Ведьмины дети. Глава 4. Магия белая и чёрная

К слову: Автор как человек цивилизованный в колдовство не верил, и испытал первобытный ужас, слушая россказни своей молодой двоюродной тётки. Это так, к слову.

=======================Объявление в газете
…И кто знает, чем бы это кончилось, не попадись Женьке на глаза объявление в газете: «Белый маг поможет решить ваши проблемы, очистит ауру, восстановит энергетику» - прочитала Женька и задумалась. Про ауру она ничего не знала, чем её чистят – тем более. Энергетика – это что-то  с машинами связано, это ей не надо, машины у неё нет. А вот проблемы решить – это она согласная, ничего в том нет плохого, если подскажут, что делать. Белая магия не чёрная, а за спрос денег не берут.

С последним она, конечно, ошиблась – деньги пришлось выложить немалые. Как оказалось, она заплатила не зря…
Сидела, раскрыв от удивления рот, а женщина-маг подробно расспрашивала её обо всём, что с ней случилось, что было не так… А после и не расспрашивала – сама говорила за неё, а Женька, вытаращив на неё глаза, очумело трясла головой, подтверждая: «Да… Да… Так всё и было, Вы-то откуда знаете?!»

Белый маг, не отвечая на заданный ей вопрос, перешла на ты: «Суждено тебе за чужие грехи расплачиваться, а за чьи – сама, верно, догадываешься. Не могу сказать, не вижу».
- Неужели… Да не может этого быть! – охнула Женька. – Это ж… мама моя! Говорили про неё в деревне всякое, да я не верила, мать ведь она мне! Она ж любит меня, с Олькой  всё лето нянчилась… Что бы я без неё делала? Олька моя на её руках выросла, да и меня она всегда привечает, от себя не отпускает, не надышится, - втолковывала магу Женька, отводя от матери беду, отметая подозрения. А сама знала уже, чувствовала: она это, больше некому.

- Часто она с тобой рядом садилась? Обнимала тебя? В глаза смотрела? – допытывалась женщина-маг. И Женька кивала потерянно…

Антонида любила сидеть с ней вдвоём на старом продавленном диване, подолгу не отпуская её от себя. «Мам, я ж не сидеть, я работать приехала!», - Женька порывалась уйти, но Антонида удерживала её: «Да погоди ты, куда ж ты бежишь от меня? Посиди со мной маленечко, Женюра». Обнимет за плечи Женьку и всё говорит, говорит, а у Женьки глаза закрываются, словно не утро сейчас, а вечер тёмный, так ей спать захочется...
Ноги будто не её делаются – тяжёлые, непослушные, и слабость накатывает – откуда взялась? А мать всё говорит и говорит, говорит и говорит… А после встанет и пойдёт по хозяйству шуровать, и всё у неё спорится, работа от рук отлетает. А Женька весь день как варёная, всё через силу делать приходится, словно не грядки полет, а камни ворочает.

Страшная правда открылась Женьке: её, Женькиной, жизнью платила мать за безбедную, благополучную – свою и Галькину с Колькиной жизнь. Чтобы обходили их напасти и несчастья, чтобы всё у них было хорошо. У них и было – хорошо, а у Женьки плохо. А иначе не получалось – кто-то же должен платить за безбедную эту жизнь.
Вот и родила Антонида Женьку – от мимоезжего командированного,  о котором забыла давно. И пила из неё силу, и сама той силой полнилась.

От мага Женька узнала, что существуют такие люди – энергетические вампиры, или фаги. Сядет фаг с тобой рядом, разговор заведёт, в глаза тебе глянет – и ты будто околдованный сделаешься, сидишь как во сне, слушаешь. Фаг с тобой говорит, а сам жизнь из тебя сосёт, по каплям тянет. Фагу хорошо, а ты ходишь весь день разбитый и всё понять не можешь, откуда усталость навалилась, уставать вроде бы не с чего.
Это если один раз. А если с фагом часто так сидеть – беда случится! А со стороны поглядеть – самый обычный человек, и собеседник приятный, и говорить с ним хочется. Интересно с ним!

====================Неопровержимые доводы
Обо всём рассказала Женька Ритиной матери, ничего не утаила, вывалила всё.
-А я всё думаю… Ведь – как ни приеду, мать посидеть просит с ней. Сядет рядышком и всё говорит, говорит. А после работает как заведённая весь день, а я как неживая… Это она у меня силы забирала, жизнь из меня вытягивала, - рассказывала Женька двоюродной сестре. – А мне ещё Ольку на ноги ставить… Меня не жалко, так хоть внучку свою пожалела бы! – Последние слова Женька выкрикнула уже плача и уткнулась лбом в сестрино плечо.

- Да что ты мелешь, Женька, опомнись! О матери такое - разве можно? Ты подумай головой своей бестолковой, не могла она у родной дочери…
- Могла! Могла! – захлебнулась криком Женька. – Родная… Я у неё всегда хуже всех была, хоть и младшая. Младших обычно больше любят, а я как ни старалась – вечно  виноватая. Галька что ни натворит, мать ей всё прощала, а меня наказывала – всегда, за всё, я кричу - "Не буду, не надо!", она ремня из рук не выпускает, кричи - не кричи. А отец молчит, как будто его и нет. Да какой он мне отец…

А Колька – чего только не выделывал! У Никулиных горох воровал, поломал весь. У Семёна хромого ночью яблони обтрясли – Колькина работа. Всего и не упомнишь… А дрался как! Она хоть раз его тронула? – Всё он у неё «дитёнок» да «пострелёнок», всё  с него как с гуся вода.
Он вон – пьёт, не просыхает, а я водку вожу ему и денег с него не беру, лишь бы к матери лишний раз приехал, помог. И опять я у неё плохая. Зачем, грит, ты её таскаешь, водку это треклятую? А без водки Колька и не вспомнит, что огород копать надо, картоху сажать надо!

Напрасно Вера Сергеевна убеждала сестру, что она всё придумала и наговаривает на мать чёрт знает что, а Галя с Николаем помогают матери не меньше Женьки. Та стояла на своём. По женькиному выходило, что в деревне у матери работает только она, а Галька  приезжает с подружками погулять да позубоскалить. А Колька – выпить дармового женькиного спирта, да с собой увезти.

- Вот ты говоришь, на диване с матерью сидите битый час. А кто ж тогда работает? Галя с Колей и работают! Говоришь, Коля к вечеру как свинья напивается. А кто ему спирт неразведённый возит бутылками целыми? Сама же и везёшь! Сарай, говоришь, у матери новый? А строил кто? – Коля. А ты с матерью на диване тары-бары языком мелешь, балаболка, - увещевала Женьку сестра. Но Женька мало её слушала, говорила о своём.

- Гальку-то она на диван с собой не сажала, а я как ни приеду – посиди со мной, просит, давно мы с тобой не видались. И садится, ведьма, силу мою пьёт! На моей крови, на несчастьях моих благоденствует – и она, и вся её семейка. Галька с Колькой до сих пор дружатся, а меня как зачумлённую чураются. С детства они так со мной, будто не родная им. Чужая. Мать, небось, им рассказала, что отцы у нас разные, вот  и не любят меня. И Олька моя тоже от меня отпихивается. Выросла уже, ей мать не нужна теперь, ей квартира моя нужна и деньги мои. А мать мешает только, - распаляла себя Женька.

Рита слушала, сидя в своей комнате и обхватив ладонями горящие щёки. То, что рассказывала Женька, было похоже на сумасшествие. Женька вылила на мать ушат грязи и уехала, а Рита с мамой долго ещё не могли прийти в себя.

=====================Деревенская колдунья
Добрая, улыбчивая Женькина мать, тётка Антонида, всегда приветливая к родне, хлебосольная и радушная, в деревне и впрямь слыла колдуньей. Чурались её деревенские, и она их сторонилась. В разговоры ни с кем не вступала, только если надобно чего. И подруг у неё не было. А зачем они нужны? Тайны сердечные рассказывать, чтобы завтра о них вся деревня знала?

Боялась Антонида, что расскажут Женьке о Тимофее, что не отец он ей – отчим. Женька тогда совсем от рук отобьётся, ей только волю дай. А так хоть отца слушается, - рассказывала Антонида гостившей у неё племяннице и внучке, и Рита с мамой ей верили, как такому не поверить?

- Ба, ты не плачь, мы же знаем, что ты хорошая, и никогда тебя не бросим, заберём к себе в Москву и будешь с нами жить, - говорила Рита, обнимая и целуя двоюродную бабушку.
- Глупая ты, куда ж я уеду, у меня скотина, куры, как оставишь? Пропадут без меня, никто не накормит, не напоит, соломки свежей не постелит, - улыбалась Тоня, а из глаз текли слезинки. Рита звонко целовала бабушку и просила: «Ну тогда хоть зимой, на каникулы приезжай» - уже зная, что бабушка Тоня к ним не приедет, она не хочет, у неё свои внуки, а Рита не родная внучка, двоюродная. Как жаль! Рита всхлипывает, Антонида обнимает её тёплыми руками, целует в мокрую щеку:
- Ну что ты, Ритуля,  совсем с ума сошла, что ты плачешь? Баба Тоня с тобой, и всегда с тобой будет. Ты приезжай почаще, навещай, мы с твоей бабушкой сёстры родные, и ты мне родная, глупая ты моя…

Тоня гладила Риту по спине, это было приятно. Рита прислонялась к ней боком и закрывала глаза… «Бабушка Тоня, ты моя самая любимая, мне бабушка про тебя рассказывала, как вы с ней маленькие были… Я тебя никогда не брошу!»

Рита верила, что бабушка Тоня сама не хочет ни с кем дружить и жалела её: без друзей нельзя, одной плохо... На самом деле деревенские не общались с Антонидой – боялись дружбу водить с колдуньей. Нашепчет чего, подведёт под беду. Уж больно гладко у неё складывалось, беда стороной её дом обходила.

У деревенских-то у всех – напасть за напастью, то сено подмокнет, гниёт в стогах, до весны не достоит. То картошку проволочник сожрёт подчистую. То сад от морозов вымерзнет, высохнет. А у Антониды столько лет всё растёт-цветёт – и яблони, и детки. Знать, отводит от себя несчастья,  другим посылает, - шептались деревенские.

- Бед мне господь столько отмерил, нахлебалась вдосталь. Я их все перетерпела, никому не отдала. Теперь вот – ваш черёд,  вам терпеть, значитца, очередь ваша подошла, - смеялась Антонида. Шутила вроде, а глаза у неё злые, недобрые. Не любила Антонида сельчан. Ишь, завидуют, что всё у неё хорошо. Хотят, чтобы было плохо. А когда бедовала с детьми одна, без мужа, когда так приходилось тяжко, хоть в петлю лезь! – никто не пришел, не пожалел.

Тебе-то смерть, а всем-то смех – вспомнилось Антониде, как мать её говаривала. Она тогда глупая была, не понимала – о чём это. Зато теперь знает. И пусть её нелюдимой да недоброй зовут, сами больно добрые! Так и жила с обидой на всех. Горе её такой сделало, жизнь такая… Не дай бог кому!

============================Олька
Так и жила Антонида – от всех словно на отшибе. Тимофей – тот не замечал ничего, к нему-то она всегда ласковой да приветливой была. Любила его крепко. Тимофею даже нравилось, что жена всегда дома – то на огороде, то со скотиной управляется, то с ребятами чем займётся. По чужим-то дворам хвостом не метёт, себя держит строго – радовался Тимофей.

А как выросли у них с Тимофеем дети да пошли внуки, расцвела тут Антонида, словно яблоня весной. Помолодела будто! И не было в деревне бабушки ласковей. Откуда силы брались? И с хозяйством управлялась, и дом в чистоте держала. Скотина, птица, огород – всё на ней. И Женькина Олька с малых лет – на ней.
Женька отвозила дочку к матери весной, забирала с первым снегом, навещала редко, наездами. Девочка росла крепкая, здоровенькая да румяненькая.

А как пришла пора Ольке в школу идти – оглушило Женьку бедой: Олька не могла сидеть с прямой спиной, как того требовала учительница. Держать спину было больно, и сорок пять минут, которые длился урок, были для девочки пыткой. Она поминутно ёрзала, пытаясь найти удобное положение – чем вызывала каждый раз гнев учительницы и издевательский смех одноклассников.
- Артемьева, что ты всё время вертишься? Я понимаю, тебе не  интересно слушать, о чем я рассказываю, ты всё знаешь. Может быть, расскажешь нам? – Олька обреченно поднималась из-за парты и молчала. – Не стой как старушка, а то горб вырастет, и будешь ходить с горбом. Садись, Артемьева. И сядь наконец спокойно, я устала от твоих выкрутасов, - делала ей замечание учительница.

Но сидеть спокойно Олька не могла: спину терзала жгучая боль. Плакать на уроке было нельзя, и Олька плакала ночью, прикусив зубами краешек одеяла, чтобы не скулить от этой надоевшей боли, которая не отпускала даже в постели.

Для Женьки наступили чёрные дни – бесконечные походы с Олькой по врачам, массажистам и мануальным терапевтам. Сменялись клиники, врачи, процедуры, а спина продолжала болеть. Отчаявшись, Женька выцарапала в районной поликлинике направление на консультацию в военный госпиталь. Ей выдали «на руки» Олькин рентгеновский снимок и врачебное заключение об остеохондрозе. И они с Олькой поехали…

===============================Врачебное заключение
Внимательно рассмотрев рентгеновский снимок, военный хирург надолго задумался. Никаких признаков остеохондроза он на снимке не видел. Зато увидел другое…
- А другие снимки есть? Более ранние?
- Нет у нас ничего, - растерялась Женька. – Как болеть стало, так сразу и сделали рентген, а раньше незачем было, - недоуменно объяснила Женька.
- А раньше спина у неё никогда не болела? – расспрашивал хирург. Женька трясла головой в ответ – «Не болела вроде…» И чего привязался? Раньше, раньше… Раньше она Ольку не видела почти, весной в деревню отвозила, к зиме забирала – и на пятидневку…
- А скажите мне вот что. Вы никогда не роняли её маленькую? – приставал с расспросами врач. – Может, случайно, нечаянно…

Женька задохнулась от возмущения и, набрав в лёгкие побольше воздуха, приготовилась возражать. Но хирург протянул ей снимок:
- Вот, смотрите. Здесь чётко видна трещина в позвонке. И как её ваш хирург не заметил? А вот ещё одна…
- Какая ещё трещина? Откуда? – выдохнула Женька.
- Это застарелый перелом. Он давно зажил, но кости срослись неправильно. Поэтому ей больно. И как она умудрялась сорок пять минут за партой высидеть, удивительно! Ей ведь больно было…
- Она не говорила ничего… Она у меня на пятидневке, там особо с ними не церемонятся, больно – не больно, сиди как все сидят… Что ж теперь делать-то? – упавшим голосом спросила Женька.
- Теперь – ничего. Будет носить корсет. Долго на ногах ей стоять нельзя. Сидеть тоже. Освобождение от физкультуры я вам выпишу.
- А лечить как… чем? – робко спросила Женька, уже зная ответ.
- Я вам уже сказал. Корсет. Днём обязательно ложиться отдыхать. Спать только на жёстком, и никаких перин. А вылечить, к сожалению, уже нельзя. Вот если бы сразу…

Продолжение http://www.proza.ru/2015/10/27/1692