Сказка для взрослых о золотом огне и мрачном тлене

 
Не историческая фантасмагория




Это день, когда я родился и день когда стал Пророком.




1

В давние времена, когда бород не брили вовсе, а лишь пудрили, бриолинили и завивали, в далёком краю Халифадии, там где праведники зажигали солнце от золотого огня и пускали его катиться по небосводу на запад, даря миру свободу и надежду каждый день, люди жили в мире и процветании, и не было на всей земле места более цветущего и праведного. Мудрецы и пахари, строители и лекари, художники и библиотекари хранили и приумножали свой золотой огонь и у каждого свой. И вместе давали движение жизни по кругу, да по спирали?
В одной порядочной семье животноводов завелась паршивая овца. И не то чтобы была она особо паршива просто была она черна и другие белые овцы блеяли на неё и бадали. Кушала она она и пила в одиночестве и грустно смотрела как другие кудрявые овцы весело скачут чехардой и жмутся в кучу по ночам. Но однажды ей сказочно повезло. Хозяин отары  выбрал её для жертвенного алтаря в честь рождения своего  первого  ребенка. И другие овцы молча пялились на священный обряд и завидовали чёрной счастливице. И так уж им стало обидно, что не их выбрали для заклания на праздник. Сглотнув обиду, побежали они в хлев, выгнали от туда других животных и плюхнулись в навозные кучи, и стали похожи на чёрную свою сестру, и каждая думала что в другой раз именно её выберет зоотехник для праздничного ритуала.
Пока жена  рожала, счастливый хозяин собирал в своём дворе гостей,  угощал их мясом и поил божественным напитком что звался алькуль и считался у местных целителей священным порошком, что в малых дозах исцелял тело и веселил душу. Когда же из шатра раздался первый крик новорождённого, с радостью в сердце ворвался отец под навес и обомлел. На руках повитухи лежал горбатый и бледный уродец яростно сучивший розовыми пятками и таращась огромными глазами Не взлюбил отец младенца и  хотел убить жену, потом подумал и решил убить гинеколога, потом еще подумал и решил убить то ,что доктор вынул из его жены, потом запутался в своих решениях, в сердцах выскочил из шатра и убил всех своих овец. И не было конца страданиям отца. Родился у него сын, но не было у него сына, пожертвовал он одну овцу, а лишился всего стада. Сжалилась над ним одна добрая женщина, бывшая наложница вельможи  и сказала:
- Дорогой сосед, меня уволили с работы и у меня нет своих детей, но есть много свободного времени. Я избавлю вас от этого ребенка и заберу его себе. Скажи лишь как мне называть его?
Посмотрел несчастный на разорённый алтарь, где мухи жрали  жертвенное мясо, дал имя ребёнку и умер. Так и прозвали малыша Муха. Но вскоре она пожалела о своем поступке. Малыш был глуповат и очень жесток. Ей пришлось отдать его в общину бедуинам, но и тем было не сладить с буйным нравом крохи. Учиться он не хотел,  работать не мог. Когда пришла пора собирать лагерь и переходить кочевникам на чистые места искать зелёные луга, пошли они к матери Мухи и сказали:
- Забери его в зад или нам придёться перерезать ему горло
 Были у бедной женщины несколько друзей, да пару слуг и с ними отправилась она в долгий путь, к дальним родственникам, подальше от места с дурной славой о её отпрыске. По дороге от нервов и усталости погасла как свеча, да свернула с размеренного пути  в страну мёртвых в тоске и отчаяниях. Пришлось её соратникам возвращаться с попутным караваном в родные места, да искать новое прибежище для неугомонного уродца. Но никто не хотел брать такую обузу в свой дом. Лишь старый дядя Мухи, бедный пастух, спустившийся с гор и ничего не знавший о дурной славе племянника, согласился на медовые уговоры нянек и в другой раз взял непоседу с собой в путешествие по сочным пастбищам, да горным высям. Ночевали они в пещерах, пили воду из родников, ели сыр, да целыми днями пялились на отару. Так и рос мальчуган в тиши и безграмотности.

Если Мы одаряем человека благами, он отворачивается и удаляется [или превозносится]. Если же его касается зло, он начинает произносить пространные молитвы.
 


2

Как-то вечером забрёл к ним на огонь странствующий пилигрим. Представился Исой. Покушал, попил, отогрелся. Захотелось ему отблагодарить доброго старика и его убогого пасынка. Был он беден как церковная крыса и кроме книг других бумаг не ведал. Всё богатство своё хранил он на кончике языка, а в ладонях лелеял малую частицу золотого огня, добытого праведностью и хитростью на ярмарке в столице. Но огня того было  мало, чтобы зажигать солнце, лишь нагреть воды кружку.  Посмотрел он на седого козлопаса и понял, что тому уже никакие радости не светят кроме тех, что у того уже есть  и желая подбодрить кривого малыша, дотронулся до его слегка искривлённого позвоночника:
- Сей знак между твоих лопаток принесёт тебе богатство и славу и ничего не бойся в жизни кроме жида.
И  ушёл в поисках потаённых рудников истины. Долго ещё смотрел Муха ему в след. Глубоко засели слова чужака в чистую голову малыша и посуда осталась не мыта, и костёр в очаге погас, дядька на шкурах сопел сладкими снами. Мальчик ждал рассвет и грезил, как однажды  горб пойдёт и принесёт ему богатство, а потом пойдёт и принесёт ему славу. Станет он обладателем самого большого и красивого золотого огня, и сдохнут недруги от зависти, и будут кланяться, и целовать стопы его, и называть праведником, и просить о милостях.
Время шло Дорос Муха до пуха под носом. В одном городе повстречали они рекрутов. Те искали отроков для военной службы. Прицепился к ним искатель славы:
- Хочу на войну, жажду подвигов, добуду победу и стану адмиралом верблюжьего флота. Пишите меня в реестры, выдайте довольствие и обмундирование. Согласный служить за казённый счёт!
Посмотрели на него служивые, посомневались.
- Ты ж косолапишь, убогий. С косолапием в кадровые  никак нельзя. В наступление тебя тяни, при отступлении толкай. И в строевой и на марше мороки от тебя будет больше, чем рати. Может в писари? Грамоте обучен ли?
Недросоль насупился:
- Я косолапый, но стремительный. - и на его молочном лице проступили беспорядочно розовые пятна ярости.
 Ему одновременно хотелось разорвать вояк зубами на части или убежать в чистое поле и в одиночестве поплакать над своей горемычной судьбой. Но до того как решение созрело, рекруты сдались:
 - Ладно, ладно. Видим что в штабные не годишься. Пойдёшь в авангард, авось прихлопнут в первом бою.
 Оружия не дали. Дали щит. Поставили во фронтальной шеренге лучников оберегать. Служба, что надо! Стоишь себе, щитом прикрывшись, да о славе мечтаешь. Одно сожаление не с жидом воюют. Вокруг стрелы свищут, копья воздух секут, упёрся и не высовывайся. Хорошо служить! Всё просто и понятно, а в конце может награду дадут, а можно ещё героизм какой совершить, тогда уж гляди и искру золотую выслужишь. Повоевали, да разошлись. Нелепая война… Злости не хватает. Вот, добудет он золотой огонь праведника, вот, уж он им покажет как воевать нужно. Постоял ещё, позлился, плюнул, да к дядке вернулся. Хоть и бедно у того, и скучно, а никому он больше не нужен.
 И годы шли бессмысленно по дорогам и бездорожьям в след бредущим стадам. И много тех путей он изведал и даже стал понимать как всё в мире устроено. Лишь горб никуда не шёл и ничего ему не приносил кроме насмешек молодых девок, да издёвок деревенских пацанов. Вот, уже и возраст переваливается через изгородь безбородой юности, а тут не то чтобы заявленного нет, но даже жениться нет никакой возможности. А жениться, ой, как хочется! Аж, руки чешутся и ноги чешутся, и в паху свербит, и в голове звенит, а девки, дуры, хохочут, а ущипнёшь так в драку лезут. Не дело это, чтобы бабы решали за мужиков желания. И вот ведь беда, не подкрадёшься и не угонишься за игривыми.  С таким то грузом на спине, да с пустыми карманами. А догонишь…  Хохочут, ногами сучат... дать бы ей в рожу, да ему ещё молоко продавать в её деревне. И чего тогда глазами косила? И чего с ними не так? Не понять… Жида вам в мужья! Вот, разживусь золотым огнём будете мне чресла маслать.

Мы непременно подвергнем вас испытанию до тех пор, пока не узнаем тех из вас, кто сражается и проявляет терпение, и пока не проверим ваши вести.
 



3

Нравилось Мухе на базаре. Тут главное место застолбить грамотно, чтобы в полдень не пекло и место проходное, да к городским воротам поближе, а там уж никакой клиент не уйдет. Зычно его зазываешь да чтобы толпа ржала, а ежели толстосум товаром заинтересуется, так с комплиментом не топчись. Бойко дядька деньги считает да степенно в сторонке улыбается. Тут на рынке он, Муха, главный. И люди ему улыбаются. И другие торговцы вокруг довольны и даже, как завидуют. Ловко выдёргивает Муха товар из кучи да в самом выгодном свете разворачивает:
- Не сомневайся любезный. Такой товар хоть на папаху, хоть на сапоги, а нарубишь, в казан свалишь, немного специй и зови друзей, да только следи. чтобы пальцы себе не пооткусывали...
- Подходи рыжебородые. Откуда вас таких суровых занесло. Варяги? Знаю! Бери, поморы, мой товар для обратной дороги. Качки не боится и согреет и накормит...
- Сеньор степенный, что ты ходишь туда сюда без цели? Отдохни. Поглазей на бараньи бои, да следи за своим кашелём. Монеты тебе понадобятся купить отвагу победителя...
Ничто не ускользает от взгляда молодого зазывалы. Азарт накрывает его красноречием. И что бы он не говорил на всё толпа реагирует. Тут важно с почтением к каждому. Ухватить настроение, почувствовать клиента. Расстелиться ковром, собраться шатром. Удивить, рассмешить, огорошить. И вновь дядя развязывает кожаный схрон и звенят царские образа золотые да серебряные.
- Эй, красавицы, козьи ваши глаза, запускайте руки в мои мешки, пощупайте шерсть, узнаете, что такое нежность, почувствуете истинную любовь. За неё не жалко ни драхм, ни динар.
Вот дама солидная не молода уж, но выглядывает игриво из под балдахина. Глядит на Муху важно и с прищуром.  Слуги держат паланкин с почтением. Уж не впервые замечает он её эскорт на ярмарке. Говорят она богатейшая вдова от моря Пурпурного до самых стен Буры по имени Жижа. Покупает не торгуясь, но к товару придирчива. Напомажена и благоухает. Запах её благовоний распознаёт Муха средь всей какофонии ярмарочных ароматов легко. Приосанивается... Уж больно смачно звенят и сверкают на ней украшения. Она наклоняется к свободному слуге протягивает ему фляжку, что то сказала, указав на фонтан с водой. Тот стремглав кинулся выполнять поручение затерявшись в толпе.
- Сегодня в продаже бабилонские козы. Дают чудесное голубое молоко - выкрикивал Муха, демонстративно отвесно наливая молоко в кружку из небольшого кувшина с длинной горловиной - мой мудрый дядя кормит их финиками и инжиром строго по лунному календарю для целебных свойств - задорно врал он, перескакивая ограду вальера - Вечная молодость и красота ингредиенты этого напитка - приближался он к паланкину. Слуга отчаянно ругался с солдатом возле источника создавая ещё большую суматоху. Он явно не успевал.
Дама с лёгким надменным удивлением следила, как молодой торговец скота виртуозно лавировал между людьми и животными, приближаясь к ней с полным бокалом молока. Ей страстно захотелось молока.
- Этот козий эликсир с утра бодрит, а вечером успокаивает. Днём даёт прохладу, а ночью согревает - Торговец проворно подскочил к носилкам и с поклоном протянул манящий кубок.  Капли молока брызнули через край и разбежались по его пальцам. Его непосредственность подкупала, наивность умиляла, молодость завораживала, а кривизна спины добавляла некоторую смиренную солидность. Дама дотронулась до кружки, до влажных пальцев юноши, ощутила сладковато - масленичный вкус на губах, на языке, в горле и приняла сосуд. Юноша проворно развернулся и также весело поскакал прочь.
Дядя укоризненно качает головой. Мальчишества и озорства он не одобряет.  Пацан подскакивает к старику, кладёт руку на плечо и задрав голову издаёт пронзительное улюлюканье, вливая свою ноту в рыночный галдёж. Этот клич подхватывают другие торговцы. Рынок - это жизнь!
Слуга торопливо вернулся с полной флягой. Зыркнул не добро в сторону козлопасов и выплеснул воду в пыль. Сунул сосуд под подушку и процессия тронулась с места. Коренастый и суетливый он окриками начал расчищать дорогу вперёд.  Дама двумя руками держала фужер и маленькими глотками наслаждалась поистине божественным напитком из под старой козы.
День клонился к закату. Тени наползали на противоположные стены. Торговцы сворачивали навесы.
 - Как прошёл день, дядя?  Хороша ли прибыль?
- Была бы хороша коли была б наша. А так то после долгов останутся лишь козьи к;тушки. Загоняй отару в ясли. Пойду стражу уплачу и собираться на постой надо.
- Эй, малахольный. Да, ты, кривой. Подойди-ка - возле загона стоял тот же молодой и важный крепышь  в руках он держал опустошённую кружку. - Госпожа велела благодарить. Желает сделать заказ. Большой кувшин твоего пойла к вечернему столу. Как глашатае объявят о схождении золотого огня приходи к зелёной вилле, что со лвами за оливковой рощей, С тобой за коммерцию говорить желают. Найдёшь ли, хороняка!
Муха ничего не ответил. С таким лучше не связываться. Вломит потом ещё и правым окажется. Очень уж на жида похож. Взял стакан и кивнул. На дне стакана лежала медная монета.

Отдавай должное родственнику, бедняку и путнику, но не расточай чрезмерно. Воистину, расточители – братья дьяволов, а ведь дьявол неблагодарен своему Господу.
 

4

Оптовые партии, логистика, фондовый рынок, страховые займы… В голове Мухи происходил какой-то коллапс и это делало его счастливым. Он не понимал  и половины из того, что говорила эта милая старуха, но чувствовал, что это именно тот шанс о котором пророчил пилигрим Иса. Они сидели на пуфиках и подушечках в большой приёмной зале. За эту женщину он готов был умереть и жить вечно. Она в него верила! Она говорила с ним как с равным. Теперь он жалел, что раньше избегал своего отражения, а ведь ему сейчас так необходимо выглядеть по деловому умным, не разочаровать эту любезную сеньору и не выглядеть полным идиотом. Где напрячь? Где расслабить мышцы? Как придать себе солидности? И весь этот шик вокруг давит на плечи. Может надо сдвинуть брови?  Это должно придать лицу серьёзность.
- Более подробно в дела компании вас посвятит мой распорядитель, а сейчас я предлагаю отужинать. И что вы такой напруженный? Расслабьтесь? Чувствуйте себя как дома. - Жижа по-дружески мягко положила ладонь на его плечо.
Молодой коммерсант остолбенел, он не мог пошевелиться. Всё его тело стало единым монолитом, а внутри этого монолита стучалась и искала выхода единственная мысль:
- Улыбайся, улыбайся, скотина.
Усилием воли он раздвинул щёки, обнажив крепкие молодые зубы и страх с треском вырвался наружу через задний проход, сыграв на шёлковом пуфике заячью дробь.
- Лучше бы я окаменел... - подумал Муха
- Мне импонирует ваша искренность - произнесла дама, изобразив на лице умиление - у вас прекрасная улыбка и такой мужественный взгляд… Вы напоминаете мне моего первого мужа.
Вошел крупный чёрный евнух  и тонким голосом объявил, что ужин накрыт в саду.
- Спасибо, Мир - отозвалась барыня не отрывая взгляда от юноши.
Её взгляд пронзал своей простотой и откровенностью. Муха окончательно растерялся и не понимал кого она благодарит.
- Пожалуйста - ответил юноша на всякий случай - но меня зовут Муха - и тут же подумал - не слишком ли дерзко и неуместно всё это звучит.
- Я помню. Идёмте в сад, мой мальчик - и уверенно опираясь на молодого человека, ещё не старая женщина, подбоченясь и крякнув, начала подниматься.
Бабуся оказалась тяжеловата.

Каждый человек является заложником того, что он приобрел.
 


5

Четырёхугольный сад был окружён высокой стеной, отделан зелёной керамикой и белыми барельефами, на которых какие-то люди, то ли боролись, то ли обнимались и чего-то куда-то тащили. Фонтан с бирюзовой водой и фигурами в откровенных позах, то ли  неприлично оседлавших огромного водного змея, то ли наоборот змей домогался людей. Широкая деревянная веранда под пальмами была устлана яствами и расшитыми золотом валиками, подушечками и ковриками. Сверху всю эту витиеватую помпезность покрывало иссиня-черное небо, исколотое миллионами звёзд. По периметру горели стояки факелов и в каменном гриле курились благовония. Потрескивали угли.
- Вам нравится этот дом? - спросила женщина расправляя плечи и выпячивая навстречу молодому мужчине достоинства в мягких одеждах
- Я предпочитаю аскетизм, долгие раздумья и самопознание, - хорошо это я завернул, отметил про себя юноша. Надо будет запомнить и добавил -  Мне нравится небо в вашем дворе, дрожайшая Жижа.
- Я вижу вы не так просты, как кажетесь.  Налить вам бокал аль-куль?
- Благодарю, но я пожалуй воздержусь - дама выглядела расстроенной отказом и Муха поспешил объяснить - мой отец был аль-кулист, это принесло в наш дом страдания и разорения, а вообще я происхожу из древнего рода…
 Муха ещё хотел добавить какой-нибудь факт из своего благородного прошлого, но ничего не лезло ему в голову и тогда он засунул себе в рот большой кусок козьего сыра.
- Я давно искала такого человека как вы - ловкого и энергичного и надеюсь мы будем полезны друг другу - произнесла дама не спеша и наклонила голову так, чтобы глаза мерцали из под бровей в свете вечерних факелов.
- Какие у неё большие и круглые груди - подумал Муха и вспомнил лысого соседа на рынке  торговца дынями и другими круглыми фруктами, а вслух сказал - Буду рад служить вашей светлости - подумал ещё и добавил - С неистовством
Дама приподняла брови.
По саду плясали и мельтешили тени. Вечер проходил в непринуждённой светской беседе. Точнее, дама болтала без умолку и пила, пила , пила пока не завалилась колодой , уложив пышную щёчку на стопку тёплых лавашей. Муха посмотрел на её пухлые губки приоткрытые в сладостной неге. Снова отметил правильность формы её грудей под ажурным халатом. Бугристая коленка и небольшая пухлая ладыжка, с которой свешивался остроносый тапочек.
- Отодрать бы тебя как сидорову козу - пришла крамольная мысль и тут же спохватился, - а вдруг нельзя.
Гость поднялся и прошёлся вокруг сада. Подергал ручку двери. Закрыто. Было тихо. Только цикады шумно снашались где-то в зарослях. Подошёл к барельефу и попытался разобраться в сюжете фрески, но изображение явно иллюстрировало исторический факт ему неизвестный.
- Нет - наблюдательно заключил Муха - люди так жить не должны!
Потом он разглядывал свою клочковатую бороду в воде фонтана, длинные заросли бровей и прямой нос. Обернулся на террасу где сопела и похрюкивала хозяйка несметных богатств. Из всей фигуры ему открывался лишь огромный зад в красных и золотых цветочках.
- А ведь она на меня запала - тихо произнес он - определённо запала - отогнал он сомнения.
Масло в факелах заканчивалось и ничего не оставалось как ложится спать. Он расположился в противоположном углу веранды обложился пуфиками и в сомнениях - а всё ли он сделал правильно? - уснул.




Воистину, богобоязненные пребудут в безопасном месте, в Райских садах и среди источников. Они будут облачены в атлас и парчу и будут восседать друг против друга. Вот так! Мы сочетаем их с черноокими, большеглазыми девами. Там они будут просить любые фрукты, будучи в безопасности. Там они не вкусят смерти после первой смерти. Он защитил их от мучений в Аду по милости от твоего Господа. Это и есть великое преуспеяние.
 




Муха с закрытыми глазами вываливался из сонного дурмана. Мелькание… Снова мелькание… Печёт лоб… Невыносимо раздражает как печёт лоб… и плечо. Муха закрыл голову рукой, но сон безвозвратно ушёл, оставив тягомотную сонливость. Сквозь дырочки между рукой и носом пробивается свет и снова мелькание.
- Какая ****ь снова не закрыла ставни восточного окна в ночлежке?
 Резко поднялся и сел. Он не сразу вспомнил, как оказался на этой веранде, в этом саду. Да и сад с утра выглядел несколько иначе. Он был уже не такой уютный как вчера. Пальмовые листья не спеша шевелились на ветру.  Напротив широко раскинув загалёные ноги и укутавшись с головой в покрывала лежала Жижа. Она казалась беспомощной и доступной. С этой женщиной на одном ложе он провёл ночь. Теперь она ему почти родной человек. Муха пополз по коврам раздавливая под собой остатки вчерашнего пиршества. Взгромоздился верхом на её ногу приложился лицом к толстой ляжке. Втянул в себя аромат горячей кожи. Тело под покрывалами зашевелилось.
- Скорей - сверкнуло в голове - сейчас или никогда. Максимум, потом извинюсь.
Он перевалился через препятствие и оказался меж её ног. Оттянул подол кверху и увидел приоткрытую складку покрытую серым редким пухом с высунутым язычком . Провёл ладонью от живота к лобку и обратно. Под пальцами шевелились кудрявые волосики. Аккуратно приподнял и согнул ей ноги в коленях.  Тело под тканями издало хриплый стон. Лоно чавкнув раскрылось.
- У тебя очень красивые глаза - тихонько сказал юноша и извлёк из под своих одежд напружиненный ствол - ЖЖЖЖЖижечка!
Всё закончилось очень быстро  в три - четыре движения. Очень неожиданно быстро. Женщина не шевелилась.
- Сейчас она проснётся и выгонит меня взашей. Будь, что будет -  Раскрасневшаяся промежность неудержимо манила Муху соблазном. Он прильнул губами к розовым складкам. Ствол снова ожил и напрягся.
Нет - подумал он - так жить нельзя - и снова вошёл в светскую даму.
Солнце поднималось по дуге и скрылось за дом. Мужчина то переворачивал леди на живот, то прислонял к колонне, то грузно наваливал её на себя и качал, качал без устали.
Вобщем, он получил новую работу. Евнух вынес на подносе контракт и они скрепили его вексельными печатями. А вечером , с наступлением прохлады, новоиспечённый коммерсант вывел большой караван в столицу Буру подписывать договора с купьцами и менялами. Его сопровождали чёрный Мир разбирающийся в умножении и сложении дебита и коренастый уже знакомый ему слуга знающий деление и вычитание кредита.





Если бы не милосердие и милость Господа к вам и если бы Аллах не был Сострадательным и Милосердным, то грешников постигло бы скорое наказание.
 


7


Теперь бледнолицый и немногословный юноша с медвежей походкой, жизнь которого упиралась в загон овчарни, перемахнул через изгородь своей судьбы и на похотливой кобылке въехал на очередную ступень в иерархии общества. Пускай вельможи ещё не протягивали ему руки и глядели с высока, но уже появилась челядь которую он мог распенять или отходить палкой. Постельное бельё, серебряные кубки, постоянный церемониал и расшаркивания. Ощущения утончённости бытия щекотали честолюбие нового человека.
Жижа с удовольствием и требовательностью относилась к премудростям гигиены и макияжа. Она ревностно требовала соблюдение чистоты, чистки зубов мисваком и использование  благовоний. Молодой человек научился подчернять и укладывать волосы , пользоваться белилами для лица. Он обзавёлся по-истинне царскими привычками. Как будто, спасая свою собственную молодость, женщина тщательно следила за внешностью простоватого молодца. Во всём остальном жена была не прихотлива,  послушна и абсолютно доверяла своему мужчине.
- Как удивительно устроена жизнь - философствовал Муха, сидя на верхней террасе в доме своей пассии, а значит в своём доме. Её слуги теперь были и его слугами. Её скот был и его скотом. Её дела были его делами. Теперь он распоряжался всем этим богатством своей жены и он принадлежал ей. Теперь он уж не зазывало нищий. Миллионами ворочает, целыми партиями товар скупает, меняет да продаёт. Прибыли нынче не теже, что слёзы в дядькином схроне. Теперь его кошельки верблюды вьючные с охраной таскают. Когда-то его сверстники, учившиеся в школе, смеялись над ним и кричали всякие слова научные : дислектик, грамотей, астронавт, имбецил. И учитель заставлял рисовать палочки и кружочки до боли в пальцах. Наверняка он был жидом!
 - Нате,  выкусите! Без ваших наук в люди выбился, а придёт время и огонь золотой добуду. Жаль только, что купить его нельзя и украсть нельзя. Но ежели хватило у меня ума золотой вдовой овладеть, то придёт оказия и с золотым огнём справиться. Всё в силе праотца! Скучно дома только, а на торгах ярмарочных хорошо. 
Тяжело дыша и посвистывая грудной жабой на террасу поднялась Жижа:
- Что ты на эту крышу всякий раз лезешь. Глянь, как другие мужчины в семьях в свободный час во дворах с друзьями лясы точат  или фигурки по доске двигают, пьют да закусывают, смех кругом, веселье. Один ты, как сыч залезешь на верхотуру, да в облаках витаешь. Я Мира в лавку заслала. Сегодня нас посетит высокий гость - городской голова, обсудить заботы о грядущем празднике.
Совсем она старая. Ворчливая. Ни проку от неё, ни толку, ни потомства. Не должны бабы в высокие материи мироустройства лезть.
- Мир, гад,- пробубнил хозяин. - наверняка подворовывает. Отрубить бы ему руку жидовскую.
- Не болтай глупости. - вспыхнула от негодования хозяйка.- Миру кроме книг учёных ничего в жизни не надо боле. Иди зубы почисти, да халат смени. Ходишь как дервиш. - удаляясь наставляла жена.
Хочешь не хочешь, а городской голова золотой свет солнцу даёт и с великим праведником на короткой ноге. Лучше не перечить.
  - Поживём - увидим.
Поднялся Муха. Прогладил руками по лицу и бородке. Стряхнул с себя мысли путанные растянул лицо в улыбке приветственной и пошёл к приёму готовиться. 


Аллах не запрещает вам быть добрыми и справедливыми с теми, которые не сражались с вами из-за религии и не изгоняли вас из ваших жилищ.
 


8


- Дрожайшая Жижа, грядёт великий праздник, суетливые дни. Бессчетный люд нахлынет на церемонию лобызания священных яиц праотца нашего. Мы, лица вельможные должны побеспокоиться о реликвии каменной и порядке суеверном.
Не нравиться Мухе голова городской. Вечно припрётся пожрёт и деньги клянчит. То бродяг ему пристроить надо, то сирот кормить надумает, то колек лечить, то дорогу мостить. И ноет и жалуется. Гнида чреватая! В последний приход вообще нонсенс учудил  - менестрелей да богомазов поддерживать решил. Дармоедов городских. Пузо своё поддерживай, огненосец кучерявый! Но сидит Муха позади женщины, молчит, улыбается мило, и головой кивает в знак справедливости.
 - Вы ведь знаете, любезная, каков народ не управляем в массе своей. Мы помним как в последний раз с пьедестала яйца каменные соскользнули и вакханалию спровоцировали. Мы с вами как никто другой в бережности к святыни заинтересованы. Нельзя допустить смертной давки. Кто ещё как не мы позаботится о паломниках? Златые искры нам в помощь.
- Напрасно вы беспокоитесь, святейший. С нашей стороны, как каждый раз, мы выделим необходимое количество злаков и солдат охраны для порядка и дисциплин, десяток жертвенных верблюдов и три десятка лекарей из Буры на наш счёт закажем.
 - Ну это уж слишком - подумал Муха - святые яйца, конечно, дороги, но три десятка лекарей…
 Не жаловал Муха этих шарлатанов. Особенно гинекологов. Мерзкие рукосуи и варовары.
- Закатать яйца на две трети в колонну мраморную всем на обозрение и сдвинуть не возможность, как глаза праотца в Кире.  Лекарей в топку - вырвалось из нувориши.
Повисла пауза. Градоправитель обернулся к Миру. Тот всегда на переговорах находился поодаль для сложных расчётов или подтверждения истины.
- Канонами не возбраняется - весомо пропищал тот - это я про колонну. Лекарей палить законом не предусмотрено.
  - А ведь в этом что-то есть - заулыбался городской правитель - И не соскочат и не украдут и прятать каждый раз не придётся, а лекари всё же нужны. Хотя бы парочку.
- На всякий случай - согласилась Жижа и развернулась таким образом, что муж её уже не позади сидел, а к равным приблизился.
Загордился Муха почувствовал себя достойным и на чиновника взглянул по другому. Не таким уж и мерзким он ему показался. Долго ещё обсуждали нюансы и технические подробности. На рационализатора возложили миссии, распределили обязанности, обозначили сроки. Муха был на седьмом небе. Советы сыпались из него как из рога изобилия то впопад, то нет. И в добром настроении после схода золотого огня разошлись.
 До утра над оливковой рощей раздавались стоны и кряхтения Жижи. Очень понравилось Мухе политикой заниматься.


Иудеи сказали: «Узейр (Ездра) — сын Аллаха». Христиане сказали: «Мессия — сын Аллаха». Они произносят своими устами слова, похожие на слова прежних неверующих. Да погубит их Аллах! До чего же они отвращены от истины!
 


9

Когда-то презираемый овцегон и мечтать не мог о власти. Ему доверили организацию процессии от главных ворот через площадь, с замурованными  в массивный гранитный блок святынями, к открытому колизею, где должны были состоятся цирковые представления и спортивные состязания. По всему городу были разбросаны базары и магические шатры звездочетов читающих предсказания, лавки с чудодейственными эликсирами, кабаки и таверны разных народов и верований. Всё, что находилось за пределами пути от начала арки до входа в театр казалось Мухе не серьёзным, не значительным и даже вредоносным. Он предлагал сделать церемонию исключительно кружащей по спирали вокруг яйцевой колонны с песнопениями и преклонениями, но отцы города его не поддержали.
 Он вставал раньше солнца и уставший и возбуждённый возвращался домой за полночь, что умиляло, радовало и тоже возбуждало его жену. Где расположить воду для питья, где для омовений, где для скота. Как расставить стражей, не допустить заторов и столпотворений. Предотвратить возможные конфликты и беззакония. Он обсуждал эти темы с Жижей во время актов любви. Целый день неугомонный горбун носился по городу. Его помощники и консультанты  не успевали за его неуёмной энергией. Стражники вздрагивали от неожиданности его появлений.
 Муха твёрдо решил не ходить на народные гулянья и представления и жену не пускать. Все эти факиры и борцы  казались ему поверхностным и бессмысленным святотатством. Детскими шалостями в святилище. Кощунственными оргиями пред яйцами праотца. Ему бы хоть толику золотого огня. Тогда он всё сделал бы по своему. Но вельможи - жидовские рожи лишь свою похоть тешут да пузы набивают.  Нет в них богобоязненности, а лишь  лизоблюдство и пресмыкание перед верховным праведником и пророком. Даже думать о нем противно. Муха видел его фигуру мельком в процессии вместе с благородными в балахоне и с кривой тростью. Что-то показалось ему знакомым в движениях складок одежды сановника. Не торопливостью движений и смиренным наклоном головы похож он был на смутное детское воспоминание. Может на школьного учителя Мухи, но благо, что знались они не долго  и тот уже почил давно в земле со своими знаниями о палочках и кружочках. Мерзкая личность! Хотя лица было не разглядеть, но ему организатору великого паломничества этот смерд не интересен. Забот до горла. А тут ещё Мир куда-то подевался.  Уже сто раз выдёргивал бездельника из книжного развала. Кабы не его познания в науках и благоволении хозяйки…
Народ со всех окраин струился к городским воротам почтить и приложиться рукой, губами или больным местом к каменным яйцам праотца . Под сандалиями шаркали пыльные мостовые, а над головами стоял гул толпы неотвратимо двигающейся в определенном    им направлении. Всё шло на вверенном ему участке без сучка и задоринки. Мухе была не приятна мысль, что скоро всё закончится и нужно будет возвращаться к делам мирским. Здесь он важный человек. Командир. А дома брюзгливая жена и слишком умные рабы кромсают ему крылья.
 Сразу после праздника предстоял дальний переход с караваном в дальние земли. Тягомотный путь верхом и пешим. Единственное, что забавляло в дороге путников это чтение Мира своих толстых книг в кожаных переплётах. Совсем у раба мозгов нет. Спускает на бумажную ересь большие тыщи. Но в пути, в однообразном покачивании в сёдлах или на привале Мухе нравилось погружаться в мир сказаний и повествований о людях прошедших сквозь испытания и лишения и добившихся славы и почитания. Юнные девы влюблялись в этих благородных мужей и жертвовали ради них свободой и жизнью. Особенно проникался он историями пророков, оказывающихся добровольно или по принуждению скитальцами и лишенцами, проходящими тяжкие испытания, открывающих родники мудрости и несущими народам особые знания мироустройства и чудесной благостности. Их имена благоговейно передаются из поколения в поколения и даруют оным вечную жизнь в памяти потомков. Детей у Мухи с женой не было и не предвиделось. Друзья в бизнесе опасные лжецы или попрошайки.  А тщеславие щекотало под ложечкой. Постоянный страх, что завтра всё можно потерять... Чтение чёрного евнуха успокаивало и давало надежду. Веру в высшую справедливость небес. Такие мысли роились в душе Мухи. Он заворожённо наблюдал как нескончаемой вереницей двигался людской поток отдать дань почести священной памяти первоотца всех народов.

Если бы Аллах стал наказывать людей за их несправедливость, то не оставил бы на земле ни одного живого существа. Однако Он предоставляет им отсрочку до назначенного срока.
 


10
Неумолимо вращал Заратуштра небесный свод меняя чёрно - белые сутки на не возвратность бытия. Минуло уж более десятка лет, как судьба облачила простого парня в расшитые золотом халаты и вручила ему кольцо с вельможными полномочиями. Пресытился Муха златом и глядя на стареющую супругу всё чаще печалился о никчёмности своего существования. Перед выходом в поход сильно повздорил он с Жижей. Никак не соглашалась постылая на следующий брак своего мужчины. Еле ноги унес супруг от разгневанной фурии.
- На обратной дороге с чужеземия нужно будет привести новых ваз взамен битых. - подумал купец унося ноги всё дальше от грома бабьего негодования по делам коммерческим.
 Караван гружённых верблюдов коней и мулов мерным шагом уверенно двигался по дну каньона. В Кажмире предприимчивый Муха удачно присоединил свой товар к небольшому транспорту бродячих цыган идущему на восток к шёлковому пути. Переходы большим гуртом наиболее безопасны в этих диких местах. Горбатый купец ритмично покачивался в седле. Рядом на низком муле семенил Мир. Он вслух на распев читал хозяину очередную историю из жизни святого отшельника славного героя - защитника обездоленных, о великих чудесах золотого огня, приручающего диких зверей и высекающего водные фонтаны из расколотых скал. Мифы и легенды обволакивали путников скрадывая утомительное время пути и будоража фантазию.
- Какие были люди! - сетовал Муха - Богоборцы! Не вам чета.- Оглядывал он своих усталых спутников. - Храни нас небо.
Те лишь тупо глядели перед собой, всё дальше двигаясь в сторону горизонта. Солнце стояло высоко и с каждым поворотом, то освещало процессию, то прятало её в тень. Чем дальше продвигалась колонна на восток, тем чаще попадались на пути монгольские  крестьяне и странствующие узкоглазые священники в дурацких колпаках.
- Что за мерзкие лица - Наверняка они едят детей и гадят прямо в доме. - думал Муха. -  Сворачивай! - скомандовал купец - и дёрнул поводья.
- Места здесь коварные, хозяин - оглядел Мир вершины каньона
 - Всё в руках праотца, а мне присесть приспичило - буркнул купец и жестом приказал выходить своим людям с товаром из кавалькады. В животе урчал и перекатывался тяжкий груз. Он соскочил с коня, приказал разбить привал и бросился в кустарник лопухов. Дальняя дорога пагубно влияет на работу пищеварительного тракта.  Желудок выкручивало ноющей болью. Муха вспомнил Жижечку вечно ратующую за гигиену и раздельное питание. - Где ты моя эскулапочка, мне бы твоей микстурки очистительной. Выпил бы отварчику твоего не морщась.
 Сквозь ветви кустарника беспомощный коммерсант видел, как мимо протекают замыкающие табор всадники. Один из них в собачей шапке и с косым шрамом на суровом лице замахал отстающим путникам и что-то заворчал не останавливаясь, хлопнув по кривому мечу широкой ладонью. Процессия неотвратимо скрывалась из вида.
  Оправившись, Хозяин вышел к слугам. Те вальяжно развалились на обочине. Мир поднялся ему на встречу и с беспокойством посмотрел вслед удаляющейся колонне.
- Не доедем. - булькнуло пузо и погнало болезного коммерсанта обратно в лопухи. - Присядь пока месть. Отдохни , родной - на ходу успел бросить начальник, согнувшись в три погибели.
 Колонна скрылась из вида. Просвет неба затянулся бесцветными облаками. Вокруг стояла тишина. Не было ветра и было не холодно. Путники достали припасы и расположились для короткого пикника. Мир разбавил порошок аль куль с водой добавил жмых тысячелистника и поставил флягу греться возле костерка. Наконец вернулся бледный хозяин и присел на камне, только сейчас осознавая в каком положении они остались. Почти без охраны и без шансов догнать растворившихся попутчиков.
- Всё в силе небес и милости праотца - твердил он себе под нос.
 Раб протянул отвар. Не спеша опустошив сосуд , почувствовал облегчение и прилив сил,  Муха бодро поднялся.
- Какая гадость твои алхимические пойла - констатировал он скривившись и обратился к попутчикам. - Воздадим хвалу небесам и прочтем дорожные суры.
 Вышел на тракт. Слуга расстелил перед хозяином молельный подстил. Муха опустился ниц и принялся бить поклоны всем святым. Спутники присоединились к мольбам своего вожака. Через некоторое время он уверенно поднялся с колен.
 - До темноты должны войти в стены форта. Поторопимся. А то как опустят заслон придётся переплачивать охране.
 Солнце клонилось к закату. Розовые лучи окрасили склоны извилистого горного шрама в багровые краски. И за следующим поворотом процессия встала как вкопанная.
 Перед ними отрылась страшная картина недавно прошедшего здесь грабежа и разорения. Вдоль дороги не впопад валялись истерзанные трупы недавних знакомых попутчиков и их скота. Изрубленные тюки с товаром. Земля , трава и камни вокруг были обильно залиты кровью качующих дом. Здесь явно прошло короткое и беспощадное сражение. Бедолагам совсем не повезло. Товар вместе с людьми  был разграблен, изрублен и судя по убегающим ввысь следам угнан в неизвестность. Ужас охвативший путников лишил их дара речи. Озираясь кругом они тихонечко двинулись меж человеческих останков. Прислонившись к камню с жуткой гримасой сидел солдат который последним махал им  рукой, но руки уже у него не было. Она лежала рядом крепко сжимая крупной ладонью обломанную рукоять меча. Шрам на лице пересекал свежий кровавый зарубок, придающий его роже жуткую улыбку. Он как будто усмехался :
- Я же вам говорил идёмте  скорей. Всё веселье пропустили.
Озираясь путники осторожно прошли место побоища. Кто-то тихо произнёс:
- Вот гавно!
- Слава нашим омулетам!
- Слава тому и другому!
Мир повернулся к ошарашенному хозяину и благодарно произнёс:
- Слава тебе, достойный!
На последней стоянке они узнали, что приграничный район готовится к войне с кровожадными унами. Люди скупали всё подряд в любых количествах. Так что торговцы без хлопот за пару дней избавились от товара и в обратную дорогу примкнули к гигантской веренице беженцев, ищущих спасения на западе. Небеса рыдали и стонали обливая путешественников безжалостным нескончаемым ливнем. Ни спереди, ни сзади не видно было конца змею из напуганных людей.  Ехали верхом, в повозках и пешим ходом. По сторонам этой живой пёстрой ленты двигались стражники охраны, а замыкали строй отборные афганские воины арии. Муха уже сожалел, что в погоне за прибылью, азарт занёс его так далеко от ненавистных, но родных палат любимой женщины. Между ног, копыт и колёс вместе с перепуганными людьми неслись обезумевшие струи воды. Страх гнал колонну в дневных сумерках. Склоны каньона нависали над обречёнными страдальцами, отнимая последнюю надежду на спасение. Казалось , что извилистая дорога ведёт путников прямо в преисподнюю и у врат преисподней всё так же сидел, привалившись к камню, безмолвно хохочущий однорукий солдат в собачей шапке. Муха приподнял голову и увидел как чуть впереди с вершин стремительно сбегает армада одинаковых разбойников. Ловко перескакивали они по камням с короткими мечами, с закрытыми лицами, в развивающихся лохмотьях. Рыжеволосые бестии молча приближались к обречённым торговцам, пытаясь отсечь как можно больше добычи от основной колонны. Голова каравана не подозревала что через несколько минут лишиться хвоста. Муха закрыл лицо руками и взмолился. Ни вперёд, ни назад бежать небыло никакой возможности. Убийцы неотвратимо приближались прямо ему наперерез. Горбун прогладил мокрое лицо и бороду ладонями, встряхнул кистями рукь сбрасывая оцепенение и снова закрыл лицо руками. Снова мольба и снова сброс оцепенения. В толпе послышались возгласы ужаса. Ошарашенные товарищи, как заворожённые стали повторять ритуал за своим вождём. Огневолосые бандиты уверенно хлюпали грязью на спуске, приближаясь с флангов. Народ в панике засуетился.
 - Вот и жид пришёл - успел подумать приговорённый и в это время разбойники со звоном вклинились в колонну чуть позади Мухи и его соплеменников.
Гужевые животные дёрнулись и подались вперёд. Людская вереница разорвалась как ящерица под пальцами мальчишки. Позади завязался бой. По каравану прошёл ропот и спасённые прибавили шагу. Раздались отчаянные крики умирающих людей. Купец обернулся. Сквозь сплошной поток ливня смутно различимые фигуры огромных ариев крошили в мясо лихих захватчиков, но силы были явно не равные.
 Странники спешно трусились ещё некоторое время пока дорога не вильнула за поворот. Лязг мечей и стоны умирающих давно уже утонули в шуме дождя. Когда последний беглец обогнул спасительный утёс, ненастье  вдруг прекратило хлестать и сечь обезумевших от ужаса людей.  Муха устремил взор ввысь и простонал:
 - Велик и милостив создатель!
Последние капли тяжело рухнули с неба, тучи разбежались и воздух сверкнул голубизной небес.
 - Истина в словах твоих, спаситель - пробормотал трясущийся Мир.
 - Истина… Истина в словах твоих… Спаситель… Спасибо, спаситель - загалдели обалдевшие спутники, кланяясь Мухе.
К бледному вождю спешили пешие путники, прикладываясь руками и лицами к его одеждам.

А деяния неверующих подобны мареву в пустыне, которое жаждущий принимает за воду. Когда он подходит к нему, то ничего не находит. Он находит вблизи себя Аллаха, который воздаёт ему сполна по его счёту. Аллах скор в расчёте.
 

11


 Сора накануне отъезда супруга тяготила Жижу. Порой на глаза её наворачивались слёзы когда она думала о тех лишениях и опасностях которые поджидали её Мушку в дальних странствиях. Этот поход затянулся особенно на долго. Женщина страдала из-за участившихся  конфликтов, которые становились всё чаще и бессмысленней. Она понимала, что муж её уже не тонконогий юноша и его стремления к солидности и власти вполне объясняет и его нервозность и его замкнутость. Нужно быть с ним поласковей когда вернётся. Жижа тяжело переживала разлуку с мужем и находила утешение в объятиях молодого художника, нанятого для росписи спальни.  Ретивый рисовальщик старался как можно ярче разукрасить жизнь престарелой женщины в опочивальне. Пока её муженёк охотился за приключениями, он в это время расписывал колонны, балюстрады и ложе его супруги в яркие фаллические образы. Щедрые вознаграждения и обещания покровительства давали молодому творцу силы для экспериментов. Всё это хоть как-то отвлекало старушку от тоски и одиночества.
 - Помедленней, помедленнее, юноша, вы мне кишки растрясли - руководила творческим процессом соития дама. - Мне импонирует ваша искренность. У вас прекрасная улыбка и такой мужественный взгляд… Вы напоминаете мне моего последнего мужа.
 При этих словах Жижой овладел оргазм, который приходил уже всё реже. Её скорее увлекал сам поиск наслаждения и ей нравилось, что не смотря на сложившиеся обстоятельства, это хоть как то было связано с законным супругом, хоть как-то компенсировало необходимость измены. Когда ласки прошли свой пиковый предел, молодой человек начал раздражать своей близостью, казаться чем то грязным.
 - И всё же тебе ещё далеко до моего мужа, маляр - беззлобно произнесла леди, шаловливо, но настойчиво отпихивая юношу ногой.
Любовник попытался придвинуться к телу богатой стервы, но та  игриво пихалась и глупо хихикала, издеваясь над несовершенством художника. Неудовлетворённый юноша изящно сполз с кровати и элегантно виляя голым задом подошёл к окну. Свет сквозь узорчатые жалюзи обволакивал его фигуру мягким сиянием, пряча в тени детали. Дама резко поднялась, накинула поверх жировых складок халат и подошла к обиженному мальчику.
- Скоро уже вернётся мой муж. Он прекрасный человек. Вы обязательно подружитесь. Я закажу тебе его портрет. - Целуя мужские плечи сказала Жижа. - И не стой возле окна. Я не хочу соседских пересудов.
В нижних этажах послышались голоса. Подхватив с пола головной платок и спешно прибирая под него растрёпанные волосы, сеньора поспешила на шум. В нихней зале городской голова в весёлом расположении духа распинал прислугу.
- … как же ты говоришь, что хозяина нет дома если я своими глазами видел с дороги его фигуру в окне женской половины? Не надо мне омовений. Позови лучше своих хозяев. Экие мухи неугомонные. А то я вас сейчас свитком прихлопну. - грозил весело толстопуз, замахиваясь папирусом на тоненьких служанок.
Те суетливо наперебой предлагали ему вино, фрукты, омовения и мягкие пуфы в гостевой зале.
- А ну-ка, пигалицы, брысь - с напускной строгостью осадила их хозяйка.
 Встрепенувшись, молодки брызнули в стороны по домашним делам. Дама в развалочку спускалась на встречу гостю.
- Что привело вас, мэтр, в мой дом? Судя по вашему цветущему виду добрые вести?
- Удивительные вести, благородная Жижа. Мир дому вашему! Мой друг из столицы прислал мне письмо,  где описывает истинные чудеса, которые творит ваш супруг в скитаниях. Весь праведный люд от Буры до Кашмира не смолкает о предвидениях оного. Хотел я первым известить вас о его славе, но на подъезде к дому заметил в вашем окне его фигуру…
- Мой муж, любезный, ещё в дали, но дух его всегда со мной. Я и сама частенько вижу его образ то здесь, то там. Порой не верю я сама, как он приходит поговорить со мной в своё отсутствие. Быть может желаемое мы принимаем за действительность, а может он и вездесущ. Я обещаю вам послать в ваш дом гонца как только явится он окончательно. - и на распев продекламировала экспромт - В моих покоях нынче запустение. Затеяла я переоформление.
На эти стихотворные каламбуры оба дружески засмеялись и женщина, подхватив грузного гостя под локоть, потащила его в гостевую залу.
Они несколько раз перечитывали письмо и ещё долго градоправитель пересказывал Жиже слухи, дошедшие до него о её супруге. Слава о чудесных спасениях распространялась по всем закоулкам востока со скоростью лесного пожара. К достоинствам Мухи прибавлялись чудотворные подробности. В дальних провинциях ему приписывали способность светиться в темноте и выжимать воду из камней. Его называли провидцем, великим купьцом и не уязвимым путешественником. В народе всё чаще ему давали имя Мухамедин или Мухамедос - Муха прославленный, Муха верующий.  Доехав до дома Муха окончательно уверился, что должен сменить образ жизни и посвятить себя новому дару.

Или же они подобны мраку во глубине морской пучины. Его покрывает волна, над которой находится другая волна, над которой находится облако. Один мрак поверх другого! Если он вытянет свою руку, то не увидит её. Кому Аллах не даровал света, тому не будет света.
 

12


Муха появился на пороге дома не просто купцом, но проповедником за которым не отступно семенила горстка нищих и бездельников, готовых бесконечно слушать рассуждения своего благодетеля за миску похлёбки и обещания защиты при жизни и райских благ после смерти. Он не спешил подниматься по ступеням в величественные палаты. Сановники, встречающие его на верхних ступенях со слащавыми улыбками, были ему неприятны. Эти умники всегда сначала лыбятся, а затем вступают в бестолковые дискуссии, бравируя своей учёностью и ввинчивая мудрёные вопросы, цитаты и словечки.
- Нет. - думал Муха - так люди жить не должны. Человек должен лишь славить праотца своего и доказывать его превосходство перед всем остальным.
Именно эта идея окончательно сложилась в сердце безграмотного пастуха во время его проповедей на площадях и мелких стоянках в походе с великими испытаниями и пока никто не смог убедить его в обратном. Он говорил с простыми людьми на их языке и те ему вторили. Слова будто сами складывались у него во рту. Он и сам не до конца понимал глубинный смысл своих изречений, но главное он не ставил вопросы. Он давал людям ответы!
- Что же ты не поднимаешься в дом твой? - раскинув руки в приветствии, неслась к нему радостная Жижа. Мы все наслышаны о твоих подвигах и все славные отцы города мечтают переговорить с тобой.
 Лицо Мухи Возвеличенного оставалось непроницаемым.
- Мы все лишь муравьи под необъятным небосводом. Излишества утянут нас в могилу. Своим друзьям скажи, что я приму их позже. Сначала мы разобьём шатры напротив колоннад со лвами и воздадим хвалы хранителю бессмертных душ. А как стемнеет, зайду к тебе исполнить долг. И не перечь мне боле, иначе ты познаешь, что создал бог мужчину и супругу не равными ни в силе, ни в уме. - и развернувшись сделал знак своим спутникам следовать в глубь оливковой рощи.
 Они поставили лагерь между разлапистым пнём и ручьём. Ошарашенная женщина вернулась к своим гостям, сообщив им, что мужу её необходим отдых после утомительной дороги, но всех их он будет видеть рад после сна и трапезы. Прием был скомканным, но гости казалось не были обижены. Между собой они давно были знакомы, но так вот по-дружески и не официально собирались редко. Слегка перекусив и изрядно выпив, вельможи отправились получить аудиенцию у хозяина дома. Очень уж хотелось узнать, что же являлось правдой, а что вымыслом из дошедших до них слухов о чудесах и прогрессивных идеях новоявленного миротворца. В саду они застали молящихся дервишей отбивающих поклоны старому пню. Потоптавшись довольно долго вокруг да около и так и не дождавшись конца богочестивой вакханалии, благородные мужи разъехались в недоумении.
На следующий день весь оливковый сад заполнился паломниками ищущих ответы на вопросы духовные и житейские. Люди по очереди подходили к лобному пню на котором смиренно восседал мудрейший и вопрошали о своих невзгодах в делах коммерческих и семейных.  Муха предпочитал отмалчиваться или задавал наводящие вопросы пока вопрошающий не доходил сам до какого-нибудь ответа. Если же пришедший оказывался чрезмерно настойчив и глуп и начинал путаться в том, что говорил и , чего хотел, тогда провидец отвечал пространно и витиевато.
  Бывший ярмарочный зазывала подобрал ключик которым мог замкнуть любой вопрос  хитроумными словоблудиями, глубокий смысл которых фиксировал преданный чёрный Мир, писавший новую историю мироздания, на основе высказываний своего хозяина, обещавшего ему свободу и деньги в дорогу на родину, если тот напишет ему великую книгу, прославляющую нового мессию и его премудрости. За эту работу раб взялся с энтузиазмом и фантазией. Он разбил будуший фалиант на темы и вписывал различные высказывания своего боса по тому или иному поводу. Долгими вечерами, под пляску огня, он мерно перечитывал Мухе его же высказывания. Тот иногда вносил коррективы, не всегда даже помня по какому поводу что было сказано, но всегда находя в них смысл и благоговейно засыпал под звук своих возвышенных мыслей.
 - Поистине, благо не приносит с собой зла, но из растений появляющихся на свет рядом с селевыми потоками есть такие, что убивают или вызывают смертельные болезни, если только животное не наестся до отвала овощей, а когда его бока раздуются, оно поворачивается к солнцу, испражняется, мочится и снова начинает жадно есть. Поистине, богатство привлекательно и приятно на вкус, и прекрасно поступит обладающий богатством, если станет тратить часть его на неимущих, сирот и путников. Что же касается приобретающего богатство незаконно, то он подобен тому, кто ест, но не может насытиться. И такое богатство будет свидетельствовать против него в День воскресения. О вы, которые уверовали! Не приближайтесь к молитве, когда вы пьяны и пока не начнёте понимать, что говорите, или оскверненными - кроме как будучи путешественниками в дороге - пока не омоетесь. А если вы больны или в путешествии, или кто-нибудь из вас пришел из нужника, или вы прикасались к женщинам и не нашли воды, то омывайтесь чистым песком и обтирайте ваши лица и руки. Поистине, Вседержец извиняющий, прощающий!
-  Женщины не более чисты, чем нужник? - спросил лупоглазый приживало, обсасывая баранью кость.
Чёрный раб остановил чтение и посмотрел на мудреца, который всё чаще видел пророческие сны и любил давать им оригинальные трактовки.
- Мне показали огонь Ада, большинство его обитателей были женщины, которые были неверующи или неблагодарны.- объяснял учитель жующим и храпящим последователям глядя на мерцающие окна покоев бессмертной супруги.
- В чем их неблагодарность - спросил Мир открыв главу с пояснениями.
 Пророк ответил:
- В отношению к добру, сделанному для них мужьями.
 Поднялся и стремительно направился проведать старую калошу.





Если бы не милосердие и милость Всевышнего к вам и если бы Бог не был Принимающим покаяния и Мудрым, то лжецов постигло бы скорое наказание.




13

 - O женщины, вы должны просить прощение, поскольку я видел вас всех среди обитателей Ада. - ворвался в спальню возбужденный пророк и овладел влиятельной особой.  Мудрая женщина с четверенек спросила:
- Почему, Божественный Апостол, женщины составляют большинство обитателей Ада?
 Мыслитель, яростно взбивая желейные ягодицы жены своим мохнатым подпузьем, ответил:
- Вы слишком часто проклинаете и неблагодарны к вашим супругам. Вы испытываете недостаток здравого смысла, отвращаетесь от религии и отнимаете мудрость у мудрого.
 На это женщина,  склоняясь и сильнее отклячивая зад, заметила:
- Что не так с нашим здравым смыслом?
Пророк, вдалбливая истину в похотливые промежности любопытной бабы, ответил:
- Недостаток у вас здравого смысла определяется фактом, что свидетельство двух женщин равно свидетельству одного мужчины. Это и есть доказательство. - уверенно произнёс мужчина и извергнулся.
-  Как жаль, что Мира нет рядом, а повторить так точно уже не получиться -  Мелькнула мысль в голове Мухи.
- Ты поистине велик, мудрейший, позволь мне следовать за твоей верой в райские гущи простонала дама распластавшись на подушках.
- С твоей подагрой в гущи нельзя - констатировал мудрейший.
   Для равновесия в семейном бюджете и возможности подкармливать учеников, пришлось Мухи ещё согласиться на уговоры жены запечатлеть свой светлый образ праведника на холсте, юным дарованием, якобы писавшим по словам Жижы, самого высокоправедного Ису. В конце концов можно разбавить письменные узоры текстов в книге книг почтенными иллюстрациями. Это может не плохо сказаться на продажах издания. Рисовальщик целыми днями крутился в стане выискивая выгодные ракурсы и освещение, а вечерами отправлялся в дом переносить наброски на монументальный холст. Теперь давая комментарии приходящим посетителям, мудрец старался придать фигуре значительность и величие.
- Ведь я ещё не стар - думал провидец покачивая глиняный горшок для пожертвований. - Скоро старая кляча двинет кони и можно будет женится вновь на молодухе. С такими дивидендами нужно даже пару раз жениться. Обзаведусь потомством. Дам им свою праведность. Обучу коммерческой хитрости. Будут они лобызать мой портрет до скончания дней своих. А если люди будут идти за мной, то добуду я из душ их огонь золотой и осветит он мне дорогу благочестия в царство бессмертия.
- Это писать? - спросил черный раб, удивлённо пялясь на хозяина.
Мудрец замахал рукой:
- Нет, нет. Запиши лучше так:

 Всевышний — Свет небес и земли. Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключён в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкого дерева, которое не тянется ни на восток, ни на запад. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. Один свет поверх другого! Аллах направляет к Своему свету, кого пожелает. Бог приводит людям притчи, и Бог знает обо всякой вещи.
 


14

Муха пялился в звёздную бездну, лёжа в объятиях расколотого дерева, подсунув под голову жёсткий фолиант своих изречений. Спящие прихлебатели сопели, свистели и бормотали во сне. Сад шелестел листвой, а между пнём и бездонным пространством космоса пролетало облако, тихонько выманивая из-за горных вершин непроницаемый небесный занавес, поглощающий алмазную россыпь далёких миров. Изредка стремительные плевки метеоритов шныряли по сцене верхнего мира. Млечный путь мерцая вздыхал о своей неизбежной вечности. Звёздная бездна пялилась на Муху.
- Если там на небесах или звёздах, или на этом проплывающем облаке кто то есть, пусть даст мне знак, - обращался философ к кому то третьему - подарит надежду, что всё не зря и царь небесный крепко держит поводья моей судьбы и направляет меня к истине и неизбежному величию, увлекая за мной детей моих - последователей, любящих меня.
 Небеса безмолвно внемлили. В глубине оливковой рощи кто то сытно икнул. В зарослях слышалась приглушённая возня нищеброда и проститутки.
 - Рабское отребье, неблагодарные обезьяны - сетовал в душе благодетель.
Всё реже посещали его благородные мужи.  А выйдя за порог откровенно насмехались над мудростью безграмотного пророка. В городе на ярмарке  безмозглые скоморохи кривляли омерзительные пьески изображающие Муху, удирающим от мелких красноволосых хулиганов, роняя на ходу свои экскременты в виде коровьих лепёшек, в которых увязали забавные разбойники. Зрители покатывались со смеху. Толпа ликовала и бросала в шутов звонкими монетами. С тех пор правдоборец почти не выходил из своей вотчины. Однажды, столкнувшись в своём доме с мерзко лыбящимся градоправителем, устроил жене скандал и зарёкся переступать порог собственного жилья.
 Мир - чёрный раб за мираж свободы уже давно испещрил мелкими вензелями одну страницу оглавления и тысячу страниц великого труда, отчаянного словоблудия, бессмертного творения, бесполезных мыслей…
- Бездарность. Какой тебе золотой огонь? Гиена огненная твоё пристанище - вспылил безутешный  праведник и дёрнувшись сел на раскоряченном пне, разбудив ногами мирно спящего слугу.
 Чернокожий губашлёп приподнялся, нелепо щурясь  в темноте. Продрал морщинистой рукой заспанную рожу и сипло спросил:
- Что я могу для вас сделать, господин?
- Умереть - тихо и раздражённо произнес хозяин.
Поднялся и напялив шлёпанцы помчался в дом выпустить пар в свою супругу, да послушать её щебетание о нежных чувствах к нему единственному и неповторимому жеребцу и зайчику. Небо заволокло  плотным покрывалом облаков. Листья зашипели за спиной неугомонного мыслителя, поднимающегося по лестнице в свой дом.
- Может бога нет? И огня золотого нет? Фокусы и лицедейство? Может разогнать этих дармоедов, вернуться к моей старой, но дорогой Жижечке? Снова займусь коммерцией и ну его к дьяволу это честолюбивое светобесие.
 Муха влетел в сумрачную прихожую.  На ступени рухнули увесистые слёзы небес. Прошёл на террасу и от  пылающего каменного камина прикурил факел. Замкнутое пространство было заполнено тишиной и духотой. Самец сбросил халат и массируя крайнюю плоть стал продвигаться к манящим покоям супруги. Во мраке комнаты женщина лежала на необъятном ложе, слегка прикрытая пледом. Её нога была закинута на чей-то худощавый торс. Любовники безмятежно спали, обвитые общими покрывалами. Муха осторожно прошёл вдоль кровати, ища в темноте причину своего прихода, крепко сжимая напряжённую фалосную рукоять. Он настолько растерялся, что никак не мог сообразить зачем он сюда пришёл. Ему под ноги попалась разбросанная по полу одежда. Загребая босыми ногами шмотки, он брёл вокруг слипшихся тел. В голове и члене билась кипящая кровь. В груди не хватало воздуха. Духота достигла своего апогея. Впереди на его пути кто-то молча стоял и смотрел прямо на него. Обманутый муж осветил факелом пялящийся на него призрак. Это был его собственный портрет выхваченный из мрака пламенем. Болезненно молочное лицо было обрамлено иссине-чёрной копной волос переходящей в бороду. Хитрый торгаш с прищуром надменно взирал на голого прототипа. Уродливый горб искажал фигуру обоих обладателей. По холсту бегали отсветы факела.
- Уродская фигура, уродская рожа, уродские перстни и уродская кривая сабля.- безмолвно негодовал униженный уже плохо понимая где он, а где его отображение.
 Глаза цвета наступившей ночи безжалостно доказывали несчастному его внешнюю и внутреннюю никчёмность. Каждый мускул и каждый нерв Мухиного тела был напряжен от гнева, стыда и негодования. За резным окном сверкнул электрический разряд молнии. Муха перевел взгляд с самого себя на обречённых. Среди мятых простыней сидела до смерти напуганная Жижа и таращилась на обоих своих мужей.
- Любимый? - произнесла изменьщится, еле ворочая непослушным лицом и вздрогнула от ударившего за окном грома.
Молодой стройный чернобородый художник открыл глаза и увидел перед собой крупные вислые груди не молодой женщины. Муха стремглав вознёсся над обречёнными, до боли сжимая восставший член, указывающий на жертву.  Юноша успел повернуть удивлённое лицо и с хрустом получил удар факелом в голову. Брызги искр развеялись над ложем. Спасаясь бегством молодой любовник запутался в горящих покрывалах, неуклюже соскочил на пол и был настигнут следующим ударом огненной ярости. Взвыв от острой боли, он перекатывался по полу, ища спасения от крепкого горбуна. Моля о пощаде, кинулся к окну, за которым набирала силу бушующая буря. Факел рассыпался в руке негодующего супруга. Он подхватывал одной рукой то, что подворачивалось ему на пути  и обрушивал на горящего и истекающего кровью парня, беспомощно мечущегося возле зарешеченного окна, за которым неистовствовала стихия. Второй рукой он не прекращал сжимать свой жезл превратив его в указующий перст. Прихватив врага за остатки волос прижал его к подоконнику и заткнул его орущее горло возбуждённой ялдой, разрывая крикливому художнику гланды, он навалился на его голову всем телом, окончательно перекрывая дыхательные пути, хрипящего и задыхающегося соперника. В саду бушевала стихия. Ветер вырывал из земли тонкие деревья. По саду обречённо метались перепуганные ученики. Укрывая собой от непогоды книгу, к дому спешил Мир. Мухаммад вцепился обеими руками в витиеватые узоры решётки, по которой потекла проступившая из под ладоней кровь. Под ним беспомощно бился в конвульсиях поверженный охальник. Тяжёлое небо осветила яркая вспышка и молния ударила в сухой пень. Тот вспыхнул столбом пламени и рассыпался угольной трухой.
- Ну, вот и он… Знак! - проговорил мститель чувствуя членом, как выклокочивается из горла поверженного последнее дыхание. Грянул гром и Муха осеменил уже бездыханную глотку. Непогода перемалывала в жмых всё, что раньше цвело и росло. В комнате тлело осквернённое ложе. Женщина на каменном полу тряслась и куталась в остатки одеял. Победитель развернулся, являя жене окровавленные и облёванные гениталии. У пожилой женщины не было сил бежать. Она поползла к стопам суженого вымаливать прощение и потеряла сознание, мешковато обмякнув возле ног своего мужа и обезображенного трупа любовника. По комнате струился чёрный маслянистый дым. Как зверь он блуждал между предметами, по полу, вокруг мебели и колоннад. Принюхивался и вздрагивал. Подкрался к лежащим на полу телам и обволакивая ноги хозяина начал кружить в дурманном угаре какой-то свой ритуальный танец и вдруг дёрнув невидимым телом распластался по полу змеиными зигзагами. На пороге спальни появился чёрный раб бережно прижимая к груди рукописную реликвию.
- Собирайся домой, друг мой. Ты свободен. - уверенно произнес рабовладелец, высвобождая ноги из бесчувственных объятий жены.


 Поистине, Аллах любит видеть следы Своих благодеяний на своем рабе
Но среди Моих рабов мало благодарных.




15
Пещера Хирова стала прибежищем униженного, но не сломленного Мухи. Много дней, много ночей одиночества. Голод и холод должны выдавить боль и обиду на подлость единственной жены и неблагодарность всего мира. Глупцы! Слепые грешники, обманутые жидами, поклонники лжебогов. Они думают Иса даёт им золотой свет. Он лишь крадёт их волю, подчиняет их своей власти, сосёт из них дух и деньги. Только он Муха знает теперь истину. Он прошёл свой путь от бедности к богатству, от уродства к величию. Он! Славный воин и победитель в " Кощунственной войне" постигнет истину. Аскетизм и смирение дадут ему власть над миром. Муха знал это точно. Он чувствовал свою уверенность. Когда внутри его стыд и боль сжимали желудок и грудь, он бросался к своему фолианту. Книга его мыслей - единственный друг, что всегда будет верен ему. Он останется навсегда и откроет всему миру правду и славу о нём простом пастухе, великом пророке. Муха бился о камни в молитвах и страх отходил. Бог был с ним.
После той страшной ночи буря и сель снесли не только оливковую рощу, но и пол города. Горожане видели Чёрный дым, не подвластный стихии, что поднимался над виллой со львами и приписали всё проклятию горбуна. Уже давно ходили не добрые слухи о странностях уродливого купца, фаворите старой придворной прошмандовки, пережившей уже двух мужей и теперь грозящей городу разорением.
Еле удалось отцам города разрешить этот конфликт. Муха ушёл из дома ещё до окончания буйства смерча, унося за собой шлейф едкого масленичного дыма и свои бессмертные мысли в кожаном переплёте. Его прихлебателей и приживал удалось по быстрому сплавить в Абиссинию вместе с освобождённым Миром, который получил достаточно щедрый откуп за книгу и в отсутствии иных планов и родственников взялся создать там общину последователей и почитателей нового учения. Мерзкого художника завернули в ошмётки его же шедевра и сбросили в общий могильник для не опознанных жертв стихии. Тяжелее всего пришлось несчастной Жиже. Она откупилась от возмущений разорённых горожан щедрыми дарами, снарядила в дорогу кортеж любимого раба, теперь уже свободного евнуха и отреклась от мирских утех. Сильно постаревшая, погрузневшая и осунувшаяся женщина, каждое утро отправлялась в не близкий путь к пещере, где поселился её мужчина. Где отдавал он свою любовь богу и самому себе. Она больше не носила ярких одежд и не улыбалась. Лицо своё Жижа закрывала покрывалом, как давно уже требовал её муж. Она смиренно носила ему еду и рассказывала новости, просила прощения и даже была согласна на второй брак мужа, но Муха с ней больше не разговаривал. Он молился, молился, молился, , ел, пил, смотрел на камни и снова молился. Надломленная Жижа в любую погоду брела вверх сбивая ноги об острые камни и вниз, страдая от болей в спине. Ото дня ко дню походка её становилась всё медленнее, а осанка согбеннее. Она приходила к своему супругу и смиренно старалась искупить свой грех. Жижа убиралась в пещере отшельника, придавала уют убогому пристанищу, грела пищу, таскала воду молилась вместе с мужем, во всём ему подражая.
Мухе нравилось жить в пещере. Никто его не беспокоил. У него было всё, что ему было нужно. Еда, вода, покорность жены, чистота и уют. Он вспоминал своё детство, когда жил со своим дядей и пас в горах отары. Когда ему становилось скучно или грустно он обращался к своей книги и книга давала ему ответы на все вопросы. Не зная грамоты он открывал страницы на угад, водил пальцами по тёмным значкам и ему вдруг вспоминались его же цитаты. Это было как чудо. Это был истинный разговор со всевышним. Эта связь захватила всё его сознание.
- Это истина! Здесь правда! Моими мыслями владел бог! Моими устами говорил всевышний!
Муха покосился на женщину тихо сидящую возле входа в его пристанище. Закутанная в тёмные материи та смиренно сидела в тени большого камня почти без движения. Лишь изредка шмыгая носом или поправляя многочисленные накидки. Жижа почесала ногу и сквозь складки одежд заметила на себе взгляд мужа. с готовностью служить спешно поднялась и замерла в ожидании.
- Знаешь ли ты почему вы кровоточите? - спросил брезгливо Муха, поглаживая края своего священного писания.
Жижа молчала.
- Потому что Аллах овладел Евой до того как отдать её Адаму. - не спеша произнёс мыслитель.- Иди! Я должен побыть один. Хотя с тех пор, как я избавился от пут греховности, я не бываю один.
Жижа суетливо подхватила котомку с пустой посудой и сгорбившись побрела прочь. Больше она не приходила. Через несколько дней отшельник заволновался. Он несколько раз выходил из пещеры. Всматривался в даль. Снова забирался в берлогу. Пытался забыться в молитве, но никак не мог сосредоточится. Мысли разбегались. О чём бы он не пытался думать, конечная мысль была о ней. О жене. Обиделась? Сломалась? Заболела? Что то случилось! Тревога всё сильнее овладевала пожилым мужем. Он перестал есть. Лишь ходил часто к источнику пить ледяную воду. Он не выпускал из рук бесценный труд своих изречений о божественном. Теперь у него была только книга. Теряясь в догадках, он нервничал. Плохо спал. И наконец сдался, отправившись домой посмотреть предательнице в глаза или… Страх перед одиночеством гнал бывшего аскета к всё ещё помпезной, но уже какой то блёкло-серой вилле. Он засеменил и перешел на бег, крепко прижимая к груди смысл всей своей жизни - свою библию.
   В доме царило запустение. Муха не был здесь несколько месяцев. Внутри было не уютно. Голые стены, запущенный сад, пыль и паутина, грязь и духота. Здесь была смерть. Смерть взяла своё и ушла. К Мухе вышла служанка с покрытой головой.
- Куда она ушла? - рассеянно спросил хозяин.
- Она ушла на покой. - ответила женщина - её похоронили за городом. Градоправитель позаботился о церемонии. Всё прошло тихо, чтобы не будоражить горожан.
- Почему ко мне не послали никого с известием? - недоумевал Муха.
Служанка молчала. Она не смотрела на хозяина.
- Слуги давно покинули дом. Я присматривала как могла, но сейчас хотела бы получить жалование и расчёт. Мне нужно ехать к тётке… - она осеклась и стояла глядя в пыльный пол.
По дому гулял и посвистывал сквозняк.
- Приготовь мне горячую воду для омовений. - тихо сказал Муха и пошёл в глубь помещений.
   Вниз по лестнице к закромам-тайникам. В тёмных узких коридорах подвала кремниевым огнивом разжёг факел и направился к каменному схрону, закрытого на штифтовый замок. Ключ находился на своём месте в тайнике. Муха открыл массивную деревянную дверь, обитую кованным железом и вошёл в помещение. Нагромождение мешков, ящиков, тюков и бочек. В воздухе пахло древесиной и пряностями. Муха проходил мимо теперь уже своих несметных богатств, дотрагивался до своего давно уже вожделенного добра, но ничего не чувствовал. Оно не давало ему той радости какую он получал в мечтах о нём. Снова лестница. Снова вниз. Снова дверь. Коридор. Низкий проход. Пройти в него можно было только поклонившись. Сюда бывшему козлопасу раньше хода не было. Он втиснулся в узкую арку вслед за факелом. Пламя осветило не большое, низкое помещение. Золото лежало прямо на полу и переливалось всеми оттенками желтизны. Муха опустился на колени и вдруг почувствовал… Почувствовал одиночество и собственную никчёмность. Он зарыдал. Вокруг него тихонько вился и клубился тлетворный фимиам, оглаживающий золотые россыпи.



16


Стан крушнаитов находилось за городской свалкой. Кучи отходов от ярмарок и различных производств были разбросаны на обширной территории вдоль городской канализации, текущей и смердящей из всех закоулков Медиры в каменный канал, уходящий в саму преисподнюю. В этом месте не было ярких красок. Зловонные серо-охровые кучи разлогающихся отходов источали смердячее тление, висящее в воздухе желтовато песочной пылью. На пепельном пустыре смуглые бородатые боевики пинали и рвали бараний курдюк, периодически отвлекаясь от игры на кулачные бои. Перепуганные невольники боязливо сновали между шатрами. Горьковатый чад тлеющих отбросов смешивался с раскалённым плато свалки. Сюда не ходили добрые люди. Лишь вороватые нищие сновали между куч в поисках счастья, да разведчики воинственных крушнаитов играли в мужские игры с секирами и пращами, да глумились над пленными рабами.
Под сенью драных полотнищ сидели старейшины, лениво наблюдая за весёлой бойней разгорячённых разбойников. Они неторопливо посасывали дурманящий нас и прислушивались к беседе своего вождя с пришлым белолицым горожанином в дорогих одеждах. Морфей Берендил предводитель свободного войска крушнаитов не подчинялся никому и вел свою коммерцию на больших дорогах со слабо защищёнными караванами.
Муха сидел на драном пуфе скрестив ноги и периодически приглядывая за сандалиями на пороге зелёного шатра. Разговор с предводителем головорезов не клеился.
- А слыхал ли ты досточтимый Берендил, что горожане требуют от градоначальника расчистку этого места? Чиновники из администрации готовят план реконструкции загородных участков. Готовятся подразделения охраны для зачистки территорий от оппозиционных сил. - снова попытался начать разговор нувориш с крушнаитским военачальником.
- Пустое это всё. Каждый год бунтуют и голосуют, а воз, как говорится, и ныне там. - не отрывая взгляда за разъяренной толпой своих ненашутку разыгравшихся разгорячённых отморозков.
- В этот раз всё серьёзней - не отставал Муха - голова уже подписал указ о разметке участков по ту и эту сторону сливного канала.
Морфей помолчал увлечённо наблюдая за баталией на поле.
- Нам то что? Мы народ вольный. Притеснят - сдвинемся. В горы уйдём или в леса. Нам лишь бы не светится лишний раз. Наша коммерция на скрытности основана. Гляди, гляди что творит , сорви голова. Вырвал таки курдюк.
В клубах пыли из общей кучи тел вырвался худощавый темнокожий разбойник с мещком в руках и суетливо начал скакать, запутывая траектории и закручивая соперников в круговорот финтов. Муха кинул взгляд на дикарщину и не смог понять есть ли в этой игре правила? Отметил, что новые парчёвые сандалии цвета малахитовой мухи ещё на месте возле входа верно ждут своего хозяина и отхлебнул лимонный щербет.
- Вы ведь один из прославленных полководцев востока, высокочтимый. Ваше войско не знало поражений. Вы достойны знатной участи. И ваши воины должны познать славу побед и обрести бессмертие в писаниях как ассирийские и романские герои. Богатство и слава лежат перед вами. Нужно лишь протянуть руку и взять то , что принадлежит вам по праву силы и историческому предназначению.
Берендил повернул голову и пошарил глазами в поисках богатства и славы. Не обнаружив не того не другого он подхватил финик и отправил его в рот.
- Что вы говорите? - нараспев удивился он и снова отвернулся. - Слава это бремя, а богатства у нас в достатке. - сказал опытный воевода и положил руку на рукоять кинжала щедро усыпанного самоцветами. - Лишнее лишь откладывается в области боков, делая воина уязвимым для насмешек девок. Мимо шатра продефилировала молодка, вихляя неразвитыми телесами. Морфей отвлёкся от игры.
Старейшины загудели в приветствии очередного удачного манёвра игроков. К переговорщикам подошла старшая наложница Берендила Лилит и опустила на заляпанные ковры миску с бараньими потрохами. Муха невольно поморщился, но заметив строгий взгляд женщины криво улыбнулся. Она опустилась возле супруга и начала чавкая и сплёвывая мелкие кости пережёвывать рагу.
- Ты, что зеньки пялишь - возмутилась женщина откровенным заигрываниям мужа с молодой полоскательницей мешков. - Фиби, чертовка, пошла прочь. - и Лилит запустила в соперницу обглоданной костью. - Она со стражниками якшается. Вот увидишь! Плюнет на твою доброту и убежит с каким нибудь молодым солдатиком.
- Только подумайте, уважаемый, какие это сулит перспективы. - снова попытался вернуть в нужное дипломатическое русло Ваш талант стратега и моя коммерческая жилка откроют для нас новые горизонты возможностей.
На площадке разыгрывалась кровавая драма. Опьянённые борьбой бородачи о чём то яростно спорили, толкая друг друга и яростно хрипя, доказывая каждый свою правоту.
- И ведь никакого риска. Всё абсолютно продуманно и можно даже сказать предопределено.- не унимался умудрённый философ.
- Кем предопределено? - спросила горбоносая фаворитка, смачно высморкавшись в подол.
- Здесь кроется вся истина мира! - как можно увереннее произнёс Муха, демонстрируя своё священное писание.
- Пф - пренебрежительно фыркнула женщина. - Эти книжки для растопки очага лишь годятся и то если сухие, а по другому одна лишь тяжесть от них да сомнения в голове. - Вы мужа моего на сомнительные авантюры не толкайте. Наш уклад веками формировался. Мы крушнаиты. Гордый и не зависимый народ только продуманный риск ценим.
Коммерсанту было неприятно общаться с этими людьми из низжих каст общества. После смерти Жижи он чувствовал себя почти опустошённым стариком. Городская власть не приняла бывшего отшельника. Он несколько недель пытался получить аудиенцию хоть у кого то из бывших друзей жены, но они либо избегали встречи с ним, либо отделывались общими фразами ничего не обещая и ничего не предлагая. После таких встреч он испытывал лишь гнев и негодование. Как будто не было у него заслуг. Как будто он не участвовал в священной войне. Толи из-за горба, толи из-за обелённой кожи Муха оказался не удел. Некоторое время он скитался по городу в поисках единомышленников, но никто не хотел слушать его идеи новой философии, изложенной Миром с его слов. Скептицизм тугодумов выводил нового пророка из себя. Муха наспех опустошил свой кубок и как можно милее улыбнулся навязчивой собеседнице, предлагая ей отправится восвояси за добавкой. Он так же пододвинул к пустому фужеру пустой кувшин и опустошенные чаши в расчёте на приватность беседы с так необходимым ему главарём банды. Жена Берендила снова фыркнула, и ничего не сказав, собрала посуду и удалилась.
- Вернёмся к нашим баранам - попытался возобновить прерванную беседу Муха.
- К нашим? - удивлённо приподнял бровь военачальник
- К вашим - поправил себя коммерсант, кинув взгляд на игроков в курдюк. - если мы захватим город, в наших руках будет богатство и власть. Мы сможем регулировать рыночные процессы, заниматься законодательством, выбирать себе в жёны самых точёных куколок.
Берендил Морфей не молодой, крепкий мужчина оживился и заинтересованно развернулся всем телом к собеседнику. И Муха, поймав взгляд собеседника, продолжил.
- Да, да! Здесь, в моём учении регулируются все ипостаси в обществе. Мы создадим новых людей. Сильных духом и бескомпромиссных борцов за истину!
- И про куколок там у тебя сказано? - кивнул на кожаный памфлет Морфей.
- Женщины должны жить в покорности к мужу и смирении к судьбе. Вот, взгляните сами, уважаемый.- Неграмотный торговец протянул книгу невежественному солдафону. - Откройте середину и вы увидите строки истины о всех направлениях жизнедеятельности социума. Эти знания были посланы мне свыше за смиренный аскетизм и добродетельное терпение того времени, что я провёл в пещере Хирова.
- Да, да! Я что то слышал об этом - пробубнил Морфей тупо бегая глазами по страницам. А что трактуют твои каракули о жёнах? Ну, ты понимаешь… Если мне нравится тут одна нимфетка, но моя жена… И всё такое… - прищурился Берендил слегка наклонившись вперёд.
В это время вернулась хозяйка с новыми яствами. Расставила приборы перед собеседниками и хотела было присесть, но Морфей остановил её и сославшись на важность политической беседы сослал на двор.
Мужчины проводили её взглядом и Муха ответил: - Женщины обильны. Ты можешь получить замену, легко поменяв одну на другую.
- А если она не согласится? - кивнул в сторону ушедшей жены Берендил.
- Переверни страницу - важно посоветовал Муха.
Старый воин перелистнул книжный лист и уставился в буквенную вязь.
- Мужья стоят над женами за то, - пафосно цитировал Муха на память свои бессмертные тексты - что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины - благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и бичуйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них, - поистине, Аллах возвышен, велик! - упиваясь многогранностью своего высказывания, утверждающим движением руки, он накрыл ладонью книгу пророчеств. Разговор ложился в нужное русло. - Равно ли свидетельство женщины половине свидетельства мужчины? - Непринуждённо спросил он. Муха упивался триумфом.
- Ну… - задумавшись протянул Морфей - наверное.
- Вот! - констатировал просвещенный - Это из-за недостатка разума у женщины.
- Убедительно - согласился Берендил. - Медиру брать будем через говновод. - Он указал вдоль водостока отходов в направлении города. - Ворвёмся через нечистоты песком и дымом - и союзники скрепили свой союз братским рукопожатием и затянули заунывную походную баладу о павших в "кощунственной войне".
Чёрный дым и серыя пыль, смешиваясь в радостных завихрениях, поднялась на площадке игроков в миг разогнав воинов к своим шатрам чистить и точить оружие. Циклон набирал обороты круговерти, разбушевавшись на глазах союзников, ощущавших такое же возбуждение внутри себя. Ударили боевые бубны по хлопку Берендила - вожака вольного воинства.
- Ворвёмся на рассвете, пока ещё не так печёт. - планировал захват предводитель разбойников. - Но предупреждаю, ничего подобного масштаба мы раньше не делали. Как говорится, города брать, не тоже самое, что крестьян на трактах попугивать. Блокируем казармы и храм. Захватим первых лиц и казну, и…
- А дальше, брат мой, предоставь место силе моего убеждения. Я переговорю с городским главой и он передаст нам причиндалы власти добровольно. Нам нужно завоевать доверие людей. Так будем же поступать по писанию, а значит по закону и будем поступать с ними так же как они должны поступать с нами - многозначительно уведомлял пророк.
- А, если он не согласится?
- Для этого я принёс эту книгу. Этот кладезь убеждения поможет нам в наших планах. Её мыслями говорит сам бог. И ты сам убедишься в этом когда придёт время.
- Потребуются значительные средства на содержание и довольствие. Лучше в динарах или драхмах.
- Для этого книга привела меня сюда. Я дам тебе золото. Городскую казну трогать не будем. Она потребуется для завоевания любви народа, реформ и пропаганды нового учения единобожия. Подожди, я найду в Писании нужную цитату. Тут у меня поэтому поводу как то очень точно сказано. - Муха суетливо начал открывать свою книгу наугад, перелистывать страницы, бессмысленно бормоча. - Сейчас… Сейчас… Где же это?
Мудрец-отшельник поначалу не произвёл на Морфея впечатления. Бледнолицый темноволосый горбатый чудак. Кочевник видел, пару раз, когда то, этого неуклюжего купчишку среди общества вельмож на городской площади и на базаре и , вроде как, слышал, что был он на содержании у сиятельной матроны или просто подкаблучник некоей влиятельной особы из усадеб оливковых рощ.
Говорит он складно, но хорошо было бы, чтобы за ним стоял кто-нибудь повлиятельнее. И эта странная книга, которую он всё время трогает и поминает... Надо бы с ним быть поосторожнее. Неграмотный вояка с недоверием относился ко всякой учёности, потому как слова, что говорил этот мудрый клоун сбивались в бессмысленные кучи о чём то важном, но непонятном. В одном купчишка прав, это даст нам возможность реализации политических, экономических и социально-семейных реформ, ведущих к укреплению патриархата.
- А, вот, нашёл! - сказал Муха и закрыл книгу. Со всей значительностью он начал декламировать то, что ему удалось вспомнить. - В тот день Мы скажем…
- Посмотри! Чувствуешь? - прервал его занудные назидания будущий генерал и напряжённо прислушался. - Так пахнет победа! - Возбуждённо вскрикнул в бушующую стихию старый пират пустыни Морфей Берендил. Муха поморщился и отдал хвалу всевышнему.
Вокруг тлели и смердели мусорные кучи.
 Муха вспомнил про свои зелёные туфли и кинув взгляд под навес обнаружил, что новые парчёвые сандалии цвета малахитовой мухи парили в вихре смерчей подхваченные стихией они выписывали в безумной пляске ритм боевых бубнов отбивающих тревогу.
- На всё воля твоя - прошептал бывший купец и новый учитель и прогладил ладонями лицо и бороду.




Воистину, Бог купил у верующих их души и имущество в обмен на Рай. Они сражаются на пути Господа, убивая и погибая. Таково Его обещание и обязательство в Таурате, Инджиле и Коране. Кто выполняет свои обещания лучше Всевышнего? Возрадуйтесь же сделке, которую вы заключили. Это и есть великое преуспеяние.
 



17

 Ночью Мухе снился странный сон, как какой то старик в белых одеждах хвастает ему его же зелёными туфлями, а сам Муха безвольно парит над землёй. Старик нюхает один башмак и брезгливо фыркает, нюхает другой и умилённо восхищается ароматом. Напяливает чужие черевички на свои старческие, варикозные ноги и пританцовывая, демонстрирует обновку со всех сторон.
- Чтоб ты подавился моими новыми парчёвыми сандалиями цвета малахитовой бестии. - закричал вдруг Муха наглому белобородому деду, хотя не собирался конфликтовать.
 Могло статься, что старпёр нашёл его туфли после бури, но Муха почему то в своём сне был уверен, что это туфли сами нашли нового обладателя. Они так уверенно и элегантно смотрелись на ногах старика, что Мухе становилось жаль уплывающую из под носа обувку.
- Верни мои туфли, старик! - неистово и неожиданно завопил Муха.
- Что ты, как жид, с богом борешься? …в эти туфли вцепился? Они же тебе явно велики. Или... ты преднамеренно преувеличиваешь реальный размер? - Стебался и изголялся белоснежный дед, похабно щерясь. - Оставляешь их перед входом. Люди проходят мимо и думают: - О, какие большие штеблеты! Большой человек внутри! Человек с такими копытами не так то прост! Ты, так думаешь? Или это как то связано с твоим альтерэго и старец, издевательски хохоча развёл в воздухе руками, изображая предположительный размер Мухиного полового члена и приставляя это к месту своих предполагаемых гениталий, демонстрируя своё явное преимущество. 
Истерика накрыла Муху. - Они мне не велики! - остервенело заверещал он - Я заплатил за них достойную цену. Такие есть, если хочешь знать, только у меня и короля Индизии.
- А, теперь и у меня! - захохотал вороватый старикашка и пропал во мраке Мухиной ненависти и сонного дурмана. Муха дёрнулся было, чтобы удержать фантом, но тот злорадно корча рожи, растворился, а Муха вдруг потерял телесную лёгкость и больно шмякнулся в прохладную пыль.
Пятидесятилетний Муха проснулся совершенно опустошённый на земле возле террасного настила с которого он только что свалился во сне. Он долго пялился в бездну млечного пути, качающегося над ним своим мерцанием. Он чувстсвовал на себе взгляд вечности. Он слышал нашёптывающее дыхание истории и в этом шепоте он слышал своё имя: - Му-у-у Ха-а-а! Небо призывно гудело и шелестело.
Начало атаки было назначено на время максимальной наполненности казны, в послеярмарочную ночь. Разведчики периодически приносили новости из города. Нужно было подождать несколько дней. Муху совсем извела бессонница. Всё перепробовал, а лишь на секунду стоит провалиться в дремоту и то всякая ерунда снится. Пророк покосился на млечный путь.
- Носи на здоровье! - произнёс Муха и огладил лицо. - На всё воля твоя! - и посмотрев на босые ноги, вздохнул , твердо решив у местных обувью не делиться, а дождаться дня атаки. И пусть это станет ещё одним испытанием. Теперь он обязан раздобыть для себя сапоги не менее, чем бургомистра в битве за место быть первым, за право быть важным. Ещё хорошо бы прихватить сапоги начальника полиции, но этого лучше сразу найти мертвым, а голова и так отдаст. Понадобиться, так бадну его силой своей веры, да припугну, что крушнаиты его съедят. Сольёться высокомерный боров.






Если вы станете считать милости Господне, то не сможете сосчитать их. Воистину, человек несправедлив и неблагодарен.
 


18



 
Арус и Бурнус - два друга зоастрийца, верили в свою судьбу и планиду, от того и служба их не складывалась. От того они и были сосланы на охрану заднего городского прохода, где ни мзды ни подати, а лишь грязь, да слизь даже в сухую погоду.
 Они вместе прибыли сюда из провинции и вместе попали на госпрограмму "Молодым везде у нас дорога". Вместе поступили в местный университет Зодиакальной Альастрии, оба были отчислены за неуспеваемость и отправлены на мобилизацию.
 Служба не задалась с первых же дней. Сначала выяснилось, что обмундирование не их размера, что придавало им комичный вид, а потом они путали право и лево и окончательно впали в немилость к грозному десятнику. Теперь друзья сутки напролёт глазели, как через раззяванную пасть Тыльной башни сновали повозки со всяким хламом, да следили, чтобы прощелыги не растаскивали госимущество. Главной задачей службы безопасности было не пускать подозрительных и больных. Но как их не пускать если они все, с виду, либо разбойники, либо контрабандисты, либо по-любому связаны с криминалом и все больны. Арус с Бурнусом даже придумали игру, стараясь угадать несчастную судьбу или ближайшее печальное будущее того или иного подозрительного типа, но на поверку выяснялось, что это подрядчик или погонщик или член какой-нибудь мусорной артели. Днём иногда захаживал командир и всегда ругался. Таков его характер активной звезды Регул в созвездии Льва.
 Только весёлые полоскательницы мешков радовали Аруса и Бурнуса, что каждую ночь, без дневной суеты, возвращались с работы с отмытыми и уложенными на повозках отхожими мешками и непременно строили глазки, заводили разговоры и угощались вином молодых повес. А иногда даже удавалось показать наедине какой нибудь кривенькой скороспелке звёзды и подвыпившие прачки принимали ухаживания пылких звездочётов  всего за несколько монет.
  Эта ночь выдалась не холодной и не душной, а в самый раз для того, чтобы в дрёме, уютно укутавшись в рогожу, глядя на полыхание фитилей в проходе, поджидать ночных ворожей - полоскальщиц с обозом чистой, но прогоркло пахнущей мешковины.
В небосводе торчал рогатый месяц. Звёздная пыль дрожала в ночной прохладе. Редкие тучки важно маневрировали под куполом вечной тени, собираясь в клубящиеся армады. Вокруг стояла звенящая тишина глубоких снов горожан. Лунный свет высвечивал реальность, а темнота скрывала детали. Нагромождения строений утопали в пустоте ночного города. Через городской анус сливного водостока и слабо охраняемые Смердящие ворота, в Медиру просачивалась революция Дыма и Пыли.
- Скоро дембель… - мечтательно заметил Арус, глядя на полыхание костра и кутаясь в рванину.
- Это точно. Получим жалование и в Биру рванём. Столица! Куча возможностей! - Мечтал Бурнус, снимая с углей куриные ошмётки. - О, харчевню откроем зоастрийской кухни!
Курица была сочная и её вкус навевал философский лад фантазий.
 А можем приход открыть. Всё таки у нас высшее образование.
Арус удивлённо посмотрел на друга. Фантазёр не унимался, доказывая реальность их возможностей.
- Ну, не законченное высшее. Кто там в столице знает?
- Да, мы даже двух лун не отучились.
- Можем в Бире восстановиться в универе. У нас вообще на первое время даже на платное отделение хватит, а там устроимся или охранниками или официантами. Выкрутимся. Такая наша планида вместе держаться и тогда мы пройдём весь путь к звёздам до конца.
Молодые зоастрийцы посмотрели туда, где в иссиня агатовом небе, на фоне барашковых облаков еле заметно мерцали две судьбоносные крохи, под которыми родились неразлучные приятели и на которые возлагали космические надежды.
Темнота вдруг сгустилась. Факелы качнули пламенем. Из прохода городской фортификации струились тёмные клубы дыма. Как живые, вибрировали они, распластавшись возле самой земли, подметая и обнюхивая всё вокруг. В портал Тыльной башни не спеша входила колонна ночных чистильщиков.
- Что-то их сегодня многовато. - сказал Арус и поднялся от костра на встречу силуэтам, подхватив алебарду.
В зияющей пасти прохода мало, что можно было рассмотреть. Охранник, не спеша приближаясь к тоннелю мусорного прохода, вскинул вверх руку и процессия остановилась. Никто точно не знал было ли это обязательное правило или лишь традиция, этикет, но этот жест человека с алибардой останавливал даже животных.
- Мир, Вам, добрые люди!
В обозе были верховые и это само по себе не так подозрительно, но у некоторых лица были замотаны ветошью. Знакомых среди ночных визитёров было мало. В воздухе висела звенящая тревога и сумрак. Стражник заметил знакомую. Это была Фиби. Девушка величественной красоты, как казалось обоим приятелям. Острая на язык и ловкая в движениях она была изящная мечта для обоих молодых зоастрийцев. Во всех своих фантазиях Арус увозил её с собой, но в реальности так и не решился заговорить с ней первым. Она стояла вместе со всеми, испуганно потупив взгляд. В ночном сгустке сажи юноша наткнулся на лицо белолицего старика без обуви. Тот гордо восседал верхом на белом муле, не менее гордо свесив босые ноги до самой земли. Дедок заглянул в кожаный мешочек.
- Вот, возьми, сынок. - Кинул взгляд на молодого солдата и поставил перед ним весь кашель полный манетами.
 Арус сделал шаг назад, пытаясь понять сколько там может быть. Молодой воин покосился на Фиби. Он не понимал, что нужно делать если в одной руке меч, а в другой охранное копьё, а без них смерть. А вот девчонка и деньги и прямо сейчас можно рвануть вместе с ней до дому к родителям… Но что скажет папа? Смерть или позор? Что скажет папа? Почему нельзя выбрать между жизнью и богатством? Всего несколько мгновений назад всё было так хорошо… Не может его звезда светить ради предательства! Так верит папа!
- Маловато будет - выдавил из себя пересохшие слова сын своего отца и крепче сжал рукоять армейского меча.
Бурнус почувствовал что-то неладное. Он тихонько поднялся со своего места. Тревога охватила молодого человека. Он видел со стороны, как солидный господин предлагал им мзду. Первый раз за всю службу на этих небом заплёванных воротах какой то лох кидает тугой портмоне.
- Сколько же ты хочешь? - спросил Муха мягко улыбаясь - мы лишь мирные чистильщики мешков. - и предводитель обернулся к Берендилу. Тот соскочил с облезлого ишака и с несколькими обмотанными в лахмотья оборванцами начал прогуливаясь обходить караульного с тыла. 
- Обоз к осмотру! - твёрдо выдавил из себя Арус, кинув взгляд на Бурнуса. Что он делает? Зачем оставил пост? В ночное время суток по инструкции один караульный всегда должен оставаться возле тревожного колокола. Бурнус с полупорожним кувшином вина, как заворожённый, приближался к опасности. Фиби испуганно пялилась на Аруса.
- Фиби! - как можно спокойнее произнёс он. - Тебя я знаю. Поди, голуба, к Бурнусу, вина хлебни. - приказал Охранник и девушка послушно двинулась было со своего места, но позади неё внезапно возник Берендил Морфей. Его огромная рука поглотила кукольную головку Фиби, девушка дёрнулась и из её чрева вырвался фонтан крови вместе с блестящим лезвием кинжала.
Ужас сковал Аруса.
- Смирись стражник. Здесь за нами сила. - спокойно и уверенно сказал бледнолицый горбун на муле и явил из за пазухи книгу. - Вот, наша сила!
- Фиби! - закричал Бурнус, тоже осталбеневший от происходящего.
Берендил выпустил из рук обмякшее тело и ринулся с обнажённым кинжалом к Бурнусу. Мимо распластавшегося тела девушки просеменила Лилит, бросив в сторону невинноубиенной Фиби брезгливую улыбку. Хмельной Бурнус начал выписывать невероятные вензеля, запутывая немолодого Морфея, закручивая его в возню и беготню. Ошарашено глядя на разворачивающуюся беду, Арус вдруг заметил, как на повозке возле него верхний слой мешковины шевельнулся. Сколько же их здесь? Он уверенно взялся за алебарду и следующим движением воткнул остриё в пузо первого мула, возглавляющего колонну подозрительных типов. Мул взревел, дёрнулся и рванул спасать свою жизнь. Тут же натолкнулся на каменную стену. Повозка взметнулась, перевернулась и с грохотом разломилась, погребая под собой тела переломанных разбойников, прятавшихся под мешковиной. Мощное животное распласталось посреди прохода, вывалив кишки в пыль. Мул хрипел и лиловым глазом пялился на суету людей, очумевших от вида крови. Арус без лишних раздумий ринулся к следующей повозке, мощным махом двуметрового топора отогнав разбойников в глубь батальной сцены, вонзил копьё в самое горло животного, отвлёкшегося на своего издыхающего собрата. Мул заверещал и ринулся прямо на Аруса, подминая и круша всё на своём пути. Братва хлынула в стороны. Стражник со всей силы вцепился в древк своего смертоносного оружия и буквально повис на нём, то беспомощно перебирая ногами, то безвольно повисая на рукояти пики, рвущей жилы хрипящего и орущего монстра. Ишак в бешеной агонии разматывал щуплого, но жилистого караульного. Помотав и покрутив всей своей мощью, мул вдруг остановился и тяжко положил своё тело умирать посреди прохода, окончательно заблокировав движение гужевого транспорта. Все растерялись. Берендил на секунду отвлёкся от погони за вторым охранником и тут же получил от того кувшином по голове. Черепки разлетелись на миллион мелких осколков, а в руках Бурнуса осталась лишь глиняная ручка. Царь воров рухнул в тлен, астматически хрипя в обмороке. Из под мула поднимался помятый и пошкрябаный охранник Тыльной башни. Вокруг невзрачного сторожа Смердящих ворот, кроме двух издыхающих животных, развалилось ещё с дюжину калеченых и дохлых врагов. Охранник Тыльной башни вытянул из ножен короткий кривой меч. Юноша выглядел угрожающе, твёрдо перегораживая собой проход в город.
- Боже мой! - подумал Муха - И это ещё ничего не началось. Зачем я связался с этими неудачниками? - глядел он с сожалением на беспомощных воинов.
 Чёрный дым и серая пыль, пугливо поджав едкий хвост, попрятались в закоулках блокпоста. Темные сгустки суетливо метались по трупам и шарахались от солдата с мечом в руке и огнём в груди, ныряя прочь от света факелов.
Друзья переглянулись и одна и таже мысль пришла к ним одновременно. Бурнус подскочил и стремительно кинулся обратно к костру. Туда, где висел тревожный колокол. Несколько бандитов кинулись ему вслед, но у охранника было достаточное преимущество, чтобы успеть поднять тревогу в гарнизоне. Муха приподнялся в седле, крепко сжав в руке "Силу своих мыслей" в кожаном переплёте, размахнулся и метнул увесистый фолиант в улепётывающего караульного. Книга прошелестев мимо преследователей Бурнуса, впечаталась в несчастного твёрдым гранями дорогого издания, подтолкнув того, сбив с ног и пронося мимо не шелохнувшегося сигнального колокола. Позади поспешали обмотанные в рогожу душегубы. Они налетели на стражника и оттащив в сторону, начали мутузить его ногами и подхваченными с земли, палками.
- Оставьте! - заорал, очухавшийся Берендил. - Я сам!
Он уверенно подошёл к беспомощно валяющемуся Бурнусу, расчехлил меч, подхватил обречённого за голову, перевернул и двумя тремя короткими движениями лезвия, с чавканьем отделил голову худощавого юноши от истерзанного тела. Его взгляд скользнул по земле и остановился на книге, окутанной чёрным шлейфом сажи и пыли, который двигался, описывая вокруг своей находки хоровод. Он поднялся, подошёл и поднял с земли Мухину прелесть. Отряхнул от пыли и нескольких капель крови, повернувшись к своему союзнику на белом муле, прокричал:
- В этом что то есть… Сильная вещь! Работает! - и постучал по обложке.
- Вперёд, мои вассалы! - хотел прокричать приободренный Муха, но стресс и утренняя прохлада неуместно подшутили над ним и голос, осипнув, выдал какой то комичный писк. Муха собрался, прохрипелся и торжественно заявил:
- Аллах велик! - и вскинул руку в сторону мятежного караульного, отправляя головорезов расчистить проход. С десяток бойцов, обнажив оружие, ринулись в атаку.
Нельзя было сказать, что сторож заднего прохода был искусный фехтовальщик, но темнота и проворство выводили атакующих из боя одного за другим и вот уже один раненый выводит из под атаки другого, а на смену им, подошедший Берендил, посылает свежих бойцов.
 Рубит сплеча Арус. Мечется и рубит наотмашь. То в тень отскочит, а то вдруг выскочит, как чёрт из табакерки, не пойми откуда. Никак не могут разбойники слаженно атаковать. Но и у Аруса уже несколько глубоких рассечений. Он не чувствует боли, он ощущает жуткую усталость. Силы покидали его и движения рук и ног становились все слабее, как будто увязая в болоте Арус вываливался из реальности. Перейдя к глухой обороне, он умудрялся вихлять из стороны в сторону, не давая никому зайти с тыла и внимательно следя за нападавшими, отмахиваясь оружием всё более нелепо и всё более непредсказуемо и невидимый ил опутывает конечности и утягивает стражника в марево забытья. Ну, ещё одного зацепить! Кровь заливала глаза, скапливалась во рту, меч выскальзывал из окровавленных ладоней. Позади должна быть стена. Нужно встать спиной к стене и тогда может удастся ещё одного подрезать. Он осторожно пятился пока не наткнулся спиной на что то мягкое и прежде чем успел сообразить, кто то большой и сильный обхватил его сзади, десяток рук вцепились в стражника… Он увидел прямо перед собой бездонную пасть городского прохода и небо над собой. Он допустил ошибку. Вместо стены он вышел во внутренний двор. В небе две маленькие крохи, судьбоносные звёзды Аруса и Бурнуса были зажаты меж мрачных туч и кольцо вокруг этой части неба неотвратимо сжималось мрачными странниками неба. Сотни вражеских лезвий вонзились ему в грудь, разрывая грудную полость в ошмётки. Облака поглотили звёзды, а смерть заглатывала облака, погружая мир во мрак.
- Ну, ещё одного… - простонал Арус и сложившись пополам вонзил остриё своего меча в верзилу позади себя. Лилит, так ловко подгадавшая и вцепившаяся в неприступного охранника сзади, почувствовала острую боль в животе, заверещала дурным голосом и выпучив глаза, сорвала с себя накидку, выпячивая наружу кривой шнобель... и пошла куда то. Повернулась, нашарила глазами Берендила. Хотела что то сказать, но лишь захлёбывалась собственной кровью. Женщина побрела в сторону мужа, но не дойдя, споткнулась и плюхнулась прямо на мертвую Фиби. Мёртвый Арус мешковато завалившись на бок, сидел в пыли. Казалось, что он источает странное свечение, окрашивающее всё вокруг в золотистый цвет. Разбойники благоговейно отступили. Муха вырулил на своём Муле из ворот на загаженный внутренний дворик.
- Ну, вот, мы и в городе. Что вы вытаращились? Мы и так тут шуму наделали и время потеряли. Вперёд! Вперёд, воины новой веры. Докажем правоту нашей веры нашей верой! Покажите всем неверным нашу правду!
В лунной геометрии городского пустынного пейзажа встрепенулись тени, прикрытые тенью, отбрасывающие тень, по улицам стремительно неслась молчаливая атака рыцарей ночи. Приглушённое позвякивание оружия и шорохи, обмотанных в мешковину сапог лиходеев, взбудоражили прохладную пыль города.

В тот день Мы скажем Геенне: «Заполнилась ли ты?» Она скажет: «Нет ли добавки?»



19



Заварушка у Гнилой башни не прошла незамеченной.  Дворовые и уличные псы подняли тревогу в гарнизоне. Заливающиеся твари почуяли кровь, видели чёрную сущность, разливающуюся по улицам предутреннего города. Они рвали своим нахрапом прохладный воздух  и рыли пыльную землю. Один за другим шавки и доги присоединялись к армии четвероногих сторожей. Двор за двором. Улица за улицей добавляли зубастые охранники свой оскал навстречу быстроногим аспидами. Первыми ринулись они на мечущиеся тени, неистово лая из каждой щели. Животный психоз вытолкнул защитников города в уличные бои. Ударил набат.  Лязгнули клинки на перекрестках. С криками и проклятиями вклинивались голые солдаты, поднятые по тревоге,  в стремительных захватчиков. То тут, то там вспыхивали потасовки, но армия Пыли и Дыма уже разбежалась и рассредоточилась в стратегическом порядке захвата Медиры и несокрушимо продвигалась к центру осаждённого города. Туда, где стоял храм, туда где под охраной основных сил караула отцы города прислушивались к воплям людей и взвизгиванию металла. Месяц в небе улыбался.
И Муха и Берендил хорошо знали этот город. Они с отрядом быстрого реагирования прошмыгнули узкими переулками в стороне от баталий, миновав засады караульных. На двух приземистый мулах  в окружении отборных бойцов и под покровом темноты продвигались они по узким переулкам к храмовой площади.
 - Проклятые охранники гнилой башни!  - сокрушался раздасадованный Муха - Такой гвалт подняли. Ну, взял бы кошель и эту девку... Как её?
- Фиби - уточнил Берендил
- И друга бы спас и с Фиби с этой как сыр в масле катался бы.
- Ну это вряд ли - возразил ревниво Морфей
- Ну, значит просто с другом катался бы... Могли бы проскочить без шума и пыли, а сейчас ещё не известно чем всё закончится. - бурчал старец.
- Не каркай ты, Оракул! - огрызнулся Берендил - Хиромант хренов! - Этот чудак конечно псих, но он так искренне верит в свой бред... Пока это нам помогает - думал про себя предводитель разбойников и генерал новой армии - Хотя какая это армия? Так, сборище проходимцев. Белолицый теоретик обещал официальные полномочия военочальника после переговоров с осажденной администрацией муниципалитета... Тут уж точно лучше ему самому перед сиятельствами расшаркиваться, что если горожане поднимутся, так нас через те же гнилые ворота вперёд ногами вынесут - В вопросах дипломатии опытный вояка был несведущ и терялся в словах перед образованностью. Операцию предполагалось завершить до утренних новостей глашатаев, чтобы те уже успокоили народ, взбудораженный ночными стычками и объявили о смене власти и прогрессивных реформах, и бля, бля, бля ради благосостояния Медиры. Очень Морфею Берендилу хотелось получить официальный воинский чин. Должность начальника полиции и караульной службы. Женская реформа будоражила фантазию крепкого воеводы.
Вдруг под ногами встрепенулась земля... Муха вздрогнул. Суетливые курицы разбегались, спросоня натыкаясь на все подряд. В темноте они напоминали взбесившиеся тюрбаны. Все замерли. Муха еще больше побледнел. Его лицо в лунном сиянии даже немного светилось. Берендил, покосившись на Муху на всякий случай опасливо отъехал  чуть в сторону.;Главное было прошмыгнуть задними дворами незамеченными. В нескольких кварталах от них шёл бой.  Куры квохча отскочили на дюжину шагов и недовольно отряхиваясь, разбрелись искать новое лежбище, а на дороге остался крупный золотистый петух крайне недовольный, что его прайд был взбудоражен. Он важно прохаживался, дерзко глядя на непрошенных гостей. Задиристо подпрыгивал и распростав крылья, вскидывал голову в верх, как будто хотел закричать:
 - Помогите!!! Я их нашёл!
   Процессия вжала головы в плечи, прислушиваясь к темноте. Потряся в воздухе атласными перьями, петух, не произнеся ни звука, опустился и начал угрожающе прохаживаться перед захватчиками, как бы говоря: - Попробуйте только сунуться!  Суки!
Неизвестно, как отреагируют ишаки и без того изрядно нервничающие и периодически трясущие свалявшейся шерстью на боках.
Казалось бы мелочь... Но в темноте да в тесноте узкой улочки да в трёх шагах от храма. Видно зарево кострищ гарнизонного штаба. Любой шорох с этой стороны может обернуться катастрофой для всего предприятия.
- Сейчас как заверещит... - сморщился  Берендил - Охрана с площади в миг среагирует. Они нас тут на этой улице и положат курам на насест, петуху для надругательства.
- А если не закричит, будет нам удача! - загадал Муха.
 Он осторожно сполз со своего мула и ощутил под босыми ногами прохладную землю и острую гальку.
- Я босиком на белом осле и меня встречает петух. Всё это верные признаки. -  У Мухи в зобу дыханье сперло от нахлынывшего на него озарения. - Я истинный пророк! - качнулась честолюбивая мысль в голове. - Если я истинный пророк я могу говорить со львами, орлами и другими тварями как другие пророки.
Он смотрел, как бойцовая птица гордо выхаживала кругами. Муха, держа перед собой писание начал осторожно приближаться к пернатому.
- Хорошая птичка. - ласково повторял мессия, склонившись так чтобы петуху было удобнее с ним общаться. - Ты ведь не будешь кричать? Не будешь на нас бросаться. Вот, собаки подняли тревогу, теперь они в чёрном списке. Грязные животные! Ты ведь не хочешь быть проклятым до скончания веков? - сказал Муха, как можно значительнее, чтобы до узколобой птицы дошёл смысл в самое нутро животного инстинкта.
Петух, нерешительно потоптавшись, птряс бородой.
- Вот и славно. - приняв это как знак, тоже затряс бородой Муха.
Берендил обескуражено наблюдал за психозом белолицего старика, наставляющего на путь истинный живую еду.
- Я пришёл дать тебе вечную жизнь во славе, но ты должен слушать меня. Вот, славная птичка. Только не поднимай тревоги. Прошу тебя.
Бои соседних улиц удаляясь становились глуше. Была слышна суета в лагере защитников храма.
- Давай, иди к своим курям. А я тебя в писаниях прославлю.- и в качестве правдивости своих слов Муха протянул с осторожностью пернатому собеседнику свой священный фалиант, чтобы даже безмозглой птице был ясен интуитивный символизм.
Петух покрутил башкой и долбанул костлявым клювом о кожаный переплёт. Гордо прошёлся туда суда и снова отторабанив по изданию дробь заинтересованности, поскакал прочь. Остановился и будто опомнившись, уверенно вернулся.
- А ведь ты все понимаешь... Почему ты не уходишь? Может ты хочешь нас о чем то предупредить?
Петух нерешительно подковылял к пророку, вытянув шею на встречу новому знакомому. Приосанился. Приподнял лапку. Открыл было рот, чтобы что то сказать...  И в это время кривая сабля Морфея Берендила отсекла от тушки головку. Жирное тельце рухнуло на землю золотым тюрбаном. Башка отскочив в песок удивлённо уставилась на созвездие Ориона. Тюрбан на лапках подскочил и безголовая тушка описав пару кругов обиженно убежала в темноту. Муха был так заворожен особым контактом с животным, что ему показалось... Да, нет, он был абсолютно уверен, что перед тем как подскочить и испариться, отрубленная горловина прохрипела: - Хвала ала...
Всё закончилось не так как он предполагал, но такой исход сражения тоже был благоприятен. Ведь петух так и не успел прокричать, а значит небо благоволит захватчикам и ему, Мухе лично.
На храмовой площади метались трепещущие тени осталбеневших осаждённых отцов города, в свете трепыхающихся на ветру огней. Нежданная напасть обрушилась на город хаосом пугающих звуков. Со всех концов прибегали гонцы с докладами. Гарнизон держался, но время было упущено и захватчики превозмогали. Бригадный генерал, прозванный за необузданность нрава Петухом, сожалел о провале того к чему готовился всю свою жизнь. Назначение своё он получил недавно. Ночами грезил генерал о злобных и хитроумных врагах, которых он заманивает в ловушки и уничтожает умелой стратегией. И, вот, злобные и хитроумные враги лютуют в его городе, а он сидит тут с толстопузыми банкирами и менялами...

- И это хорошо еще, что собачий лай во время почуяли. - рявкнул военачальник - Мне командир Гнилой башни прямо в кровать с докладом по щекам хлестал. Спросоня, чуть не послал его ко всем чертям... Да, как разобрались тот час меры приняли. И тревогу сыграли, и заграждения выставили, и более, менее рассредоточились...

- Помилуйте, адмираль. Вас никто ни в чем не обвиняет. - отозвался городской голова.

- Авось еще пронесет? - взмолился первосвященник.

 Чуть поодаль на ступеньках возле храма расположились семьи градоначальников и влиятельных купцов. Женщины и дети, кутаясь в широкие халаты, сидели на ступенях величавого строения геометрических нагромождений. Здание щурилось узкими глазницами окон в тревожную баталию ночных улиц. Холодное оружие звенело в заревах факелов. Город начал гореть. Дозорные на маковке периодически докладывали о вспыхивающих пожарах.

Через черноту центральной арки доносился нарастающий гул стенаний, хрипов и призывных кличей бьющихся людей. С победными криками начали прорываться воины мусорных трущеб. Петух встрепенулся, обнажив сразу два меча и увлекая за собой свою личную охрану, ринулся выбивать захватчиков с площади. Немногочисленные атакующие пустились на утек. Военные спешно скрылись в темноте портала.





Посему не повинуйся неверующим и веди с ними великую борьбу.



20


Пересекая площадь с тыла храма, широким шагом несся Берендил Морфей. Он стремительно очутился возле Головы города и на ходу поправив кожаные перчатки, мощным махом убойного кулака отправил пухлого главу Медиры в пыль и прах его же города. Подхватив перепуганного мэра за шиворот, военочальник выкрикивая "Что ты сказал?", хотя тот ничего и не говорил, принялся ошалело мутузить сиятельного борова, веером окрапляя булыжники мостовой чёрными каплями крови.
 Первосвященник в ужасе кинулся прочь, но натолкнулся на отряд воинов во главе с бывшим мужем почившей Жижи. Солдаты схватили перепуганного служителя культа и поволокли куда то вслед белолицего горбуна.
- Любезный - на ходу попытался окликнуть знакомого священнослужитель. Как же его? Такой молчаливый приятный мужчина пытался вспомнить пленник име альбиносного горбуна. - Мухаил? - Начал что то сумрачно припоминать храмовник. - Михамедин? Махамуд! Уважаемый! Как вас там? - Судорожно пытался вспомнить пленённый имя горбатого альбиноса - Отпустите меня наконец!
Стражники пророка притащили обвисшего священника к куче барахла и усадили на бочку с Шинайскими фейерверками, оставшимися после праздничной ярмарки.
Муха остановился как вкопанный, разглядывая как его генерал мудохал ненавистного сиятельного администратора. Не оборачиваясь он спросил:
- Я надеюсь, вы понимаете, что происходит?
- Что происходит? Разбой происходит форменный. Возьмите, что вам нужно и идите от сюда. - взмолился хозяин храма.
- Мы не грабители. Мы пришли не взять, а дать.
- Ну, дайте и идите.
Муха непоколебимо стоял на своём месте. Перед ним разворачивалась жестокая картина дипломатического урока военной диктатуры. Пузатый градоправитель, теряя зубы, пытался тщетно убежать, но на карачках это выходило не эффективно.  Получая удары со всех сторон, совершенно не военный Голова валился на земь и слегка передохнув, вновь предпринимал попытку побега. Со стороны храма к приговорённому с причитаниями кинулось несколько женщин. Разбойники бросились им наперерез, отсекая от батальной сцены. 
- Оставте его! - голосили многочисленные наложницы и дети несчастного чиновника.
Женщины направились с возмущениями к высокому старцу, что пришёл с солдатами и теперь смотрел, как разворачивается сценарий захвата города.
- Оставьте его, слышите или у вас будут крупные неприятности. - выкрикнула не молодая особа, пытаясь прорваться через кардон вооружённых бандитов.
- Зачем вы мучаете нашего папеньку?
 Ах, какая прелестная фимида пряталась за материным подолом.
- Как зовут тебя, прелестное дитя?
- Мими. - пролепетало чудное создание.
- Помилуйте, Мими, разве это я мучаю вашего папеньку? - удивлённо развёл руками старец - Это, вот, наш друг не желает с нами поговорить. - С милой улыбкой молвил миссионер. - Мы принесли благо. Но как я могу дать это благо, если оно никому не нужно. - Разочарованно посетовал белолицый мужчина.
Малышка хлопала огромными ресницами. Муха вдруг вспомнил, что с тех пор, как почила его любимая супруга, никто не ласкал его брыли и так захотелось ему жениться, что затеянная великая война для всего человечесва может стать удобным подспорьем для личного счастья, например, с такой вот нимфеткой.
- Какое же это благо? - женщина указала туда, где огромный разбойник валял по земле ее мужа.
- Благо лежит через страдания! - многозначительно пояснил Муха.
- Поговорите вы с ним, а то это никогда не закончится.- обратилась матрона к, вжавшемуся в пороховую бочку, первосвященнику.
- Что вы ерепенитесь, как я не знаю что? - поддержала подругу другая дама.
- Да разве, я против? - удивился первосвященник - просто я никогда раньше не вёл переговоров. - Вы, извините, появились не известно откуда и условия ставите.  Пока там наш доблестный бригадный адмирал не шадит живота своего… Вы пришли с заднего хода...
- По дороге сюда мы провели священный бой. Ритуальное жеривоприношение во имя нашей победы. - обьявил философ.
- Это с петухом, что ли? - осклабился один из разбойников в охране.
- Вы бились с Петухом? - вытаращил на них глаза храмовый служитель.
- Да! Мы свернули ему шею. - подтвердил степной пират.
- Вы свернули шею Петуху! Вы слышали, досточтимый? Они расправились с Петухом. - прокричал окровавленному градоправителю первосвященник -  Мы обречены! - хранитель традиций безвольно опустил руки.
- Сейчас именно от вас зависит судьба города и ваша собственная. - твёрдо стоял на своём Муха.
- Дедушка, пощадите нашего папеньку. - плаксиво захныкала девочка.
"Дедушка" резанул Мухе слух. Он приосанился и крикнул в глубь площади:
- Генерал! Будет уже.  Приведите папеньку сюда! Он нам ещё надобен. - Муха снова обратился к глазастой малолетке. - Зови меня хотя бы дядя. Дядя Главный! - Мухе показалось, что так его имя звучит значительнее.
Морфей волоком притащил измордованного градоначальника. Женщины бросились поддерживать раненного, побежали за водой и воя на остророгий месяц, принялись оказывать измождённому первую медицинскую помощь.
- Ууу! - завывал от каждого прикосновения спасённый.
- Пожалуй, перейдём к сути! Мы намерены путём узурпации власти ввести на подконтрольных городу территориях новую епархию с уставом.
- Позвольте, чем же вас эта епархия не устраивает? Епархия золотого огня простирается до границ с варварами во всех направлениях и нет силы светлее, а света сильнее, чем пламя мудрости поколений.
- Свой свет мы представим позже, а силу вы только, что видели. - Муха посмотрел на опухшего градоправителя. - Мы подпишем дружеское соглашение, по которому мы становимся обладателями ключей от города. Мы будем осуществлять контроль за развитием и процветанием Халифадии. За вами будут сохранены прежние должности. Свободная коммерция и полный запрет на алькульную и винную продукцию.
- Народ нас не поддержит.
Мы избавимся от всего наличия жидкого змея раздав его бесплатно на торжествах в честь наступления новой эры. Результат не заставит себя ждать. Особо не жалеть буйного пойла солдатам и представителям кримминалитета, грузчикам и полицейским при исполнении, напоим детей, рабов и животных.
- Вы соображаете, что тогда начнётся?
- На следующий день мы публично казним зачинщиков беспорядков и объявим обет и вето на зелёный дурман ради мира и спокойствия общины. Думаю народ нас поддержит.
- Вполне возможно. Как вы считаете, милейший? - обратился первосвященник к подвывающему градоправителю.
Градоправитель хотел что то сказать, но лишь смог скривить рожу в дурацкой гримасе.
- Я вижу, что между нами налаживается взаимопонимание.
- И какого бога вы намерены провозгласить?  - спросил первосвященник.
- Концепцию бога у жидов позаимствуем. Зря мы что ли родственики?
- А почему бы не взять идею Исы?
- Нет! Больно путано у него. И бог и какой то сын. Мало того, что не известно откуда взялся сын, у сына ещё есть отец. И вроде как это все одно и тоже. Белеберда какая та.
 - Да, уж! Нет, многоличие мне не нравиться. - подал голос Берендил -  Там глядишь ещё родственники подтянуться. Здравствуйте! Я ваш племянник из Баграма. Запишите меня тоже в лики святых. Нет, уж! Один так один. Правильно я говорю? - посмотрел он вопросительно на Муху - А, то не дай бог если что, это же сколько наследников насобирается и получиться, как при объявлении завещания моего отца. Предводителя ДОМов. Этот племянник из Баграма сам мне на нож налез.
- Хорошо! Так и запишем! Бог один! - согласился первосвященик. - А, вы простите, кто? - уставился храмовый страж на нового мессию.
- Я поводырь повелителя и повелитель поводырей. - отвечал мудрец новой веры. - Проводник божественной духовности и толкователь толкования. Вот, здесь вся мудрость нового учения. Пускай у тебя хранится. Головой отвечаешь... - пригрозил он первосвященику и вложил ему в руки фолиант своих священных высказываний.
Первосвященик покосился на городского голову.

- Ну, я даже не знаю, удобно ли? Я один мало что решаю...
Крики бьющихся в городе солдат становились всё ближе. Через площадные проходы выскакивали вооруженные люди и пометавшись очумело неслись с новым напором, пропадая в темноте арок.
- Не будем медлить, подпишем пакт и установим добрый мир на взаимовыгодных условиях. Эй, ты! - окликнул храмового стражника с барабаном. - Иди сюда. Ты, ведь, городской глашатай? Грамотный? Садись сюда и пиши.
 Служивый поставил барабан, набрал сажи и начал размешивать ее в походном ковше. Муха обратился к служителю храма:
- Открой моё писание и на первом же листе ты найдёшь конец всего этого кошмара.
Храмовый приживало пошевелил мозгой " Что бы это могло быть? " и выудил из писания пустой лист пергамента.
- Это шутка? Он совершенно пуст. - покрутил в руке бесполезную бумажку служитель культа.
- Дай ее писарю. Я продиктую путь к свободе.
Священнослужитель передал глашатаму пергамент. Муха собрался, прокашлялся и начал диктовку:
- Мы властепредержащие, волею данною нам законом поверяем судьбы и помыслы наши послам новой конфессии и оказываем полное им доверие. Вручаем символы власти с ключами, печатями и нашим почитанием пророку…- Муха вспомнил пророчество Исы о знаке на своём теле и грядущем величии и дал себе новое имя - Мухе Меченному Халифадийскому и новому бригадному адмиралу Морфею Берендилу. - Военночальник радостно заёрзал звякнув доспехами. - И ниже подписи членов городского собрания.
Бригадный адмирал, соберите сиятельную знать для подписи соглашения.
 Морфей с несколькими головорезами отправился выдёргивать из тесных людских кучек хорошо одетых толстяков. Некоторые, догадавшись о необходимости присутствия сами спешили к заговорщикам.
- Подписывайте, господа! Подписывайте, добрые миряне! - подгонял Муха нерасторопных чинуш. - Пора положить конец этой вакханалии. Кто ещё не подписал?
- Вот, только городской голова остался - вручил первосвященник новому правителю исписанный и истыканный именными печатями пергамент.
- Ну, что же вы голубчик? Подписывайте - как можно любезнее протянул Муха пергамент мэру.
Мэр лишь скалил расквашенную рожу и издавал звуки протеста.
- Подписывай, старый дурак! - Зашипел Муха Меченый - Не доводи до греха!
На храмовую площадь в яростной схватке вывалились уличные бои.  Защитники города отчаяно сдерживали натиск атакующих разбойников. Бойня достигла того апогея, когда силы обеих сторон находились на пределе. Все должно кончится прямо сейчас, здесь, на этом пятачке. Никто не хотел уступать. Боевики вошли в раш. Темная живая гуща засуетилась. Из яслей клубы дыма разлились меж  рассвирепевших фехтовальщиков. Призрачная субстанция впитывала в себя ярость и боль. Она давала покой калеченым и добавляла сил упорным. Всполохи сумеречных  волн метались между дерущимися.
- Подписывайте, влиятельный и объявим армиям о перемирии.- тыкал Муха пергаментом  в полуживого мэра, начиная волноваться из-за нервозности сложившейся ситуации.

И в это время с неистовым рыком через центральные ворота с отрядом отборных солдат на площадь ворвался действительный бригадный адмирал по прозвищу Петух. Неудержимый гигант вклинился в толпу разбойников, действуя двумя мечами он, как бравый дровосек, прорубал себе просеку сквозь дрогнувших лиходеев. Со стороны было видно, как разбойники суетливо разбегались перед напором летучего отряда спец наза. Паритет был нарушен. Осажденные приободрились.

- Петух! - прошелестело в группах гражданских.
- Наш доблестный воевода все еще с нами! Слава яйцам праотца! - Пролепетал первосвященник.
Сиятельные сеньоры замерли, не в силах оторвать взгляда от лихих и точных выпадов Петуха. С флангов своего командира прикрывали огромные бородачи. Крики противоборствующих и лязг железных лезвий смешивались в какафонии боя.
Берендил видел, как его бойцы сдают позиции. От негодования и ревности у предводителя мусорного войска борода встала дыбом. Он без раздумий, широким махом кривого меча, раздолбил брешь в бочке под первосвященником. Служитель культа в перепуге взвизгнул. Подхватив один из ближайших факелов, Морфей воткнул его в неряшливую пробоину в таре с Шинайским фейерверком.  Деревянный бок бочонка зашипел и до того как воспламениться, Берендил опрокинув дымящегося первосвященника на земь, подхватил  искрящуюся кубышку мощными руками бригадного адмирала и с размаха запустил в своего противника. Тлеющий заряд, разбрызгивая жар, описал в воздухе дугу и всей своей массой обрушился на мощного Петуха, обсыпав его черным порошком пороховых солей. Огненное зелье тут  же  воспламенилось ярким столбом.  Ревя от ярости и боли, объятый пламенем атлант размахивал руками, метался и скакал по площади живым факелом, невероятно напоминая гигантского огненного петуха.  Оплавившиеся сгустки шлаков капали с  обугливающегося командира городской охраны, расплескивая веером пламенные брызги. Оцепеневшие люди не могли оторвать взглядов от бесконечной агонии опального генерала.
- Вы хотели увидеть свет? Вот, вам наше светило! - Муха указал на пылающую надежду отцов города и снова протянул пакт на подпись градоправителю.
- Подпbшите! Подпbшите, ваше сиятельство! - молил храмовник со все еще дымящимся задом.
 Тот, не отрывая единственного открытого глаза на развернувшееся перед ним мракобесие, обслюнявил палец в расквашенных ошметках рта и отпечатал на документе оттиск большого пальца собственной кровью.
Мэр подписал и новый правитель Халифадии облегченно выдохнул, заметив собственные босые ноги.
- Чуть не забыл? - вспомнил Муха - Сапоги!
Он схватил было Голову за ногу, чтобы сорвать с него обувку. Старый боров запротестовал и начал сучить крохотными подошвами. Размер ноги мэра был явно мал. Муха разочарованно сплюнул и так вышел босиком к опешившим солдатам, которые после потери полководца не знали стоит ли продолжать бойню. Настроение ушло.
- Солдаты!  - обратился к народу Муха Халифадийский - Только что было подписано мирное соглашение. Временно созданное командование повелевает прекратить боевые действие.  - Нашим бригадным адмиралом назначаем достославного Морфея Бурнуса.
- Становись! - угрожающе заревел полководец на свою новую армию и растерявшиеся воины засуетились собираться в маршевую колонну.
Муха прошелся по прохладной брусчатке.  Небо светлело. Солдаты спешно рассредотачивались на плацу. Муха подошел к тлеющему трупу. При абсолютном поражении тела Петуха крокодиловые сапоги бравого покойника оставались лишь припорошены сажей. Безразмерные офицерские остроносые ботфорты из кожи короля Нила. Муха вцепился в трофей и начал с неистовством стягивать сиятельную обувку с дымящегося Петуха.




Мы также ниспослали железо, в котором заключается могучая сила и польза для людей, для того, чтобы Господь узнал тех, кто помогает Ему и Его посланникам, хотя и не видит Его воочию.




21



Небо просветлело когда народ, взбудораженный ночными беспорядками, уже галдел на площади перед храмовыми ступенями. Общество волновалось в ожидании глашатаев с последними известиями за ночь. Церемония задерживалась. Наконец огромные ворота храмовой башни дрогнули и из калитки вышла небольшая процессия. Несколько сиятельных вельмож в сопровождении солдат вывалились на паперть, где обычно проходила церемония представление золотого огня солнцу.
- Добрые жители Медиры! Мы призываем к порядку! - привлек внимание толпы звучный глашатай, выдерживая величественную паузу. - Мы провозглашаем началом нового дня: " Мир земле, благосостояние городу и спокойствие граждан свободной Халифадии!"  - оракул помедлил - Вместо обычной процедуры возвеличивания Золотого огня перед вами выступит докладчик.
Вперед вышел белолицый сутулый старик в зеленых сапогах Петуха из нильского крокодила.
- Я Муха Меченый Халифадийский, обличённый доверием знати - Муха кинул взгляд, на глупо лыбящегося, не живого ни мёртвого, Голову города. - Мы, властью наречённые, объявляем о роспуске действующего собрания старейшин и утверждаем о начале новой эры человечества в регионе! Устанавливаем в Медире и её провинциях закон единобожий и нарекаем оный Халипутом Халифадийским. Добрые миряне, теперь вы последователи нового учения. Поздравляю вас с наступающей эпохой реформ и преобразований!
Народ безмолвно таращился на пафосного старика.
- Первая реформа будет касаться здравоохранения.
 Муха покосился на собрание. Калеки одобрительно закивали головами
- Болезни нужно не лечить, а предотвращать. Если написано тебе помереть, сделай это вовремя и предстань перед всевышним со списком того, что успел ты сделать в этой жизни ради него, а он ответит тебе, почему наслал на тебя болезнь или напасть, но думаю, что ты к тому времени и сам поймёшь свои ошибки. И если ты шёл за мной? Проведёт тебя повелитель в райские кущи и наградит райским наслаждением по самое "не хочу". Но если ты будешь любить его меньше, чем меня, то он тоже отведёт тебя в кущи, но райского наслаждения ты не получишь… -  обратился Муха гневно к ближестоящему горожанину без порток.
- Ладно! Ладно, я понял. Что там дальше? - отмахнулся заспанный горожанин.
- Женщины! Женщины нужны нам для того, чтобы рожать нам народ! Мы хотим, чтобы наш народ был чистым, чтобы нас обходили болезни, чтобы все мы были сплачёнными, чтобы сообщество наше росло и процветало, как один. Для этого мы должны держать своих женщин в чистоте и для этого мы подготовили ряд норм, которые будут включены в правовые и уголовные уставы. Эти правила чистоты помогут нашим женщинам пройти лабиринт разврата и похоти путями веры и смирения. Наши новые обряды станут традициями и законами, закаляющими непоколебимость каждого последующего поколения поборников наших истин!
- И сколько баб каждому правоверному полагается? - спросил окончательно проснувшийся горожанин.
- Сколько захочешь, но больше четырёх будут облагаться налогом. Богатые платят дважды! Не правда ли? - обратился Муха, заигрывая с толпой и толпа загоготала, довольная справедливостью распределения женских ресурсов.
В толпе послышались возгласы одобрения "Справедливо, разумно".
- А кому не хватит? - поинтересовался прыщавый подросток.
- А кому не хватит будут организованы в Десятины. Десятины в Бригады. Бригады в Армады, а Армады в армии. Армии завоюют себе новых женщин. Создадутся новые армии холостяков, которые завоюют новые просторы, где люди будут любить только то, что позволено в высшем писании. Этот процесс будет вечным, как египетские пирамиды. Мы пойдём к величию узкими коридорами благочестия по бескрайним просторам завоеваний. Здесь мы подходим к основным положениям обряда. Теперь каждый правоверный должен каждые пару часов давать отчёт всевышнему о проделанной ради него работе. Минимум пять раз в день!
В толпе кто то присвистнул.
- А если не успел ничего правоверного сделать?
- Тогда сожалеть о несделанном или просто славить создателя, но массовые преклонения обязательны для всех. - Муха повернулся в сторону городского головы - Включительно! - Новый правитель снова обернулся к народу и значительно произнёс - Науки, врачи, звездочёты, шарлатаны разные запрещены! Казнь оных с последующими торжествами будет проведена перед вечерней молитвой после поедания жертвенных верблюдов. - и Муха указал в сторону арки у основания площади, через которые входил  на убой бессчетный караван вьючных животных без поклажи.
 Люди начали оборачиваться на клеймённых животных. Горожане любили подношения. Подарки значат праздник. Улучшившееся настроение толпы подняло ропот удовлетворения. Люди засуетились, заулыбались, предвкушая будущие гулянья. Мерно вышагивали обречённые джамели к алтарю, где на кожаных покрывалах огромный коновал разложил свои кованные инструменты для разделки скота. В первых рядах перед трибуном толпились дети. Младшие начали пробиваться сквозь толпу, чтобы посмотреть на длинноногих горбунов, нескончаемой вереницей двигающихся из арки в наспех сколоченные ясли. Старшие мальчишки о чём то перешёптывались и потолкав друг друга, приблизились к долговязому горбуну. Самый шустрый с прищуром спросил:
- Значит в школу больше ходить не надо?
- Не надо! - улыбался старик.
 Другой подросток осмелев уточнил:
- Значит учиться больше не надо?
- Я тебе дам не надо! - из толпы выскочила тётка, огрела недоросля тряпкой по голове и схватив за ухо с причитаниями о профуканом будущем оболтуса, поташила его прочь.- Ему хоть потоп, хоть революция лишь бы не учиться!
- Учиться будут все! - объявил Муха и снова предупреждающе оглянулся на городского голову - Без исключений! - Пророк взял у дрожащего мера ещё не погасший светоч и снова обратившись к народу, распростал руки с пылающим факелом и книгой над толпой.
- Все будут учить закон божий. Здесь в этом издании слова всевышнего. Вся мудрость бытия на конопляных страницах. В нашей курии мы впитаем в себя великую благодать нового учения обо всём. - Старец снова обратился к детям. - А, библиотеку можете сжечь, когда спецназ отобьёт её у монахов-беллетристов. - Муха уверенно протянул факел юным идеалистам.
Муха был доволен тем, как складывались переговоры с горожанам. Он посмотрел на стадо людей и подарил им милостивую улыбку. Его взгляд скользя по площади фиксировал, как достойно всё проходит и как грамотно всё организовано. Там, в стороне ото всех, верблюжий палач изводит себя молитвенной экзекуцией перед началом работы. В яслях орет одурманенное стадо, радостно мечущимися, в ожидании расправы , всполохами сажи. На площадь вкатывали огромные чаны для предстоящих пиршеств. Разбойники ночного легиона как бы случайно рассредоточились у выходов и входов на площадь. Ах, как всё славным образом организовано. Любо дорого посмотреть на раненых бойцов, расположившихся в беспорядке и стенаниях в специально отведённом месте под открытом небом. Хоспиталь, да и только! Но, что то было не так в этой идилии. Истуканы! Гигантские каменные изваяния во множестве возвышающиеся вдоль всей площади. Эти хмурые гиганты вдруг напомнили Мухе его собственный портрет, который он видел всего один раз и уничтожил тут же. Взгляд Мухи остановился в просвете между статуй, куда могла бы войти ещё одна фигура. Его фигура! И Муха явственно увидел на этом месте каменное изваяние голого, униженного горбуна, неистово сжимающего своё достоинство. Другие статуи в видении старца улыбались. Муха тоже улыбнулся и отогнал наваждение.
- А сейчас дядя Морфей покажет вам, как правильно бороться с идолами. - и черновласый старец, кивнув своему военачальнику, указал в сторону величественных монументов, героев прошлого, из покон веков венчавших храмовую площадь. - Отныне все изображения ликов запрещены. Под страхом смерти, а сами лики подлежат уничтожению без суда и следствия.
 Толпа подростков под руководством внушительного генерала, подхватив верёвки и молотки направилась крушить статуи.
- Что он делает? - думал ошарашеный Голова.
Толпа загудела и кто то выкрикнул:
- А, как же теперь быть с яйцами праотца?
- Яйца праотца будут национализированы. Теперь это будут наши яйца. Достаточно им нависать над нашими душами грузом былых грехов. - Рассуждал оратор, распростав руку в сторону изваяний. - Нам больше не нужны их мифы. Мы создадим свои, во славу Единого!
Дети радостно прыгали вокруг постаментов и увлечённо помогали накидывать веревки вокруг каменных истуканов. Муха неистовствствовал, пророчя черни.
- Образы наших идолов мы будем беречь в своих сердцах, а истуканы лишь бередят тщеславие, что само по себе грех смертный. Мы очистим наши сердца и мысли для нового сознания для боголюбивого бытия.- обращался он к передним рядам,  призывая к участию дальних зевак.
Тысячелетние памятники вросли в землю. Они никак не хотели поддаваться людской возне и тщетным попыткам обрушить их непоколебимый устой. Морфей вошёл в азарт. В кураже скакал с юными вандалами на равных. Он лихо покрикивал на мальчишек, они задорно руководили бодрым воякой. Из толпы появились помощники и советчики. При помощи буйвола удалось наклонить  одну из фигур и даже отбить ей руку, что привело в восторг разошедшуюся молодёжь. Толпу будоражило.  Народ засомневался. Будто неведомые силы удерживали древние реликвии на своём месте. Старшее поколение усмотрело в игре единоборства новых правителей со старыми камнями идеологическое противостояние и чудо для них было бы вполне удовлетворительно.
- А может вера твоя и бог твой низвергнуть эти самые образы? - выкрикнул нагловатый дервиш и толпа солидарно загудела.
Муха решительно направился к камням. Он никак не мог допустить фиаско от каких то предрассудков. Морфей заискивающе семенил рядом с мыслителем, доказывая невозможность этого предприятия и одновременно спорящим с ребятнёй верещавшими о необходимости ещё одного, а может и нескольких буйволов. Опытный путешественник оценивающе осмотрел резные колонны, похлопал по гранитным изваяниям, подёргал за верёвку, привязанную к шее приговорённого истукана. Поковыряв мыском остроносой обновки возле пьедестала, распорядился:
- Капать здесь! - и придерживая канат, широким шагом подошел к любознательным горожанам. - Сейчас вы увидите, где скрывается истина!
Народ покосился на молодых хулиганов, накинувшихся делать под статуей подкоп. Потом перевёл взгляд на сосредоточенного Муху. Народ прибывал в удивлении и заинтересованности от происходящего. Ребятня взграмаздилась на плечи взрослых. Вчера была ярмарка. Цирк уехал. Факир остался? Ну, как этот тщедушный дедок обрушит этого гранитного монстра? Тем временем "маг" выдержал многозначительную паузу, судорожно вспоминая какое нибудь своё изречение о каменных идолах, но ничего такого он раньше вроде не говорил и Муха выдал цитату, хоть как то связанную с камнями.
- О вы, кто верует! Уберегите и себя, и семьи ваши от Огня, Для коего растопкой будут люди и каменья, Над коим ангелы – суровы, непреклонны – Не нарушают то, что повелел Демиург, И исполняют все, что Он прикажет.
 

Вот! Подумайте, о чём говорит эта сура? - Мудрец лукаво вопрошал, толпа таращилась, соображая. - Здесь на земле мы вершители правосудия божьего. Верховный правитель за нас ничего не сделает, но он всегда наставит на путь истины в любой ситуации каждого правоверного, а кто усомниться, тот не увидит пути и низвергнется в гиену.
  Люди благоговейно закивали лахмотьями.  Муха подёргал за верёвочку. Ничего не происходило. Муха обернулся. Из траншеи, уходящей под постамент, выглядывал разгорячённый Морфей.
- Дальше капать? - крикнул бородатый командир пацанов, помахав рукой.
- Капайте, капайте - прокричал в ответ Муха и обернувшись к людям продолжил. - Пред силой небес ничто не вечно! Кумиры безбожников падут ниц. Каменные лики будут рыть землю и рассыпяться в прах пред нашей ненавистью. Я проводник всепоглащающей мощи посылаю вам импульсы единения. С нами всевышний, за нами беспутство…
Муха волновался, но старался сдерживать дрож в голосе, всё больше добавляя в интонацию металлических ноток. Периодически подёргивая за верёвочку, Муха углубился в своей проповеди в теологические дебри смертных грехов для каменных изваяний. Он пугал недалёких простолюдинов демонами, таящимися под изваяниями, о тяжести небесной кары, под которой падут истуканы. Он клял их за нерешительность и безверие и ниспосылал в саблезубые пасти нечестивых бегем. Наконец народ не выдержал и в толпе заплакали младенцы. Баба, стоявшая ближе всех к провидцу, от переживаний и впечатлительности, повалилась колодой прямо на нерасторопных калек, рассевшихся на земле перед сеансом телекинеза. В толпе заржали.
- Ты же туда энергию посылай, а не сюда. - закричали язвительные острословы - Что то не работает твоя говорильня, бледнолицый.
- Дальше капать? - выкрикнул из своей траншеи предводитель капальщиков. - Ты хоть скажи, что мы ищем?
- Философский камень ищем. Он там под статуей зарыт. Капайте! - заорал на них взбешенный низвергатель идолов.
Толпа хохотала. Кровь прилила к белому лицу Мухи и оно покрылось розовыми пятнами. Мир рушился в тартарары. В самом своем зародыше новая философия натолкнулась на неуместное чувство юмора электората.
- Если вы станете считать милости Господни, то не сможете сосчитать их. Воистину, человек несправедлив и неблагодарен.- заверещал Муха, стараясь перекричать веселящихся ремесленников и торговцев и дёрнул за эту треклятую верёвку.
-  Поистине, Создатель любит видеть следы Своих благодеяний на своем рабе. Но среди Моих рабов мало благодарных. - вспомнил очередную цитату из писания Муха и снова рванул поводок.
- Вседержитель — Свет небес и земли. - Старался достучаться до невежественной массы миссионер дёргая за верёвочку и прижимая к груди священное писание - Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. - Муха видел как кто то в толпе затих и стал одёргивать других невежд. С ещё большим порывом он продолжал - Светильник заключён в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкого дерева, которое не тянется ни на восток, ни на запад. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. - Муха видел, как его слова, как необъятная правда наваливается на слушателей озарением, заставляет людей цепенеть - Один свет поверх другого! Господь Всемогущий направляет к Своему свету, кого пожелает. Он приводит людям притчи, и Он знает обо всякой вещи. Мы не знаем, вы не знаете, я не знаю, а он знает! О каждой вещи! И об этой тоже - значительно ткнул большим пальцем за спину пророк.
 Всю свою веру вложил он в свою любимую суру. Со всей искренностью нёс мудрец мысль о единстве народа в идее единой веры. И народ затих. Люди стояли глядя в сторону оракула с испугом и благоговением.
- Мы тоже знаем! - услышал Муха от оборванца из толпы.
И в это время многотонный колосс позади Мухи, проваливаясь в траншею, рухнул, уткнувшись поверженно лицом в брусчатку. Каменная голова откатилась в толпу, сыграв страйк. Земля вздрогнула под ногами и погрузила площадь во всколыхнувшиеся клубы пыли. Все вокруг начали чихать и кашлять от едкого чёрного смрада и песчаной пыли. Оседая, тёмные завихрения обволакивали собой всё вокруг. Скрипели на зубах и резали глаза. Не спеша, клубящееся марево припадало к земле и разбегалось в стороны, собираясь в яслях, где дурными голосами блеяли стесненные верблюды в ожидании своего последнего часа. "Спасённый" осмелев обернулся к поверженой статуе.
- А! Что я говорил? - обрадовался, отплёвываясь Муха.
 Позади рухнувших обломков стоял Морфей, разводя в стороны руками.
- Нет здесь ничего. А какой он из себя этот камень хилософский?
Муха хотел что то сказать, но во рту совсем пересохло. Он лишь замахал рукой, сетуя на отсталость своего соратника.
- Так мы под другими тоже глянем? Как статуи обрушать… Принцип ясен! Я сразу так предлагал их валить, а эти… - Воевода махнул рукой на мальчишек - … мозги мне запудрили.
- Что ты врёшь? - закричал на него сорванец - Ты только говорил, что верёвку вешать нужно обязательно на шею.
- Поговори мне ещё! - огрызнулся Берендил. - Вот, привязали бы его за грудь и ничего не получилось бы. Всё я правильно говорил. Что я не знаю куда верёвку наматывают? Не спорь мне тут! Давай, иди дальше капать. Нужно всех положить, а то не дам тебе библиотеку палить.



Видели ли вы воду, которую вы пьете? Вы ли ниспосылаете ее из дождевых туч или Мы ниспосылаем? Если бы Мы пожелали, то сделали бы ее горькой. Почему же вы неблагодарны?


22


 Теперь времени не было совсем. Политическая жизнь захлестнула нового вождя с потрохами. Встречи, переговоры, разработка законов и стратегий. Целыми днями Муха мотался со свитой по загородным суверенам. Пугал, умасливал, казнил и покупал новых сторонников. Активно выступал перед народом, суля золотые горы и светлое будущее на том свете. По всюду на рынках, в храмах, на собраниях пропагандировалось новое учение со своими нормами и канонами. С отступниками расправлялись спешно, так что довольно скоро народ стал непьющ, богобоязнен и счастлив. Постулатами нового мира стали война и коммерция.
 Город Медира, простояв несколько правителей без особых потрясений, был переполнен холостяками. В первые же дни зажиточные миряне сначало не уверенно, а потом с настойчивостью расхватали в городе всех незамужних девок. Подчистили даже карявеньких простушек за Гнилой башней. Вобщем досталось ни всем. Молодые и амбициозные бессеребренники быстро формировались в колонны и шли в военный поход за невестами, начальным капиталом и славой.
 Чтобы Голова города не дурил и не искал интриг, его семейство было заключено в оливковой вилле почившей Жижи. Заложницам с детьми, согласно новым требованиям канонов Халипута, была отведена в доме женская половина. Обращались с женщинами по царски. Питание и развлечения были предоставлены пленницам в изобилии. Так что дамы даже начали прибавлять в весе.
 Если Муха в своих деловых поездках встречал что либо интересное, тот час отправлял диковину в свою оливковую виллу. Давеча отправил им танцовщиц пикантных танцев, коими сам был сражен на банкете. Перед ними послал детишкам дохлого павиана. Хотел изначально живого доставить, но тот был агрессивный, так, что бригадный генерал Берендил еле срезал его мечом со своей изгрызенной ноги. Мертвая макака была такой мягкой, пушистой и чудной, что это не могло не порадовать затворниц, а до того презентовал ребятне урода колеченного на удивление, призабавнейшая рожа.
 Все чаще уже не молодой, но еще энергичный Муха задумывался о своем личном одиночестве. Очень удобно было бы и жениться, и с Головой города породниться. Выходило для него взять в жены или супругу, или дочь, или мать градоправителя, что сейчас заключены в его золотой клетке. Это могло бы стать гарантом примирения. Старый боров все еще дуется строптиво, но смиренно присутствует в свите координационного совета. Без его авторитета никак…
 После нескольких лун пророк вернулся к порогу своего дома на короткий отдых. Сидя в той самой беседке, где получил работу и шанс, сблизившись впервые со своей упокоенной помпушечкой, Муха испытывал подношение правителей из провинции, дымный тыквенный кальян. Мыслитель уютно расположился на помосте, кончиком кинжала расшевелил угольки, стопочкой уложил поверх потрескивающего жара зеленые соцветия и прикрыв глаза, сладостно затянулся горьковатым дурманом солнцелюбивых трав.
Он вспомнил Жижу тщательно намывающую свои упругие дыньки. Вода витиеватыми струйками стекала по изгибам ее бесстыже голого тела. Дородная матрона колыхалась в купальном чане. Прекрасное видение призывно попрыгало в воде, взбивая круглые груди как хлебное тесто. Муха почувствовал, что пора выдыхать. Открыл глаза и замер...
Перед ним сидела младшая дочь градоправителя Мими. Девочка приблизив мордочку к замершему Мухе, таращилась прямо на мудреца, будто разглядывала его грязные мысли. Курильщик в смущении не смел пошевелиться. Из всех щелей валил густой, травяной, дымный выдох. Белый чад вензелями струился в высь, погрузив Мухину голову в курительный фимиам.
- Мягонькая, как кисточка, - пощупала черную бородку обомлевшего Мухи маленькая егоза - а у нашего козлика безрогого жесткая, как метелка. А, ты старше моего папеньки?
- Даже не знаю - озадачился мудрец - думаю, что младше. Точно младше! Я еще совсем не старый. Я еще огого какой лихой наездник. - бахвалился мужчина.
- Это что такое? - Ткнула пальцем в наргилу люботытная "Варвара"
- Это курительная тыква. Помогает от мигрени и миланхолии. - пояснил мудрец.
- Ты болен? - поинтересовалась девочка.
- Нет, нет. Я здоров, как флагманский верблюд! Так просто, балуюсь для настроения. В последнее время много государственных дел. Просто мне взгрустнулось и я решил развеяться. Вот, поднять настроение, так сказать, попробовав чужестранное ноухау. Это немного веселит.
- Я тоже хочу попробовать ноухау! - девочка вытянула вперед руку, не принимая возражений.
Муха вложил ей в ладошку  трубку кальяна. Мими сосредоточенно послюнявила мундштук и дунула внутрь колбы. Кочан заклокотал булькающей жидкостью, приводя девочку в полный восторг.
- Правда, очень весело получается. - заключила она.
- Ты не правильно делаешь. Надо в себя втягивать. Вот так... - Муха сложил губы уточкой и с шумом втянул воздух, растягивая диафрагму. Мими повторила.
- Молодец, правильно. Сейчас я тебе новой травки подпалю.
Муха подложил ароматное соцветие в чашечку и усердно раздувая щеки стал распаливать угольки.
- Вот, сейчас можно. Кури!
 Девочка прищуриваясь, всосала в себя дым через трубочку и широко раскрыв восторженные глазища, стала выдувать белые клубы облаков. Облачка плавали в дурманящем воздухе сада. Муха глядел на кальянный мундштук и у него началась эрекция. Такая внезапность без видимой причины происходила с ним пожалуй, что только в юности.
- Немного кружится голова. - собирая глаза в кучку, фиксировала свое состояние курильщица.
- Это ничего. Сейчас привыкнешь, потом за уши не оттянешь. - успокаивал малышку наставник.
Девочка затянулась еще раз.
Ууу! - осоловело гудела она. - А бог есть? Маменька говорит, что он нас покинул и его больше нет с нами. Но если он был, а сейчас его нет... Где он был и куда ушел?
- Мы с тобой так похожи! Я когда эту штуку курю, тоже мысли всякие появляются. - обрадовался Муха и тоже затянулся из качанного бульбулятора. - Про бога я так думаю! Мы говорим о том, что нельзя не увидеть не потрогать, но что оказывает влияние на нас и являет нам знаки своего присутствия. Наша встреча не случайна. Этот вечер не случаен. Бог, он в запахе роз, в теплоте солнца, в шелесте листьев, во мне, в тебе. Понимаешь? - Муха с наслаждением понюхал воздушное облачко из душистых трав и дыхания юной прелестницы.
- И в этой курительной тыкве тоже? - спросила деточка.
Муха озадачился.
- Думаю, что нет. Она же не живая.
- Откуда же дым тогда берется?
- Дым делает бог! Это константа. Бог есть! Это говорю тебе я, Муха Меченый Халифадийский!
- Я буду звать тебя Мушушу - подергала Мими Муху за бородку.
- Пожалуйста, зови меня Мушушу, а я буду звать тебя Мимими - Смущённо лыбился пожилой юнец.
Девочка залилась звонким смехом.
- Она, так похожа на Жижечку - подумал Муха - только на шестьдесят лет моложе.
- Мими, я тебя ищу! - к фонтану спешила широкая баба.
- Вот, мы с господином Мушушу беседуем о вопросах религии. - приветствовала тетку Мими.
- Простите ее дерзость... - всполошилась женщина.
- Все в порядке! Я ей разрешил называть меня так. - успокоил ее Муха.
- Ты забыла? Сейчас время омовения. - поманила деточку грузная ханум.
- Мы с сестрами и мамками должны идти в купель. Мне так нравиться намыливаться!- непринужденно чирикала глазастая печужка.
- Тебе нравиться намыливаться!? - свесил похотливую губу старый фантазер.
Тетка потащила подпрыгивающую анфанту на водные процедуры.
- На ней надо жениться! - окончательно решил Муха. - Прелестнейший бутончик!
- Старый козел! - сплюнула тетка, завернув с девочкой за угол мохнатой магнолии.

- Старый козлик
  Наш козёл
  Бородой своей он мёл - беззаботно запела девчушка во всё горло.





А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, на одной, двух, трех или четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то - на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы. Это - лучше, чтобы не уклониться. И давайте женам их вено в дар. Если же они соблаговолят чем-нибудь из этого для вас, то питайтесь этим на здоровье и благополучие.


23

Снова дела государственные гонят мужа влиятельного в путь дипломатичный. Мечтал Муха о войне священной, а увяз в конфликтах местечковых. Молодые воины в баталиях за невест да наживу без размаху орудуют. Темен еще народец и мелковат. Масштаб не тот. Казни публичные значительно поддерживают справедливость нового учения в поклонениях Единому и Оракулу единого Единого - И наука и развлечение от правосудия площадного.
На десятках верблюдах и лошадях с охраной и прислугой двигались правители за сбором податей и установлением порядков в уже захваченные и усмиренные области.
Морфей с Головой городским развалились в повозке и длинную дорогу коротали за игрой мудреной с костями да фишками.
И как этот дуболоб служивый освоить то мог игру султанов? Муха диву давался. Самому ему сколько не втолковывали  Мэр с воеводой правила стратегии нард, никак не лезла в голову мудрецу наука шутейная. Да и серьезная наука не откладывалась в мозгу кривого пророка. Так и оставались для него темным лесом значки грамматические.
- Как же ты книгу свою составлял, если ты свое имя то нарисовать не можешь? - смеялся Берендил, будучи сам грамотеем.
- Для подписей у меня печать имеется именная, а книгу мне Всевышний спустил за благочестие в аскетизме. Жену вот забрал, а писание взамен даровал - отвечал пророк со слезой патетической.
Он и сам в это верить уж начинал. Ну в самом деле! Не мог же раб писать за мудреца? Это ж все равно, что утверждать, будто червь ловить рыбу за рыбака.
- А вот, кстати, на счет женитьбы хотел я с тобой Голова переговорить - попытался завязать разговор из далека Муха.
- Что с ним об этом говорить? Что он смыслит то в бабах? У него кроме жены и не было небось других жен. А, Голова? - Хохмил служивый делая очередной ход и явно довольный, как складывается партия на доске.
- Шеш Беш!!!
Я жену свою уважаю. И детей своих берегу, а бабы все одинаковы! Лишь в ширине вся и разница.
- Вот, вот! Ты вон какой пузан и половина твоя булка сдобная, а дети все субтильные. Хоть возьми младшую твою. Ножки ручки, что плети. Ни рожи ни кожи, а глазами уж зыркает как девица развитая. Вон она как на нашего черноборода косилась на проводах у крыльца. - щерился Морфей кивая в сторону Мухи.
- Ты Берендил болтай да знай меру. - насупился отец Мими. - Округлости девичьи еще наплывут у ней в пору созрения, а чтоб глазами она как то стрелял за ней такого не водится. Не замечал!
- Ладно, ладно! - примирительно заулыбался Генерал. - Ходи давай! Вон я тебя на доске в марс загнал!
- А я вот тоже заметил, что поглядывает она на меня по особому! - шел окольным путем к сватовству Муха.
- Очумели вы что ли оба? - побагровел сиятельный папаша - Она дитя еще... В куклы играется, да жуков в коробочку собирает. Даже слушать такое не хочу! - возмутился  с застывшей в руках фишкой градоправитель.
- Играй давай, я тебе говорю! Шутим мы! Дорожные споры то пустые затеи! - успокаивал раскрасневшегося чинушу Берендил.
- Поговорим еще... - буркнул Муха и пришпорил в голову колонны узнать у проводников далеко ли до привала.

Почтеннейший, любезнейший! - неотступно семенил за пророком на низком муле какой то прилипало от самой последней стоянки в городище и каждую минуту пытавшийся привлечь внимания власти к себе и своей глупости.
- Я тебя сейчас палкой отхожу, если ты не отстанешь от меня! - закричал на него вышедший из себя пророк.
Все эти художники, гуманисты теоретики, алхимики, книгочеи толпами преследовали новых правителей выклянчивая деньги, льготы и привилегии ради своего словоблудия и бредовых идей. Подхалимничали и льстиво гнули спины перед горбатым мудрецом. Муха с удовольствием цитировал им пространные суры своего писания и отправлял восвояси.

Въехав в поселок на самой окраине, процессия спешилась и приняв дары от отцов города, расположились на постоялом дворе для отдыха.
Муха устало завалился на сеновале в окружении стреноженных животных и с благоговением ласкал бесчисленные страницы своей великой библии и пялился на витиеватые завитки пламени. Все библиотеки надо сжечь и создать лишь одно хранилище для единственной книги, несущей истинный свет и просвещение всем полюбившим ее, как он посланник помеченный многочисленными знаками Божьими.
Рядом шебуршились и стучали костями Воевода и Градоначальник, чавкали и сновали к кострищу и обратно воины охраны.
- А все таки здорово, что мы тогда с Мухой не сробели. Мы б тогда с тобой так бы запросто не могли б панибратствовать - радовался поворотам судьбы Морфей и запросто трепал за щеку глупо лыбящегося городского приятеля из самих верхушек благородного общества.
 - Люди они везде люди - оправдывался вельможны сановник - И во дворцах и за Гнилой башней, а теперь мы так вот запросто и сидим тут среди животных все вместе...
- Точно! Сам посуди Голова ты городская, много ли человеку надо? Лишь бы был кто то, кто его во время поправит, подскажет и направит.  Угол закрывай! Дело тебе говорю! Я в стратегии не первый год!
- Да я тебя этой игре лишь на прошлой неделе обучил - дивился самонадеянности салдофона Мэр Медиры.
- Какая ж разница? Что в бою, что на доске если угол не прикрыть, так всегда найдётся кто тебе через то вставит по самый арьергард. - Берендил обернулся к задумчивому Мухе. - Правильно я говорю, философ?
- Чудак человек ты, - откликнулся Муха -  который раз толкую тебе, что нет нам смысла по окрестностям крохи собирать, да грязь провинций месить. Верно говорю тебе, на столицу идти надо походом. Осадим стены Буры, измытарим осадой неприступность да возьмем Ису за цирлы наскоком стратегическим.
- Слух дошел что в Бире колонны войсковые собирают с проверкой наших порядков беспорядочных. Мы свою помойку как пять пальцев знаем. На своей земле воевать куда сподручнее. - Рассудил военачальник.
- Иса огнем золотым благочестен. За ним и сила мистичная и поддержка народа Бурова - встрял со своим негативным мнением чинуша.
- Голова дело толкует! Столичное войско это тебе не медировы охранники конюшен нечищенных. Будем местных стричь да оборону от Бурова войска в своих пенатах держать. - поддержал Мэра Воевода. - Правильно ж? - искал он ответной поддержки у градоправителя.
Мэр лишь пожал плечами. Горбатый Революционер новой веры не унимался.
- Народ стадо послушное! Любит лишь пастбиша сочные, стойло мягкое да погонщика умелого. Они сегодня Исе руки целуют, а завтра будут нам ноги мыть. А сила мистическая и у нас имеется! - бросил взгляд правитель новой веры на кострище, где вместе со всполохами жара  струилась, поднимаясь в высь и оседала, мутная чернь.
- Вот наше величие и их спасение истинное! - и Муха хотел было не сильно огреть по лысой макушке язвительного оппанента своей мудростью в уже изрядно потрепанном переплете, но вдруг передумав спрятал драгоценность за пазуху.
Я вот что обсудить с тобой, Голова, хотел. Даже не обсудить, а предложить...
В это время неожиданно появился снова тот самый проходимец с наверняка грандиозными меркантильными прожектами, встряв в беседу Пророка и будущего тестя. Протискиваясь со своим облезлым ишаком он все время извинялся и подобострастно кланялся.
- Я посланец из Домбаску - твердил он, ища глазами старшего среди старших. - Мой султан прослышан за ваши пророчества и крайне заинтересован в распространении учения Халифадийского в землях своих язычеством раздираемых. - Мямлил как можно увереннее потрепанный посол и остановил взгляд на внушительном Бурнусе.
- Домбаск? Знаю! - обрадовался вояка - Я там сидел! Богатый город. Большой! Тюрьма каменная, надежная!
- Жемчужина Востока! - поспешил подтвердить чужестранец.
- А бира не жемчужина? - спросил Муха
- А Медира не восток? - вставил свое тщеславие градоправитель.
- Вот видишь уже гонцы к нам спешат - обратился мудрейший к толстому чинуше. - Скоро весь восток наш будет и в жемчужную бусу сплетется нитью новой веры.
В это время мул чужестранца икнул, зарычал истошно и испражнился себе под ноги. Посол растерявшись от такой конфузии, попытался отпихнуть густую массу в костер, но не допинав фикалии, стал ругать грубое животное и лупить его вожжами. Мул захрипел обиженно и поплелся бездумно от людской болтовни к своим сородичам.
- Вспомнил! - встрепенулся Берендил - я как раз там за жемчуг и сидел!
- Я вот что тоже вспомнил - неожиданно решился на важный разговор влюбленный в юную конфетку старец. - Дочь ваша... То есть твоя... - мямлил он потупившись на ослиную неожиданность, покрывающуюся дымящейся корочкой.  - Мими она тоже жемчужина и пришло уж время для солидной оправы. Задумал я жениться и для тела это полезно и для дела нашего обшего сплошная преференция. Желаю взять ее в жены и требую ваше... твоего одобрения и финансового участия, как того требуют законы наши новоиспеченные.
Градоправитель ошалело пялился на белолицего старика, потеряв дар речи.
Морфей крякнул и язвительно ощерился на застывших друзей в нелепой задумчивой паузе.
Отпинав свою кобылу подальше посланец возвернулся для продолжения беседы и не обратив внимания на напряженную ситуацию, вклинился в беседу со своими интересами.
- Так вот! Мой правитель единодержец Домбаска от моря Каспиего до низовий Вавилонии приглашает вас к себе для союза отношений международных.
- Не бывать этому! - взвизгнул правитель Медиры.
Домбасский переговорщик аж присел от неожиданности.
- Есть города выше, есть города шире, но нет города величественнее!
- Слыхал, дорогой зять, что люди говорят! - с угрозой нахмурил монобровь жених - Уважение проявляют! Тебе решать! А то вон, сошлю послом в далекую и прекрасную Домбасию. У них там и тюрьма надежная и султан, как видно, не дурак. Тебе там наверняка понравится, а мы тут уж без тебя как нибудь справимся. Где ты , говоришь твоя родина затерялась?
Чужестранец пытаясь очистить ноги от дерьма, марал руки, обтирая их об лохмотья одежды.
 - Родина моя оазис в пустыне аравийской в трех лунах пешенья! Султан настаивает на милости вашей к посещению. Домбаск ждет ваших стоп! Так и наказал мне правитель мой: - Без видимых следов веры новой и пророка ее не возвращайся. Уж лучше мы его позовем, чем он сам решит к нам заявится… в нашу райскую обитель!
- Домбаск что рай, говоришь? Человеку лишь раз дозволено входить в рай, а я хочу войти в рай небесный! Так что стопы мои и остальные части здесь покаместь надобны. - мягко отказал посланцу Мудрейший - Гляди какие почести мне воздают чужие народы, а ты ерепенишься. - обижался пророк норову папаши.
- Как же я соглашусь если в одночасье сделано нам предложение. Если ты отказываешь чужеземцу, то и я поступлю по твоему. - хитрил правитель Медиры.
- Дело говорит, Голова! - поддержал выкрутасы дипломатии Генерал, втихаря путая комбинацию на доске. - Если толстяк тебе должен согласие дать, то тебе первому этому ханурику отказать нельзя. - кивнул он в сторону посла Дамбаскии.
Черная муть от костра переползла на ишачью лепешку, зашипела и завоняла. Муха поднялся, похмурился деловито, поразглядывал темную дымку под ногами и наконец принял решение.
- Тебе что от меня нужно? Стопы мои в Домбвске? Вот и отвезешь след пророка и его веры султану своему.
И отец новой веры вступил в подсыхающие экскременты оставив в сгустке навоза отчетливый след своей стопы.
- До утра здесь пусть полежит,а с рассветом пакуй и вези в свою жемчужину знак пророка и его веры без сомнений и с благоговением. - заключил белокожий мудрец. - На том и порешим! И я не отказал и ты уж не в праве! - твердо вперился он ядрёно мрачным взором прямо в темя сиятельного тестя, обхватывая рукой древк секиры.
Ничего не ответил отец Мими.
- Тонко! - заключил Берендил, радостно хлопая серого от злости Главу Медиры. - По приезду на свадебке попируем. Я тебе такую штуку дам попробовать. У нас у Домов из мухоморчиков настоечка есть… Ахнеш! Купол на раз сносит!

На том и порешали!
Муха нетерпеливо всю деловую поездку проводил в поклонах набожных и в делах почти не участвовал. Морфей в предвкушении предстоящего торжества вел местные судилища в особо приподнятом настроении. Глава Медиры с рассеянностью следил за податями и без всякого интереса вёл долговые записи.
Посол , как и было ему велено, отвез отпечаток ноги Первого из правоверных в Домбаск где реликвию порешили хранить с бережностью и с другими языческими артефактами до скончания веков.





Скажи cвоим женам и дочерям и всем муслимским женщинам покрыть плащами и покрывалами всю длинну их тела. Так будет лучше!



24


   Мужчины расположились полукругом, на специально возведённом для этого торжества помосте, в оливковом саду. На месте старого пня на глиняном мангале шкварчал и пах на всю округу различными частями тела молодой барашек. Чуть поодаль на костре булькал праздничным угощением широкий казан. В длинных пузатых кувшинах были приготовлен прохладительные фруктовые и цветочные щербеты. Гости курили дымные кальяны и сходились в спортивных игрищах и энергичных плясках. Муха был взволнован в предвкушении предстоящего сладострастия. На молитве священник был достаточно трогателен и красноречив. Приглашенные с неистовством били поклоны во славу Всевышнего и во здравие молодых. Даже вечно недовольный Городской Голова был смиренен и даже вроде всплакнул когда храмовник в своей речи перешел от восхваления Возвышенного к делам мирским, незабыв поблагодарить новую власть и пожелав молодоженам счастья и долголетия. В последнее время он успокоился со своими тревогами и даже вроде сдружился с генералом и начальником полиции Морфеем Берендилом. А тот в свою очередь стал более сговорчив и теперь проводил больше времени с образованным чинушей. С одной стороны это было удобно. Меньше солдафон качевряжился и стал более сдержанным, хотя даже эта дружба не охладили его пыл к разврату и загулам, что крайне беспокоило новоявленного пророка. И вообще новояаленногопророка беспокоило всё! От косых взглядов соратников, до коварных затеях недругов и разобраться где взгляды, а где затеи, где соратники, а где недруги становилось с каждым отвоёванным сантиметром всё невозможнее.
 Сегодня был особый день. Его Мухин день, когда наконец стали сбываться его маленькие радости и великие планы. Этот союз сулил большие перспективы для всего союза новой веры Мухи Халифадийского.
Вот и нынче полководец сидел почетно возле жениха,но все хмельно хихикал да пересуживал, шушукаясь с напомаженым и завитым боровом мухиным тестем. И что они друг в друге то нашли Лиходей буйный да книгочей вшивый? Раздобыли где то пойла грибного и чавкают его с аппетитом глаза бешенно тараща да в смехе истеричном заходясь. Сдерживался Муха погодя, да только больно уж заразно веселие! Поди ж ты уж пару раз склонял воевода и Муху хлебнуть отвару веселящего, но Муха все отнекивался, да уж больно закрутилось вокруг да разгорячилась свадебная кутерьма. Не устоял Муха перед соблазном хлопнуть чарку, да так что компания на понт его поднимала и в доказательство опустошил он фужер до краев на дюжину расчитаный. Аж рты поразевали гости хмельные. Тут и рабынь привели полоненных с селений язычных. бабёнок визгливых расхватали на свои лежаки сытые воины. Музыка неистовствовала, но стихла, как на средину поляны шутов и факиров вышел распорядитель праздненства.
- Тише! Тише вы охальники. Городской поэт Медиры желает выразить почтение жениху и посвящение прочесть достойнейшему. - и махнул призывно какому то задрипанному горожанину в толпе скоморохов.
Тот робко ,но суетно приковылял для выступления.
Притоптавшись к месту принял достойную позицию и начал нараспев дикломацию.
Мухе он сразу не понравился. Отвар начанал действовать.

- О!!!
Наш вождь и светочь и надежда!
Мы все твои свободные рабы!
Мы смотрим на тебя и молимся как жиды на манну.
Твой чудотворный горб величественно сгибает тебя над прахом земным. Людей величием своим как муравьев с чертог ты мудрости взираешь.
О!!!
Достаславный!!!
Свою одухотворенность ты положил на алтарь наших судеб.
Твоя болезненная бледность говорит нам о твоей любви к нам и бренности это мира.
О!!!
Благодушнейший!
Твоя походка стремительного бурого медведя приводит нас в трепет и благолепие.
О!!!
Твоя красота при таком возрасте великолепна. Черные волосики без единой проседи!
Хвала твоим стилистам цирюльным шинайским!
Мы все мечтаем, чтобы наши дети были похожи на тебя. На тебя Муху Великого! И останется после тебя много маленьких мух которые вырастут и сделают нас счастливыми как ты сделал. Светлоликий и боголюбезный!
О!!!
Берешь ты в жены под себя дите не разумное для развтития потомства бесчисленно благославлённого. Осчастливить и душу ее младую и тело для плодоносия тебе подобных.

- Ты, что несешь, ущербный? - прервал излияния рифмоплета, начинающий дуреть от принятого грибного питья, Муха.

- О!!! - по инерции не мог остановится в излияниях тирадный творец.

- Ты что за урода здесь описал? Над каким еще прахом я сгибаюсь?- орал пророк, чувствую как мозг его сжимается в орех под давлением психотропного пойла.
 Он  стремительно подорвался со своего места.
- Над земным. - пояснил перепуганный поэт - ну, это аллегория такая. Мы там мелкие людишки муравьями суетимся, а вы уважаемый над нами как бы...
Литератор не успел договорить. Муха залепил ему с размаху кулаком в морду и неистово заорал.
- Ты, что, Бога не любишь? - вознегодовал жених, выпучивая красные слезящиеся глаза и тошнота начала рвать его наружу галюциногенными грибами прямо на поэта. Тот скрючился в цепких клешнях Благочестивого и стремился распластаться ниц, а сверху на него лился и валился поток из скользких мухоморов.
- Что вы? Что вы, почтеннейший! Бог велик!- молитвенно вопрошал обреченный.
Выбей ему зубы! - Кричал со своего места генерал Морфей по солдатски тиская юную гетеру.
В голове мозг как будто мяла крепкая рука, а перед глазами клубилось мрачное марево. Муха не соображал, что надо делать дальше. Смутное воспоминание, что он жених и там в покоях его ожидает юная невеста, подготовленная мамками к таинству, металась в зажатом дланью беспамятства мозге.  Пророк обвел помутненным взглядом хмельных и веселящихся гостей.
- Таинство! - механически произнес он стараясь сконцентрироваться на значении этого слова, но глубинный смысл ускользал от него.
Берендил пахабно юлозил по малолетке огромными конечностями и махал одурманенному виновнику торжества сорокопалой ладонью. Перед глазами все покачивалось и плыло.
- Берендил! - осторожно звал растеряный муха.
Кольца мутного тлена с запахом мертвичины и привкусом металла застили обзор. Сквозь дымку пьяный генерал сверкал налитыми глазами и щерился гнилыми зубами.
- Папаша!!! - осторожно позвал Муха тестя, но то бвл занят приготовлением коктейля доя своего нового друга мухиного военачальника.
 Муху подташнивало.
- Мне нужно таинство! Я должен исполнить свой долг - плохо соображая, что это должно означать, лепетал одурманенный новобрачный. Наконец он обратил внимание, что все еще сдавливает в руках насмерть перепуганного поэта.
- Да брось ты его! Брось, ты! Брось! - гулким эхом разносились в голове насмешливые призывы полководца.
Муха расцепил непослушные пальцы и выронил жертву. Тот мешковато завалился на бок и с ужасом таращился на обезумевшего Вождя.
Очумевший мудрец побрел на призывные жесты своей компании и буквально рухнул на приятелей. Те истошно заржали.
Как же ты будешь таинство исполнять? Ты ж и до опочивальни не дойдешь и дырочку не найдешь. - Хохмили и похабничали бородачи, покатываясь со смеху.
Слово таинство крепко прилипло к сознанию и Муха смутно ощущал, что это связано не с какой то дырочкой о которой стебались кривые рожи, а с тем сажевым туманом, который смердел и сковывал мысли.
- Ты видишь это? - рассеянно спросил Муха и попытался схватить  черное облако вялой рукой. Берендил был занят ощупыванием прелестей рабыни. Толпа вояк бросилась в танец, под резкие звуки дудок, поднимая в воздух душную пыль. Никто не обращал внимание на отрешенные вопросы жениха. Старец почувствовал себя лишним, никчемным и опустошенным. Лишь этот странный дым, что кружил вокруг взора, будто манил, нашептывая:
- Пора... Таинство... Потомство... Мы должны овладеть невинностью! Наше величие в таинстве продолжения вечности!
Муха как мог поднялся и опираясь на перила, колоннады и стены покачиваясь поплелся туда, куда его уже неудержимо тянул дымный призрак, к своей юной жене.
Голоса и звуки, оставаясь позади, стихали.  Завывание зурны и рожков сливались в единый гул с пересвистом. Вокруг становилось все темнее. и в темноте сгустки черноты скользили по коже и одеждам Мухи направляя и подталкивая его туда, где должно было произойти что то важное. Что то, так необходимое черному призраку, а значит и ему Мухе Халифадийскому. Муха таранил покачивающуюся темноту.
Из густоты и всполохов мрака вырисовывалась фигура, то ли огромного двуногого козла, то ли аморфного монстра. Мухе не было страшно. Скорее его манил интерес к этой расплывчатой фигуре, к которой он направлялся, но которую он не мог настигнуть.
- Нет дыма без огня. - твердил Муха себе под нос.
Ему казалось,что вот вот густой чад рассеется и проявится искры золотого огня. Мрак и верно расходился перед одурманенным взором старца, но вместо прекрасного свечения в сумраке ночи все реальнее проступал силуэт козлорогого великана. Тот восседал на огромном троне и будто парил в душном воздухе. На руках мордатый и плешивый монстр держал и поглаживал такую же черную овечку, как и он сам. Запах серы кружил голову.
- Кто ты? - спросил Муха. - Где мой золотой огонь? - спросил опьяненный жених - Где моя Мими?
- Иди ко мне- звало видение. - посмотри, что у меня есть для тебя. Ты ищешь золотой огонь? Тогда тебе нужно пройти ритуал инициации, таинства соития с алтарной жертвой. С твоей жертвенной овцой. Твоя жена понесет потомство от тебя и зажгётся желанное золото праведности. Подойти, погладь эту девственную нимфу. Этот акт станет единой дорогой в вечность для нас обоих.
Муха покорно приблизился и провел рукой по мягким завиткам шерсти умиротворенного животного лежащего на коленях черного странника. Почему то ему вспомнилась промежность его первой жены. Ощущения под пальцами и мандраж первого соития всплыли из забытых воспоминаний. Он запустил обе пятерни в мягкую шерсть животного. Его члену стало тесно в одеждах. Пальцы пробежали по тельцу овечки и крепко прихватили худые задние ножки. Перед глазами стоял туман и в этом тумане блестели угольные глаза незнакомца.
- Сделай то, что должен! Освободи свою сущность и я проведу тебя к чести и славе. Мы создадим и убережем наш народ.
Муха достал из под одежд напружиненный ствол и вонзил его в теплую и влажную промежность блеющей овечки.
- Вот так! - умиротворенно подбадривал царь тьмы возбужденного жениха.- Огонь даже золотой добывается трением.
Казалось этому не будет конца. Чертовщина длилась бесконечность.  Муха переставал чувствовать руки ноги. Тошнота и головокружение становились все сильнее. Он чувствовал скользкий жар на своих промежностях. Два светящихся глаза сущности пристально и с прищуром взирали на конвульсивное таинство пророка и когда оргазм схватил Муху за горло, его член низверг в бяшку бесчисленный поток семени. Монстр расплылся в широкой улыбке и пропал. Овца заблеяла дурным голосом и задергала тщедушными конечностями в крепких мужских ладонях . Муха почувствовал облегчение и провалился в забытье.
Когда он открыл глаза было уже утро. Он лежал на богато убранном ложе в распахнутом халате. на его гениталиях была запекшаяся кровь, а рядом лежала и мирно сопела его молодая жена. Утро било блестящими лучами сквозь узорчатые решетки окна. Наваждение ушло и это делало Муху счастливым. Теперь он не сомневался, что теперь обязательно прийдет к своему золотому огню.





Не принуждайте ваших девочек - рабынь к проституции, если они желают целомудрия, и вы найдёте удовольствие в этой жизни. Но если кто либо принудит их к этому, то поскольку это было принуждение, Бог простит.