Сполохи угасающей памяти. Гл. 24. Экскурс в прошло

Глава XXIV

ЭКСКУРС В ПРОШЛОЕ

Однажды в долгую полярную ночь ему не спалось. Вероятно, именно во время этой бессонницы ему и пришла мысль посвятить ближайший отпуск светлым и теплым местам его далекого детства. В суматохе дел он забыл об этой идее, но она неожиданно всплыла в памяти, когда ему в отделе кадров был задан вопрос, где он намерен провести очередной отпуск. При этом кадровик насторожился и весь напрягся. После Средней Азии он с опаской ждал, какой фортель отпускник выкинет на этот раз. Но, услышав, что он намерен посетить Киев и Гагры, облегченно вздохнул. Эти места были привычны и понятны. Врачи тоже не возражали. Но самой приятной неожиданностью было то, что пришло извещение на получение машины. Чудом света была почти иномарка итальянской сборки под названием ВАЗ-2101. Ему не терпелось хотя бы одним глазком взглянуть на это чудо. И вот свершилось! Он в Питере, а она на стоянке, что на набережной у Смольного. Одна из первых на весь Питер! На всей стоянке их только две: его и олимпийских чемпионов по фигурному катанию. Владельцы «Москвичей», «Побед» и даже «Волг» с завистью толпятся вокруг этого небывалого зарубежного чуда. Но первый же выезд на набережную Невы окончился конфузом. Он водил машины всех видов и рангов давно и довольно прилично. Но то были таежные дороги Сибири, Севера и крохотного городка на Камчатке, где было только три перекрестка. В этих условиях сдавать вождение на права, да еще прекрасно знакомому «гаишнику», было почти семейным делом. Питер – совсем другое дело. Здесь не было таежных завалов и крутых камчатских серпантинов, зато ошеломляющее количество машин, светофоров, разметок и прочих дорожных гадостей, которые зловредно мешали бывалому асу.
Он даже не заметил, самоуверенно руля по невской набережной, как трамвайные рельсы сместились, одно мгновение – и он оказался на встречной полосе. Сначала он решил, что все водители сошли с ума. Они один за другим норовили таранить его в лоб, да так, что он только в последний момент успевал уворачиваться. Но тут, к счастью, раздался свисток. Неспешно подошедший «гаишник» попросил предъявить права. Он протянул новенькое удостоверение с девственно чистым талоном предупреждений. Сержант внимательно посмотрел на удостоверение, затем на водителя, ненадолго задумался, затем, с усмешкой протягивая права водителю в морской форме, посоветовал быть повнимательнее. Сообщив на всякий случай, что он в Питере, а не на Камчатке, и катится по набережной Невы, а не по пляжу Тихого океана. Пришлось сесть за правила движения основательно. Но это нисколько не повлияло на его решение совершить турне Ленинград – Гагры.
Экипаж предстоящей экспедиции был определен заранее. Помимо водителя, в него входили: его брат, сын и жена, последняя на условии, что по дороге займется с сыном английским языком. Маршрут обсуждался всеми членами экипажа. В итоге был принят такой вариант маршрута: Ленинград, Минск, Киев, Днепропетровск, Крым, затем паром в Керчи, Сочи. И затем конечная цель поездки – Гагры. Обратный маршрут был определен через Ростов-на-Дону в Москву, а там напрямую в Ленинград. Как всегда, сборы были недолги. Ранним утром выехали со двора под арку, на еще дремлющую Тверскую. Затем через весь спящий город по Московскому проспекту на выезд. Водитель облегченно вздохнул только тогда, когда машина обогнула стелу «Защитникам блокадного Ленинграда» и выскочила из города на простор Киевского шоссе. Помахав на прощание спящему городу с Пулковских высот, пассажиры, наконец, поверили, что путешествие действительно началось. Новенькая иномарка шла непривычно тихо, мягко и легко, мгновенно реагируя на малейшие движения руля. Было даже немного тревожно от того, что мотор практически не был слышен. После наших ГАЗиков и УАЗиков, все это было ново, комфортно и приятно. Пассажиры чувствовали себя как в детской люльке. Машина по тем временам была просто чудом света.
Летели километры, он не ощущал напряжения и усталости. Время показало, что он мог без особых усилий не вылезать из-за руля по двенадцать часов и более. Планы маршрута можно было пересмотреть в сторону сокращения сроков. Уже смеркалось, а он все гнал ненасытную машину дальше и дальше, движение завораживало, он никак не мог остановиться. Но пассажиры начали роптать, назревал бунт на корабле. Первая ночевка состоялась в Белоруссии, когда неожиданно в лучах фар блеснул указатель поворота на пионерский лагерь. Мгновенно возникло решение попроситься на ночлег, и он решительно свернул с трассы. По лесной дороге подъехали к деревянным воротам с аркой, навстречу вышел сторож и сообщил, что лагерь закрыт на ремонт. Но после непродолжительных переговоров он все же, дал согласие на ночевку в домике воспитателей. За дополнительную плату нашлись подушки и постельное белье. Лагерь располагался в великолепном сосновом бору на берегу живописного озера. Сын тут же вытащил из машины подаренный накануне мяч и стал гонять его на освещенной волейбольной площадке. Уставшие пассажиры повеселели и принялись распаковывать долгожданную провизию.
На следующее утро он встал с ранней зарей, ему не терпелось опять за руль. Пассажиры поднимались неохотно, жена ворчливо заявила, что она рассчитывала на поездку к морю, а не на ралли Париж – Дакар. Сынуля спросонья даже забыл на площадке свой любимый мяч. И только брат молчал, но поднимался без особого энтузиазма. Воздух был свеж и по-утреннему прохладен, щебетали невидимые птички. У крыльца домика соблазнительно блестела новеньким лаком чудо-машина. От нетерпения завтрак он проглотил в два приема, вояж продолжался. В таком темпе они проскочили всю Белоруссию вместе с ее чистенькой и опрятной столицей Минском. Притормозил он только на Украине, в Киеве, стонущие пассажиры облегченно вздохнули. А он с волнением обозревал улицы города своего детства. Брат притих, погрузившись в далекое прошлое, а остальные пассажиры с интересом рассматривали незнакомый город и постоянно задавали вопросы. Днепр был прежним, но город стал как-то меньше и в чем-то неуловимо изменился. Сердце сжалось и сладко заныло затаенной тоской по далекому прошлому.
Для друга детства Витальки его появление на пороге дома вызвало настоящий шок. Они уже давно забросили переписку, и он виновато извинялся за такое бесцеремонное вторжение. В жизни Виталия произошло много перемен, что было вполне понятно. Он стал монтажником на радиозаводе и даже получил награду от первого секретаря ЦК Украины за выполнение какого-то важного задания, женился. К сожалению, отец его уже умер, а мать, как всегда, ходила с повязкой на голове и жаловалась на мигрень, хотя гостю была искренне рада. Она сама неожиданно предложила сходить на задний двор, что у черного хода – посмотреть посаженный ими в детстве тополь. Когда-то хиленький тополек превратился в огромное дерево, даже выше дома. А вот квартиру он еле узнал, они зачем-то перегородили большую гостиную, где в свое время побывали Майя Плисецкая, Толубеев, да и многие известные в то время артисты. Жена Виталия оказалась красивой и милой женщиной. Выяснилось, что она его помнит по тем далеким временам, он поддакивал ей, но вспомнить ее так и не смог. За накрытым столом разговорам и воспоминаниям не было конца. А когда они через день уезжали, то на лестничной клетке встретились с очень пожилой женщиной. Он испытал при виде ее какое-то смутное волнение. Уже в машине подумал, что она чем-то напомнила ему одну из дочерей Аловых. Почему они все же не зашли к Аловым? Вероятно, для брата это было бы слишком тяжело. А может быть, это и вовсе была не она. В дальнейшем он постоянно корил себя за то, что не постучал в двери Аловых. С грустью покидал он этот город, оставляя его вместе со своими воспоминаниями. Слишком много личного было связано с ним в прошлом.
Следующая остановка была уже в Днепропетровске. Это был город, где он родился, но никогда после этого события в нем не бывал. Бразды правления взял в свои руки старший брат. Он еще кое-что помнил, в день рождения младшего брата он уже гонял с друзьями в футбол, поэтому четко указал забор воинской части и штабной домик, где они проживали. Единственно, что он не обнаружил, так это оврага, спускавшегося тогда к Днепру. Подошедшие любопытные бабушки рассказали, что в этом доме во время войны находилось гестапо. Расстрелянных немцы сбрасывали в этот овраг, который затем закопали. Помолчав, добавили, что на этом месте скоро поставят памятник. От места его рождения повеяло смертельным холодом. Но бабушки затем припомнили, как довоенные мальчишки из воинской части на этой тихой улочке играли в футбол. Для брата это была неожиданная приятная весточка из его далекого детства.
Они долго ехали молча. Место рождения, детство, гестапо, захоронение – все переплелось в тугой жизненный клубок. Даже сынуля не дергался и сидел смирно. Когда отъехали от города на приличное расстояние, жена, будто придя в себя, задумчиво сказала, что Днепропетровск ей понравился все же больше, чем Киев. Он бросил удивленный взгляд в ее сторону.
Вскоре потянулись Сальские степи – края кочевников, скифов, половцев и чумаков. Они долго были непреодолимым препятствием для русских войск, пытавшихся добраться до Крымских татар. Промелькнул исторический Сиваш времен Гражданской войны, и вот они на просторах степного Крыма. Неоглядная ширь и сногсшибательный густой аромат степных трав. На пароме вместе с машиной переправились из Керчи на Тамань, в Новороссийск. Этот город произвел впечатление неухоженного промышленного порта, окруженного дымящими заводами то ли цементного, то ли еще какого-то производства. А далее замелькали нанизанные на дорогу поселки, городки и города. Вокруг Кубанские степи, затем отроги Кавказских гор. Перемахнули через затяжной перевал, и пошли серпантины горных приморских дорог. Эти места, и особенно перевал, он хорошо запомнил еще по вояжу на велосипедах с моторчиком. Тогда долго и тяжело пришлось помогать педалями слабеньким моторчикам на этом затяжном подъеме горного перевала.
Вскоре дорога и горы подступили к морю. На этот раз вписываться в ритм крутых поворотов и встречных машин было легче и спокойнее, все-таки находишься под защитой машины, а не на открытом всем ветрам велосипедике. Вскоре он стал даже получать удовольствие от быстрых и четких поворотов с беспрестанным перекладыванием руля слева направо. Однако он заметил, что пассажиры как-то приумолкли, а жена прекратила вдалбливать в сына английские речевые обороты. Пассажиров равномерно укладывало то на один, то на другой бок, а брат ворчливо заметил, что можно бы и «потише». Путаные Сочи и его предместья проскочили на одном дыхании. И вот за мостом через каменистую и быструю речушку Бзыбь появились Гагры.
Оказалось, что красавица Иришка уже замужем за абхазом, живет в его доме на склоне горы. Жора и Тамара давно умерли, а в их доме хозяйничает самая младшая сестра Оля. После недолгого семейного совета, по приглашению Иры, решено было остановиться в ее горном доме. Они поднялись на машине вверх по каменистому серпантину горной дороги к виднеющемуся сквозь вечнозеленую растительность дому Ириной семьи. Навстречу высыпало все семейство: Иришка за руку с черноволосым малолетним сыном и таким же смуглым, приятным на вид мужем, его отец-пенсионер и мать, несколько полноватая женщина с умными и добрыми глазами. Как выяснилось, она не только продавала в киоске книги мировой классической литературы, но и прекрасно ее знала. Они представились приезжим со сдержанным достоинством, что было не характерно для южан, но все же с искренним гостеприимством. Затем пригласили в дом. Сразу при входе поразил огромный холл и красиво изогнутая лестница, ведущая в покои второго этажа. В те времена эта западная планировка встречалась им только в зарубежных фильмах. Верхние покои предназначались для молодых, гостей поселили на первом этаже, где по соседству располагались родители. Сад оказался небольшим, но уютным и чистым. Надо заметить, что помимо сада при доме у них в горах была еще и плантация знаменитых абхазских мандаринов. Недалеко от дома располагалась кухня с просторной столовой, где, в общем-то, и протекала их повседневная жизнь. Но больше всего его поразила огромная библиотека, что была у молодых на втором этаже. Он тут же прихватил с собой шикарное издание «Мифов Греции» для просвещения своего отпрыска, в противовес зубрежке английского языка не на шутку разошедшейся жены. Тем более что древние греки где-то в этих местах пришвартовывались на своем «Арго», чтобы выкрасть Золотое руно. Хотя, по его мнению, Золотым руно для абхазов были всегда мандарины. Они отчасти и были предметом постоянных раздоров между Абхазией и Грузией.
Исторически отношения между двумя народами складывались сложно, постоянно происходили столкновения и войны. Что касается советского периода, то обстановка тогда сложилась примерно такая. Абхазы трудолюбиво и умело хозяйничали на земле. Русские отстраивали города, санатории, обустраивали парки, да и всю инфраструктуру республики. Грузинские же орлы гордо восседали во всех властных структурах республики, зорко следя, чтобы плоды всех тяжких трудов не проскакивали мимо их клюва. Мандарины по дешевке шли в Грузию, после чего они, значительно поднявшись в цене, отправлялись в Россию. Недовольство абхазов неизбежно должно было привести к серьезным столкновениям. Так оно и вышло. В Абхазии войну можно назвать восстанием вассалов за право распоряжаться плодами своего труда, и прежде всего мандаринами. Не говоря уже о языке и культуре. Ему неожиданно пришла мысль, а что если греческие аргонавты стремились сюда, между Сциллой и Харибдой, не за Золотым руном, а за Золотыми мандаринами?
Пока же гости наслаждались южным гостеприимством и дарами субтропического побережья Черного моря. Приятно было поочередно вдыхать то солоноватый воздух дикого пляжа ласкового моря, то горный воздух, напоенный густым ароматом субтропиков, в уютном горном саду. И это еще не все. Ира, работавшая старшей медсестрой в санатории, предоставила суровому полярнику полную возможность подлечить все болячки, возникавшие от его непростой профессии. Дни отдыха были загружены полностью, а под вечер они отправлялись на прогулку в тенистый парк Старых Гагр или в знаменитый ресторан «Гагрипш». Ему очень нравилось, когда Иришка, словно светская красавица, грациозно спускалась по деревянной лестнице в холл, блистая украшениями на лебединой шейке и восхищая окружающих вечерним платьем на гибкой стройной фигурке. В Голливуде она сияла бы яркой звездой среди невзрачных звездочек.
Ее муж однажды предложил съездить посмотреть карстовые пещеры в Новом Афоне. Все дружно его поддержали. По роду своей работы, гостю почти постоянно приходилось находиться под землей – в шахтах, штольнях, бункерах и т. д. Но эти огромные подземные залы карстовых пещер с великолепной подсветкой причудливых сталактитов и сталагмитов, да еще с музыкальным сопровождением, запомнились на всю жизнь. Он и не подозревал, что под землей может скрываться такая красота. Это было царство хозяйки Медной горы или трудолюбивых гномов. Аккуратно проложенные мостки вели среди всех этих чудес из одного сказочного зала в другой. Но сюрприз ожидал их и на поверхности. Мимоходом было предложено зайти в кафе пообедать. Их ввели в зал, где был накрыт длинный стол, за которым расположились незнакомые им люди. Это походило на многолюдный банкет или свадьбу. Но когда их посадили, как почетных гостей, во главе стола, то он был ошеломлен и никак не мог понять, что происходит. Из-за стола поднялся пожилой абхаз и по-русски предложил выпить вина за лучших друзей абхазского народа, которые прибыли из Ленинграда, чтобы поддержать абхазский народ в его стремлении к счастью, новой жизни и справедливости. Дорогой гость онемел. Что бы это значило? Он не знал, что и подумать. Это походило на какое-то политическое шоу. Кто бы мог предположить, что его приватные беседы за кухонным столом обернутся такой демонстрацией политического единства Ленинграда и Абхазии? Речи были многословны и серьезны. Он с недоумением уставился на организатора затеи – тот был спокоен и невозмутим. Но что ему на этот раз скажут уже не врачи, а особисты, если узнают, что он принимает участие в освободительной борьбе абхазского народа с Грузинской Советской Социалистической Республикой?! Весь обратный путь он молчал, но про себя решил, что пора упаковывать чемоданы. Кто бы знал, что в дальнейшем на Абхазско-Грузинской войне у Ирины погибнут все: родители, муж, выросший и возмужавший сын. А их дом будет разграблен.
Но и обратный путь в Питер не обошелся без происшествий. На Кубани ни на одной заправке не было бензина, шла осенняя уборка. Но в одном месте на тянувшихся рядом с дорогой полях работал «кукурузник», обрабатывая удобрениями или химикатами убранные поля. Тогда у брата, как бывшего летчика, родилась гениальная мысль. Он тут же уверенно заявил, что авиационный бензин у «кукурузника» это то, что им надо. В конце поля виднелись бочки и цистерна, туда они и подкатили. Расчет оказался верным. Щедро расплатившись за полный бак и две канистры бензина, они смело рванули в Москву. Подъезжая к Москве и заранее зная, как бесперспективно пытаться пересечь ее напрямую через центр, они свернули на недавно построенную кольцевую дорогу и вскоре выскочили на трассу Москва – Ленинград. Питер встретил их пасмурным небом и осенней промозглостью. Где вы, солнечные Гагры? А впереди еще ждала суровая полярная ночь на занесенной снегом Новой Земле.

Где-то впереди, в конце ущелья, послышался шум и плеск бьющейся о камни воды. Еще через некоторое время закончился злосчастный залив, но появилось устье горной реки. Этого еще не хватало! Мимолетная радость вновь сменилась отчаянием. Горная река билась и дробилась на мелкие протоки среди валунов и обломков скал. Чтобы перебраться на тот берег, ему придется перелезать с одного валуна на другой, а это сложно и очень опасно. В любой момент можно оказаться в ледяной воде. Но ему ничего другого не оставалось, у него не было времени даже на короткую передышку. Он понимал, что если хотя бы присядет, то подняться уже не сможет. Внимательно присмотревшись к хаосу камней, он выбрал наиболее подходящий маршрут и стал медленно, очень осторожно перелезать с одного скользкого валуна на другой. Кровь стучала в висках, голова кружилась от бешеной пляски воды. Шум и грохот ее, казалось, заполнил все пространство. Наконец, он буквально свалился с последнего камня на противоположный берег. Колени дрожали от слабости, ноги отказались слушаться. Ползком он добрался до скалы и сел, прислонившись к ней спиной. Голова закружилась, и он провалился в блаженное небытие. Сознание возвращалось медленно. Он ощущал нестерпимый холод под собой и в спине, но головокружение прошло. С большим трудом он встал и медленно побрел к выходу, прочь из этого сырого, мрачного места.