Кто веретено возьмет

Это очень широкая река. Она вполне может себе позволить роскошь иметь по ходу своего течения острова и островки, с которых, кстати, совершенно невозможно увидеть склоны гор, толпящихся по обеим берегам реки.   
     Это очень широкая и своенравная река. С ней лучше не спорить и не ссориться. Она не любит возражений, как и всякая женщина, знающая себе цену и обладающая твёрдым характером. Река не распадается на многочисленные рукава, а твёрдой рукой несёт свои воды прямо в море.
     На одном из островов, забытом временем и людьми, сгорбленном от непогод и солнечных припадков, стоит,начавший уже разрушаться, выщербленный, как зуб старика, замок. Очень неважная слава окружает его, гуляя по окрестностям и дёргая за манжеты рукавов случайно попавших на остров зевак, то ли пытаясь запугать, то ли, наоборот, привлечь в замок, чтобы вцепиться в их душу своими когтями и больше никуда и никогда не отпускать.
                * * *
     Сначала я прочёл в местной газете объявление. Вполне обычное, не выходящее за пределы общепринятых рамок, не несущее в себе никаких уловок и обмана. Вот оно:
«Одному из замков с вполне приличной репутацией для привлечения туристов требуется привидение с хорошим образованием и достойными рекомендациями». И далеее адрес администрации, на который я не обратил внимания. А зря. Ведь именно этот замок находился на острове Усор.
     Вам не нужно и рассказывать, как сейчас нелегко с работой. Времена, прямо-таки не лучшие. Поэтому желающих схватиться за любую работу вполне хватает. Главное, опередить других претендентов. Я быстренько сел на телефон и позвонил одной из моих милых знакомых – привидению, которое я уже знал немало лет и которое сейчас, хоть кровь из носа, нуждалось в новом рабочем месте.
     Дозвониться до старого семейного склепа, где обитало привидение женщины, не представляло особого труда. Голос собеседницы, как всегда, был мягок и игрив. Мы весело поворковали с ней о старых совместных проделках, перемыли косточки всем нашим общим знакомым и попрощались на оптимистической ноте.
     По-моему, она сговорилась с работодателем, во всяком случае она надолго пропала с моего поля зрения. Когда же через энное количество столетий она, приехав ко мне на такси и упав без приглашения в моё кресло, залпом выпила бокал мартини, я сразу понял, что ей есть что рассказать.
     А ну-ка, садитесь поудобнее и слушайте повнимательней.
                * * *
     Уже немало лет длилась война между некогда добрыми соседями. Земля не успевала впитывать в себя то обилие крови, которая бурыми потоками текла по ней.И хоть ненависть давным-давно устала собирать свои урожаи, люди, то ли по привычке, то ли потому, что не могли переступить через самих себя, продолжали убивать друг друга. Казалось, что дети рождались лишь только для того, чтобы достигнув совершеннолетия, под звуки бравурного марша отправиться на поле брани и остаться там навсегда. Собаки жирели. Народ вымирал.
     В очередной раз противники сошлись стенка на стенку на берегу холодного моря. Невероятный для этих мест шторм рвал на части берег и рычал своей волной так, что лопались ушные перепонки. Но разве он мог заглушить скрежет металла, крики наступавших и вопли обороняющихся, стоны и мольбу тех, кто через мгновение превращался в  трупы. Люди, обласканные искрой божией, убивали друг друга с улыбкой дьявола.
     «Когда же всё это кончится?», - думал молодой парень, лежащий с распоротым животом и уже не чувствующий боли от копыт лошадей, топчущих его юное и крепкое тело, предназначенное для долгой и счастливой жизни.
     «Когда это уже кончится?», - думал голодный стервятник, паря над ристалищем. Ему так хотелось есть.
     «Когда это уже кончится?», - думала Смерть, устав собирать свой нелёгкий урожай. «Ну и работёнка!»
     «Когда это уже кончится?», - возмущался рыцарь, наблюдавший за сражением с одного из горных выступов, нависавшим над местом, где кипела отчаянная рукопашная драка. От злости рыцарь ругался отборной бранью, сдерживая разгорячённого коня.
-Приказ был ясен и понятен, - обращается он к одному из своей свиты. – Кто выполняет моё распоряжение?
-Граф Кодье.
-Повесить!
-Он уже убит.
-Повесить мёртвого, чтобы остальным было понятно, как надо выполнять приказы.
-Живым или мёртвым он всё равно не смог бы выполнить вашего приказа, - заступается за покойного графа стоящий возле рыцаря священник. – Нас вдвое меньше.
-Меньше  - не означает хуже, - резко бросает рыцарь, но его отвлекают боевые действия. - Что они творят?! Нет, нам так не сбросить их в море. Совсем оголили левый фланг. Если его не прикрыть, нам конец! , - рыцарь снова разражается площадной бранью.
     Ветер крепчает, несёт с собой какую-то ерунду, разбрасывая её пригоршнями по сторонам и от этого затрудняя дыхание.
-Слушай мою команду, - приподнявшись в стременах, кричит рыцарь, пытаясь перекричать шум ветра. – Всем быть готовым к атаке!
-Но, - возражает священник, - свита не может атаковать.
-Что она сделана из другого теста?, - рыцарь, подняв руку вверх, опускает ее с размаху вниз, что означает:
-Атака! - командует он своему небольшому отряду и еле слышно говорит священнику, находящемуся подле него, - Епископ, держитесь рядом. Не торопитесь на встречу с Богом.
     Конь рыцаря оступается, еле сдержав равновесие, всадник поправляет сбившийся шлем, волосы, схваченные на затылке в крепкий пучок, вдруг рассыпаются по плечам прекрасными женскими кудрями.
-Плохая примета, мон сир, - говорит священник.
Но не слыша его предупреждения, вытянув вперед меч, девушка снова восклицает:
-Атака!
Отряд срывается с места за ней.
-Дьяволица, - вслед ей произносит епископ.
                * * *
     Ну, вот и всё.
     Сражение окончено. Кому выпало жить, тому повезло, кому нет, тому – Бог в помощь. Пленные отобраны, часть уничтожена, всех не прокормишь, часть будет плестись за обозом с низко опущенными головами, зная, что их пребывание на грешной земле оценивается теперь в медную полушку. И только дождь, как ни в чём не бывало, моросит над горящими кострами.
     На ужин – жёсткая солонина, вечный спутник походов. Специи – своя и чужая кровь, засохшая на усталых пальцах, ещё недавно отчаянно сражавшихся за жизнь своих хозяев. Кислое вино – для утоления жажды.
     После ужина – час на разговоры о всевозможных небылицах. А затем сборы домой.
-Мон сир, - говорит оруженосец своему господину, - Посланник от Его Величества.
Девушка заправляет висящий на шее медальон за ворот холщевой рубахи. Заветный талисман снова её выручил.
-Давай, - приказывает она и адъютант исчезает. Через некоторое время в палатку входит посланник короля герцог Де Гу. Она очень хорошо знает эту бестию. Сволочь ещё той пробы.
-Давай, - обращается она к нему, протянув руку к его руке, держащую королевскую эстафету.
-Далеко тебя занесло, Анна, - говорит он ей.
-Всё, что вокруг нашей страны – наша страна!
     Криво улыбнувшись, Де Гу поздравляет её с победой и отдаёт пакет. Она благодарит кивком головы, без слов.
«Врёт», - думает Анна, читая письмо. – «Все ждут, когда мой изуродованный труп будет предан земле».
-Не дождешься! – бормочет она себе под нос, чтобы он не услышал, и поглаживает рукой свой талисман, мирно покоящийся на девичьей груди.
-Симон, - зовет она оруженосца, - Герцогу необходим отдых. Мне необходим епископ.
     Посланник, раскланявшись, выходит. Девушка, вздохнув, кладёт письмо на стол. С её губ срывается детская считалка:
                Кто веретено возьмёт
                В колокольный звон,
                Тот надежду обретёт,
                Выйдя с круга вон.
Последнюю строчку она монотонно повторяет ещё раз, будто в забытьи.
                * * *
     У епископа худое лицо, впалые щеки. Бледность – характерный цвет его кожи, но глаза ещё не поблекли и отсвечивают прозрачной голубизной.
-Вы были молодцом, - хвалит она его.- Я даже не подозревала, на что способна наша церковь.
-Поверьте мне, она способна на многое, - епископ с улыбкой кивает ей в знак приветствия. Анна отвечает ему тем же.
     Ветер рвёт подол палатки, напоминая о своём существовании.
-Как вы относитесь к Руденвайлеру? – спрашивает она епископа.
-Как можно относиться к человеку, с которым три часа назад сражался за свою жизнь?
-Как вы находите, - не унимается Анна, - он жив? – и добавляет. – Еще?
-Думаю, нет, - отвечает уставший мужчина и тоже добавляет. – Уже нет.
-Напрасно так думаете, - Анна взглядом указывает на стол, где лежит королевское послание. – Читайте!
     Епископ берёт в руки письмо и Анна видит, как быстро бегают его глаза по аккуратным строчкам, выведенным королевским писарем. Ни толики удивления, ни единого вопроса. Лицо такое же непроницаемое, как всегда.
-Выходит, его на той стороне и не было?
-Выходит, да, - отвечает Анна.
-А я его искал среди пленных и живых.
-Хотели посмотреть в глаза? - подсмеивается девушка.
-Да, притом очень. Хитер лис.
-Кто-то всё время помогает этому лису избежать капканов. Кто?
-Всё в руках Господних, - говорит епископ.
-И в его тоже, - соглашается со своим собеседником Анна. Она приказывает ему готовиться в дорогу вместе с ней. Руденвайлер со своей свитой ждёт их в замке Усор.
-Но..., - возражает епископ, ища причину отказаться.
-Никаких «но». Вы едете со мной, - твёрдо перебивает Анна и поворачивается к нему спиной.
Аудиенция окончена.
                * * *
     Свершилось. Неожиданно для многих два терзающих друг друга зверя решили помириться. Король одной из враждующих стран сделал реверанс в сторону другого, а тот вдруг взял его и принял. Вот те на, неужели мир? Известие об этом быстро облетело весь лагерь, овладело им, обрадовало и насторожило одновременно. Надолго ли?
     Так хотелось надеяться, что надолго, чтобы успеть забыть то количество жертв, оставленных во вчерашнем дне, или хотя бы попытаться забыть. Мир должен быть, как принято, скреплён женитьбой королевских отпрысков. Слава Богу, они были в наличии. Юноша и девушка, принц и принцесса должны были перенести войну с полей сражения на кровать королевской спальни. Дай Бог им сил и желаний в этом нелёгком труде на благо двух симпатичных народов.
     К Усору с разных сторон мчались два отряда, чтобы соединиться в замке и в дальнейшем продолжить свой путь в столицу вместе.
     Гостевой, так будем его называть, отряд вел опытный и изворотливый Руденвайлер, извечный противник Анны. Он входил в свиту принца, который мчался к своей суженой, которую никогда прежде не видел и которую заранее ненавидел, впадая в неистовый гнев от одного её имени. Обычное явление для патриота. Сейчас наступают другие времена и, если надобно любить ради великой цели, значит. так тому и быть.
     Недаром говорят, что от ненависти – шаг к любви. Но что я вам могу сказать по секрету, так это то, что принц был очень хорош собой и очень нравился женщинам. Не верите, спросите у них самих.
     Анна вела второй отряд. Как истинная героиня и всеобщая любимица, она должна была встретить своего прежнего заклятого врага герцога Руденвайлера и с подобающей помпой обеспечить принцу въезд в столицу. Мир – так мир, эмоции – на второй план.
     Герцог уже ждал Анну в замке Усор.Оруженосец помог ей соскочить с коня. Спешившись, девушка оказалась лицом к лицу с Руденвайлером.
-Добро пожаловать, - произнес новый друг, раскланиваясь в низком реверансе. Чужую смелость надо уважать или хотя бы делать вид, что уважаешь.
-С вашей стороны очень любезно приглашать хозяина дома в его же собственное жилище, - съязвила Анна. Молодость глуха к компромиссам.
Герцог даже не повел бровью и продолжал:
-Мы добрались в эту дыру первыми. Дорога дрянь, погода не лучше. Принц устал и отдыхает. –Вполне ясный и точный военный рапорт.-У вас есть время перевести дыхание перед нашей совместной дорогой, - герцог учтиво поклонился.
-Как вы говорите: перевести дыхание? – переспросила девушка.- Да, - согласилась она, - неплохо было бы сначала отдохнуть. Мы и впрямь устали после очередной трёпки, которую задали этим слепым котятам под Бонвилем. Им бы юбки носить вместо штанов, а вместо боевых мечей размахивать деревянными.
-Юбки? – вспыхнул Руденвайлер и его рука машинально опустилась на рукоятку меча. – Деревянное оружие? – пальцы цепко сжали холодный металл. Мгновенно рука Анны проделала то же самое.
-Ну, ну, ну, -став между ними, успокаивающе проговорил епископ. – Погода и впрямь дрянь, - попытался он перевести разговор в более мирное русло.
-А где же вы были, герцог? – не успокаивалась девушка. – Я вас везде искала.
-И вам повезло, что не нашли, - принял вызов мужчина.
-Ну, ну, ну, - снова примиряюще произнес священник. – Погода-то и впрямь дрянь, - и, взглянув на низкие грозовые тучи, добавил. - Как бы чего не вышло.
-А всё-таки, - не унималась задира, - где вы прятались?
-Мы бы встретились, в этот раз непременно бы встретились, если бы не приказ моего господина, который заставил меня покинуть Бонвиль за сутки до сражения. Если бы не это, вам бы, мой рыцарь, никогда бы не рожать детей, -съязвил он.
-Странно, - произнесла девушка, не обратив внимания на дерзкий выпад. – Если всё уже было решено заранее, то и сражение можно было бы отменить. К чему ненужная кровь и ненужные жертвы?
-Отменить? О, нет, перенести! – поправил её герцог. – К тому же война не может быть без жертв и без реваншей, - добавил он, глядя на своего врага исподлобья. – Кстати, мира мы ещё не заключили.
-Мир вам, - снова в их словесный поединок вклинился епископ. – Как сказал наш общий Господь, я подчёркиваю, общий, - и он почему-то перекрестил замок, силует которого начинал тонуть в наступающей мгле. – Перемирие, господа, не такая уж хрупкая вещь, как вам обоим кажется. – Раскланявшись с герцогом, епископ  взял Анну под руку и повел её в сторону замка.
-Здесь удивительная природа, мон сир, просто чудо. Вы знаете..., - слова епископа заглушал топот уводимых на конюшню лошадей, ветер и расстояние.
                * * *
     Утром всадники не смогли отправиться в путь, как заранее планировали. Ненастье, которое принёс ветер на своих плечах, разорвало на мелкие части идущую в столицу дорогу, засыпав её камнями с нависшей над нею горы. Оползень перекрыл путь.
     Анна отдала приказ согнать с соседних деревушек всех, кто способен был держать лопату в руках для расчистки дороги. Работы начались немедленно. Слава Богу, что хоть погода нормализовалась и уже по-летнему припекающее солнце не пыталось спрятаться за бегущими по небу клочьями облаков.
     Девушка завтракала в своей комнате, отказавшись выйти к общему столу. Ей вполне хватило вчерашнего злословья и в новое пускаться совсем не хотелось. В конце-концов это не её дело, с кем воевать и с кем мириться. От неё требуется только одно – чёткое исполнение приказов. А это, уж поверьте мне, она умеет делать, а также требовать того же от других.
     После завтрака каждый был предоставлен самому себе. Чтобы не потерять своих голов, многие разбрелись по своим комнатам, не желая попадаться друг другу в узких и длинных коридорах галерей.
     До деревенской церквушки от замка было минут двадцать ходьбы. Анна, облачившись в обычное крестьянское платье, которое валялось кем-то забытое или брошенное в её комнате, и спустилась вниз по террасам к церкви. Ей не хотелось быть никем узнанной. К чему ненужные разговоры? Тем более, что перед богом мы все равны и он узнает нас в любом одеянии. Внутри церкви почти никого не было и Анна подошла к алтарю.
«Удивительно богатая церковь для такого захолустья», - подумала она, оглядевшись в полумраке, пронизанном полосками лучей, проникающих через голубые витражи. Как они успокаивающе действовали на неё!
     Анна поставила свечку за упокой, шепча про себя молитву и прося прощения у Всевышнего, что не смогла кого-то защитить, а кого-то сама послала на смерть. Она исступленно просила смилостивиться над всеми друзьями и врагами, над всеми, кого знала и о ком не ведала.
     Каждый раз после сражения, выходя из него живой, она молилась искренне, самозабвенно и веруя.
     Окончив молитву, Анна перекрестилась.
-Аминь, - произнес чей-то голос у неё за спиной.
-Аминь, - тихо повторила Анна и отошла от алтаря. Незнакомый юноша, одетый в старую крестьянскую рубаху, последовал за ней.
-Ты так искренне молилась, - одобрительно сказал он.
-А ты стоял и подслушивал?
-Нет, я не сразу подошёл, сначала я стоял у входа и смотрел на тебя. Это было так красиво.
     Они вышли из -под мрачных церковных сводов во двор и теперь при ярком дневном свете можно было рассмотреть незнакомца. Что-то внутри кольнуло Анну. Лицо юноши как-будто было знакомо.
-Ты меня знаешь? – спросил он. – Ты, наверное, из соседней деревни?
-Нет, - ответила девушка, - я тебя не знаю, хоть я действительно из соседней деревни.
-Дочь бешенного башмачника?
-Угу, - после некоторой паузы сказала Анна.- Но почему бешенного?
-Не знаю, - ответил юноша равнодушно, - все его так называют.
-Врут, - твёрдо сказала она, - он совсем не бешенный, он милый.
-Всё равно, - безразлично согласился незнакомец, откровенно разглядывая Анну.
     Девушка без стеснения рассмеялась, подумав, что все мужчины одинаковы - при виде юбки желают только того, что под нею скрывается.
-Почему ты праздно шатаешься, когда все мужчины расчищают дорогу? – спросила она.
-Мужчины? Где ты их видела в наших краях? В деревнях остались только бабы, старики и дети. Все мужчины присягнули Его Величеству, - юноша, ерничая, принял стойку «смирно», пропел здравицу в честь короля, фальшивя почти на каждой ноте и на каждом слове. Если бы такое исполнение услышал король, в его животе разыгрались бы старческие рези.
Анну, однако, пение юноши рассмешило.
-А тебя, что, оставили в качестве женского утешителя?- бойко спросила она.
-Тоже мне удовольствие – смерть под одеялом! – скривился незнакомец. – Не думай, я – настоящий патриот и нужней даже самой «железной Анны», ведь армия нуждается в новых солдатах. За мной дело не постоит.
     Анна всё внимательней всматривалась в лицо своего собеседника. Откуда она его знает? Где она его раньше видела? Почему так знакомы эти черты, эта непослушная прядь волос, эта горделивая посадка головы? Хотя эта мысль и не давала покоя, она всё-таки не тревожила её, а, скорее, забавляла.
    Что делают мужчина и женщина, оставшись наедине, когда война ещё дышит им в спину, останется только между ними и нам незачем подсматривать.
                * * *
     В замок Анна возвращалась одна. Она запретила Верье, так звали юношу, провожать себя. Ещё никогда она так не жалела о разлуке с мужчиной, как сегодня. Они у неё были и прежде, но она считала, что все, что случается между ней и ими, хоть всегда и воврмя, но всегда ненадолго, тем более, что почти все ощущения были для неё почти одинаковы. Но сегодня было не так, совсем не так, как обычно. Как жаль, что она не могла забрать его с собой. Хотя приказать она могла почти всему и почти всем.
«Попробуй, прикажи сердцу», - думала она, теребя пальцами свой медальон.
                * * *
     Епископ узнал раньше Руденвайлера, что произошло в деревушке. Его глаза и уши, рыскающие по всей стране и даже за её пределами, донесли до него эту новость, ничего не выдумывая и ничего не приукрашивая. В отличие от иноземца герцога, он ничуть не удивился случившемуся.
     Отъезд был назначен на утро. Дорога была  уже к ночи расчищена и пригодна для передвижения.
     Дверь в опочивальню Анны скрипнула. Кто-то тихо вошел.
-Это я - Верье, не бойся, - шопотом проговорил юноша. Как он смог к ней пробраться, пройти все караулы, оставшись незамеченным, просто загадка.Ведь прощаясь с ним, Анна назвалась обычным крестьянским именем Анита и, чтобы сбить юношу с толку, отправилась совсем в другом направлении, запретив даже смотреть ей вслед, чтобы мысль о замке ни на минуту не пришла ему в голову. А он её выследил. «Подлец!», - вскипело в ней. Но неожиданно злость погасла. Бывает же такое.
-Как ты сюда попал? – тихо спросила она. – Ты меня разбудил, - соврала она, так как спать почему-то не могла. Перед её глазами стояла сегодняшняя встреча и она вновь и вновь возвращалась к случившемуся.
-Я не могу без тебя, - тихо сказал Верье.
-Ты шёл за мной? Предатель!
-Я не могу без тебя, - ещё тише повторил Верье.
     Они делили постель, тесно прижавшись друг к другу, и разомкнули объятья только тогда, когда за входной дверью раздались тяжёлые шаги и звон оружия. Это не предвещало ничего хорошего. Анна не на шутку испугалась за свою репутацию. Король ждёт, а она развлекается. Таких шуток он не прощает и что за это ждёт, знает даже грудной ребёнок.
     В руках юноши появился нож, острие которого он направил себе в грудь.
-Что ты собираешься делать? – в страхе спросила она.
-Если они войдут в комнату, я ударю себя в грудь, а ты скажешь, что к тебе ворвался разбойник и ты уложила его на месте.
-Сумасшедший.
-Зато твоя честь будет спасена. И наша любовь тоже.
За дверью непонятный спор перерастал во что-то более серьезное.
-Подожди, - успокоила юношу Анна, приняв какое-то решение. Быстро натянув одежду, она спрыгнула с постели.
-Подожди, - вновь повторила она, не оборачиваясь.
     Анна резко открыла входную дверь. Люди епископа стояли против людей Руденвайлера, готовые броситься друг на друга. Между ними, охраняя вход в опочивальню, стоял её оруженосец, готовый умереть или убить всех, но защитить  от покушения на покой своей хозяйки.
-Что здесь происходит? – твёрдым голосом проговорила Анна.
-Нам доложили, что в замок пробрался отряд разбойников. – епископ посмотрел в сторону Руденвайлера. –Одного из них видели невдалеке от вашей опочивальни, мон сир, - и, словно оправдываясь, добавил. - Мы решили защитить вашу жизнь.
-А вы что решили? – спросила Анна герцога.
-Мы ничего не решили, мы просто пришли на шум, - невозмутимо ответил Руденвайлер.
     Анна ударом ноги распахнула дверь во всю ширину.
-Ищите, - сказала она.
Епископ, а за ним герцог вошли в комнату.
-Никого нет, - сказал Руденвайлер, - поспешно покидая апартаменты.
-Да, - усмехнувшись, согласился с ним епископ и уходя, негромко, но так, чтобы Анна услышала, проговорил. - Много всякого отрепья можно встретить в наших провинциях.
     Когда шаги нежданных гостей стихли в разных концах коридора, девушка, расстегнув ворот, села на край кровати.
-Любимая, - сказал неизвестно откуда взявшийся Верье и поцеловал её в открытую шею.
Под утро он исчез также незаметно, как и пришел.
     Наступающий день выдался солнечным, но прохладным. Времени на сборы было мало. Поэтому к отъезду все были уже готовы. Провиант уложен в повозки, ноги всадников упирались в стремена гарцующих лошадей. Все ждали команды к отправке и только принца ещё не было.
-Тоже мне цаца, - недовольно думала Анна. Бессонная ночь давала о себе знать. Но её гордая осанка не стала от этого хуже.
     Как-будто услышав её нелицеприятную мысль о принце, герцог и епископ многозначительно переглянулись друг с другом.
     Как назло, у Анны сбилось стремя и, нагнувшись, она стала поправлять его сама без помощи оруженосца. «Необходимо его расширить или выбросить к чертовой матери», - пронеслось у нее в голове. - «Иначе оно при хорошем галопе обязательно подведёт».
     Справившись с неполадкой, она снова выпрямилась, усаживаясь поудобнее в седле. Впереди во главе кавалькады на белом скакуне гордо восседал  незнакомец. Развевающийся плащ, шляпа с перьями по последней моде. Девушка с интересом посмотрела на него. «Наверное, принц», - догадалась она и презрительно улыбнулась. - «Полное ничтожество».
     Незнакомец поднял руку, призывая два враждующих отряда, соединившихся в единое целое, к началу пути. Махнул Анне и, повернувшись, низким голосом приказал:
-Вперед! Соблюдай дистанцию!
     У Анны всё похолодело внутри. Взгляд Верье даже не остановился на ней, обдав её холодом, как и всех, кого он оставил за спиной.
     Люди двинулись в сторону столицы.
                * * *
     Дальше – хуже.
     Анна, которая раньше знала только одну настоящую страсть, из-за которой могла послать сотни, тысячи своих и чужих солдат на смерть, а также, не задумываясь ни на миг, отдать свою жизнь, теперь неожиданно ощутила в себе совсем другое начало. Женщина победила патриота и воина. Любовь к родине не смогла тягаться с любовью к мужчине. Как жаль и как несправедливо, что он, этот мужчина, к тому же был непримиримым врагом её родины. Их случайная встреча перечеркнула все ценности, в которые она верила прежде и, которые, ей казались незыблемыми. Верье сделал её предателем. Анне было так горько сознавать это, но одновременно так сладко вспоминать о нём. Как ей хотелось вновь ощутить прикосновение его руки, остаться с ним наедине, впустить его в свою жизнь и войти в его.
     Принц не обращал на неё внимания, держал себя с Анной отчужденно и официально. Все правильно. В седле сидел не крестьянский парень, а наследник престола. Анна почти всю дорогу думала о нём. Её пальцы непроизвольно тянулись к медальону.
                * * *
     Однажды дети, не послушав взрослых, отправились на свой страх и риск в лес, самая младшая из них отстала и заблудилась в непроходимой чаще. Целый день она искала дорогу назад, сбила свои босые ноги в кровь, измучилась, проголодалась, но, к удивлению, совсем не испугалась ни одиночества, ни загадочных шумов леса.
     Выйдя к болоту, она направилась к пеньку, которых здесь было великое множество. Ей просто хотелось присесть на него и отдохнуть, но чем ближе она приближалась к нему, тем больше он приобретал форму согнувшейся в три погибели сгорбленной старухи. Девочка не испугалась и её.
     Старая женщина, погладив ребёнка по голове, повесила на её хрупкую шейку медальон и сказала:
-Судьба отличает тебя, как бугорок отличает собой грязное болото. Возьми медальон с собой, но ни в коем случае не смей его выбросить или потерять. Ты сохранишь его и он сохранит тебя, - беззубо улыбнувшись, продолжала она. – Пока он с тобой, смерть от тебя далека. - Она погрозила крючковатым пальцем. - Не смей выбрасывать его. Не зови смерть к себе раньше времени.
-Хорошо, - серьезно пообещала девочка.
-Да, и не смей открывать его до тех пор, пока сама не поймёшь, что наступил тот самый миг, когда ты больше не сможешь держать себя в руках и когда ты перестанешь принадлежать самой себе. Только тогда – ни днем раньше, ни днём позже – ты увидишь свою судьбу и..., - старуха неожиданно замолчала.
-Хорошо, - кивнула девочка, - я буду послушной.
-... и тогда он поможет тебе, - едва внятно прошептала горбунья.
     Уже начинало темнеть и вечерняя прохлада стала покусывать малышку за голые икры ног.
-Иди домой, - сказала старуха и кивком головы показала, в какую сторону ей надо идти. И, что удивительно, от одного этого кивка через непроходимые заросли побежала извилистая тропинка.
-Смотри, не сворачивай с неё, - напутствовала старуха уходящую девочку. – Иди по ней прямо к своей судьбе, - и, повернувшись, сама исчезла в болоте.
                * * *
     Столица встретила Анну, как и полагалось победителю – восторженно и триумфально. В общем, всё, как обычно. Народ её любил и ждал от неё по привычке только побед и она старалась не обманывать ожиданий. Все знали, там, где она, там всегда победа, сам Господь был ей в помощь.
-Дьяволица, - зло думал Руденвайлер, глядя на веселившуюся толпу и сжимая от бессилия кулаки до хруста. Понятно, что их радость – это его поражение.
     Принц был холоден и мрачен, епископ улыбался и молчал.
     Сразу же после официальной встречи священник был приглашён на аудиенцию к королю. Разговор был долгим и проходил без свидетелей.
     С какой депешей Руденвайлер отправил гонцов к своему королю, оставалось тайной.
     Может быть принцу и понравилась бы его будущая жена, но он любил другую. Та же, которой он овладел обманом и которой неожиданно для себя самого отдал своё сердце, тоже безумно любила его, но понимала к своему ужасу, что вместе им быть не суждено. А на другую возможную роль она была не согласна. Гордость не может быть содержанкой. Даже содержанкой королей. Господи, даже пожалеть её некому! Заблудившаяся в лесу девочка дрожащей рукой открыла заветный медальон.
     То, что она увидела внутри, совсем не удивило её. С миниатюрного портрета ласковым взглядом на неё смотрел ... Верье.

                * * *
      Да здравствует мир! Мир, нужный обеим враждующим сторонам. Долгожданный, необходимый и совсем ещё непривычный, так как оба государства должны были научиться жить в давно забытом ими мире. Два прошедших поколения знали о нём от стариков и то понаслышке. Но зато они очень хорошо ощутили, что такое война и могли научить вражде любого несведущего.
     Союз двух держав, как и принято, следовало укрепить брачным союзом принца и принцессы. Официальная помолвка была объявлена с пышностью, достойной сильных мира сего.
     Да здравствуют короли!
                * * * 
     Они встретились во время помолвки. Анна не хотела присутствовать на церемонии, но была обязана выполнить свой долг. Даже смерть не могла избавить её от этой пытки.
     Случайно их посадили за стол напротив друг друга. Только протяни руку и она коснётся того, по ком так болит душа. Окликни слегка и он её услышит. Ну, посмотри же на неё, ведь она так ждёт этого взгляда, взгляда парня из обычной деревни.
     И произошло чудо! Их глаза встретились и не нужны были слова, они разговаривали на языке, доступном лишь влюблённым.
-Извини меня, - просил он её. - Извини меня за ложь, за то,что не родился простым крестьянским парнем, извини за мою любовь, которой не суждено сбыться.
-Как я тебя люблю, - отвечала она.
-Я не могу без тебя, - вздыхал принц.
-Как я люблю тебя, - повторяла она.
-Ты помнишь крутой берег реки?
-Как мне не хотелось тогда от тебя уходить. Если бы всё вернуть назад.
-Если бы всё вернуть назад.
-Ты помнишь...?
-Да, - перебивал он её. – Я помню все. Как я тебя люблю!
-Я не могу без тебя, - признавалась она.
     Им так хотелось, чтобы зал опустел и никого, кроме них, здесь не было, потому что для них сейчас и так, кроме их двоих никого не существовало.
     Епископ был другого мнения.
                * * *
     Неожиданно город облетела невероятная новость. Она передавалась от губ к ушам, входила в сознание людей, поражала их, пугала своей непонятностью и вновь заставляла губы находить новые уши.
     Кто мог подумать, что их любимица, защитница и, безусловно, героиня, у ног которой должен был валяться весь этот никчемный мир, та, на которую хотели походить и на которую всецело надеялись, вдруг оказалась в одной упряжке с дьяволом?! Именно он, а не светлые силы небесные, покровительствовал ей! Именно с ним она заключила свой страшный договор, скреплённый кровью. Во всяком случае так утверждают люди инквизиции, а им лучше знать.
     Как легко низвергаются наши вчерашние кумиры!
                * * *
     Анну сжигали накануне свадьбы венценосной пары, которая должна была стать залогом мира двух враждующих государств. Достойный подарок обоим королям! Телега жизни проехала своими гужёными колесами по несчастной любви.
     Анна стояла, привязанная к свежевыструганному кресту, в белом плаще, наброшенном поверх длинной холщевой рубахи. Высокий шутовской колпак венчал её голову. Впервые за всю свою короткую, но насыщенную жизнь, она ощущала страх.
-За что? – не понимала случившегося она. – За что должна она принять этот позор? Почему цена любви так высока и так горька? Почему?
     На небе собирались тяжёлые тучи, ветер, дующий со стороны моря, начинал крепчать, переходя в ураганные порывы.
     Всё делалось в спешке. Все следовало окончить до того, как разразиться настоящее ненастье. Спешили господа, сидящие на наспех сооруженных деревянных скамьях и с опаской поглядывавшие на небо. Спешил епископ, которого ждал сегодня нелёгкий день. Спешили простолюдины, толпящиеся на ратушной площади, желая не опоздать к выставленным на улице бочкам с дармовым вином в честь предстоящего бракосочетания. Пей, хоть залейся!
Да здравствуют короли! Да здравствует любовь!
     Хворост разгорается, плямя уже лижет пятки девушки. Как больно! Сквозь клубы огня Анна видит перекошенное лицо епископа. Слёзы катятся из его глаз.
-Крепись! – кричит он ей, - Сёстры Израилевы ждут тебя!
     Посеревшие губы Анны безмолвно шевелятся в молитве.
-Он справедлив, крепись! – снова кричит епископ, но треск хвороста заглушает его слова.
Как больно! Как больно!
     Дождь начинается сразу. Молния разрывает небо на мелкие части. Ветер бросает вслед убегающим зевакам комья грязи, хлопья пепла и щепки.
     Это уже было когда-то.
     Он услышал её. Не бойся, девочка, затерявшаяся среди пугающих лесных болот.
Он ждёт тебя. Смелей, не бойся!
     Площадь пустеет в мгновение ока.
-Опоздал, - задыхаясь говорит оруженосец и крестится., глядя на небеса. – Что же ты опоздал?! – кричит он и падает в грязь. Раскаты грома заглушают его вопль.
      Это уже было. Не бойся, Анна!
     Сгорбленная старуха, опираясь на клюку, хлюпает по лужам, не замечая их. Она подходит к тому месту, где только что ещё пылал костёр, наклоняется и извлекает из груды пепла и головёшек какой-то предмет. Это медальон Анны. Старуха открывает его, смотрит на мертвенно-бледное лицо Вернье, будто перекошенное от страха, ухмыляется, закрывает его и бросает в навоз, оставленный лошадью одного из стражников, втаптывает медальон поглубже, плюет на него и уходит прочь в непогоду.
                * * *
      Звучат колокола. В церкви начинается венчание. Вдруг оруженосцу кажется, что он слышит знакомый голос:
                Кто веретено возьмёт
                В колокольный звон,
                Тот надежду обретёт,
                Выйдя с круга вон.
Старуха ещё раз оборачивается и он видит, как она смеётся своим беззубым ртом, сгибается ещё ниже и пропадает во мгле.
     Веселье набирает обороты.
     Во главе стола сидят принц и принцесса. Их отцы, уступившие им свои места, что само по себе должно было подчеркнуть важность происходящего, сидят по обе стороны от молодожёнов.
     Пир набирает обороты.
     Симон, оруженосец Анны, входит в зал в тот момент, когда один из королей в полнейшей тишине, свидетельствующий об уважении к Его Величеству, произносит тост. Вошедший расстёгивает плащ и оголяет свою руку с зажатым арбалетом и стрелой, готовой к полёту. Принц, увидев его, встает в полный рост, расправив плечи. Прятаться – ниже его достоинства.
-Ну, давай же, - говорит он летящей ему навстречу стреле. - Как я тебя...., - и падает навзничь, не закончив фразы.
     Оруженосец не промахнулся.
                * * *
     Симон выпил большой кубок вина одним глотком, глубоко вздохнул, перекрестился и, встав на колени, положил голову на плаху.Голова лежала чуть-чуть повернутая в сторону, чтобы топор не замешкал на шейных позвонках. Правая рука, которая отправила в полёт смерть, легла на деревянную колоду чуть меньше размером. Изготовившись таким образом, оруженосец бросил палачу:
-Ну, давай же!
     Сначала на помост, окрасив его в алый цвет, упала правая рука. Затем к ней под ликующие возгласы толпы скатилась отрубленная голова с выпученными глазами.
     Два крепких палача расчленили Симона пополам, сначала отрубив его конечности, а затем, как мясники, подвесили все, что осталось от него на огромные железные крюки, чтобы все видели и знали, какая казнь ждёт цареубийцу. Смотрите, они вынули из грудной клетки сердце Симона, ещё горячее и алое и бросили на съедение стае голодных собак, которые, рыча, бросились на добычу.
                * * *
     Через две недели армия, ведомая епископом, встретилась с армией Руденвайлера возле небольшого городка. Противники вцепились друг в друга, не давая шанса выжить никому. Даже смерть не успела перевести своего дыхания, как колесо снова закрутилось, набирая обороты.
     Отечество превыше всего!
                * * *
     Моя рассказчица перевела дыхание, уселась в кресле поудобнее, глотнула из бокала мартини и многозначительно произнесла:
-Всё!
-Да, - подытожил я, - эффектная история. – И, будто не догадываясь, спросил, - А разве это конец?
-Конечно, же нет! – ответила она и стала объяснять. - Я работала обычным штатным привидением, как и положено, со всеми вычетами налогов, плюс ненормированный рабочий день, не легко, сам понимаешь.
Я прервал её монолог, повторив свой вопрос:
-Но разве это всё?
-Конечно же, - продолжала моя собеседница, не замечая моего вопроса, - я написала заявление об уходе. Ну, сам посуди, каждую ночь одно и то же, - она положила ладонь на свою очаровательную грудь. – Я сама привидение, перевидела на своём веку такого, что никому не пожелаю, но это...  Кошмар! – она поёжилась в кресле. – Каждую ночь Анна бежит по эстакаде с обгорелым телом и обожжённым лицом к белому, как мел Верье, стоящему напротив на балконе с торчащей в груди стрелой. Она не может к нему добраться, никак  не может и никогда. Она кричит и стонет, всё напрасно. Но этого мало. Неожиданно на стенах то с одной стороны, то с другой появляется голова мертвеца, висящая на большом мясном крюке, и правая рука, сжимающая арбалет и целящаяся во всё, что передвигается.
     Моя гостья отпила большой глоток вермута и продолжила:
-Ей всё равно, кто это  - посетители замка, служители или случайно забредшие зеваки.
     Девушка наглядно показывает, как это безобразие выглядит и, помолчав, добавляет:
-Я уверена, рано или поздно рука выстрелит. Попомни мои слова – обязательно выстрелит.
-Почему? – удивился я.
Моя приятельница выпалила с неожиданной злостью:
-А кому приятно видеть, как твоё сердце на куски разрывают злые собаки?!
-Да, согласился с ней я и, положив невзначай свою руку на грудь, где находилось моё сердце, с облегчением ощутил его привычное биение.