Больница

- Мои соболезнования Рустам! Это тяжело…,- профессор потряс его по плечу, - особенно когда в семье такое.

- Он не героиновый.

- Да ..да..конечно, - глаза профессора заметили какую то соринку на кафеле, - Нина, ну почему грязно, вечно грязно, аппарат новый, все должно быть чисто.

Пришла Нина с тряпкой. Соринку явно не видела, да и была она лишь причиной для профессора отойти от моего брата. Соболезнования он уже сказал….

Протерла  только кушетку. Рустам подошел ко мне.

- Не бойся, аппарат японский. Фильтры новые. Люди годами ждут. А тут так фортануло. Вылезешь.

Я и не боялся. Последние три дня меня вообще мало что трогало. Страхи, даже самые глубокие – Например страх не заснуть ночью, страх не проснутся утром, даже страх аппендицита на лодке по среди тихого океана пропал. Пропали все страхи. На это была причина. Мама сказала: «Это драма сынок» Я хотел добавить ошеломляющее красивая драма. Но уснул.

Три дня я был храбр, говорил мультяшным голосом, стал гуттаперчевым и давным-давно пропитый смех вернулся ко мне. Гуимплен отдыхает.

- Рустам, - профессор вернулся в процедурный пусть он пока лежит, - он ткнул в меня пальцем.

Я улыбнулся.

- Не шевелится, первый раз прогон делаем. Сейчас профессор Фудзиян придет. Под его контролем и сделаем, а пока,- он посмотрел на меня, - смеешься все. Смешно тебе? Смеется он…

- А пока, Рустам, анестезиолог придет, - продолжал он,- Обезболит. Ты сам катетер поставишь? Я чуть занят, - не ну Нина я же просил, соринка же. Одно и тоже сто раз говорить. Японцы на носу, Нина!- голос его скакал по стенам процедурного.

- Поставлю! Не беспокойтесь профессор.

Профессор включил телевизор. И ушел искать Нину. Шел фильм Авиатор. Я рассмеялся.

- Тише ты, - Рустам взял пульт и переключил канал.

- Будючие, будучие…бли…бу-ту-чее.

- Будущее, я понял, понял - Рустам положил мне руку на грудь, - дыши тише, спокойней, - не волнуйся.

- Гофарт Крюз, - выдохнул я и засмеялся.

По телеку пошла передача «Давай поженимся» Там мне нравится Молодая Гузеева. Ну вот вижу молодую ее и все тут.

Пришел анестезиолог. Руки сильные. Волосатые. Раньше бы меня это обрадовало. А сейчас было пофиг. Я смотрел, как один тип с Хабаровска выбирал жену с Вологды. Она почему-то в черном платье и красном платке пришла на передачу женится.

Надавили на шею. Игла прошила горло. Я не отрывался от телевизора. Парень с Хабаровска решил станцевать с ней Ча Ча Ча.

- Тимурян, не трясись, что смешного опять?

Анестезиолог посмотрел на брата.

- Мои соболезнования.

- Он не героиновый.

- Да? А я думал…ладно тогда. Ну смотри, как просили сделал. Катетер я поставлю. Профессору, наверное, некогда? - он улыбнулся, - уборка?

Рустам махнул головой.

Неприятно все-таки когда тебе в горло втыкают какую-то холодную и длинную пластмассу. В аорту.

Рустам давит мне на грудь, чтоб я не смеялся над латинским танцем с выходом. Хабаровчанин танцевал его под видом цыганочки. Анестезиолог шерудит катетером у меня в горле. Дышать стало труднее. Кадык ловит воздух.

- Ну все, теперь пусть так лежит, не двигается. Шебутной, он у тебя.

Рустам выключает телевизор.

- Все Тимурян, все нормально.

Я смотрю на него, мне интересно кто на ком женится. И молодая Гузеева тянет к себе.

- Нет, он отвлекает. Тимурян, еще немного и начнем. Потерпи брат.

Забегает Нина. Трет опять кушетку.

- Идут. С Японцем.

- Смешной он у Вас, - она сморит на меня.

Я на нее. Моргаю.

- Фы сосе.

Нина улыбнулась и присаживается на кушетку. Резко соскакивает и еще раз протирает ее.

В процедурный входит Профессор, с ним двое мужчин. Невысокий, в белом халате, глаза на выкате, лицо матовое, на ногах чешки, рукава костюма завернуты. Я знаю, он сейчас прищурится….

Второй худой, очки модные, в руках записная книжка. Я знаю, он сейчас почешет лоб.

Один щурится. Второй чешет лоб.

Я смеюсь.

- Тимурян джан.

Японец поворачивается сначала к худому своему ассистенту, затем к Профессору.

- he got his heart sick that you?

Рустам смотрит на профессора.

- Он наркоман, причем тут сердце Фудзиян сан.

Переводчик переводит. Фудзиян сейчас покраснеет. Я это знаю. Я его очень хорошо знаю.

Передо мной помидор Фудзиян.

-what he is an addict? he's a samurai you know? You're the assistant, not the Professor. The device quickly turn. Stay Timuran Jan.

Я улыбаюсь. Рустам смотрит на меня. Профессор бежит к аппарату, Нина рядом с ним. Она включает кнопки. Он командует.

Фудзиян подходит ко мне. Я не могу подать ему руку. Только улыбаться. Лишь эти мышцы работают. И я улыбаюсь.

Мы сидим в нашем Новосибирском офисе. На подписях контракт – Поставка мед оборудования по Казахстану.

Читаю пункты. Более 80 населенных пунктов. С доставкой и разгрузкой. Жирный контракт. Очень. Настолько что жизни людей от этого зависят, а не моя покупка новых Газелей на фирму.

Фудзиян щурится. Переводчик говорит мне.

- Фудзиян сан спрашивает, сможете ли вы в срок все поставить и занести, качественно…ничего не сломать, не разбить. Оборудование дорогое, и для людей смертельно больных.

Я ломаю кисть.

- Сможем. Сможем! Сделаем.

Чуть страшно, не так конечно, как с аппендицитом. Но холод по спине идет.

Ставлю подпись. Фузиян свою.

Пьем чай. Я в Астану он в Токио.

Он в цветение сакуры. Я, через Моилды по разбитой дороге в Павлодар. Там и начинаем.

Восемьдесят поселков и городков, восемьдесят больниц. Всем японского оборудования. Мы сделаем это. Мы сможем.

пятый Рудный…семьдесят девятый Щучинск.

Последняя Астана. В накладной читаю аппарат для гемодиализа.

Семьдесят девять доставленных с этого контракта груза. Семьдесят девять подписей и расписок о полученных в рабочем состоянии различных аппаратов. Я их все помню. Все для жизни. И у каждого профессор. Это не железная дорога с ее констанциями. Это дороги к жизни…

И последний в Астане.

Фудзиян вылетает с Токио. Я зависаю в Боровом. Фудзиян входит на досмотр в Аэропорт Астаны. Я вырубаюсь перед Шортандами.

Фудзиян стоит на разгрузке, рядом с ним худой переводчик.

Я стою возле брата Руслана. Он пальцами мне показывает ДВА!

Шепчет на ухо.

- Грузчика всего два. Тут этот твой Японец. Я сам переоденусь. Таскать буду. Ты сможешь?

Я киваю что нет. Мне дурно. Боровое было слишком бурное.

Они начинают втроем.

Аппаратов- вся газель. Таскать без лифта.

Фудзиян щурится. Краснеет.

Переводчик трет лоб.

- Тимурян, а почему грузчиков только трое. По договору везде должно быть четыре.

У меня выпрыгивает сердце. Восьмидесятая, последняя поставка, а меня колотит с бодуна. Похмелится не могу. Японец рядом.

- Четыре, четыре грузчика, я четвертый сам. Скажи Фудзияну, что все под контролем.

Переводчик уходит.

Я переодеваюсь в форму Лауры плюс.

Сердце у алкоголика самое больное место. По крайней мере читал где-то. Да и брат Рустам говорит, что все смерти от сердечной недостаточности, даже если аппендицит.

В бардачке аптечка. Там карвалол. Он точно от сердца. Капли в стаканчик. Черт с ним весь летит он в стаканчик.

Мешаю с колой. И становлюсь четвертым.

Вроде полегчало, или мне это только кажется.

Главное японец глаза расширил. Стоит считает что-то.

-Тимурян, тяжелое не бери я сам,- Руслан отодвигает меня от большого ящика.

Ношу то что полегче.

А действительно полегчало….

Водитель бежит в ближнюю аптеку.

Еще один флакон карвалола.

Я ношу уже средней тяжести вещи.

Японец считает. Переводчик трет лоб.

Мы разгружаемся в закрытом помещении главной больницы страны.

Перед тем, как я перешел в тяжелый вес, водитель еще трижды сгонял в аптеку.

Итого 5 флаконов карвалола.

Разгрузка подходит к концу. Остались пару самых тяжелых ящиков. Один из них гемодиализ.

Мои пацаны устали. Я, напротив. Даже начал улыбаться.

Переводчик подходит ко мне.

- Фудзиян сан спрашивает, у кого болит сердце?

- Скажи ему у меня, за груз переживаю. А так все нормально. С детства порог сердца. Может быть инфаркт, но я держусь. Контракт — это важно. Жизнь людей важнее.

Пацаны выдохлись. Водитель принес шестую.

Я один беру пятидесятикилограммовый аппарат и несу его в процедурный на 3 этаж.

Опять подходит переводчик.

- Фудзиян сан просит подойти к нему.

Мне весело, таскать приятно…остался один ящик и все.

Фудзиян сан щупает мой пульс. Глаза сщурились до ниточки.

Переводчик говорит, что-то не понятное.

Я улыбаюсь.

- У вас прединфарктное состояние. Как вы можете работать? - переводчик кружит возле меня.

- Фудзиян сан не думал, что вы так относитесь к данной работе. Нельзя так, он говорит на износ. Вы самурай. Это высшая похвала. То есть вы молодец.

- Высшая? Передай Фудзияну, что все. Последняя ходка и мы сделали это. Еще скажи Халкин Гол. Хотя нет. Не надо…

Я хватаю кушетку и бегом несусь в процедурку.

Кроссфит спит.

Водитель принес седьмую…

Я помню кланялись с Фудзиян саном. Как каратисты. Он хотел отвезти меня в больницу. Я стоил из себя Матросова. Сказал, что могу пианино поднять. Потом было про Сегун.

Попытались спеть на японском «Миллион аллых роз»

У меня отлично стало получатся.

Потихоньку стал переходить на этот язык.

Потом то ли была восьмая то ли Руслан забрал.

Мама вызывала врачей.

Раза три капали.

Я продолжал смеяться. Не ходил, больше прыгал.

Двое врачей поставили инсульт.

Мне было пофиг. Три дня засыпал, когда хочу, смеялся, не ухмылялся, сел на шпагат. Поперечный.

Приехал Рустам.

- Что пил?

Мама- он ничего не пил. Несет правда валокордином от него.

- Сколько?, - он смотрит на меня

- Осьм. Оде. Ы дел вильмф «Упная быба»

-Сколько? Ты что сдурел?

Он написал на листочке Фенобарбитал.

Восемь банок карвалола.

Японские фильтры качали, я пытался рассмотреть на них частички своих токсинов.

Голова жутко гудела. Разрывалась.

Аппарат гемодиализа прокачал мою кровь три раза.

Фудзиян сан сидел рядом. Держал меня за руку.

- Timuran Jan, you're just not sick anymore. Don't. There are many more lives must be saved...I say this technician, he will give you sleep.

- Здравствуйте Фудзиян, - голова трещала от каждого слова, - я не понимаю, но рад вас видеть.

Ухмыльнулся…

Профессор позвал Нину. Тихо. Она стояла рядом.

Аппарат прекратил гудеть. Мне вкололи какой-то укол. Наверное, димедрол.

- Брат, ты поспи. Я отвезу тебя домой. Кстати. Японец красавец. Тебя уважает…

Я закрыл глаза… Стояла молодая Гузеева. Предлагала выйти за меня замуж. Но уже за старую.

Сердце замерло, но не перегорело….


Рецензии