Говорят, под Новый год...

Сладкий снег

Ночь улеглась на крыши домов, распласталась по парковке перед торговым центром, обняла лавочки в сквере напротив. Свет от фонарей продырявил ее глухое платье.  Звезды перемигивались друг с дружкой.
Семен Гринев возвращался домой с работы. Задержался, как обычно до поздна. Машину утром пришлось оставить в автосервисе — бензонасос полетел. Под ногами хлюпал подтаявший ржавый снег. На дворе стоял декабрь, до Нового года оставалось меньше недели. В воздухе витали редкие снежинки, подгоняемые предпраздничной суетой.
В это время года Гринев чувствовал себя особенно уязвимым, хотя уже привык к своему одиночеству и даже полюбил его. Но этот месяц — 2 недели перед праздником и 2 недели после вгоняли его в депрессию.
Сегодня Гринев ехал в автобусе и заметил девушку с розовой сумкой через плечо с надписью «Все будет хорошо!». Он решил, что это вселенная посылает ему знак. И всю дорогу не спускал глаз с сумки, повторяя «Все будет хорошо», как заклинание. Интересно, это предназначалось только для него или для всего автобуса? Девушка, казалось, не заметила Семена. Несколько остановок она проехала уставившись в окно. Потом на запотевшем стекле что-то начертила и поспешно вышла из автобуса. Гринев сел на ее место, чтобы разглядеть послание.  На стекле было написано «1». 1? Может это латинская l? Нет, похоже на единицу. Одинокую единицу. Что это значит? «Один  —  так я и так один», - подумал Семен и вздохнул. «А может, это означает, что мне дали еще ОДИН шанс? А может, я проживу еще ОДИН день или ОДИН год?»
Погруженный в эти мысли, Гринев шел от остановки к своему дому дворами — так быстрее. Взгляд уперся в рекламную тумбу возле ларька с постером какого-то магазина одежды. «1+1! Купи одну вещь, вторую получи в подарок» - мозг остановился на математическом действии и Семен замер. «Все будет хорошо», «Один», а теперь «Один плюс один».  Гринев почему-то посмотрел на небо с благодарностью. Словно оттуда за ним кто-то присматривал. Наверху было темно. Он зажмурился и облизал губы — на них упало несколько снежинок, когда он запрокидывал голову. «Как мало нужно человеку, - подумал Семен, - обещание, что все будет хорошо — и снег уже кажется сладким..»



Добрый вор



Лидия Сергевна отвела со лба непослушную прядь волос тыльной стороной ладони, вытерла руки о передник и принялась протирать творог через сито. Она задумала испечь для внука творожную запеканку. Манку молоком уже залила. Яйца с сахаром перетерла.
Лидия Сергевна старалась думать о хорошем, она где-то прочитала, что плохими мыслями можно испортить блюдо. Внуку она желала добра и души в нем не чаяла. Егорке было уже 10, он с его мамой и рыжим котом Котлетой жили с пенсионеркой в трехкомнатной квартире. А папа Егорки — ее непутевый сын, влюбился в другую и ушел из семьи 3 года назад. Она старалась не вмешиваться в отношения сына, но выгонять на улицу невестку с внуком посчитала кощунством. Лидия Сергевна была добрая и отзывчивая женщина. Она рано потеряла мужа, воспитывала Сережу одна, много работала, чтобы дать ему все самое лучшее, и как никто другой понимала и жалела Катюшу, Егоркину маму. Да и веселей ей было с ними.
Лидия Сергевна поставила форму с творожным тестом в разогретую духовку, засекла время и подошла к запотевшему окну. Во дворе ребятишки играли в снежки, начинало смеркаться. Календарь над обеденным столом показывал 26 декабря.
Она последнее время почти не выходила на улицу. Ее ограбили средь бела дня, и в душе поселился страх, что это снова случится. То был конец сентября. Катюша с Егоркой собрались в санаторий. Невестку не пускали отдыхать летом, а когда отпуск предоставили, Егор уже учился. Ничего, пропустит недельку, потом наверстает, решили между собой женщины. И Катя с Егором уехали.
Лидия Сергевна возвращалась в тот день с рынка. Несла в пакетах капусту на закваску. Сумочку переложила подмышку. Шла по пустырю за гаражами и думала о том, как будет эту квашеную капусту зимой тушить и варить щи. Вдруг мимо нее вихрем пронесся какой-то паренек в капюшоне, и в то же мгновение Лидия Сергевна почувствовала, что сумки подмышкой не стало. Она даже не сразу поверила, что ее ограбили — воришка ее не коснулся и не сбил с ног. Пенсионерка опустила пакеты на землю и стала искать под ногами упавшую сумочку. А когда до нее дошло, что произошло на самом деле, она на ослабевших ногах опустилась на колени рядом со своей капустой и тихонько заплакала.
И вокруг ни души, некому даже пожаловаться.
«Ну, хватит», - сказала сама себе Лидия Сергевна, вдоволь наплакавшись, и побрела домой. Как попасть в квартиру она уже придумала — надо позвонить от соседки сыну, чтобы тот привез свои ключи. Но звонить не пришлось, содержимое сумочки ждало ее за последним гаражом. А чуть поодаль лежала и сама сумочка. Там было все и даже кошелек. Но без 2 тысячных купюр. Хотя оставалось 500 рублей сотнями. Лидия Сергевна поблагодарила небеса за то, что вор оказался таким нежадным. Она была отходчивая и незлопамятная. Но выходить с тех пор на улицу боялась.
Катюше по телефону об инцеденте говорить не стала, чтобы не портить ей отдых. Пожаловалась потом. Катя сокрушалась, обнимала свекровь, качала головой, утешала...

Котлета проснулся и спрыгнул с кресла. Потянулся и прошагал в коридор, гордо неся свой пушистый хвост. Остановился у двери и посмотрел на ручку. Через несколько секунд в дверь позвонили. Лидия Сергевна прошаркала в прихожую. Машинально вытерла руки о фартук и посмотрела в глазок. Никого. Она пожала плечами и открыла дверь — может это Егоркины друзья пришли, они вечно прячутся, чтобы их в глазок не было видно.  Но на лестничной клетке никого не было.  На коврике возле ее двери лежал конверт. Лидия Сергевна осторожно взяла его, и убедившись, что никто больше не открыл двери, а Котлета не выскочил в подъезд, скрылась с ним в глубине своей квартиры.
В конверте была записка и 2 тысячи рублей.
«Простите, что напугал Вас. Вот ваши деньги»




Мандарины

А эти сладкие? - Костик кивнул в сторону маленьких оранжевых комочков.
- Канэшьно сладкие, абижяешь, дарагой! - продавец фруктов, не дожидаясь команды, стал запихивать мандарины в пакет, - Сколько?
- Пару кило.
Отойдя от лотка на приличное расстояние, Костик почистил один и закинул в рот несколько долек. «Сладкие», - заключил он и зашагал дальше мимо елочного базара. Запахло хвоей.
Олеся позвонила сегодня днем и позвала украшать елку. Сказала, что дедушка уйдет к Захарычу играть в нарды, а елка уже куплена. До Нового года оставалось всего 5 дней - пора.
Костик решил купить мандарины — они создают настроение праздника. Но главное, они оранжевые, как Олесины волосы. Молодые люди познакомились осенью. Если бы не Олеся, во что бы еще вляпался Костя...
- Что там у тебя? - Олеся открыла дверь и впустила друга в темноту прихожей, принимая пакет из его рук. Вначале думали, что лампочка перегорела, но оказалось дело в патроне. Надо вызывать электрика.
- Мандарины. Для создания атмосферы праздника, - пояснил Костик.
- Клево. А я варю грибной суп. Проходи.
Костя протиснулся мимо велосипеда, подвешенного на стене. Рядом процокал когтями по паркету Никки, приветливо лупя Костика хвостом по ноге.
- Будешь мыть руки — возьми полотенце с веревки, остальные постираны.
Олеся жила с дедушкой и собакой породы такса по кличке Никки. Ее родители уехали на север на заработки пару лет назад. Девочка училась в последнем классе школы и посещала художественную студию. У нее был талант. В день их знакомства она подсела к Косте на лавочку в парке и попросила разрешения его нарисовать. Костя упивался своими угрызениями совести и даже не сразу заметил ее, только кивнул машинально. А через полчаса она протянула ему листик с наброском. Костик обомлел. Он никогда не видел ничего подобного. У Олеси была своя техника, преподавательница хвалила ее и ставила остальным в пример. Костя мало что понимал в живописи, лучше сказать, что вообще ничего. Но этот набросок повесил бы дома рядом с зеркалом. А лучше — вместо. Так он ему понравился, что первое желание было порвать и растоптать, как и все хорошее в  жизни. Олеся увидела в нем то, что он старательно скрывал от окружающих. Разглядела под напускной грубостью и хамством несломленный еще росток его души. Тогда он этого не осознавал в полной мере, только в носу защипало, когда переводил взгляд то на портрет, то на автора. Хмыкнул, шмыгнул носом и кивнул — Константин. Художница улыбнулась, пожала худенькими плечиками и тоже представилась. Она была очень красивой. Вздернутый детский носик, чувственные живые губы, чуть скривленные в полуулыбке, испуганные глаза, ярко-рыжие волосы, торчавшие в разные стороны. Только когда они встали и пошли к берегу покормить уточек (Олеся всегда носила с собой сухарики), Костик заметил, что она хромает. У Олеси был врожденный синдром короткой ноги. Она ужасно стеснялась этого и считала себя уродом. Когда она ковыляла со своим Никки мимо дворов, беспощадные дети бросали ей вслед «Старуха Шапокляк!». Костик пытался втолковать, что ее недуг не умаляет ее достоинств, однажды втайне от Олеси выследил и поколотил тех подростков, а в один вечер принялся хромать вместе с ней. На что она разозлилась: «Зачем ты меня передразниваешь?!». «Дурочка, я просто хочу хромать, как ты, чтобы быть к тебе ближе...» Олеся отвернулась и долго молчала, а потом впервые взяла его за руку. Костя в тот момент подумал, что жизнь его теперь никогда не будет прежней, по спине пробежали мурашки, и губы расплылись в улыбке...

-Ну, рассказывай, - Олеся придвинула к себе тарелку с супом и обняла ее обветренными ладошками (рисовать на морозе в варежках не удобно), - ты весь светишься. Ты сделал это?
- Да, - Костик подул на ложку, - это было.. Клево.
- Ты видел ее лицо?
- Нет, я положил конверт на коврик, позвонил в дверь и смылся.
- А вдруг она не заметила конверта, и его потом взял кто-то другой?
- Засада... Тогда я облажался. Надо было все же ее имя нацарапать.
Неделю назад Костя признался Олесе в своем криминальном прошлом: он ограбил старушку. С каждым днем его новой жизни ему становилось все тяжелей носить это в себе. Олеся выслушала, немного помрачнела — чего Костик боялся больше всего, но потом взяла его ладонь и серьезно сказала: «Костя, то, что ты признался и раскаиваешься, говорит в твою защиту. Твоя светлая сторона взяла верх над темной! Теперь нужно все исправить. И вернуть старушке деньги.».
«Но как? Откуда мне знать, где она живет. Я ее не разглядывал знаешь ли, когда грабил..»
«Говоришь, взял ровно 2000 рублей?» - Костик кивнул. «Кажется, я знаю как тебе помочь. Осенью на занятии в художке один мальчик рассказал, что бабушку его друга ограбили средь бела дня на улице. Вытащили из кошелька две штуки. Но все остальное оставили нетронутым. Похоже на твою историю. Описание места и состава преступления совпадает», - Олеся почему-то заговорила терминами милицейской сводки, наверное, насмотрелась детективов. «Я узнаю, где живет друг того мальчика и раздобуду для тебя адрес». Костик обрадовался. И вот пару дней назад Олеся вручила ему листок с улицей, номером дома и квартиры. На вопрос «Как тебе удалось?», она подмигнула и театрально поклонилась.
Костик вернул старушке деньги и почувствовал себя свободным. Казалось, что даже дышать стало легче. Хотелось расправить плечи, как культурист, делать добрые дела и обнимать прохожих. Он даже купил пару сосисок и накормил уличного кота.
- Это.. Спасибо тебе.
- Может, хочешь добавки?
- Не... А, налей-ка. Я хочу сказать.. Если бы не ты... Ты, типа, увидела во мне человека.
Олеся улыбнулась незаметно для Кости и поставила перед ним полную тарелку.
- Кушай, дорогой мой Человек.
Себе она почистила мандарин. Он был сладкий, с запахом Нового Года. Потом взяла фломастер и на 2 мандаринках принялась рисовать рожицы.
- Кого рисуешь? - поинтересовался Костик, откусывая большой кусок хлеба.
- Это мы с тобой. Видишь — это ты, тут вот щетина, - Олеся указала на черточки под более жирной черточкой — ртом, - А это я.
- Мы — мандарины?
- Да. Мы «создаем настроение праздника».
- Не.. Мы — и есть праздник.




Северный Полюс


- А я тебе говорю, что Альф — это инопланетная собака!
- Дурак ты. Не может он быть собакой.
- А как ты объяснишь его нездоровую тягу к котам?
- Да он прикалывался.
- Ладно.. Фиг с тобой. Ты сегодня с нами? - Вовка выискивал глазами припаркованную машину своей мамы.
- А то. Как обычно, - Егор не отставал от друга. К вечеру подморозило и насыпало снега. Лужицы покрылись льдом. Егор разбежался и проехал по отполированной школьниками ледяной дорожке.
Егора 2 раза в неделю забирала из школы Вовкина мама — Люся. Они с Егоровой мамой  были подругами детства. «Как вы с Вовой», - говорила Катя сыну.  Но сразу домой они не ехали, а направлялись в художественную школу. Вова подавал надежды, его мазня нравилась взрослым. А Люся была рада занять чем-нибудь отпрыска. «Лишь бы поменьше сидел за компьютером» - объясняла она Кате.
Люся оставляла мальчиков в здании соседней школы (студия базировалась там), а сама ехала за покупками в супермаркет. Возвращалась обычно к окончанию урока. Егор дожидался друга в коридоре. Поначалу Катя тоже была не прочь занять искусством сына, но у Егора решительно не было к этому способности.
Ждать в коридоре битых полтора часа было скучно. Первое время Егор исследовал кабинеты, которые забывали закрыть на ночь. Или катался на скользком полу вестибюля. Съезжал на перилах. Болтал со сторожем. А потом придумал себе тайное занятие. Как только закрывалась дверь за Вовкиной мамой, Егор одевался и выходил на улицу. «Я тут вокруг школы поиграю», - бросал он сторожу, если тот не дремал перед черно-белым телевизором с помехами. А сам пускался в бега. Он бежал дворами, через маленький сквер, затем снова дворами, сквозь гаражи, перелазил через забор детского садика — перевести дух, поправить шапку — снова через забор, уже с другой стороны. Весь в мыле.  Оставалось перейти дорогу и еще пару дворов по диагонали. В 20 минутах бега от художественной школы жил его отец. С новой семьей — молодой женой и младенцем. Егор выучил код его подъездной двери — 3409. На всех подъездах уже были домофоны, а в доме папы, на удачу Егора — устаревший кодовый замок. В морозный вечер приходилось подышать на него, прежде чем нажимать замерзшими пальцами на маленькие железные цилиндрики. У Егора каждый раз бешенно колотилось сердце. Он нажимал нужные цифры, тяжелая дверь, щелкая, открывалась и пускала его внутрь. Егор стоял несколько минут в тепле и полумраке, зажмурившись. В голове проносились «солнечные» картинки: вот он проходит в квартиру отца, обнимает его, садится ужинать с ними, отец кладет на плечо свою тяжелую руку. «Чувствуй себя как дома, сынок».  Егор рассказывает, как прошел его день. «А Рома Кушнарев влюбился в новенькую. Она же совсем страшная!» и «Папа, а я вчера побрился. Видишь — порезался. Мама сказала, что я идиот...» Все это мелькало, как в ускоренной перемотке, вплоть до «кадра» прощания в коридоре. «Передавай маме и бабушке привет». «Ага, они тебе тоже передавали». Затем он поворачивался и выходил из подъезда.
На улицу.
Не оглядываясь, назад.
Обратную дорогу Егор шел пешком - он все рассчитал по времени.
Каждый раз Егор надеялся и одновременно боялся, что в подъезде встретит отца, возвращающегося с работы. Но этого не происходило. Когда отец ушел от них, первое время он проводил с сыном каждое воскресенье. Но после рождения Леночки визиты сократились до раза в месяц. «Папа нашел подработку. В первые годы жизни на детей уходит много денег» - оправдывал Егор отца перед мамой и бабушкой фразой, услышанной по телевизору из какого-то реалити-шоу. На самом деле Сергей принял решение видеться с сыном реже по другой причине.
Каждое воскресенье, проведенное с отцом, Егор молчал. Как в рот воды набрал. Он всю неделю ждал этого дня, волновался, придумывал, чем удивить папу, о чем спросить. Заучивал несколько анекдотов, чтобы рассмешить его. Но когда садился в старенькую «мазду» Сергея, словно терял дар речи. Только кивал или отвечал односложно. Сергей решил, что сын ненавидит его за то, что тот их бросил. Сказал Егору, что устроился на вторую работу и сильно устает. Хотя сам просто задерживался до поздна на первой - дома кричащий младенец не даст расслабиться... 
Егор шел не спеша, касаясь голыми пальцами стен домов на каждый 20-й шаг и думал о том, что скоро Новый Год и возможно, если все-таки Дед Мороз существует, он исполнит его желание. Егор давно знал, что подарки на Новый год покупают родители и бабушка. Деду Морозу нет дела до игрушек. Он творит судьбы. Если его хорошо попросить, он устроит так, чтобы он, Егор отправился с отцом на Северный Полюс, работать на метеостанции. Они будут ходить по занесенному снегом по самые окна домику в грубых свитерах ручной вязки. Папа отрастит бороду и будет пить горячий чай из железной кружки, а Егор.. Егор будет самым счастливым ребенком. Если они проведут вместе больше времени, он сможет заговорить. Перестанет бояться, что сморозит глупость, что разочарует отца.
Ну а что, если нет никакого Деда Мороза?..
Неправда..
Неправда..
Он существует. Просто у него есть дела поважнее.



Клякса


- Катюш, куда ты поставила сахарную пудру? Не могу найти, - Лидия Сергевна гремела кастрюлями на кухне.
- Я ее выкинула, там завелись муравьи.
- Это были не муравьи, - пенсионерка прыснула, - это остатки запарки мака с сахаром — я отсыпала в сахарную пудру, подумала, использую в следующий раз.
- Ну поздно, я выбросила прямо в окно. Несколько дней назад. А сахарницу вымыла и поставила в верхний шкафчик, — Катя отчетливо помнила, как открыла форточку, втянула в себя морозный воздух и уверенным движением сеятеля опорожнила сахарницу. Посыпают же тротуары солью — почему бы не сахаром?
- Я собираюсь на встречу с Павловой и Олешко, буду поздно, - Катя суетилась в коридоре с чурбаном из полотенца на голове и феном в руках.
- А Вова побудет с Егором?
- Да, Люся заедет за мной и оставит Вовчика у нас.
- А Олешко это кто? Парень?
- Это Светка. Вы ее помните, она приходила поздравить Егора с днем рожденья. Мы не виделись давно, решили перед Новым годом собраться, посидеть в кафе.
- Сдались вам эти кафе, посидели бы у нас. Я пирог пеку.
- Мама, Люся же курит, а вы не разрешаете на балконе, а ей каждые 15 минут на улицу выходить попу морозить — в общем, она поставила нам ультиматум — кафе с залом для курящих или она не участвует.
- Когда она уже бросит? - Лидия Сергевна поморщилась.
- Я ничего не слышу! - перекрикивая фен, отозвалась Катя.
Люся и Света  - лучшие подруги Кати. Люся вышла замуж в тот же год, они и сыновей рожали одновременно, мужья ушли к другим с разницей в полгода. А Светка всегда отличалась от них — замуж не выходила, детей не рожала. Откуда то у нее всегда водились деньги. Состоятельные родители, небедные ухажеры. Всегда с иголочки одетая, безупречно накрашенная. В каждую редкую встречу Света удивляла подруг. Вот и сейчас - Люся и Катя недоверчиво смотрели на Свету в полумраке кафе.
- Ты устроилась в хостел? Что ты там делаешь? Бронируешь номера по телефону? - Люся энергично молотила лед в стакане соломенной трубочкой.
-  Люся, в хоспис, а не в хостел, - поправила подругу притихшая Катя.
- Помните, Артем, ну тот, с которым я рассталась летом, подарил мне абонемент в фитнес-клуб? Я недавно его нашла и подумала — почему бы не сходить, скажем, на йогу. И пошла. Вообразите, и познакомилась там с одним офигенным чуваком. Он такой спокойный, ему все пофиг, в его глазах отражается космос! Да..  Мы разговорились. Я ему пожаловалась на свою жизнь. А он говорит — детка, поработай волонтером в хосписе. Твою депрессию как рукой снимет. Будешь, говорит, чувствовать себя живой. Так и сказал - «живой».
- Так что ты там делаешь?
- Разное. Когда полы мою, когда общаюсь с... с умирающими.
- Тяжело это?
- Да, было первое время. Они по-разному относятся к своему положению. Но большинство уже смирились и просто ждут. Некоторые молчат целыми днями, другие рассказывают мне истории своей жизни. Я пытаюсь сделать для них что-нибудь особенное, хорошее. Был один мужчина, как выяснилось, художник. Я достала для него холст, мольберт, краски. Он попросил ему позировать. А еще одна барышня уговорила меня забрать к себе ее кошку у родителей и привозить ей по ночам на такси в переноске. Прежде чем лечь в хоспис, она оставила ее у предков, соврав, что уезжает в командировку. Я дожидалась, когда главврач уходила домой и ехала за ней. А она каждый раз ее прижимала к себе и прощалась. Гладила, плакала. Она у меня так и осталась...
- Ну так прошла твоя депрессия? - Люсе явно было не по себе от этого разговора.
- Прошла. Но появилось кое-что другое. Поначалу я думала, что это галлюцинации от усталости. А потом.. Я начала видеть что-то вроде темных клякс над обитателями хосписа. Над теми, чей срок ближе — они темнее всего. Это жутковато. Я стала бояться увидеть их над моими близкими.
Люся и Катя переглянулись. Катя почувствовала, что волоски на руках встали дыбом, как в детстве от страшилок в пионерлагере.
- Ты видишь их над нами? - прошептала побледневшая Люся.
- Над вами ни облачка, - нарочито бодро отчеканила Светка, опустив взгляд в салат. И театрально помахала растопыренными пальцами, словно сушила лак на ногтях, - я теперь у вас ясновидящая, да?
Потом внимание переключилось на Люсю и ее приключения с семейством в Европе, она стала показывать фотки на экране смартфона. Но Катя уже не слушала, ее мысли занимала история Светки. Особенно не выходило из головы то, как она мельком посмотрела на нее. «В кафе темно, всякое может померещиться», - успокаивала себя Катя.
Подруги еще посидели немного и стали расходиться. Люся отвезла вначале Свету, а потом Катю домой, обменяв на своего сына.
- Света же гонит? - Люся отыскала взгляд подруги в зеркале заднего вида.
- Не знаю, Люсь. Она же у нас со странностями.
Раздевшись, Катя прошла на цыпочках в свою комнату и не зажигая свет стала разбирать диван. Котлета недовольно муркнул, когда Катя осторожно перенесла его на кресло. Зажужжал телефон. Смска: «Можно тебе позвонить? Ты не спишь?». Светка. Катя сама набрала:
- Да. Кать. Я не хочу тебя пугать, но я заметила над тобой...
- Кляксу? - у Кати ухнуло в животе.
- Не то чтобы кляксу. Я такого еще не видела. Но это явно что-то нехорошее. Я не хотела говорить при Люсе. Но тебе нужно уделить больше внимания своему здоровью. Может обследоваться.
- Обследоваться? У какого врача? У меня вроде не болит ничего...
- Ты прислушайся к себе... Но только не волнуйся, все будет хорошо. Спокойной ночи, милая.
Катя долго не могла уснуть. Ворочалась. «Что будет с Егором, если она умрет?... И не пожила толком... А может, если на ранней стадии — то удастся вылечиться?» Голова разболелась от напряжения. Катя потерла глаза и почувствовала резкую боль в щеке. Болел зуб. «Ну хотя бы ясно, с чего начать», - подумала Катя и провалилась в тревожный сон.



Откройте рот



- Семен Андреевич, у вас пациент в 8:45 по записи. Не могли бы вы перед ним посмотреть одну девушку, у нее такой несчастный вид.. - Мария, молодая ассистентка Гринева поставила перед ним большую чашку кофе с молоком и домашним печеньем, - это моя мама испекла, обязательно попробуйте.
- Спасибо, Машенька. Пригласи ее через 10 минут. Соберусь с мыслями.
Гринев отпил кофе, задумчиво глядя в окно. Снег валил, как пух из распоротой подушки. 30 декабря за бортом, а Семен еще не решил как встречать Новый год. «Пожалуй, лягу спать, как в прошлые 2 года». После того, как ушла Инна, он словно выключил в себе все чувства. Как лампочки на гирлянде, одно за другим. Это случилось как раз перед праздниками. Семен думал, что у него нормальный брак. Были и радость и грусть. Только детей все не было. Инна очень хотела стать матерью и таскала Семена по врачам, проверяться. В один день врач вынес ему вердикт - «бесплоден», и Семен отправился домой, размышляя, как преподнести эту новость жене, предложить ей взять ребенка из дома малютки, или может искусственное оплодотворение.  Инна встретила его, заговорщицки улыбаясь, не дав даже раздеться, размахивая перед носом тестом на беременность — «у нас будет малыш!» - пританцовывала. Семен покачал головой, сел на банкетку и обняв голову руками, жестом показал на папку с листком от своего доктора. Ноги подкашивались, во рту пересохло. Боялся поднять на нее взгляд. Он ждал ее признания. Он давно его ждал...
- Семен Андреевич, вас уже ожидают. Девушка, зовут Екатерина. У нас впервые, карты нет. Посмотрите, пожалуйта, - тихий голос Марии вернул Гринева в реальность.

- Что вас беспокоит, Екатерина? Откройте рот. Шире. Вот так, - Семен легонько стукал по зубам тыльной стороной зеркальца, - тут болит?
- У меня вчера вечером сильно заболела щека. Над тем зубом, который я полгода назад не долечила. Все времени не было. Думала, само пройдет, - пациентка выглядела напуганной, - просто.. Семен Андреевич? Тут такая история, вы не поверите. У меня подруга ясновидящая. Она.. Я... Вот тут... - девушка поводила рукой где-то над головой.
- Вот этот зуб болел полгода назад? - Гринев прикоснулся к несчастному диверсанту.
- Угу...
- Вот что. Мария, проводите Екатерину на рентген. Пока я займусь пациентом по записи, вы сделаете снимок зуба и зайдете ко мне следующей.
- Кабинет рентгена этажом выше, пройдемте со мной, - ассистентка взяла Катю под локоток и вывела из комнаты.
Катя позвонила на работу и отпросилась. Неизвестно, сколько придется тут проторчать. Со снимком в руке на диване в приемной перед телевизором (лишь бы не думать о плохом).  Предпраздничные передачи клонили ее в сон, и она уже почти начала клевать носом, когда ассистентка окликнула ее:
- Катюша. Семен Андреевич вас ожидает.
- Хмм.. - Гринев рассматривал снимок на свету, - из-за того, что вы не уделили должное внимание зубу, у вас развилась киста в кости верхней челюсти. 
- Киста? - голос Кати задрожал, - это рак?
- Не совсем, но это тоже плохо. В вашем случае — операбельно и излечимо. Несомненно, плюс в том, что кисту диагностировали сейчас. Пришли бы позднее — вероятны осложнения.
- Светка.. Светка права, - прошептала Катя, схватившись за щеку. И обратившись к доктору пояснила, - моя подруга увидела надо мной кляксу!
Семен улыбнулся одними глазами (марлевая повязка избавляла от необходимости растягивать щеки в улыбке) и обратился к своей помощнице:
- Машенька, приготовь операционную. На после обеда, - и поверувшись к Кате, спросил, - на что у вас аллергия?
- На клубнику.. ммм. И на герань, пожалуй.
-  Маша, подготовьте анастазию сегодня без клубничного сиропа! - Семен подмигнул ассистентке, еле сдерживая смех.
Катя отправилась прогуляться до назначенного ей времени, а Семен вернулся к своим пациентам по записи. Но на душе почему-то стало легко и спокойно. У обоих. Катя расположилась в кофейне ближайшего торгового центра и позвонила Светке, рассказала ей обо всем. «Доктор симпатичный?» - веселилась подруга. «Наверное. Видны одни глаза, но они.. в них отражается космос!» - передразнивала Катя Свету. «Вижу! Вижу, над тобой летают маленькие сердечки!» - не унималась новоиспеченная ясновидящая.
Семен думал о своей пациентке. Он обедал с Марией и 2 своими коллегами в комнатке-столовой и думал о том, что, вероятно, видел ее где-то раньше. Может, во сне? Маша угощала всех пирогом «это мама приготовила, обязательно попробуйте», а Гринев вдруг почувствовал, что одна из лампочек на его гирлянде робко загорелась.
«Просто симпатичная девушка. Просто скоро Новый год, а я размечтался. Я всего лишь спасу ей жизнь, ничего личного» - размышлял Семен.
Но проходя по приемной, он подошел к администраторше и взял карточки пациентов за сегодняшний день. Ему захотелось взглянуть на ее карточку, чтобы проверить кое-что. «Екатерина Одинцова, 27 октября 1982 г рождения». Семен поморгал и прочел еше раз - «Одинцова».
Одинцова.
ОДИНцова.
Девушка с розовой сумкой «Все будет хорошо!» не обманула?...


Подарок


- Мам, я подъезжаю, скажи Егору, чтоб одевался. Тут очень холодно. Да.. Жду его внизу, - Сергей нажал отбой и припарковался у подъезда.  Оставив двигатель включенным, заботливо выкрутил печку на максимум и вышел из машины покурить.
Егор ждал отца с самого утра. Сидел в ботинках в коридоре целый час и читал «Гарри Поттера». Ему оставалось надеть куртку.
- Твой папа приехал, - Лидия Сергевна махнула из кухни рукой, - можешь спускаться. Запарился же, небось, в комбинезоне все утро сидишь..  Шапку не забудь!
Егор спускался, прыгая то на одной, то на другой ноге — по очереди отсчитывая ступени в пролетах. Их всегда было 76. Егор знал, что это значение неизменно, но каждый раз перепроверял — и все сходилось. В этот раз насчитал 77. Времени пересчитать заново не было — внизу ждал отец. Но такая нестыковка насторожила Егора. «Это параллельная реальность», - сообразил он и нажав на кнопку, отворил подъездную дверь. Морозный воздух щипал нос. Утрамбованный снег скрипел под ботинками.
- Привет, Егор, - Сергей поприветствовал сына и открыл ему дверь заднего сиденья, - сейчас докурю и поедем.
- Да, пап.
В машине было тепло. Пахло бензином и хвойным ароматизатором. Тихо играло радио.  В детском автокресле лежала коробка в новогодней упаковке с маленькими рисованными елочками и красной лентой. «Это мне» - догадался Егор.
Сергей захлопнул свою дверь и выжал сцепление. Он повернулся к Егору, подмигнул и ловко тронулся с места. Егор заметил, что у отца под курткой надет свитер грубой вязки. Лицо покрывала недельная щетина. «Откуда он знает?». Мальчик растерянно посмотрел в окно — там валил снег, дворники «мазды» отчаянно скрипели по стеклам, не успевая сгребать нахальные снежинки. «Не было же снега, когда я садился»..
- Ишь, как валит. Ну что, на Елку? А потом покатаемся на ледянках с горки на Комарова? - Сергей посмотрел на сына в зеркало заднего вида.
И тут до Егора дошло. Дед Мороз. Свитер грубой вязки, термокружка с дымящимся напитком в подстаканнике, снег - как в его мечтах о Северном Полюсе.
- Я не хочу на Елку, пап. Поехали просто покатаемся.
- Так билеты пропадут.
- Ну давай их отдадим кому-нибудь?
- А давай. Сделаем доброе дело, - глаза Сергея улыбались. Он смотрел по сторонам, маневрируя между ошалевших от снегопада машин и притворно ворчал, - не Москва, а Северный Полюс какой-то.
- Папа..
- М?
- Пап, ты из-за меня ушел? - Егор сам не ожидал, что спросит такое, и в ушах зазвенело, как в школе, когда его вызывали отвечать у доски, а он плохо выучил урок.
- Что? Куда ушел?
- От нас с мамой. К другой женщине. Это я виноват?
- Нет.. О Господи, конечно, нет, - Сергей покачал головой, - это невероятно.. Ты.. Ты думал, что ты всему виной? Сынок..
Егор кивал и глотал слезы.
- Так бывает. Это все заморочки взрослых. Тебе рано думать об этом, но ты должен уяснить себе, что ты тут совершенно ни причем. Я люблю тебя, мама любит тебя, но наши отношения не влияют на нашу любовь к тебе.
- Ты любишь меня? - Егор смотрел на отца округлившимися глазами.
- Конечно. Я плохо умею выражать свои чувства. Наверное поэтому у нас разладилось с твоей мамой. Но, Егор, конечно же, я люблю тебя. И ничто в мире этого не изменит.
Егор размазал шапкой слезы по щекам и посмотрел в окно на внезапно стихнувший снег.
- Поедим в «Додо-Пицце» после горки?
- Конечно, сын. Ты же расскажешь мне, что у тебя в жизни происходит? Я как-то выпал из нее. Но хочу обратно.
- Расскажу...

Егор улыбался, смотрел на синее небо, снующих на зебрах пешеходах с полными пакетами праздничной еды и думал, что вечером обязательно пересчитает ступеньки в подъезде. И если их снова окажется 76 — добавит к ним еще одну, из сегодняшней параллельной вселенной.