Адонис и Афродита

-«Но богиня любви, так покаравшая Нарцисса, знала и сама муки любви, и ей пришлось оплакивать любимого ею Адониса». - Экскурсовод, молодая девушка, между прочим, очень хорошенькая, неожиданно закашлялась, густо покраснев, как-будто бы она рассказывала о себе самой.
     Гоша, стоявший среди внимательно слушавших экскурсантов, улыбнулся. Он-то ведь знал, как всё было на самом деле.
                * * *
     Новую ученицу посадили возле него, даже не спросив, желает он этого или нет.
Длинные вьющиеся волосы волной стекали по её плечам. Нежный загар, покрывавший щеки, безупречно гармонировал с огромными синими глазами.
-Эдита, - представилась незнакомка.
-Гоша, - нехотя ответил он и отвернулся, все свои видом показывая, что аудиенция закончена.
     Лучше бы соседом был Руди Крюгер, в девичестве Петька Иванов. Крокодил Денди, в девичестве Алик Разумовский, тоже ничего. На худой конец сошёл бы и Мишка Дебил. Дебил – он и в Африке дебил, поэтому кличка прилипла к нему основательно и, по всей видимости, насовсем.
     Гоша был согласен на всех, но только не на девчонку. О чём с ней можно поговорить, что ей можно доверить, особенно, если принять во внимание такое вычурное имя – Э-ди-та?
     Как бы угадав его мысли, соседка по парте проговорила:
-Мы приехали из другой страны. А назвали меня в честь моей дальней родственницы. Она, между прочим, была популярной певицей.
-Как её фамилия? – поинтересовался Гоша.
-Ты её не знаешь, - свысока ответила Эдита.
-Конечно, - в тон ей сказал мальчишка, - лучшие певицы живут в нашей стране.
-Третья парта у окна, немедленно прекратите разговоры, - приказала старая учительница по математике. – Знакомиться будете на перемене.
     Всё как-то сразу не заладилось в их отношениях: то ли она была слишком умной для него, то ли слишком привлекательной для остальных.
     Но чем больше её популярность набирала силу среди одноклассников, тем неуютней становилось ему. И всё больше и больше в нем стало ночевать одно, но очень сильное желание: навесить ей обычных тумаков. Не знаю, что его сдерживало?
     Гошу звали Антоном , а Гошей его стали величать так, от нечего, как ему казалось, делать. Хотя основания для этого всё-таки были.
                * * *
     Как-то в доме, где жило немало учеников его класса, какое-то странное привидение облюбовало себе подвал. Оно часто появлялось по вечерам, кричало на непонятном языке, пело тягучие заунывные песни, а затем, ругаясь на чистом русском языке, исчезало в неизвестном направлении.
     Целый месяц Антон выслеживал его. И вот однажды с Мишкой Дебилом, который кроме математики ничего дельного не знал, они накрыли его.
      Привидение и в этот вечер горланило, как обычно, но к удивлению юных следопытов в этот раз не торопилось исчезнуть, развеявшись дымом, а, споткнувшись, упало прямо на цементый пол у труб теплотрассы, обмотанных колючей стекловатой, и мгновенно громко захрапело.
-Слышь, - сказал Дебил, - храпит, как человек.
-Смотри, как бы от таких рулад подвал не обвалился, - заметил Антон.
     Привидение храпело смачно и со знанием дела. Когда мальчишки подобрались к нему поближе, сомнений больше не было: перед ними, развалившись во всю ширину бренного тела, спал новый дворник по кличке «Барашек», намекая тем самым, что вместо волос на его голове блестела сплошная взлётная полоса аэродрома.
     Крокодил Денди, увидев нового дворника в первый раз, сразу сделал глубокомысленный вывод: только люди рождаются лысыми, чтобы со временем обрасти волосами, а волосатые – стать кудрявыми. И те и другие от жизненных передряг могут, конечно, полысеть, но чтобы быть лысым до такой степени – изначально родиться человеком невозможно.
     «Барашку» было запрещено пить, по какой причине он не сообщал никому, возможно, без докторов здесь не обошлось, но он напивался до чёртиков, чтобы тем самым доказать каждому местному аборигену свою успешную интеграцию в новое общество, так как приехал в этот город из далеких и теплых краев.
     Плохим сыном его трудно было назвать, с ним всегда находилась старенькая фотография его матери. Но даже она, фотография, краснела от произносимого им фольклора, когда дворник, выпивши, пытался что-то объяснить своим подельникам на доходчивом русском языке. Подумаешь, бывает и трех выражений достаточно. Главное, вовремя и в правильном направлении послать своего собеседника.
     «Барашек» открыл глаза и, увидев Антона, громко произнёс: -«Гоша!», - повернулся на другой бок и снова сладко захрапел. Кого он имел в виду? Что он имел в виду? Но Дебил растрепал о случившемся всему классу, после чего для школьных приятелей Антон Будницкий умер, а вместо него, его же походкой по школьным коридорам зашагал «Гоша – охотник за привидениями». Ну, что тут сделаешь? И не такое бывает!
                * * *
     Каждый имеет право на собственное увлечение. Было оно и у «Охотника». Он до одури, до светопреставления, как любила поговаривать его бабушка, увлекался марками. Его коллекция, притом вполне заслуженно, считалась одной из лучших в среде таких же, как и он, коллекционеров.
     На переменах Гоша с гордостью открывал «случайно» принесённый им из дому один из кляссеров и перекладывал марки с одного места на другое, вызывая в глазах одноклассников восторг и жгучую зависть, которая так подпитывала его гордость. И вдруг случился полный облом.
     Как-то раз его соседка по парте, словно в пику, достала из своего рюкзачка поразительную коллекцию своих марок. Да какую! Одних только старых Бельгийских колоний целых три штуки, - с ума сойти! И Гоша сразу же узнал, как рушатся кумиры.
-Ну, что, - сказал ему Крокодил Данди, - показывая на Эдиту, - слабо?! Подняв палец вверх, символизирующий высший класс, он объявил всему классу:
-Девчонка, класс! Такие фишки собрала!
     Гоша с презрением посмотрел на соседку и подумал про себя: - «Во, зараза!»
                * * *   
     Приближалось 14 февраяля – день Валентина. Вся школа готовилась к литературному вечеру с костюмированным балом.
     Мишка Дебил превратился в Ромео и на переменках бегал по этажам, подыскивая себе подходящую Джульетту. И, если Джульетта не подходила по его параметрам, то отпускал её с богом, не забыв при этом наградить «горячими» за потраченное понапрасну время.
     Крокодил Данди стал Ланцелотом и в связи с этим всё больше и больше скандалил со старшеклассниками, а Руди Крюгер заявил, что до 14-го февраля не будет смотреть ни одного «ужастика» ни в кино, ни по телепупику (читай, телевизору) и потому никому не будет сниться до самого дня Валентина, не говоря уж о кровавых разборках. Отсыпайтесь, ребята, всё путём!
                * * *
     Эдита, как бы невзначай, спросила Гошу на уроке математики:
-Антон, ты знаешь, кто такая Афродита?
-Нашла дурака, - ответил он. - Спроси ещё про Геракла.
-Хорошо, - тоном строгой учительницы сказала девочка. – Значит, знаешь.
-«Что это с ней?!»- подумал Гоша.
-А как меня зовут?- не отставала она.
-«Ну, вот, совсем заболела», - мелькнуло у него в голове.
-Как? – настаивала Эдита.
-Эдита, - вздохнув, пробормотал Гоша.
Она постучала косяшками пальцев по парте. Раздался звонкий стук на весь класс.
-Войдите! – сказала склонившаяся над классным журналом учительница математики.
Тишина ответила отказом. Не поднимая головы, училка произнесла приговор:
-Разумовский, к доске! Давно ты не радовал нас своими глубокими познаниями в математике.
-Как что, так сразу Алик!- недовольно проворчал Крокодил и поплёлся к доске.
-А –фро-ди-та, - шопотом отчеканила Эдита.
-Ну, и что?
-Ты же охотник!
-Ну, и что?
-Как до тебя доходит медленно, - не унималась она, - Охотник - это Адонис!
-Нет, не хочу, - отрезал Гоша, вспомнив миф об Афродите и Адонисе. Ему как-то не улыбалось быть по уши влюблённым в богиню. К тому же на охоте Адонис погибает от смертоносных клыков разъяренного кабана, - припомнил он. – Не жалаю!
-А что здесь страшного? Тоже мне дела! Люди за любовь готовы не только жизнь отдать, - презрительно усмехнулась Эдита.
-Не приставай, всё равно не хочу! – стоял на своём Гоша. – Я лучше возле стенки постою, посмотрю, как Ромео превратится в «Дебила».
-И охота тебе всё время стенки подпирать? – соседка по парте была невероятно настырной.
И вдруг сказала такое, что у Гоши прямо сердце защемило.
-Будешь Адонисом – получишь от меня Бельгийскую колонию!
-Зелёную?! – неожиданно для самого себя восторженно выпалил он.
-Да.
-Не гашёную?
-Да.
-По рукам! - быстро согласился он, чтобы, не дай бог, новоиспечённая Афродита не передумала, и тут же потребовал:
-Неси!
-Подождёшь! – охладила его пыл Эдита. – Еще не вечер! – и, поправляя чёлку, кокетливо произнесла на публику: – Ох, уж эти мужчины, такие невыдержанные!
-Будницкий! – как приговор, раздался голос математички. – Что-то вам там вдвоём слишком весело. Иди к доске и помоги своему другу.
                * * *
     Гоша начал отсчитывать дни до праздника. Как мало надо, чтобы познать муки любви!
     И вот наступил долгожданный день. «Календари не ошибаются», - подумал Гоша, утром вставая с постели. На отрывном календаре гордо красовалась цифра «14», а букет ярко-красных роз, водруженный на столе его отцом для матери, подтверждал правильность расчетов.
     Предки балдели.
                * * *   
     Почти все мальчишки явились в школу нарядными и благоухающими запахами всевозможных одеколонов так невыносимо, что, казалось, кто-то в галантерейном магазине садистски расколотил все корбки с мужской парфюмерией и разлил всё содержимое всуе.
    Сердца, конфеты, цветы плюс никакого хулиганства, одна сплошная галантность, на какую только способны наши кавалеры. Подумаешь, один раз в году можно себе позволить и такую блажь!
     Дождь вместо обещанного снегопада не мог помешать настоящим мужчинам взвалить на свои не совсем ещё окрепшие плечи, помимо своей нелёгкой ноши, ещё и рюкзаки дам, которые взамен отдали им свои настоящие сердца. А никем не придуманные рыцари переворачивались от зависти в своих холодных позеленевших склепах, глядя на этот парад галантности и любви.
-Гони колонию! – проговорил Адонис.
-Подождёшь! – ответила Афродита.
     Когда они появились вместе, взявшись за руки, облаченные в античные наряды (родители – молодцы, постарались на славу), всем окружающим стало ясно, кого сегодня назовут лучшей парой вечера.
-Ты принесла её?
-Отстань, - успокаивала она его. – Конечно, принесла!
-Покажи! – не унимался он.
И ей пришлось показать. Афродита приоткрыла своё декольте, скрывавшееся под большим красивым газовым шарфом. Из-под складок туники виднелся край Бельгийской колонии, покоящейся на девичьей груди.
-С ума сойти! – в восторге прошептал Адонис, думая о марке и не замечая женских прелестей.
-Нахал! – деланно возмутилась Афродита, подумав совсем о другом и поспешно вернув шарфик на место.
-Зелёная! – не выходя из состояния восторга мечтательно проговорил Гоша.
-Ну, и дурак! – на этот раз с обидой произнесла Эдита, сообразив, наконец, что волнует её кавалера.
                * * *    
     Вечер пролетел быстро. И вот уже Джульетта, взвалив на себя вещи зевающего Ромео, тянет его домой. А Изольде придётся чуть ли не на руках нести Тристана до остановки метро.
     Стрелки часов намекали, что в этом году 14-е февраля больше не ожидается.
-Проведёшь, получишь свою марку! – обещает Афродита.
И они, переодевшись, вместе идут по ночной улице к её дому.
-Где она? – спрашивает её Адонис.
-Не боись, - говорит Эдита, высовывая марку из кармана куртки так, чтобы он мог лишь слегка заметить её кончик, и быстро возвращает назад в карман.
-Нашла чего бояться, - огрызается Гоша.
-Не чего, а кого и не бояться, а чтобы не засмеяться, - ответила детской дразнилкой Эдита.
    Но вот и парадный подъезд с лестницей, по которой через короткий миг, как на Олимп, вспорхнёт Богиня.
-Поцелуй! – говорит она ему.
-Но ведь мы так не договаривались!
-Давай, целуй! – и она двумя пальцами достаёт Бельгийскую колонию и так же быстро возвращает на прежнее место.
-Хорошо, - нехотя соглашается он, - Но только сначала закрой глаза и считай до десяти.
     Афродита закрывает глаза, ожидая желанного поцелуя и начинает отсчитывать:
-Один, два, три...
Когда счёт доходит до десяти, она открывает зажмуренные глаза и видит исчезающую за поворотом фигуру Адониса.
-Антон!- зовёт она его, - Антон! – Голос её срывается на крик. Плача, она приседает на ступеньки и горько рыдает об утраченном Адонисе. Её рука машинально опускается в карман куртки. Марки нет.
-Подарки – не отдарки! – звучит голос Гоши в ушах у Богини.
                * * *
     Через год Эдита возвращается в свою далёкую страну.
                * * *
-А теперь, - говорит экскурсовод, - мы переходим в соседний зал, где нас ожидает не менее увлекательная встреча с персонажами римской мифологии.
     Экскурсанты медленной цепочкой, чтобы не шуметь в залах музея, послушно тянутся за гидом. Гоша выходит последним. Проходя мимо картины «Афродита на охоте» останавливается и ежится от неожиданности. С полотна на него смотрит – Эдита!
«Покажется же такое!», - думает он и моргает, чтобы стряхнуть наваждение, и снова смотрит.
     Эдита, как-будто бы его здесь и нет, сосредоточена на охоте. И вдруг что-то врывается в сердце Гоши: будто рушится плотина и огромное количество нежности и любви несётся по всему его телу. Остановить это чувство – невозможно.
«Я поздравляю тебя, Афродита, с удачной охотой!» - и юноша смотрит на полуобнажённую мечту, как Адонис на Афродиту, увидевший её в первый раз.
-Прошу не задерживаться, мы идем дальше, - гулко разносится по пустому залу голос экскурсовода, отвлекая на миг Гошу от картины. И когда его взгляд возвращается назад, он видит в руках Эдиты-Афродиты огромную табличку, закрывающую её наготу, с надписью: «Детям до 16 лет...». Дальше Гоша не читает, а, опустив голову, выходит из зала. На выходе, снова обернувшись, он видит, как она вдогонку ему насмешливо смеётся. И он в отместку то ли ей, то ли себе, вытягивает настолько, насколько это возможно, свой белый, обложенный налётом начинающейся ангины, язык.
     Но уходя, Адонис уже точно знает, что лицо Афродиты будет сниться ему всю оставшуюся жизнь!