За открытой дверью

Это было вчера.
     Я стою у окна и смотрю на старый город, спрятанный между гор, и город мне говорит: «Это было вчера».
     Двое мальчишек, кувыркаясь в сугробах снега, смешанного с грязью, отчаянно дерутся между собой.
     Та, из-за которой они схватились, стоит над ними на небольшой возвышенности и гордо взирает на них сверху. Как они вцепились, будто бы насмерть! Какими крепкими тумаками они награждают друг друга и как стойко переносят болезненные удары, просто сказка!
     Один из дерущихся принадлежит низкому сословию, он - обычный простолюдин, другой – обладатель напудренного паричка, который уже самим своим наличием возвышает его над партнёром по несладкой утехе. Правда парик, упав с головы, давно мирно покоится вдалеке от дерущихся. Но гордость от обладания им горит в сердце его владельца.
-Вот я вам!..,- кричит кучер проезжающей мимо кареты. Кони, не останавливаясь, несут его дальше.
     Соперники слишком увлечены поединком и не слышат окрика.
-Это что ещё за безобразие?!, - возмущаются прохожие и идут своей дорогой.
     Но дерущиеся и к ним не прислушиваются. И только та, из-за которой они так отчаянно молотят друг друга, может быть услышана ими. Она и говорит своё веское слово:
-Йонас, ты проведёшь меня. Ты – победил! А ты – скрипичный ключ, -  обращается она к обладателю парика, - ступай домой и учи свои скучный гаммы!
     И девочка, поворачиваясь как королева, гордо и медленно идёт в сторону своего дома, ютящегося за высоким шпилем ратуши.
     Победитель радостно бежит за ней, показывая на прощание язык сопернику, оставшемуся сидеть на затоптанном снежном ристалище.
     Странная это штука – любовь. Как она может тебя унизить, изорвать в мелкие клочья и это в тот самый миг, когда ты ждёшь от неё радости и счастья, улыбок и готовности отдаться тебе полностью, всецело и навсегда.
     А когда же тебе к тому же исполнилось только-только пять лет и ты находишься в возрасте, которому незнакомы компромиссы, что тогда можно поделать, что? Надо вставать, чистить камзол, найти парик, отряхнуть прилипшую грязь с башмаков и идти домой, зная, что дома тебе влетит по первое число, и влетит непременно. И за опоздание, и за внешний вид, и за позорную оценку, полученную за невыученный урок по музыке, вполне заслуженную и поставленную учителем «юному дарованию».
     Кстати, вот и он. Знакомый красный плащ развевается на ветру.
-Господин Андреас, - говорит он мальчику, - всё, что я видел несколькими минутами назад, никак не характеризует вас с лучшей стороны. Ваш отец не одобрил бы этого.
     Господин Андреас думает так же, но что же делать? Что делать?
-Я провожу вас, - говорит учитель. И они вместе, поднявшись на гору, идут навстречу срывающемуся снегу.
-Музыка не терпит насилия, - говорит назидательно мужчина в красном плаще.
-А любви? – спрашивает ученик.
-Любви? – поднимает брови учитель, удивляясь столь взрослому вопросу пятилетнего мальчика. – Музыка живёт и дышит любовью. Она и существует ради любви.
-А любовь?
-Любовь, - задумчиво продолжает мужчина, - любовь отличает музыку и приближает её к себе настолько близко, что порой они сливаются в единое целое. И тогда рождается гармония и смысл жизни становится ясен и чист, как апрельская слеза, текущая с сосулек, висящих на карнизах домов.
-Я буду много любить, - говорит серьёзно мальчик.
-Вы будете много любить, - также серьёзно соглашается учитель.
-Я буду музыкой, чтобы слиться с любовью в гармонию.
-Вы будете чистой и доброй музыкой, - уточняет собеседник.
-И никто никогда не осмелится сказать, что это было не так.
    И две фигуры, одна высокая и другая маленькая, исчезают из моего вида за поворотом старой ратуши.
                * * *
     На следующее утро за завтраком отец спрашивает мальчика:
-Вы плохо спали ночью?
Андреас не знает, что ответить.
-Так да или нет? - раздражается отец. - Извольте не молчать!
-Да, - тихо отвечает сын.
-И по какой же причине?
-Во мне звучала музыка.
-Это хорошо, что она в вас наконец-то зазвучала, - говорит отец, пережёвывая сочный кусок телятины. – Даже очень хорошо, но, позвольте вас спросить, по какой такой причине она вдруг неожиданно явилась к вам?
     Мальчик молчит.
-А не связаны ли с нею ваше вчерашнее опоздание, разорванный камзол, парик, превращенный, извините меня, в кусок дерь..., - и опомнившись, что грубое слово не соответствует его высокому положению в обществе, исправляется, - в старое помело, выброшенное хозяйкой за ненадобностью?
     Мальчик молчит.
-Ну, хорошо, - продолжает отец, вздыхая. – Не желаете мне говорить, не надо. Но хоть покажите мне тогда её.
     Мальчик молчит.
-Андреас, - угрожающие нотки звучат в голосе господина. – Вы обманываете меня?
Андреас набирается духу и начинает напевать мелодию. Совсем неплохую, скажу я вам.
-Не плохо, - говорит отец, - совсем не плохо. Надо записать мелодию, чтобы она не забылась.
-Я уже записал, - удивляет сын отца и показывает ему листок с нотами. И мы читаем ноты вместе с ним, и вновь в нас звучит его голос, слившийся с этой удивительной мелодией. Поразительно!
     Завтрак окончен.
-Но всё-таки, что же вас заставило обратиться за помощью к музыке? – не унимается отец.
-Она всё равно будет моей! – Андреас резко вскакивает со стула, задевая рукавом дорогую фарфоровую чашку, которая с грохотом падает на пол и разбивается вдребезги, пугая мирно сидящих за столом домочадцев.
-Он говорит о музыке, - с гордостью восклицает хозяин дома. – Он будет настоящим музыкантом!
-Я докажу этому выскочке Йонасу, что такое настоящий мужчина!, - и не замечая никого и ничего перед собой, мальчик со всей силы бьёт кулаком по столу.
                * * *
     Это было вчера, а сегодня... Сегодня в этот небольшой городок приезжает знаменитый музыкант и композитор. Он ещё юн, но зато так талантлив! Ещё его усы не научились правильно расти на лице, а он уже непревзойдённый мастер своего дела. И об этом говорят не только на улицах встречные прохожие, чтобы унять тоску, но и во всеуслышание заявляют великие музыканты, к мнению которых надо прислушиваться. К тому же он очарователен, удачлив и так красив, что женские сердца выстилают дорогу под копытами его лошадей.
     Андреас возвращается в городок, в котором прошло его детство. Возвращается не навсегда, а так, мимолётом. Но как ему все рады! О нём судачат старухи, вздыхают барышни на выданье и важные замужние матроны. Его музыкальные опусы вызывают восторг и торговая площадь не знает другой темы, кроме этой. Как жаль, что его родители не дожили до этого дня! Как жаль, что его учитель не услышит его волшебных мелодий! И был ли он? Существовал ли в действительности и как его имя? Говорят, что основам музыки Андреаса учил отец, а о человеке в красном плаще никто не слышал. Жив, умер и, если да, то где похоронен, где?
     Да, впрочем, разве это важно? Главное то, что есть композитор и он из их города. С ним всё выходит совсем не плохо.
Виват, Андреас!!!
Виват, музыка!!!
Виват, мы!!!
     Из кареты выходит юноша в прекрасном камзоле, в свеженапудренном парике. Его движения изящны, манеры  - безупречны. По всему видно, что он привык вращаться в самом высшем обществе, в обществе королей. И при этом – никакой гордыни: хоть и знает себе цену, но относится к ней легко и беззаботно, совсем по-детски.
     Публика восторжена в своем порыве и даже лучи солнца ласкают его по-особенному.
-Андреас! Вот я тебе..., - кричит кучер проезжающей кареты и кони несут его дальше.
-Какая радость – вновь видеть вас, - восхищается прохожий и спешит своей дорогой.
     Но где же Йонас? Где же та, ради которой он приехал сюда? Нет, их нету. Он их не видит.
     Возле лужи, там, где когда-то мальчишки отстаивали свою честь, сидит нищий старик с протянутой рукой. Он слеп и горбат.
-Андреас, - говорит он, - я слышу твою музыку и мне не надо печалиться, что мой взор не воспринимает мир. Я вижу его через твои звуки.
      Молодой человек кладёт мелкую монету в раскрытую ладонь нищего.
-Мало, - настаивает нищий.
Андреас вытаскивает из своего кошелька целую горсть золотых.
-Спасибо, - благодарит слепой, - Дай бог тебе всего, - звучит напутствием вдогонку его голос.
                * * *
    «Он так и не заметил меня», - вздыхает бывшая первая любовь композитора и обида разрывает её грудь. Как ей хотелось быть узнанной им, а он не заметил. А, может, и не хотел этого? А, может, и не узнал, успокаивает она себя. Закрыв руками лицо, она заливается слезами. Она права, разве разглядишь в этой располневшей и подурневшей от невзгод женщине ту, ради которой он стал тем, кем он стал?
«Ну, и ладно. Ну, и хорошо», - снова успокаивает она себя. Можно дома выпить пару стаканчиков крепкого вина и завалиться под одеяло с Йонасом, не дожидаясь ночи. Разве он хуже этого хлюпика? А целует Йонас так, что прямо мороз по коже идёт. Пусть знает этот скрипичный ключ, что он для неё ничего не значит. Жаль только слеза течёт из глаз. Не от радости, не от умиления, а от обиды.
                * * *
     Это было сегодня. А завтра?
     Ну, вот оно и наступило. Завтра наступило быстро и неотвратимо. А ведь, казалось, что до него так далеко и впереди так много времени.
     Хоть произведения Андреаса ещё на слуху и заставляют волновать умы и души своей небесной красотой, но сам он уже забыт. Да и кому нужен кумир с таким отвратительным характером! «Вы знаете, что он натворил при дворе эрц-герцога? А при дворе...?». Скажите лучше, при каком дворе он ничего не натворил? Затрудняетесь? Вот, так-то! «А что о нём говорит великий Майнд, музыкант на все времена, слышали?» «Да, да, попахивает плагиатом. Вот, так-то!».
-А сколько женщин переболело им в прямом и переносном смысле, знаете?
-Сладкий мальчик.
-А талант?
-Этим сумасшествием страдает каждый из нас. Жаль, что не все так скромны, чтобы выставлять его напоказ, на потеху другим.
                * * *
     Андреаса больше не зовут к себе вельможи. Золотые крейцеры не отягощают, как прежде, его кошелёк. Он перебивается с хлеба на воду. Его видавший виды парик валяется на деревянной лавке, стоящей у сырой стены. Старый, пыльный парик уже давно забыл, когда его хотя бы примерял на себя владелец.
«Хоть бы кто-нибудь что-нибудь заказал», - с тоской думает композитор.
     По Европе зверствует чума. Люди мрут, как мухи. По его собственной судьбе гуляет чума и руки опускаются сами собой. А ведь сколько ещё надо успеть!
Он смотрит на флейту, лежащую на клавире и думает об опере, названной в её честь. «Не окончена. Успеть бы».
     Музыка идёт тяжело. Это его настораживает. Ведь он знает, что он жив, пока музыка живёт в нем. Но кто даст гарантию, что она не покинет его прежде, чем он напишет последний нотный знак.
     Дверь отворяется без стука. Вошедший знает, что она не заперта, поскольку он хозяин комнатушки, которую сдает обнищавшему музыканту.
-Господин Андреас, -говорит он. – Я снова пришел напомнить вам о вашем долге за жилье. Вот уже четвёртый месяц вы не можете выполнить своих обязательств.
-Я заплачу, - угрюмо отвечает композитор, думая о чём- то своем, и добавляет. - Чуть позже.
-Вы сами должны понимать, - настаивает на своём визитёр, - что деньги ещё никто не отменял. И свою семью я тоже должен содержать.
-Я заплачу, - повторяет Андреас. – Чуть позже.
-Я уже слышу от вас эту фразу не первый раз. Пора бы её и выполнить.
-Я заплачу, - отвечает сгорбившийся над нотной тетрадью старик.
-Сидеть в долговой яме, всё равно, что лежать в общей могиле, - говорит хозяин квартиры и уходит, не обращая внимания на ответ Андреаса.
-Я заплачу. Непременно заплачу, - звучит ему вдогонку.
     Андреас бьет кулаком по столу, затем очень быстро что-то пишет в разлинеенной тетради. Ну да, нашёлся новый звук и сразу же клавир отзывается только что записанными нотами.
                * * *
     Неподалёку от городского кладбища сидит нищий с протянутой рукой. Моросит дождь. Нищему безразлично. Он сидит, выставив ладонь для подаяния, и тихо напевает мелодию. Прохожие спешат: кто по делам, кто по домам, не замечая попрошайку. И только один подходит к нему.
-Андреас, - говорит он нищему, - я слышу твою музыку. - И бросает ему на ладонь мелкую монету.
-Мало, - бормочет попрошайка.
-Конечно, мало, - соглашается дающий. – Разве можно это сравнить с той милостью, которую тебе подал Всевышний и которой ты так неумело распорядился?
-Мало, - не унимается нищий. Он не понимает его языка.
-Попроси об этом лучше Его, - усмехается мужчина и показывает глазами на небо. Громко смеясь, он уходит.
     Но разве Андреаса можно обидеть? Он понимает только один язык – язык музыки.
                * * *    
     Дверь в комнату Андреаса снова отворяется. Не поднимая головы от нотного листа, он говорит:
-Я заплачу, - и продолжает писать.
Вошедший мужчина, будто с карнавала: он в маске и красном плаще. Без приглашения входит в комнату и садится на хромой табурет.
-Я заплачу, - повторяет композитор, нарушая тишину и не отрываясь от работы.
-Чуть позже,  - говорит незнакомец и добавляет, - Я знаю. Поэтому я пришёл к вам. Мне нужен реквием. Я хочу сделать заказ.
-Да, да, -механически соглашается Андреас, не вникая в смысл разговора. – В долговой яме, как в общей могиле.
Вдруг до него доходят слова незнакомца.
-Вы делаете заказ? – удивляется он.
-Да.
-Вам нужен реквием?
-И притом хороший.
-Удивительно, - Андреас поднимается из-за стола. – Вам нужен реквием.
-Тебе, - поправляет его человек в красном плаще. – Тебе нужен реквием.
-Я готов, - быстро соглашается композитор, чтобы заказчик, не дай бог, не передумал. – Когда? Какой срок?, - его не интересует цена, достаточно того, что наконец-то понадобилась его музыка. Андреас не может скрыть своего волнения, его непослушные пальцы алчно трясутся, предвкушая встречу с нотами, которые ещё кому-то нужны.
-Вот задаток, - на стол со звоном падает туго набитый кошелёк. – Через две недели. Через две недели реквием должен быть готов.
-Две недели, - повторяет про себя композитор. – Но ведь это так мало!
-Две недели, - не уступает незнакомец. – Больше времени у тебя нет. – Человек в маске исчезает в дверном проёме.
                * * *
     Реквием не получается, ноты лезут одна на другую. Звуки вызывают сильную головную боль и глухой звон в ушах.
«Так давно не работал на заказ», - думает Андреас. «Неужели разучился?»
      Свечи горят слишком быстро, принуждая ночь двигаться стремительно. А ведь ещё душа болеет неоконченной оперой. И она, опера, тоже претендует на часть его. Тяжело. Композитор напивается с утра, чтобы к вечеру прийти в себя. И как только темнота падает на город, звуки сами по себе оживают в его мозгу.
     Две недели пролетают незаметно. Андреас со страхом ждёт своего клиента. Нет, совсем ещё не готов рекивем. «Раньше почему-то получалось лучше», - устало думает он.
-Конечно лучше, - будто прочитав его мысли, соглашается мужчина в красном плаще, бесшумно входя в комнату.
-А, вы уже пришли, - не удивляется композитор. - Так тихо и незаметно.
-Ты сидишь и о чём-то думаешь, - отвечает незнакомец, - Войти к тебе незаметно не представляет большого труда. Жаль, что у тебя нечего украсть, - и, ухмыльнувшись, вздыхает, - Жаль, что у тебя нечего украсть.
-Жаль, - соглашается с ним Андреас.
-Реквием готов?
-Мне надо ещё несколько дней.
-Реквием готов?- повторяет человек в маске.
-Мне надо всего несколько часов, учитель.
-Покажи, что есть, - требует незнакомец. Берёт в руки черновики написанной Андреасом партитуры, читает, затем, как-бы соглашаясь с кем-то невидимым, говорит.
-Как всегда. Просто и гениально.
-Мне надо всего несколько дней, - торгуется  Андреас. – я должен его окончить.
-Дней? – удивляется человек в красном плаще. – Посмотри, ведь он уже готов. – И незнакомец показывает Андреасу тетрадь, над которой тот трудился беспрерывно. – Да, реквием совершенно готов. И опера твоя, - продолжает он, - просто великолепна. Особенно её концовка. Ты удивлен?
      Человек в маске берёт со стола отточенное перо и оно начинает бегать по нотному стану. – Видишь, как всё просто,  мою руку водила твоя рука. – Не давая Андреасу опомниться, незнакомец приказывает:
-Одевайся. Нас уже заждались.
-Где? – неуверенно спрашивает Андреас.
-Там, где ты получишь причитающуюся тебе плату за твою музыку.
     Они выходят в ночь и идут через весь город. Навстречу им едут повозки, доверху  набитые трупами. Чума продолжает свирепствовать. На одной из телег из-под сбившейся мешковины выглядываеь  чье-то бледное восковое лицо. Андреас вздрагивает от ужаса. На него невидящим взглядом смотрит его двойник.
-Не бойся, - успокаивает Андреаса его спутник. – Это не то, что ты подумал. В мире так много похожих душ.
     И они оба исчезают за поворотом старой ратуши из моего вида.
                * * *
    Опера Андреаса не перестаёт удивлять вперёд идущее время. А от реквиема просто стынет кровь в жилах.
    О нём снова думают. Им снова восторгаются.
-Но где же он, куда он делся? – спрашивают о нём его же соседи.
-Сбежал, чтобы не платить.
-А, может быть, умер, - защищают его другие. – И теперь он с небес взирает на нас со своей детской улыбкой.
-А, может быть,  он продал душу дьяволу? – и они переходят на шопот и отчаянно крестятся.
-А, может, - говорит кто-то, - талант сам пришёл за ним и, растворив его в себе, забрал и поселил его навечно в своей музыке!
      Может быть?
И я отвечаю:
-Может. Всё может.
-А кто вернет мне его долг за жильё? – и по сей день продолжает возмущаться хозяин комнатушки, в которой ютился музыкант. - Кто?