Стэнли Энгерман. Макс Вебер 100 лет спустя

КАПИТАЛИЗМ, ПРОТЕСТАНТИЗМ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ:
МАКС ВЕБЕР 100 ЛЕТ СПУСТЯ
Стэнли Энгерман

Анонс. Мягкий, но довольно взвешенный обзор. В предсмертных лекциях 1919-1920 гг. (на русском их нет) Вебер отказался почти от всех своих наиболее спорных и опасных идей. - Пер.

"Протестантская этика и дух капитализма" Вебера - книга, оказавшая прочное воздействие на поле экономической истории. Как ни странно, его современник Йозеф Шумпетер утверждал, что, хотя академическая карьера Вебера началась с экономической теории, он на самом деле вообще не экономист, а социолог. Шумпетер различал экономический анализ, который "рассматривает вопрос о том, как люди себя ведут и какие экономические последствия это имеет", и экономическую социологию, изучающую, "как они пришли к тому, что делают то, что делают". Именно последняя проблема отражена в работах Вебера о развитии капитализма.
Исследования Вебера в сфере экономической истории хорошо вписываются в общие интересы исторических школ рубежа веков в Германии и Англии. Эти школы были обеспокоены объяснением роста современной экономики, а также объяснением учреждений и условий, которые повлияли на развитие и функционирование общества. Вебер, в отличие от других немецких экономистов, уделял мало внимания описанию роли экономической политики правительств в экономических переменах. Он, как и Зомбарт, сосредоточился больше на изучении современного капитализма, его природе и причинах его возникновения. Как только интерес к этой теме ослабел, влияние работ Вебера сократилось, и это положение сохранялось в течение нескольких десятилетий.
Основным вкладом Вебера в изучение экономической истории, несомненно, остается его классическое исследование по протестантской этике, впервые вышедшее в 1904-1905 гг. и переизданное в 1920 г. с пересмотром и обширными примечаниями. Вебер, как он указывал сам, не изобрел взгляд, связывающий протестантизм и капитализм. В частности, Джейкоб Винер отметил, что эта идея увязки религии с наступлением капитализма имеет долгую историю в связи  с несколькими религиями задолго до трудов Вебера. Некоторые мысли об этом высказывали намного более ранние авторы, например английский экономист Уильям Петти. Что Вебер реально сделал -  он обеспечил специфику и детали аргумента, согласно которому вера в избрание и мирская аскеза якобы привели к современному капитализму. Тем не менее, Вебер утверждает, что эти изменения сами по себе не дали бы такого эффекта - для этого  требуется соответствующий набор условий в собственно экономической сфере.
Для уточнения своего утверждения об уникальности Запада Вебер предпринял несколько крупных исследований по социологии религии в различных областях, особенно в Азии, с тем чтобы понять, почему другие религии не смогли генерировать появление современного капитализма. Это сравнительные религиоведение дало ему способность проникновения в суть воздействия этих различных религиозных систем в Китае, Индии и других культурах и их влияния на экономическое поведение. Для некоторых ученых, однако, гражданская свобода и открытость к новым убеждениям и изобретениям в Северо-Западной Европе были теми факторами, которые привели к переменам в науке и бизнесе, а политическая свобода допустила экономический и научно-технический прогресс.
 Вопрос об отношении протестантизма и капитализма остается исторически долгим, часто поднимаемым, и он обязательно обсуждается и оценивается во всех работах, связанных с данной эпохой. Вебер ясно поднял этот центральный вопрос для исторических исследований. Общий вопрос и подход Вебера остается важным в последних работах экономических историков по нескольким причинам. Во-первых, они поставили центральный вопрос об уникальности западной цивилизации и природе ее экономического и социального развития. Каковы бы ни были относительные доходы в различных частях мира до 1700 года ясно, что с тех пор экономический рост был намного быстрее в Западной Европе и ее ответвлениях, чем в других частях мира. Современный экономический рост имеет место с совершенно иной экономической и социальной структурой, нежели все, что было до этого. Он  произошел в примерно в то же время, или вскоре после того, как эти области испытали подъем протестантских религий. Некоторые исследователи находят это сродство при полностью различных проявлениях, но во многих случаях отношения между этими феноменами представляется трудным понять и принять.
Во-вторых, Вебер указал на значимость морального и других неэкономических факторов, влияющих на экономические изменения, по крайней мере, в сочетании с определенным набором других условий. Для Вебера моральный фактор был основан на определенной религии и наборе религиозных кодов; для других это было тоже религиозное влияние, но других религий, таких, как католицизм или иудаизм, а многие ученые признавали совершенно иные факторы, которые привели к изменению поведения, такие, как рационализм, индивидуализм, или развитие экономической этики. Некоторые из них, например, Р.Х.Тауни, перевернули аргумент Вебера, делая экономические изменения основным вкладом в изменения религиозные. Еще для одной группы исследователей  основным фактором была природа меньшинств как аутсайдеров, отвергнутых или наказанных обществом. Так рассуждали Уильям Петти, рассмотревший несколько различных областей жизни XVII в., Зомбарт и Торстейн Веблен, обратившие внимание на евреев, и Гершенкрон, который рассмотрел русских старообрядцев. Все эти объяснения были выдвинуты в попытке описать основную причину этих изменений в экономическом поведении, которые привели к столь разительному различию современного и досовременного мира.
Объясняя возникновение капитализма в западном мире, Вебер дает понять, что импульс к приобретению, выгоде или максимально возможной наживе не имеет с капитализмом ничего общего; неограниченная жадность также не совпадает с капитализмом и тем более не объясняет его духа. Стремление к прибыли существовало в самых различных условиях жизни, во все эпохи и  среди всех народов. Гораздо важнее здесь то, что развитие Запада предполагало рациональную капиталистическую организацию формально свободного труда, основанную на отделении бизнеса от семьи и на рациональной бухгалтерии - хотя основным фактором все же было наличие свободной рабочей силы. Развитие технических возможностей, создание систем права и администрации - все это было важно для западной культуры, но, по Веберу,  экономическая полезность всего этого "определяется способностью и склонностью людей принять определенные виды практического рационального поведения", исключающие магические верования. Поскольку религия всегда оказывала решающее влияние на поведение, особое развитие Запада приписывается Вебером "влиянию определенных религиозных идей на развитие экономической системы", которая в случае с духом современной экономической жизни была рациональной этикой аскетического протестантизма.
Это фактическое влияние учения Церкви было ограничено Вебером через утверждение, что имели место "преимущественно непредвиденные и даже нежелательные результаты". На самом деле Вебер отрицал мнение, что "дух капитализма" можно вывести непосредственно из Реформы, и он желал лишь выяснить, реально ли и в какой степени религиозные силы "приняли участие в качественном образовании и количественном расширении власти этого духа над миром". Тем не менее, он часто позволяет предположить, что христианский аскетизм и кальвинизм привели к развитию таких идей, как «необходимость доказывания своей веры в мирской деятельности" (ЧУШЬ! - Пер.), "проповедь сурового и непрерывного физического или умственного труда" и "рациональное поведение на основе идеи призвания», которые должны были обеспечить "фундаментальные элементы духа современного капитализма».
В трудах ведущих недавних экономических историков, попытавшихся обосновать положение об уникальности Западной Европы, имеет место сосредоточение на нескольких различных факторах и даются объяснения, отличные от Вебера, хотя проблема анализа идентична. Эти ответы включают роль политической свободы, развитие прав собственности, изменения в технологии и организации рабочих, изменение отношения к труду, появление рынков, рост рационального мышления, реакцию на состояние окружающей среды и многое другое. Некоторые сосредотачиваются на том, что может рассматриваться как экономические факторы, в то время как другие следуют веберовской традиции, даже если нет единодушия относительно конкретных причинных факторов. Любопытно, однако, то, что некоторые из этих последних работ по экономической истории вообще не упоминают книгу Вебера, и даже те, кто не игнорирует ее полностью, не рассматривают ее как центральное объяснение роста Запада - или потому, что роль религии просто недооценивается, или потому, что факторами экономического роста Запада считаются другие религии, нежели принято думать.  Тем не менее ясно, что до тех пор, пока существует убеждение, что экономические показатели Западной Европы уникальны, с аргументами, представленными Вебером, придется считаться. С другой стороны, в середине ХХ века незападная нация - Япония - а несколько позже и другие народы Восточной Азии пришли к тому, чтобы испытать некоторые из характеристик современного экономического и социального изменения, с разработкой шаблонов бережливости и трудовой этики, но при этом на основе кооперации, без индивидуализма и с другими формами религии. Это скорее пробудило вновь интерес к идеям Вебера, чем способствовало их вытеснению.
Несмотря на частую критику конкретных гипотез о прошлом, тезис Вебера остается отправным в вопросе  о начале современного экономического роста и социально-религиозных изменений XVII - XVIII вв. в Западной Европе. Значение, которое он придал духовности и идеологии, шло вразрез с концентрацией на материальных условиях, как в работах Карла Маркса, и обеспечило альтернативный подход к пониманию экономических изменений. Однако в дополнение к дебатам на тему экономического роста есть вспомогательные вопросы об аспектах, связанных с западным развитием, которые могли бы рассматриваться как замена или по меньшей мере дополнение к тезису Вебера. Они включают в себя дебаты о подъеме индивидуализм, причины развития более преднамеренного и рационального подхода к экономическому поведению и связь между появлением современного капитализма и современной науки. Вебер обсудил роль этих климатических и географических факторов, которые интересовали таких нынешних историков экономики, как Эрик Джонс, утверждавший, что развитие сначала городов, а затем национальных государств отличает Европу от Азии, которая также имела рациональные законы и государства. Это различие отражается в самом характере производительных сил.
Как и в случае всех «больших теорий», существует несколько различных типов критических замечаний, которые могут быть здесь сделаны, причем по поводу довольно разных вопросов. Во-первых, многим часто неясно, что имел в виду автор, ибо Вебера часто не читают систематически и еще реже обращают внимание на его дополнения и комментарии. Во-вторых, его утверждения сложны потому, что в них не всегда очевидно, что является причиной, а что следствием. Используя тезис Вебера, мы должны прояснить, что мы имеем в виду, обсуждая природу религии и религиозных убеждений, а также что именно мы пытаемся объяснить, когда мы обсуждаем капитализм. В-третьих, есть способы связи причин и следствий, не сводимые к прямым, и это значит, что одна и та же причина может давать разный эффект, а один эффект может иметь широкий диапазон причин. Все эти типы критики могут быть применены к "Протестантской этике", хотя для их подробного рассмотрения места здесь явно не хватит. 
Многие из разногласий по поводу веберовской связи протестантизма и капитализма имеют за собой различия в нравственном вкусе. Для тех, кто находит капитализм и современный мир морально отвратительными, связь роста капитализма с религиозными убеждениями возлагает несправедливое бремя на религию, что может привести к отказу признавать любые отношения между ними. Те, кто больше симпатизируют модернизму и капитализму, обычно находят эти отношения более приемлемыми. Сам Вебер считал, что капитализм создал тяжелые проблемы, и он не верил, что его рост может продолжаться бесконечно. Упадок капитализма ожидался из-за развития жестких институтов и подъема бюрократического государства, которое создает угрозу для политической свободы, а также в результате экономического застоя. Веберовский образ "железной клетки", описывающий современное общество, отражает его убеждение, что определенные культурные проблемы возникли именно из-за развития капитализма. В то же время Вебер не описал тот сценарий распада капитализма, который позже представил Шумпетер и который был основан на росте влияния бюрократии и дерационализации убеждений общества.
Многие из работ Вебера посвящены темам в области экономической истории, и даже его более социологические труды содержали острые экономические соображения. Наиболее ярко представляет его поздние взгляды книга, посвященная исключительно  изучению истории мировой экономики - "Общая экономическая история", выпущенная в 1981 г. на основе стенограммы лекций в 1919-1920 годах, взятой из заметок студентов. Эта работа позволяет поставить взгляды Вебера на экономическую историю в более широкую перспективу. Ее целью является построение общей картины экономического развития с древнейших времен до наших дней. Она обеспечивает обобщение и, в некоторых случаях, ревизию ключевых аргументов более ранних сочинений, полезные описания шаблонов западного экономического развития и проницательный краткий взгляд на базовые экономические изменения, иногда подробнее описанные в других работах. Его основной подход здесь состоит в том, что хозяйственные формы, которые можно было бы считать капиталистическими, существовали и раньше, но только с развитием бухгалтерского учета и рационального подхода к коммерции, с осознанием необходимости правил и доверия для устойчивых деловых связей между людьми современная форма капитализма появились в Западной Европе. И это развитие было уникальным для конкретного географического региона. В описании этой эволюции Вебер также обсудил изменения организации поместий, этапы в подъеме промышленности, последствия рабства и других форм организации труда для экономики, причины их трансформации в течение определенных эпох и многие другие темы, которые до сих пор плохо трактуются в современных учебниках по европейской экономической истории.
Вебер и здесь уделил немалое внимание важности нематериальных факторов и действий в рамках экономики. По следам аргументации сторонника старой немецкой исторической школы Карла Криса он утверждал, что во многие эпохи люди не обязательно склонялись к максимизации прибыли. Неэкономические факторы играют важную роль в поведении человека. Вебер считал несомненно возможными обширные попытки максимизации прибыли в условиях рыночной экономики, но они могут иметь здесь долгосрочную цель с большей вероятностью, чем в других формах социальной организации. Вебер утверждал, что понятие, будто "наша рациональная и капиталистическая эпоха характеризуется сильной экономической заинтересованностью", является крайне наивным. Кортес и Писарро явно имели сильные экономические интересы, но, конечно же, они не обладали идеей рациональной экономической жизни. Вебер различал экономический интерес, присутствующий во многих обществах прошлого, и рациональное буржуазное осмысление этого интереса. Для мыслителя рыночная система не была  идеализированным средством решения социальных проблем. Он признавал присущие ей внутренние конфликты,  предполагая, что цену и рыночные результаты следует рассматривать как продукт конфликта, когда люди не согласились на использование экономических излишков, которые могли бы существовать.  Однако веберовский рынок, который даже при всех трудностях и ограничениях, казалось бы, был готов  обеспечить разумный способ разрешения конфликтов и распределения ресурсов, мог привести к уничтожению и потере свободы.
В условиях, когда первостепенное внимание уделялось проблемам культуры в условиях капитализма, Вебер сделал вывод, что последний был связан с благоприятными изменениями в распределении экономических ресурсов в обществе. Это было то, что Вебер назвал «демократизацией роскоши», которая стала основным источником спроса на развивающемся рынке - чего просто не было в прежних обществах. Ни один из других факторов, которые казались важными в то время (например, для Зомбарта), при зависимости спроса от ограниченной части населения нигде не мог привести к продолжительному экономическому росту. Длительный рост был результатом роста массового рынка, который возник именно с капитализмом и снизил цены, что позволило широким массам достичь уровня потребления, прежде доступного лишь богатым. Поздний Вебер утверждал, что собственно капитализм возникает лишь с относительным падением цен - что предшествует последующим сдвигам в технологии и экономических отношениях.
Одним из важнейших наследий Вебера является его описание характеристик современного капитализма. Вебер считал капитализм развивающейся системой, так что нынешний капитализм довольно сильно отличается от раннесовременного. Тем не менее коммерческая деятельность и в раннесовременную эпоху не была чем-то новым, ибо такое поведение существовало и раньше в большинстве обществ, обычно считающихся некапиталистическими. Современный капитализм, однако - это деятельность совершенно иной структуры и характера, чем прежние его формы. Основными его характеристиками Вебер считает центральное место рациональности и те меры, которые помогают осуществить рациональное поведение. Появление рационально организованного, формально свободного рынка труда смогло заменить различные формы трудовых учреждений, характеризовавшие более ранние формы капитализма. Развитие рационального права и управления в больших фирмах и корпорациях, эволюция форм рационального бухгалтерского учета и отчетности, рост бюрократии в государственном и частном секторах, организация действий крупных хозяйственных единиц, капиталистические методы бухгалтерского учета - все это те во многом вышедшие из протестантизма факторы, которые позволили разделить бизнес и семейный капитал и обеспечить устойчивый рост. Другие бухгалтерские процедуры современной капиталистической экономики включают рациональное обоснование интересов и принятия решений,  а также увеличение числа бизнес-лидеров, чье руководство вытекает из их личных качеств, а не традиционных и правовых воздействий. Аргумент, что харизма Вебера ослабляет рост бюрократии, напоминает утверждение Шумпетера, что упадок предпринимательской функции в современном капитализме приводит к снижению социальной привлекательности этой системы. Недавние исследования в области теории управления, однако, сосредоточились на так называемых "агентах перемен" в рамках корпоративной культуры, что приводит к попыткам определить, каковы важнейшие характеристики  успешного лидерства и что необходимо здесь для достижения успеха.
Вклад Вебера в изучение экономической истории включает как методологические подходы, так и основные выводы. Его общие подходы к роли меняющихся институтов и поведения снова вошли в моду вместе с интересом к праву, рациональности и процессам исторического развития.  Таким образом, в некоторых отношениях Вебер полезен в рамках экономической истории - дисциплины, вновь поднявшейся после длительного периода, когда Вебер почти игнорировался историками. Эта утрата его влияния имела место, однако, в основном среди тех, кто имел дело с относительно коротким недавним периодом в истории Запада и уделял основное внимание краткосрочным циклам - наряду с убеждением, что правильных экономических условий достаточно, чтобы общества могли добиться роста. Но как только стало ясно, что экономический рост - это процесс намного более сложный, чем казалось в начале ХХ века, и что его понимание должно быть основано на событиях, охватывающий гораздо более длительный промежуток времени, чем тогда считалось, анализ Вебера с более широкой хронологической, пространственной и интеллектуальной разверткой снова стал более важным.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn