Вонзаясь в твои сны

Высокий, загорелый, нахальный — он всегда мне таким нравился. Он не мог не нравиться. Но он не замечал меня. Не хотел. Не обращал внимания. Дразнил, выводил из себя. Но не больше. Никогда не переходил границ. Границ сна, спросите вы? Нет. Настоящих границ. Живых. Не выдуманных. Я пытался, по-настоящему пытался о нем не думать. Выбрасывал из головы всяческие видения его, то, как ловко он перевоплощается в блондинку, когда надо кого-то впечатлить. И впечатляет. Грубо, дешево, но у меня встает…

— Смелее, пупсик… — басит он и достает свой гранатомет. Затем стреляет. Один выстрел, взрыв — цель поражена. И все.

Он так близко, что я чувствую запах его зубной пасты — какие-то травы, семена, коренья. Слишком долго жил в Индии. Аромат его одеколона — легкий, непонятный, как запах кожи. Он косится в мою сторону, но отмалчивается и уходит, довольный своей ношей. А у меня — болезненный стояк, не позволяющий разогнуться…

Имс — стройный, веселый и красивый — словно нарочно каждый раз оказывается со мной в неприступной близости, дыша мне в самую шею, либо ныряя в самую сердцевину моего зрачка, либо совершенно внезапно оказываясь в самом моем подсознании. Я вынужден скрывать свое подсознание от него, иначе… Иначе я наброшусь на сногсшибательную блондинку, как голодное животное. Как голодное, неразумное животное…

Мы одни в комнате. Мы в моем подсознании. В моем сне. Так было нужно. Имс удивленно смотрит на себя в зеркало — оттуда на него смотрит привлекательная блондинка в красном платье с глубоким вырезом.

— Надо же… — одними губами произносит Имс.

В комнате огромная двуспальная кровать, застеленная леопардовым шерстяным одеялом. И больше ничего.

— Гмм… — задумчиво протягивает Имс, разглядывая себя. Теперь от него остался лишь голос. Сам же он ослепительно красив в облегающем кроваво-красном платье.

— Как сама кровь, а?.. — он оборачивается ко мне, улыбаясь. Он говорит о платье, обольстительно облизывая свои полные губы, густо накрашенные алой помадой. От него пахнет розами…

Он смотрит на меня, уже, наверное, догадываясь, почему так выглядит. Я невольно краснею, чувствуя, как твердеет мой член, выпрямляясь в складках атласных брюк. Его взгляд скользит по мне, обольстительно притрагиваясь к каждой части этих брюк.

— Артур… — женский голос так знаком и в тоже время такой чужой. Когда я поднимаю глаза, он уже стоит так близко, что я могу почувствовать запах горьких индийских трав…

Губы Имса скользят по моим губам, и несмотря на всю женственность я ощущаю легкое покалывание грубой щетины от его небритости. Я закрываю глаза, отказываясь от этой реальности, запрещая себе думать, понимать, что я целую именно Имса, именно его рот, который так долго жаждал, ждал, хотел…

— Чего ты боишься, пупсик?.. — спрашивает девушка, дотрагиваясь изящной ручкой до моего бедра. И внезапно я понимаю, что как бы ни старался, я не могу заставить себя хотеть ее. Я открываю глаза: передо мной стоит Имс, во всем своем величии, с вытянутой из брюк рубашкой, с его безупречным галстуком и привычным равнодушием к ситуации.

— Ну что ты молчишь, малыш?.. — говорит он, улыбаясь одними глазами. Его руки по-прежнему на моих бедрах, но не бездвижны. Он расстегивает пояс моих брюк, молнию, стягивает резинку трусов, обнажая мой набухший орган. Он закусывает губу, насмешливо наблюдая за моей реакцией.

— Всегда хотел это узнать…

И прежде чем я успеваю спросить, что он там хотел узнать, он обхватывает мой член и начинает движения…

В комнате мы одни — мы и огромная мягкая кровать, к которой меня ведет Имс. Он держит меня за член и ведет за собой. Мне все еще сложно поверить, но я соблазняюсь, набрасываясь на него, как голодное животное. Я его целую и ласкаю, срывая одежду. А он лежит и улыбается… И молчит.

— Артур?

Я открываю глаза. Надо мной стоит Имс в своей обычной одежде, и мы одни в комнате, я лежу на кровати.

— Что мы здесь делаем?

Он удивлен и серьезен. И в комнате нет зеркала, в котором бы он увидел себя в моих глазах. Забавно. Я поправляю галстук и поднимаюсь.

— Мы ведь должны были… — продолжает он свою мысль, — должны были оказаться…

Я опускаю глаза, потому что не хочу встретить его вопросительный взгляд, потому что не знаю, как не допустить того, чтобы он все вдруг не понял.

— Наверное, глюк… — стараясь выглядеть так же удивленно, отвечаю я, когда он все же поворачивается ко мне, чтобы вновь спросить, что происходит.

— Какой глюк? — его лоб напряжен, по лицу бегают мысли, он невероятно красив…

— Не знаю, — признаюсь я, — со мной такое впервые.

— Кто-то прокрался в твой разум… — заключает он, и вдруг его лицо проясняется.

— Это та сучка, с которой связался Джон!

— Что?..

— Ну а кто еще мог запереть двух мужиков в спальне без окон и дверей?

Я озираюсь, только теперь заметив, что стены голые. Ага, конечно, сучка… Решила нас здесь трахнуть. Хах!

— И зачем?.. — стараясь оставаться равнодушным, спросил я.

На мой вопрос Имс только хмыкнул. Он достал сигареты и закурил. Никогда не видел его курящим. Но выглядит это очень… Я сел на кровать, чувствуя, как привычно наливается кровью член.

— Ты понимаешь, что это значит?! — Имс оказывается совсем рядом. Запах чертовых трав дурманит, затмевая запах термоядерных биди. Индийские сигареты, выходит, тоже придумал я?

— Она извращенка… Она хочет, чтобы мы… Чтобы мы с тобой…

Он никак не может закончить фразу, так просящуюся на язык, но такую же безумную, как тот факт, что это все — мои происки…

— И понимаешь, после этого она нас отпустит…

Он выпускает густой сизый дым, снова наполняя легкие этим куревом. Он сидит слишком близко и внезапно начинает раздеваться.

— А мне плевать! Я не из трусливых!

Я чувствую, как в груди начинают бить колокола, когда Имс снимает с себя белоснежную рубашку, открывая взору свое загорелое подкачанное тело с какой-то смазанной татуировкой на плече.

— Э… э… подожди… — запоздало начинаю сопротивляться я.

Он остается в одних трусах и начинает подступать ко мне.

— Чего ты боишься? Это ведь просто-напросто сон! Проснемся — и ничего этого не было! Ни разорванного очка… Ни…

— Эй! Что значит "разорванного"?!.. Ты собираешься… Ты что?..

Он припирает меня к стенке, давя своей мощью. Кровать под нами натужно скрипит, предвкушая оргию.

— Не бойся, пупсик… я буду нежен! — рычит он мне в шею, стягивая мои брюки.

Пара ловких движений — и вот он на мне, а я чувствую его огромный член между своих ног. Чувствую, и не могу не сходить с ума…

Я возбужден. Я вожделею. Моя рука на моем члене и не без действия…

— А у тебя неплохая задница! — весело замечает он, разминая мне очко. — Прям бабья…

Я его едва слышу. Я только жду…

И дожидаюсь. Его член разрывает меня пополам. Я кричу, уткнувшись лицом в подушку. Он бережно проталкивает его вглубь. Я слышу его стоны…

— Ты такой… — выдыхает он, наваливаясь на меня всем своим телом. Его плавные толчки перерастают в более настойчивые. Это то, чего я так хотел…

— Артур…

— Хм-м?..

Мои веки с трудом разлепляются. Сладкая нега. Перед расплывчатым взором его лицо.

— У тебя кровь…

Он протягивает мне платок, но когда я собираюсь взять, бережно прикладывает его к моей верхней губе.

— Ты бы не злоупотреблял этим делом, — тихо говорит Имс, и я окончательно просыпаюсь. Мы все еще в самолете. Летим навстречу нашему совместному бреду. Все остальные еще спят. Не спим только мы и пилот. Глупо было верить в этот бред. Имс устало смотрит в окно, попивая скотч. Я прижимаю платок к носу, из которого течет кровь.

— Выпьешь что-нибудь?