Соловей

Начало лета. «А в кувшин из белой глины падает сирень в день еще не самый длинный, длинный летний день». С поэзией Кирсанова меня  познакомил мой будущий муж. Он обожал ее, сам будучи тоже поэтом, а еще и музыкантом. Женщина любит ушами, и песни, мне посвященные, не могли не  растопить мое романтическое сердце. Размышляю сейчас, вспоминая свои юношеские романтизм, бескомпромиссность, веру в справедливость, общечеловеческие идеалы и ценности. И с удивлением прихожу к выводу, что не поменялось ничего принципиально в моих убеждениях, взглядах и моральных ценностях. И радуюсь тому, что, оказывается, не поменяла приоритеты, не изменила своим мечтам, хотя и синяков много набила (да и продолжаю набивать) из-за своей бескомпромиссности.  Хвалиться ни перед кем мне нет нужды, пишу в основном для себя, и мне интересно потом перечитывать написанное. Последнее время близкие друзья, которым я, наконец, доверила свои сокровенные записи за многие годы, горячо поддерживают и призывают писать дальше. Но я уже не один раз  убеждалась, что Дух дышит, где хочет, и не в моей власти желание – нежелание писать. А та далекая весна,  14 апреля которой мы подали заявление в ЗАГС и готовились к свадьбе 3 июля, вся состояла из счастья - стихов, музыки, сирени, соловьиного пения…
* * *
В субботний вечер, в шестом часу , возвращаясь из Мальково, завернули к моторному, там хороший парк. Лиственничная аллея вдоль заводского забора и широкой подъездной дороги - могучие стройные красавицы в это время  года покрывают свои длинные ветви тонким изумрудным пушком маленьких иголочек и крохотными темно-коричневыми зародышками будущих шишек. Диагональные аллеи на месте бывшей лесной рощи - липы, сирень, шиповник. Сирень уже расцвела и благоухает, на шиповнике тугие бутоны дикой розы еще свернуты, липа нежно зеленеет молодой листвой.  А между аллеями – лесные красавицы сосны вольготно раскинули широкие могучие ветви на прореженном просторе  в одной части парка, а в другой – настоящая березовая плохо проходимая чаща, в которой даже грибы по осени собирают. Пустынно и безлюдно, рабочие смены закончились. «Не слышно шума городского», птицы поют на все голоса, заливаются, трели разносятся по всему парку. Орнитологи мы никакие, но обычные, повседневные  птичьи голоса узнаем. Скворцы, малиновка, воробышки… У всех этих Божьих тварей песенки несложные, трели повторяющиеся. И вдруг в одной из аллей, в густых кустах распускающейся сирени услышали звонкие коленца с цоканьями, присвистами и еще много разных, без повторов. Руслан сказал, что для соловья еще рано, они поют в сумерках. Подошли тихонько поближе, певец замолк, а потом услышали сердитый порх, и серая птичка вылетела по направлению от нас и вверх. Больше не слышно было ее пенья. Мы гуляли по всему парку минут 40, а когда возвращались к машине, случайно завернули на прежнюю аллею. И, о счастье! Издали услышали знакомую чудную песню, остановились, затаились, чтобы снова не спугнуть, слушали и наслаждались. А уж певец старался! Звонко и чисто выводил  прозрачные верхние  ноты, переходил на свист, прищелкивал, трещал, без отдыха брался за новые и новые коленца. И практически не повторялся! Я вечером в Инете поискала запись соловьиного пения и сравнила с услышанным: точно, то был соловей! Но соловей-мастер высшего класса! Его пение было еще более красивым!