Чеченец

 Андрей услышал, как кто-то постучал в окно. Тихонько так, и он подумал – человек не хочет разбудить хозяев дома, постучав будто бы так - «на всякий случай».
 Молодой мужчина посмотрел на спящую жену, на тихо сопящих детей.
«Три часа ночи – кого это принесло?» - подумал он, и снова послышался тихий стук по стеклу. «Не дай Бог детей разбудит – всыплю ему по первое число, достала эта алкашня!» - с этими мыслями Андрей оделся, вышел во двор.
- Уважаемый, я к тебе… - хозяин дома не ожидал услышать в столь поздний час трезвый голос.
- Эй, чего тебе? Нет у меня для тебя денег, иди отсюда! - сказал Андрей.
- Ну, ладно… пока… - вздохнул обладатель голоса, и спокойная манера пришельца Андрея по-хорошему насторожила – он споро подошёл к воротам, открыл тяжёлую калитку.
- Стой, мужик! Тебе чего надобно-то, а?
 Силуэт развернулся, и Андрей увидел фигуру, со спины которой светила неоновая реклама с крыши соседней пятиэтажки. Человек был огромного роста, широк в плечах, и кудряв.
- Что? – сказал он, выжидающе глядя на хозяина дома.
- Да заходи уже, чего стоишь тут, - Андрей махнул рукой, и мужчины, минуя большой двор – вошли в дом.
 Андрей стал неуловимо, и невольно разглядывать незнакомца: огромного роста, кудрявый, и черноволосый. «С Юга» - решил он.
- Так, только давай тихо – у меня жена и дети спят, -  мужчина поставил чайник на плиту, зажёг газ, и принялся нарезать сыр и колбасу.
- Не, не, не! – шёпотом запротестовал гость, протянув руки, и выставив вперёд ладони.
- Что – не? – не понял Андрей.
- Не надо, зачем! – так же шёпотом, оглядываясь на комнату со спящими, сказал пришелец.
- Раз ты ко мне пришёл, то ты - гость, - Андрей деловито нарезал колбасу, – …и ещё в такой поздний час… - мужчина повернулся к буфету и, достав оттуда графин с водкой и два стопарика – поставил их на стол, посмотрел в глаза гостю: - Что случилось, говори?!
- Хм-м-м… - замялся здоровяк, потирая затылок… - в общем, тут жили другие, и я к ним приехал, - гость поднял голову, посмотрел своими карими глазами прямо на Андрея.
 Андрей потупил взор, закашлял…
- Что? Что с ними?! Говори! Говори, или я… - гость осёкся, посмотрев на занавески комнаты – и виновато опустился обратно на свой стул.
- Ты это... тихо будь… дети спят… не кипятись, меня послушай… - Андрей разлил водку по стопкам.
- Всё, всё, рассказывай… - пришелец положил руки на стол, и внимательно посмотрел на Андрея.
- В общем, в оккупации когда тут были – всю их семью фрицы угнали в Германию, а там дальше – неизвестно. Дядю Петю… нет его, в общем… - Андрей посмотрел в бок, - расстреляли, коммунист же он…
- А-а-а… - тихо сказал гость, подняв свой огромный кулак, но потом остановился, и медленно опустил его на стол. – Сволочи… с Петькой вместе фрица били, а в октябре сорок первого он без ног сюда, домой, отправился… - гость задумался… - вот он – маленький, щуплый… а я – большой… почему не я, почему не в меня пуля? – сказал пришелец, потом вздрогнул, и продолжил: - Давай, уважаемый – за Петьку, за всех!
- Ой, Андрюш… - зевая, из комнаты вышла молодая женщина в ночной рубашке, - а ты чего не… - вдруг увидела гостя. – Ох! – присев, выдохнула она, и убежала в комнату.
- Слушай, мужик: тебя как зовут-то, а? – улыбаясь, спросил Андрей.
- Хы-хы-хы, мы же не познакомились… - тихонько засмеялся гость, и ответил: - Алхазур, - и протянул свою огромную руку. – А тебя – как?
- Андрей… - сказал мужчина, пожав руку, и в этот момент его жена вышла из комнаты. – Аня, это к дяде Пете приехали – Алхазур.
- А-а-а… дядя Петя… - она обратилась к мужу: - ты сказал?
- Да...

 И так, трое советских людей сидели до самого раннего утра. Аня молча сидела, с огромной любовью глядя на своего мужчину - Андрея, и с грустью вспоминала своих родителей – отца, погибшего в Великую Отечественную и маму – по своей старой привычке живущую на Дальнем Востоке; сам Андрей рассказывал о своём детстве в тылу - у станка, а Алхазур постоянно сдерживал свой горячий нрав, стараясь не рассмеяться или закричать – чтобы не разбудить детей. Он, как настоящий сын гор – всегда любил и уважал традиции других народов так же, как и свои.

- Алхазур, пошли завтракать… - запах яичницы разошёлся по всему дому, смешиваясь с голосом Aни.
 Дети, Андрюшка и Петька, уже бегали по дому, наполняя своими звонкими голосами весь дом.
- Не, не, не! – Алхазур по привычке выставил ладони вперёд, собираясь скоро уйти, - я ухожу уже!
- Так, брат… - Андрей зашёл в дом, - ты мой друг, так что – давай за стол.
 Алхазур улыбнулся.
- Эх, чертяки! Давайте уж, уговорили!
- Дядя Ахазу, а вы к нам ищё пиедете? – трёхлетний Петька обхватил Алхазура за ногу, и посмотрел ему в глаза.
 Глядя в глаза малышу – у фронтовика дрогнуло сердце, и он вспомнил немецких детей в Берлине; вспомнил те взгляды детей, когда они смотрели на него с надеждой, с огромной любовью, смешанной с болью потерь и радостью Победы.
- Да, дети – я к вам приеду, - сказал он, и отвернулся.
- Ладно, Алхазур… - Андрей похлопал по плечу товарища.
- Всё хорошо, брат… - Алхазур не терпел сентиментальностей, и сказал: - Всё, я поехал!
- Да куда ты поедешь, поживи ещё у нас, места хватит! – сказала Аня, прижав руки к груди.
- Спасибо, ребята, но… надо… - Алхазур поднял чемодан, и нечаянно ударил его о угол печи; он раскрылся, и оттуда выпал китель, с чёрными капитанскими погонами и нашивкой якоря на рукаве.
 Мужчина засмущался, нервно и поспешно аккуратно уложил всё обратно, под вопросительными взглядами друзей.
- Ну, всё – я пошёл… - Алхазур ладонью провёл по лицу, вздохнул… - друзья мои, приезжайте ко мне в Грозный… Андрюха – адрес ты знаешь… - сказал он, резко развернувшись - открыл тяжёлую калитку, и ушёл.

 Андрей, Аня, Андрюшка и Петька смотрели ему во след – огромный, с горделивой осанкой, мужчина шёл в сторону вокзала. Большой, преисполненный собственного достоинства – шёл воин, человек гор, и ему больно было оставлять друзей… Он уже привык оставлять друзей там, на войне – но теперь знал: эту семью он не оставит, за неё будет держаться. Фронтовик не знал – куда идёт, на Кавказе его город - уничтожила война, связь с остальными друзьями потерялась, но он знал – в этот дом снова приедет - другом.
 И так, идя через маленький город – мужчина оказался в степи. Ему необычно было оказаться посреди голой равнины, где «не за что зацепиться глазу» - как он говорил в степях Украины, когда Западный фронт продвигался на Берлин. Жёлтая, выжженная Солнцем трава его слепила и была непривычна, но он на это не смотрел, а просто упал на неё, раскинув в стороны руки… зажмурился, почувствовав тепло земли, и закричал:
- А самое лучшее небо – это мирное небо!

Астана, 24.10.15
Музыка: фронтовые песни.