Банка сгущенки

За последний год дважды довелось быть свидетелем нелицеприятных сцен в ближайших к моему дому супермаркетах. Один раз на выходе после кассы задержали вполне приличную  бабушку с внуком лет шести-семи, второй – вполне приличную  маму с дочкой примерно того же возраста. В обоих случаях охранник подошел к взрослым и, сказав, что дети что-то украли, попросил, чтобы они вывернули карманы. И мальчик, и девочка сразу начали отнекиваться, что, мол, ничего не брали, а бабушка и мама – возмущаться, что их прекрасных детей обвиняют в воровстве и пытаются обыскать в нарушение всех прав человека, просто произвол какой-то! Охранники на это ответили просто – давайте пройдемте в служебное помещение и посмотрим видео, на котором зафиксирован факт кражи, и вызовем полицию, которая на законном основании разберется, что у детях в карманах.  Ни мама, ни бабушка не хотели вмешательства полиции, и попросили детей показать, что у них в карманах. Дети неохотно стали их выворачивать – и из кармана мальчика выпала банка кока-колы, а девочки – шоколадное яйцо.
- И это нормально? – задали один и тот же вопрос охранники.
  И мама, и бабушка стояли с каменными лицами и в состоянии шока тоже задали детям один и тот же вопрос,
 – Как ты мог (могла)  украсть, разве этому мы тебя учили? -
И дети ответили примерно одно и то же,
 – А ты ведь просто так мне бы это не купила, а мне так этого захотелось, - и оба пустились в рев, - А-а-а!
Они ведь ничего не знали ничего про видеонаблюдение и не ожидали, что попадутся. И мама, и бабушка тут же сказали, что готовы заплатить любой штраф, только бы не вызывали полицию, а с детьми они сами дома поговорят, после чего все удалились в глубины магазина разбираться с менеджером. На этом обе истории кончились, понятно, что после присоединения Крыма и введения санкций против России доходы населения упали, стало не до баловства, на всякую ерунду денег стало не хватать, хотя это с другой стороны и хорошо, что дети перестали получать всякую химию в виде колы и шоколадных яиц. Только вот они привыкли это получать, а отвыкать трудно, особенно когда со всех сторон идет назойливая реклама этой гадости, да и зачем отвыкать, когда сейчас главенствует принцип, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Новое поколение, новые ценности. Когда-то в советское время, когда было трудно что-то купить, но можно было достать, люди стремились поделиться этим чем-то с одноклассниками, сокурсниками или коллегами, будь то кусок твердокопченой колбасы или коробка шоколадных конфет, это только в рыночное время появился всепобеждающий девиз – урви себе кусок пожирнее и сожри его в одиночку. И мне вспомнилась одна история, рассказанная одним отставным полковником в литературной студии, появившейся в разгар эпохи гласности.
Сейчас трудно представить, что центр Москвы был когда-то заставлен столами, на которых лежали книги, а люди перезванивались и сообщали друг другу, где можно купить книжку Булгакова, Розанова или Соловьева. Это была просто фантастика – книги, о которых раньше приходилось лишь слышать, теперь стало возможным купить и прочесть. На волне этой эйфории открылись многие литературные объединения и студии, в которые шли любители литературы просто попробовать свои силы, не думая о гонораре и славе. Писали о том, что происходит с ними сейчас или происходило когда-то, потом читали друг другу, обменивались впечатлениями, часто за чашкой чая. С продуктами в отличие от книг была напряженка, поэтому к чаю были самые обычные вещи- булочки, печенье, как-то на один из вечеров принесли сгущенку, все с удовольствием намазывали ее на белый хлеб, и только один отставной полковник отказался от угощения. Чтобы развеять недоумение, он рассказал, почему с детских лет не ест сгущенку. Дело было в послевоенные годы, когда с продуктами была еще большая напряженка. К Новому году отец рассказчика, тоже полковник, достал для своей семьи несколько калачей и банку сгущенки – и все это богатство лежало на столе в их комнате в коммуналке в ожидании праздничного ужина.  Так получилось, что днем  родители разбежались по неотложным делам, брат с сестренкой были у бабушки, а мальчика оставили в комнате одного с тем, чтобы он читал книгу, вел себя хорошо и ждал вечера. Читать он любил, но все мысли его были о банке сгущенки, стоявшей на столе, он никогда ее раньше не пробовал и все пытался представить, какая-же она вкусная. Несколько раз он подходил к столу, брал банку в руки и ставил ее на место. Но потом не выдержал и решил сделать маленькую дырочку и попробовать – только чуть-чуть, никто ведь и не заметит! Он знал, где у отца лежат инструменты, нашел молоток, толстый гвоздь и с нескольких ударов пробил дырочку в банке, но сгущенка не потекла. Тогда он в азарте пробил еще одну дырку, покрупнее – и - о чудо! – при поднесении ко рту из банки полилась тонкая струйка белой густой жидкости. После первого глотка мальчик оторвал банку от губ и поставил на стол, на место. Но было так вкусно, что он решил сделать еще один глоток – и все, потом ждать до вечера. Но так получилось, что после второго глотка он уже не смог остановиться и высосал всю сгущенку до дна. Пустую банку он поставил на место и даже боялся думать, что будет, когда все обнаружат, что банка пустая, его трясло до самого ужина, мама даже забеспокоилась, уж не заболел ли он, но мальчик сказал, что он читал весь день и устал.
То, что банка пустая, обнаружилось только в момент, когда отец собрался разливать ее по блюдцам для всех членов семьи.
- Банка почему-то пустая, никто не знает, почему? – только и смог спросить от недоумения отец.
- Я только хотел попробовать, чуть-чуть, правда, я не знаю, как банка оказалась пустой, - со слезами на глазах ответил мальчик, ничуть не пытаясь перебросить вину с себя на какого-то выдуманного Карлсона.
- Понятно, что ж, будем пить чай с сахаром и калачами, а ты впредь спрашивай разрешения, если захочешь что-то взять со стола, в следующий раз накажу, - с холодной выдержкой сказал отец, - а теперь будем отмечать Новый год, калачи – мягчайшие!
Свой калач мальчик доел с трудом, на братишку с сестренкой, так и не попробовавших сгущенки, он старался не смотреть. С тех пор прошло лет сорок, и отставной полковник больше ни разу не пробовал сгущенки, просто не лезет в горло – и все. Такая вот история из послевоенных лет, чем-то похожая на ту, с которой начал, только вот будет ли финал у современной тем же?