В чужой монастырь

Однажды, две женщины, немолодого возраста (ну не так чтобы очень пожилые, они просто давно родились) отчаялись на оригинальное общение с не совсем интеллигентным контингентом. Женщины были деятелями литературы местного масштаба и дислокации. Они настолько измучились невниманием жителей города к поэзии и прозе и, особенно к собственным персонам, что решились навестить местную тюрьму особо строгого режима и почитать заключенным свои стихи. Это было бы гарантией того, что слушателей будет много, это не какие-нибудь поэтические мероприятия для жителей города – как ни старайся привлечь к доброму и вечному – не идут и все! А в тюрьме уже все привлеченные, да еще и по большим срокам, так что никуда не денутся, будут слушать.
- Нужно же что-то купить для заключенных типа гостинцев, – предложила одна из них, – говорят, что в тюрьме плохо кормят!
- Купим печенья килограмма три-четыре, – поддержала ее подруга, – тем более я написала стихотворение со словом «печенье». Как раз, кстати, будет такой гостинец.
- И леденцов давай купим, – добавила первая, – я тоже написала стихотворение со словом «леденец»!
- Хорошо, ты покупай леденцы под свое стихотворение, а я печенье под свое, – согласилась вторая.
Скупились, созвонились, назначили время посещения местной зоны строгого режима и в согласованную дату пришли к проходной тюрьмы. Стучатся, им открывают. Деятели литературы смело входят в помещение пропускного пункта и удивляются – как здесь неприветливо и серо!
- Неужели нельзя создать красивый интерьер? – спрашивает первая вторую, – ведь это же наша тюрьма, это же наши люди… сидят здесь! Ну, кто захочет попасть в эту тюрьму? Ведь с таким интерьером сюда никого же не загонишь!
-Да, никакой культуры, – соглашается вторая, – серость будней и ничего прекрасного! Негде душе отдохнуть, а еще решетки эти… фу! И у входа нет транспаранта "Добро пожаловать!"
- Бабушки! Вам чего надо? – спрашивает привратник молодой, в камуфляже весь такой, – если Вы на свидание, то сегодня у нас санитарный день! Видите, вон шнырь полы мне тут драет?
Привратник показывает на зека, который тщательно натирает не крашенные, деревянные полы. Они когда-то были, конечно, покрашены, но время и кованые сапоги охранников, сделали их страшнее гробовой доски – обшарпали до безобразия.
-Кто драет? – спросила первая, не понимая, кто такой шнырь.
- А-а-а, вам непонятно, наверное, – поправляется привратник, – это уборщик на гражданском языке, а на жаргоне зеков – шнырь! Вы говорите, чего вы хотели?
- Мы пришли почитать стихи вашим заключенным, – голосом Есенина, проинформировала первая, – чтобы люди могли прикоснуться душой к поэзии в это чарующее время года!
- Сейчас же осень стоит золотая, – подхватила вторая, – а это любимая пора самого Пушкина!
- Причем здесь Пушкин? – спрашивает страж – у нас сегодня день санитарный. Нам не Пушкин полы драет, сами выкручиваемся…. Тем более он давно умер….
- Что Вы такое сказали? – возмущается первая, – говоря словами Булгакова в «Мастере и Маргарите» я могу смело возразить – Пушкин бессмертен, он вечен, потому что его поэзия не умирает никогда, а Вы своим санитарным днем не даете людям прикоснуться душой к его поэзии…, ну и к нашей немного тоже!
- А вы что же поэтессы? – спрашивает привратник.
- Еще какие, – отвечает вторая, – мы даже стихи специально для заключенных написали….
- Хорошо, можете прочесть мне хотя бы одно из своих стихотворений? – ухмыляется привратник, задумавший поиздеваться над поэтессами.
- Могу! – говорит вторая, – только мне нужно поправить прическу и макияж, знаете ли, не привыкла лохудрой читать доброе вечное, у вас есть зеркало?
- Пожалуйста, – смеется привратник, – пройдите в соседнюю комнату, там весит большое зеркало для тщательного досмотра заключенных и посетителей.
Вторая проходит в соседнюю комнату, поправляет прическу и макияж, приводит в порядок одежду. Появляется через пару минут из этой комнаты и становиться в позу чтеца вечного и прекрасного и начинает:

Пришла к нам осень золотая
Развеселилась, расстелилась
И песни петь, границ не зная
Зиме назло не устрашилась
Все те же листья, тот же сад
Гербарий времени и года
Вдруг закружился листопад
На головы сидящего народа
Старухи верно говорят
Годами сидя у подъездов
Сидеть, а это значит ждать
Судьбы немыслимых заездов
Но осень даст совет навек
Свободы, честности, прощенья
Не вешай нос, мой милый зек
Я привезла тебе печенья

- Ну, как? – спрашивает чтица, – понравилось? Теперь пропустите в камеру нас?
- Ну, что ж, – смеется привратник, – в общем-то, неплохо, но у нас пишут лучше!
- Кто пишет? – удивляется чтица.
- Да, вот, например это шнырь, – отвечает привратник, – он ваше стихотворение может за минуту пересочинить по-своему.
Шнырь стоит и прислушивается к разговору привратника и деятелей литературы.
- Слышишь, Чепуха, – зовет, шныря привратник, – подойди-ка сюда! Я прошу извинения дамы, но здесь у каждого своя кличка, по которой они обращаются друг к другу, вот у этого шныря, кличка – Чепуха!
Чепуха подходит к привратнику и кивком головы спрашивает – чего надо?
- Слышал стих об осени? – спрашивает его привратник, - можешь по своему пересочинить, ну, так чтобы было понятно всем, в том числе, кто забыл уже гражданский язык и выражается только «по фене»?
- Могу, – отвечает шнырь-Чепуха, – но только если она даст мне печенья!
Вторая деятельница литературы протягивает Чепухе несколько штук печенья. Он жует и одновременно молча читает стих на листке бумаги. Прожевав одно печенье, Чепуха кивает головой.
- Готов? – спрашивает привратник.
- Готов – отвечает Чепуха, он становится в позу чтеца и начинает:

В натуре осень золотая
На нашу зону собралась
За то, что пьяная на воле
Она с зимою подралась
Доходят в зону эти слухи
И сомневаться в правде их
Не стоит, верные старухи
Не врут, что истинно для них
Ну что же, встретим эту осень
На нарах место ей дадим
Стихи прочесть ее попросим
Своим чайфиром угостим
А если осень вдруг захочет
Нам песни спеть свои одни
Пусть листопадом захохочет
Отсидки подсчитает дни
Уж не одну встречали осень
Весну и зиму и года
И прокуроров, судей просим
Чтоб пожалели иногда
Чтоб срок скостили, хоть немного
Чтобы хорошая еда
И главное чтоб было много
Еды хорошей здесь всегда
Никто не слышит, наши просьбы
Ни осень эта, ни УФСИН
Все то, что мы ночами просим
И по УДО домой хотим!
Здесь каждый ждет свою лишь осень
Когда звоночек позовет
Тогда вот милости и просим
Прийти и встретить у ворот…

- Хватит, хватит,– в один голос кричат поэтессы – замолчите! Мы все поняли сами! Чепуха-ха-ха-ха….
- Есть и другой вариант, – говорит Чепуха, – но только за дополнительную порцию печенья!
- Обойдешься! – дружно кричат поэтессы, хлопая входной дверью, не прихорашиваясь перед зеркалом, - мы больше не придем вашу зону топтать….