Запись 52

Открытый вчера пятый резервный контур был полностью выкачан за три часа. Произведенное расследование выявило несанкционированное изъятие ресурса. Документы по произведенному расследованию прилагаются. Хочется обратить внимание на изящество обхода блокировки  охраны контуров и устройство контурной петли. Таким образом, выявлено слабое место защиты  и досрочно распакован шестой (предпоследний из дополнительных) резервный контур. Так же хочется напомнить, что мною были запрошены двенадцать дополнительных контуров, а предоставлено семь. Так что вина за последствия  полностью возлагается на административно-хозяйственный отдел департамента.  Из-за вынужденной необходимости в жесткой экономии всего, дополнительные исследования проводиться не будут (привет всем игрокам Глобального тотализатора от АХО департамента), а необходимые сокращены до необходимых достаточно для анализа практики в целом.


Комментарии. Со стройкой-то все и так был понятно. А что делать с этим… как 
                его…ну…ты меня понял. Не понял. И не надо.
                Подследствия. Вот. Что с подследствиями делать будем?
                Нормально все. Но предупреждаю, грядут перемены. Нет.
                Просто перемены. Как в школе между уроками. Сначала 
                перемены, то есть перерыв, и сразу последний звонок.



Традименал и вопросы морали

Красивый и безупречный план Матилулу разбился о юркость, хитрость и подозрительность подопечного танцора. Он пару раз менял пролетки. Нырял в подворотни, использовал проходные бары и даже переодевался. Его теряли и с трудом находили благодаря профессиональной чуйке  и подготовке спецагента.
-Не представляю, как его разыщут остальные танцоры? – мрачно каркала Матилулу.
   Но мстители не подвели. Они накрыли изменника за коробками в очередном маленьком дворике , сообразили круг, начали толкать парня друг дружке, подзадоривая себя комментариями.
    Матилулу и Баста скатились с крыши. С легкостью раскидали нескольких особо ретивых мстителей.
-Что вам от меня надо? – подсел на измену танцор. – Чего вы ко мне привязались?
   Баста оторопела от напора. Стоило ли такого паршивца охранять? Пусть бы убили нафиг. И парень требовал, что бы его не спасали, мол, сам разберется, и жизнь они ему ломали.
-Он прав. Пусть  ломают кости. Это их разборки. Он нам не поможет, кишка тонка. А вот ОН поможет, - указала Матилулу изумительным искусственным когтем на заводилу.
-Почему?
-Он рискованный. И ему любопытно.
-Да? – прищурилась Баста. Прямо на глазах стала меняться. И вот уже не злыдня какая-то нахрапистая стояла, а слабая и нежная женщина.
-Да-а, - протянула томным голосм. – Он интересный. И отчаянный. Он поможет. У него большое сердце.
   Матиулу в очередной раз убедилась, что при желании Баста запросто могла  бы продавать лед пингвинам на айсберге.  Скоро эта черная фэйя уговорила парня «спасти несчастную мать», «сделать дело благородное и не совсем традиционное» и «побыть в приключении».
    Все срослось. Тем более и Марос (так парня звали) не слишком сопротивлялся. Моментально сориентировался, попросил друзей «попридержать»  предателя дня четыре-пять, до особого распоряжения, в изоляции.
-Но в хороших условиях, - потребовала Матилулу. Она умела помнить добро, а «предатель»  единственный, подхвативший  Матилу во время выступления. Как гласила народная мудрость «долг платежом хорош». Быть должной спецагент не любила.
 -Конечно, в хороших, - пообещали подельники Мароса, но по глазам, интонации и косым взглядам в обещание верилось с трудом.
    Небольшой уютный бар «Ледяная кустрица» идеально подходил для тайного совещания. Удобные раковины-кабинки с толстыми ледяными оплывающими стенами, персональные светофоры у кабинок, термопледы, в которые можно укутать кого угодно без опасения быть узнанными.
    Баста быстро и толково объяснила Маросу суть проблемы, начиная от объявления на информационном столбе и заканчивая инофрмацией, переданной Бен Аши.
    Парень вкинул в себя несколько порций горячительного и сказал, что без Традименала не обойтись. Баста щелкнула пальцами, ах, как жаль, что такая умная мысль не пришла к ней в голову сразу.
     Матилулу представила Традименала большим белобородым мужиком, которого отчего-то пошли искать в круглосуточный книжный магазин. Пришлось подправить образ на нечто менее громоздкое, гладковыбритое и в очках.
     Снова прокол, так как Традименал оказался толстенной книгой с указаниями традиционных  имен каждого рода. Он постоянно дополнялся и переиздавался. Нельзя в По-Анне родить ребенка и назвать его как душе угодно, например, в честь любимой подруги или верного друга. В имени должны присутствовать буквы имени матери, но на основе традиционных имен рода отца. Если родителей не устраивало ни одно имя, то разрешение на открепление  брали у совета по Надзору за Традициями при наличие согласия рода, которому это имя принадлежало. Если имени не было ни в одном роду, то разрешение на новое бралось у всех здравствующих членов рода отца и матери, и вписывалось и тем и другим. Почти так же имена отчуждались. Процесс был тягомотным, нервным и редко используемым.
-У потомственных браконьеров такого имени нет, - деловито листал страницы Марос.
    У аборигенов был свой алфавит, навеянный, очевидно, разнообразием форм снежинок, так что Матилулу местной письменности не понимала и могла лишь любоваться процессом.
-У охотников, егерей, лесорубов, водочерпиев и печатников – есть.
-Печатников мы откинем?
-Не скажи, изготовление печатей – дело такое священное и опасное…
-Печатников мы откинем. Забудь-трава ещё не вызрела, - поддержал Марос Матилулу довольно странной фразой.
-А мы можем сопоставить какие-нибудь данные? – крайне недовольная вынужденным бездействием спросила Матилулу.
    Все-таки столько затратили усилий, включая участие в шоу. Напрасно?
-Кстати, да, - согласилась Баста.
   Приволокла ашуре ведро кристаллов:
-Это официальные сообщения за последние три месяца. Вдруг найдешь…что-нибудь.
    Баста и Марос увлеченно обсуждали, делились заметками, чуть громче обычного смеялись, и несколько дольше положенного задерживали взгляды друг на друге. Ох уж эти незримые флюиды взаимных симпатий. Эти искры, пробегающие между мужчиной и женщиной. То ли любовь назревала, то ли секс наклевывался.
    Матилулу не приветствовала ни то ни другое. Народ тут любовь крутит, а ей кристаллы крути.
-Список выкупленных из приюта был опубликован пятнадцатого, - манерно растягивая слова, сообщила она и попросила препроводить её в дамскую комнату. где приперла Басту к зеркалам:
-Знаешь, подруга, ты так же похожа на безутешную мать, как я на черную вдову призрака короля Кронуса.
Баста не знала  легендарного литературного героя, и  запал пропал зря:
-А что? Похожа?
-Нет.
 –На «нет»  ничего нет.
    Но согласилась, что данных уже собрали много, осталось сравнить их с официальным списком, о котором упомянула Матилулу.
   Марос сказал, что сравнить раньше десяти утра не получится, потому что список может выдать только ответственный продавец.  До светлого утра лучше отправиться на боковую. И он знал одно чудесное местечко. Толковый оказался парень в части знания всяких конспиративных мест.
    Квартирка была маленькой, но по-своему уютной. Габариты позволяли Басте и Маросу как бы случайно тереться друг о друга практически постоянно. И пусть с ними.
    Матилулу заграбастала себе во владение диванчик и вырубилась. А что? Люди все взрослые, пусть чего хотят, то и творят хоть до посинения.
   Не слишком удивилась, споткнувшись утром на кухоньке о две пары ног, торчащие из-под стола.
-Уже утро? – сонно вопрошала Баста.
-Уже полдень, - подтвердила блестящую догадку Матилулу.
    Наскоро снарядили Мароса за списками. Сами стали приводить себя в порядок. То есть Баста оккупировала ванну и долго там плескалась да прихорашивалась.
-Ты рассчитываешь на долгие отношения?
-Я уже давно ни на что не рассчитываю, - призналась Баста. – Но почему бы не отстимулировать при случае?
-И кто кого стимулировал?
    Баста призналась, что пока не готова ответить.
    Потом появился Марос с бумажной папкой и пакетом продуктов.
    Снова начались копания, сравнения и просеивание .
-А знаете, - откинулась в кресле ашура, абсолютно бесполезная на данном этапе. – В детстве мне очень нравилось делать секреты из маминых украшений. Закапывала их в песочнице, а потом, типа, находила. Однажды сделала секрет из маминой сережки, любимой, и не нашла. И моя прогрессивная в воспитании мать заставила меня просеять всю песочницу. Папа мне, конечно, помогал. Как сейчас помню, сидим мы, я – шмакодявка и мой папа профессор, и в два сита шерстим песочницу. Красота.
-Ну? – первой не выдержала Баста.
-Что «ну»?
-Нашли сережку.
-Конечно. В маминой шкатулке. Она сказала, что глупость поступка заключалась в отсутствии системы.
-И ты предлагаешь?
-Я? Да. Я предлагаю самую простую, но эффективную систему поиска путем исключения из множеств. Самое большое множество, если я правильно поняла, традименал.
    К вечеру остались два адреса.
-Мне кажется, надо идти к охотникам.
-Почему?
-Они предлагали подзимые ананасы. В традименале рода у них есть имя Асъель. Кто-то из них содержался в приюте.
-Но был выкуплен давно.
-Согласна, это странно. Но здесь мы имеем максимальное количество попаданий, тем более этот адрес есть в списке «четырех».
    Как только определились  «куда идти», тут же всплыла проблема «как поговорить по душам». Нельзя же просто так ввалить толпой и потребовать выдать Асъеля. Вряд ли родственники охотника-браконьера станут делиться тайнами и вести задушевные разговоры. Нужен план. Или разведка. А лучше и то, и другое, и строчно.
-Что мы знаем о нем? У него есть или сестра, или подружка, но скорее всего сестра. Похоже, узами брака не обеременена.  Я мог бы поговорить с девчонкой. Приударю чутка. Она и расколется.
    От той готовности, с которой танцор собрался принести себя в жертву, передернуло даже Матилулу.
-Я не собираюсь с ней… иметь ничего такого. Просто мне кажется,  со мной она будет откровенней. Девочки любят хвастаться.
     Большей глупости Матилулу не слышала. А как же девичьи секреты и  прочая подружечная мишура, драпирующая обоюдное желание убить время?
    Но Баста Мароса поддержала. Эдакому красавцу любая девица с восторгом секреты выболтает.
    Отпустила, предупредив, что глаз с него не спустит.
-Это придаст свиданью пикантности, - хохотнул Марос.
     Расхохотался больше, оценив девичий кулак под носом, сгреб в охапку и поволок на кухню.
   А вот уж нетушки. Не время для адюльтера.
   Кулаками Матилулу размахивать е стала, просто продемонстрировала красоту накладных когтей.
  Марос все понял, жарко  поцеловал Басту и пошел покорять девичье сердце сестры Асъеля. Возможно, того самого, а может и нет.
-У Бен Аши как раз представление началось, - посмотрела на часы Баста.
      Матилулу удивилась. Причем здесь Бен Аши? Уж лучше воплотить угрозу «черной фэйи» и последить за Маросом. И для дела полезно, и для тела разминка.
-Нет, - решительно отказалась Баста. – Важен результат. И мне по барабану, как Марос добудет информацию. Лично я не хочу с фэйями никаких  долгосрочных отношений. Поверь, как бы здорово все у вас не складывалось, в итоге у них всегда найдется какая-нибудь завалящая обещанная пассия. Потому  что если ты не одна из них, ты – никто, и звать тебя - никак. Пусть не сразу. Но со временем – непременно будет кидалово. Исключений не бывало. И не будет. Традицию  об колено не переломишь.
    Матилулу пожала плечами. У белых ашуров не принято прыгать в постель ради удовольствия. Семья – это в первую очередь ответственность. Ответственность  - это вообще все в первую очередь. По молодости, в период полового  созревания, некие послабления разрешены, но очень контролируемые в части продолжения рода. Во всяком случае, без крайней нужды  под стол  не скачут… И вообще никогда! С первым встречным. Бр-р. На это только хомусы способны.


Желтая кнопка и семейный альбом

   Синее до одури небо манило глубиной и чистотой цвета, но люпиновые поля, уходящие за горизонт,  смело соперничали с небом, как глубиной, так и чистотой голубизны. И среди этого люпинового моря там-сям аккуратными, словно огромные стога сена, кучерявились кустарники, отбрасывая плотную прохладную тень.
   И откуда-то справа, из-за горизонта появился табун сплошь из белых кобыл. Невероятно изящные пегасы-дамы с лебедиными шеями, длинными стройными ногами и широким крупом летели, хоть и без крыльев над цветами, подметая цветы гривой. Хвост. О-о, хвост! Струился серебром, создавая иллюзию бесконечности.
   Рядом с некоторыми кобылами старательно перебирали голенастыми ножками жеребята, Пока крылья им больше мешали, чем помогали,
    Охранял же табун, задавая темп и направление  мощный пегас. Трот его был широк и размашист, так что успевал оббегать хозяйство кругами по широкой дуге.
   Но вдруг кобылам что--то померещилось в одном из тенистых кустовых оазисов, они дружно повернули в сторону, дальнюю от вожака, и, набирая скорость, понеслись над цветами, все выше и выше, выстилаясь в белые перистые облака и становясь частью неба.
-Куда? – кричал вожак. – Ко мне!
   Но то, что напугало табун, уже вышло из кустов темным пятном и звало:
-Харон. Харон.
   И пегас с ходу развернулся, желая отомстить за утраченную иллюзию мира и покоя.
-Харон, очнитесь, – шептал Густав не без тревоги глядя на два взведенных боевых болта. – Мне кажется, вам на до это видеть.
     Всегда позитивный Вареник любовно облизал лицо Харона.
    Густав все в том же фартуке и с прихватками смешной и жуткий одновременно, пребывал в некотором замешательстве, но осторожно манил за собой.
   Харон обреченно побрел следом. Вот зачем его разбудил этот желтый или зеленый (в этом вопросе пегас не определился) выросток? Конечно, из-за Треника! Вот кто есть настоящий разрушитель. Отставник никогда не позволял себе нарушать  чей бы то ни было покой и благодать..
-Никогда-никогда?
-Никогда – отрезал отставник.
   Он тупо смотрел всегда закрытую дверь о существовании которой успел подзабыть.
Подергал ручку. Заперто.
-Уверен?
-Лично видел, – заколыхался Густав.
   Харон попытался подсмотреть в замочную скважину.
   Ключа с другой стороны не было.
   Покричал громко “Эге-гей” и “Треник”, бил в дверь копытом, оставляя неэстетичные вмятины. Вареник не мог пропустить ночную забаву. Он скреб косяки и звонко лаял.
Неожиданно, хотя этого-то и добивались, дверь распахнулась и выставила, такое создалось впечатление, что именно “выставила” младшего советника вон.
   Треник упечатался в Густава.
-Как хорошо, что вы меня позвали, а я думал – хана. Заблудился!
   Странное заявление Треника требовало некоторого объяснения, так что на сон текущий решили забить.
-Все равно уже спать совсем не хочется, – с грустью сказал Харон, гарцуя на кухню, хотя все остальные потянулись в библиотеку.
   Густав загремел чайниками и противнями пока Треник собирался с мыслями.
-Долго ты будешь из нас жилы тянуть? Говори, чего полез в двери? У нас ведь только все наладилось.
   И это было правдой. Расконсервированное хозяйство многих усилий не требовало. Предыдущие хозяева устроили так замечательно, что птичники и коровники могли существовать почти в автономном режиме. Мастерская плотно заняла живой ум хозяина Дома на Холме. Завтраки-обеды-ужины, а так же уборка по дому плотно легли на плечи Густава, чем он с удовольствием занимался.
Харон регулярно выгонял небольшое стадо из трех коров и двух коз на выпас, а вечером загонял обратно. Густав радостно потирал конечности в предвкушении сыров собственного изготовления.
   Кроме того, пегас умудрился добраться до Дома на Болоте и оставил старику Химеру в почтовом ящике с записку, мол, хозяин Дома на Холме уведомляет, что заселился с товарищами и надеется на добрые соседские отношения. Так же Харон проторил дорожки к другими соседями.
-Главное, придерживайся указателей, - говаривал он. - Надо тебе Дом в Роще. Выходишь на перекресток и ищешь указатель "Дом в Роще".
    К сожалению, сколько Треник на перепутье не выходил, столько указателей и не видел. не показывались они ему. Зато овладел переговорником и к постоянным вечерним беседам с Басой добавились периодические  разговоры с соседями. Жалко, что общих тем почти не было.
   И вот, как только жизнь начала налаживаться и принимать какие-то устойчивые формы, Треник выкинул эдакий кандибобер.
    Хозяин Дома на Холме сумеречно мычал о нелепой случайности и путался в показаниях. Более связанный рассказ получили только после второй чашки чая, именуемого Густавом “энергетическим напитком”.
   Треник потрепался с Басой и, как обычно, лег спать. Сон не шел, а мысли странные в голову лезли. Особенно эта кнопка в переговорной “не жать”. Почему? Она, наверняка, сломана! Так решил Треник и,, накинув халат – изыск, настойчиво вводимый Густавом, – взяв отвертку , пассатижи и моток бечёвки – набор инструментов на все случаи жизни, прокрался в переговорную. Улегся, нажал кнопку и, как ему сперва показалось, тут же уснул, потому что внезапно очутился у той самой неоткрываемой двери. Так как во сне волшебный инструмент на все случае жизни открывал любые двери, полез с пассатижами и отверткой к замку, но от прикосновения дверь гостеприимно распахнулась. И весьма жестко за Треником захлопнулась, только он переступил порог с другой стороны.
   Оказался горе-мастер в коридоре со множеством дверей, но коридор был не совсем обычным. Первое впечатление, что он снова очутился в некой части Эфирного Сомнабула, то есть кругом движуха, но никого не видно. Скоро сообразил, что не все так однозначно, потому что по мере продвижения его все ощутимей толкали, об него спотыкались, а пару раз он почувствовал, как прошли сквозь него. (Бр-р-р, мерзота такая!).
   Двери были сплошь незнакомые и все запертые. Он проверял. А потом он увидел её! Он сразу её узнал. Он никогда ни с чем бы её не перепутал. Дверь в мамину спальню. Тое сть папа там тоже ночевал, но спальня все равно считалась маминой. И она оказалась открытой.
   Мама в домашнем халате и в очках сидела на кровати перебирала бумаги. Треник осторожно поскребся. Он всегда скребся. Мама называла это фирменным скребком.
-Да?
   Она то ли испугалась, то ли растерялась, то ли расстроилась. Тут Треник не смог определить точно.
-Это я , – отчего-то шепотом сообщил Треник.
-Но как ты здесь, если ты в экспедиции? – удивилась мама. – И почему в халате?
    Треник присел рядом. Рассказать надо было много, а сколько у него времени он не знал, но почему то был уверен, что задерживаться не стоило.
   Рассказ его был краток, что мол, отбился от экспедиции, но теперь стал владельцем Дома на Холме. А Дом на Холме – это такой необычный дом, что он пока сам с ним не разобрался. Зато теперь у него есть ленные владения, куда входят две деревушки и границы, которые он пока не нашел.
-Я ещё приду, – пообещал он маме и попросил не плакать, потому что все хорошо. Особенно у него.
    Когда вышел, коридор изменился, но Треник остался спокоеный, так как шел все время прямо, дверь в спальню открывал правой рукой, значит, и поворачивать от двери надо направо и прямо, прямо чесать к родной неоткрывающейся двери. Так и сделал. Шел и шел, а знакомее места не становились. Пошел быстрей. Побежал. Запаниковал. Подумал, что все-таки напутал, развернулся и пошел назад. Но даже дверь в мамину спальню куда-то запропастилась. И тут услышал, как где-то лаял Вареник, Харон орал дурным голосом и барабанил. Дверь на треть растворилась в стене, так что открывалась с трудом, но открылась и вышибла. Хорошо, что на траектории полета оказался Густав. .
-Не понял, – осторожно переспросил пегас. – Ты лег в переговорной? И не выходил из неё? Тогда ты кто? Или кто остался в переговорной?
    Пошли проверять.
     Переговорная была под замком.
-После того, как ты заинтересовался желтой кнопкой, я всегда запираю её на ночь во избежание, – с достоинством произнес Густав.
-Не-не, – настаивал пегас, – Открываем, чтобы убедиться.
   Открыли и прогнозируемо никого не обнаружили. От безысходности пошли к запертой двери и убедились, что она по-прежнему заперта.
   Густав сказал, что все это странно и надо бы порыться в библиотеке.
   Харон сказал, что раз надо, значит, надо, вот пусть Густав и роется, а у него на два часа ночи другие планы.
-Я, пожалуй, тоже пойду посплю, – вздохнул Треник. Читать почему-то совершенно не хотелось.
    Утром хозяина Дома на Холме разбудило не бодрое постукивание шумовкой о дверь с деликатным “Завтрак готов”,  а озабоченный Харон с известием, что Густав пропал.
-На кухне смотрел в первую очередь. Как корова языком слизала. А я, главное, стадо выгнал, Вареника выгнал. Захожу в столовую – нет, на кухню – нет. Весь дом обошел.
-И в библиотеке?
   В библиотеке Харон тоже смотрел, но не слишком внимательно. Побегал между стеллажами, покричал. Никто не отозвался.
   Треник покачал головой. Всё-таки плохо Харон прошарил библиотеку. Густав ведь ночью собирался там что-то читать?
   Возмущению пегаса не было предела:
-Если мне не веришь, пошли вместе.
    Поиск Густава начали от каталожного шкафа. Часто останавливались, потому что Треник брал с полок то одну книгу, то другую. Харона это раздражало, но смолчал, а чтоб себя занять, стал тоже доставать книги, только с верхних полок. При этом шумно бухтел и возмущался. А потом вдруг замолчал.
-Харон! – встревожился Треник.
  Не хватало ещё и пегаса потерять. Но отставник не та особа, которую вы легко потеряете. Он пригарцевал на зов с фолиантом наперевес:
-Смотри!
    Это был “семейный альбом”. Уже с первых страниц Треник оценил находку. Плюнули на поиски Густава, пошли к круглому столу. Находка требовала тщательного изучения, а не поверхностного просмотра.
  Листали страницу за страницей.
-Что ты думаешь по этому поводу?
-Думаю, что кто-то нас очень водит за нос, – дал короткое и емкое определение Харон.
   Треник был с ним совершенно согласен. Лучше не скажешь. Именно “очень”!



Туман почти рассеялся

      Вечером дворец был укутан плотным туманом.
    Дрон и Домир совершили ежевечерний обряд обхода, ведя околонаучные разговоры о различиях плотности атмосферного явления, когда в воздухе скапливались мельчайшие частицы конденсата водяного пара, и его аналогом с удерживанием частиц при помощи магии.
       Утром, ещё до побудки практикантов петухом-лирохвостом, крылатого что-то подтолкнуло. Он распахнул глаза и стал копаться в ощущениях. Но ощущение озабоченности  не дешифровались.
    Немного полежал, боясь побеспокоить Тики, свернувшегося калачиком подмышкой, а так же надеясь уснуть. Нет. Решительно не спалось. Особенно когда Тики и зюмзик устроили возню за место на животе. Спать расхотелось окончательно
    Воздух был прохладен, но прохладен приятно.
   Несколько энергичных взмахов крыльями и руками заменили зарядку. Потом подумалось «а не слетать ли на объект»? И полетел.
     Туман изрядно поредел клоками, и кое-где  стал полупрозрачной пеленой. Во всяком случае пока не полностью сформированная деревянная кованая дверь центрального фасада просматривалась отчетливо.
   Прорабы, безусловно, сотворили чудо. Дворец был почти готов. Не хватало каких-нибудь четырех-пяти метров, что особенно было видно по главному фасаду с подрезанными шпилями. А вот магию из места высосали до донышка. Кругом мертвый угрюмый камень с маленьким пульсирующим очагом жизни – грибом Тики.
    Домир задался естественным вопросом о кустрицах и поставил задачу непременно разыскать их. Или что от них осталось.
    За спиной деловито прочирикал Тики. Ай да умница попотикокль.
    Домир проникся к питомцу ещё большим уважением, когда именно он разыскал три кустрицы с плотно захлопнутыми раковинами на наблюдательной  площадке правой  башни – случайным функциональным дополнением, появившимся в результате неумения Шайта строить.
   Как показалось Домиру, кустрицы изменили форму, текстуру  и цвет. Он осторожно прикоснулся к одной. Она была холодна, как лед и мягкая на ощупь.
   Надо бы слетать и вернуться с записями, но что-то удерживало. Некое беспокойство, требующее более детального изучения. Чья-то чужая  мысль, внезапно прибредшая в голову, но пока неуловимая.
    Домир присел рядом с кустрицами и выкинул свои мысли из головы – лучший способ поиска посторонних. И не успел этого сделать, как посторонний сразу объявился. Да не один. Это был принципиальный спор, о криптокамере. Некто сомневался, что биологический материал, появившийся на объекте, является частью бригады и полагал, что это еда. Другой возражал, мол, если данный материал появился в процессе строительства, то он вполне может является частью бригады с которой подписан негласный договор о ненападении. Не исключено, что данный материал уже использован и подлежит утилизации, но без разрешения и согласования данный вопрос решить невозможно.
   Тут оба обнаружили Домира и потребовали его мнения. А какое может быть мнение о предмете неизвестном?
-Мне необходимы уточнения, - сказал Домир и рванул на поиски неизвестного «биологического материала».
    Они лежали под козырьком дворового фасада Бабиши. Два десятка циклопов в самых разнообразных позах дрыхли глубоким сном. Домир осторожно, как до этого к кустрицам, дотронулся до одного. ПроРаб был холодным, но не мертвым. Повеяло лягушками и анабиозом.
    Домир быстренько сообщил, что, конечно-конечно это члены бригады и попросил их не трогать. Во всяком случае, пока он не проконсультируется со старшими товарищами.
    Когда Домир вернулся в шатер, старшие товарищи уже начали выползать к завтраку.
-Ща скажешь свою новость, - остановил Дрон взволнованного крылатого.- Садись, ешь. Заправиться с утра – святое дело.
    Кусок в горло не лез. Домир отбивал по столу звонкую дробь, пока не схлопотал от Бабиши. По утрам ведьма всегда была не в духе. В остальные части суток тоже, но по утрам особенно.
    Когда появилась Валора, Домира вообще задвинули куда-то очень далеко на задний план.
   Валора, перечеркивая все представления крылатого о беременных,  с какого-то перепугу решившего, что живот у почти королевы должен как минимум быть, похудела изрядно.  Но волосы уложены в аккуратную прическу, наряд с иголочки и продуман до мелочей. В ней появилась настоящая царственность павлина и безразличие во взгляде, которые многие принимали за высокомерие. На самом деле Валора никак не могла определить степень собственного здоровья. Несла себя, словно хрупкую чашу, опасаясь возвращения состояния общего недомогания, когда «как мне погано», не вылезло определенной симптоматикой, а выматывало вообще.
    Дрон подобострастно докладывал о стройке, тумане и проводах.
-Так что с дворцом, - слабым голосом перебила Валора, сосредоточенно оглядывая стол. Она бы что-нибудь поела, но что именно хотелось и при этом не нанесло бы вреда?
-А вот, - картинно выгнулся грымзл. – Мир нам и расскажет. Он только что оттуда с инспекцией. Докладывай.
   Оттого, как все смотрели на Домира, доклад вышел скорее скомканный, чем внятный.
-Не поняла, - оживилась почти королева. – У нас снова есть кустрицы, а за дворцом лежат строители, которых хотят забрать себе ваны? И все они циклопы?
   Домир вдруг засомневался. Действительно, с чего решил, будто все они циклопы?
-Я посмотрю, - тут же подхватилась Бабиша. На Валору она смотреть не могла от слова «совсем». И все же эта женщина вызывала уважение. Большее уважение, чем было в начале практики.
-А мы можем кустрицы ещё раз использовать?
    Домир про кустрицы, конечто же, прочитал. Но фолиант был написан таким корявым языком, что читал он с пятого на десятое. Тем не менее, запомнил, что кустрицы после совершения обряда надо поместить в определенную среду обитания, где она должна пролежать много лет, прежде чем ею можно будет снова воспользоваться. Да и магии около дворца не осталось. Совсем не осталось. Теперь, если даже практиканты задумают продолжить начатое и довозвести объект, вряд ли это получится.
-Откуда ты знаешь, что нет магии, - с коварным прищуром спросил Дрон.
-Я чувствую.
-Он чувствует! – затряс пальцем над головой грымзл. – А я чего говорил? Собиратель!
-Когда это ты говорил? – спросил Шайт.
-Когда вас не было, - несколько потух спикер. И тут же воспрял. – Но говорил. И говорить буду.
-Такого сразу не заткнешь, - поддакнул Луш.
    Домир, став центром внимания, вернулся к вопросу о циклопах.
    С одной стороны, они в анабиозе, и кто знает, как их оживить? С другой, если их поместят в криптокамеру, то они станут просто пищей.  Если они почти умерли и воскресить  не удастся, то криптокамера, безусловно, выход, так как решает вопрос с утилизацией, то есть захоронением, то есть…
-Мы поняли, что ты хочешь сказать, - остановил поток сознания Шайт. – Но с другой стороны, если они живы, и могли бы выжить, а мы их отдадим ванам на,… как ты там сказал? Утилизацию. Правильно ли мы поступим?
    Дрон скрестил руки на груди, набычился:
-А зачем нам трупаки? И куда мы их денем? Солить будем?
-Солить? Не надо солить, - всполошился Контрос, который, похоже, с появлением Валоры окончательно потерял причинно-следственные связи, сократив память до последних пятнадцати секунд.
    Домир сумеречно посмотрел на золотоволосого.
-Они не трупаки.
-Это как посмотреть, - не унимался Дрон.
     Горыч предложил посмотреть, и даже больше, детально обследовать, прежде чем окончательно принимать решение.
    Домир и Бабиша прилетели первыми. Тойги уже собрали рабочих в штабель. Не самое приятное зрелище.
-Не слышу жизни, - призналась Бабиша. – Как по мне, так они трупаки.
-И в какой стадии окоченения?
    Крылатый очень хорошо относился к ведьме, уважал её таланты и  знания,  но безапелляционность не понравилась. Как можно утверждать что-то уверенно, если на стройплощадки не было магии. Совсем-совсем.
-Хорошо, я посмотрю в тенях, - пожала плечами Бабиша.
    Она ушла в тень, а крылатые решил достучаться до сознания коггеванов. Вот если кто-то и мог что-то подсказать, то только они.
    Сосредоточился. Обычно, когда надо было с кем-нибудь из ванов дистанционно словом перекинуться или совета спросить, они сами и довольно быстро выходили на связь. Но не в этом случае. Не было коридоров и переходов. Он сидел сам-один на серой поверхности огромного шара, и горизонт начинался совсем рядом. Вот пошевелись он и соскользнет куда-то в небытие. Это то, что Домир понимал четко. Но как же быть с ПроРабами?
-Решать вам, - сказали ваны. - Если не решите в ближайшие десять минут, мы примем решение за вас и оно вам известно, -  с чем и пропали. 
     Зато вокруг из-за близкой завернутой вниз линии горизонта выползли несметные полчища тойгов. Стали в кружок и замерли в ожидании.
    Домир открыл глаза. Никого, только штабель. За десять минут Валора дойдти не успеет. Никто не успеет, учитывая долгую раскачку. Они, поди. Даже не вышли ещё.
«Красный»-«Здесь» - «Ты можешь поторопить остальных?»-«Зачем?»-«Ты можешь?»-«Могу» - «Так сделай это»
    Домир сел. Оставалось только ждать. Всего десять минут. Кто может успеть?
-Это оно?
    Ага. Дрон со своим «шарк-шарк-шарк». Морда красная, но довольная, дыханье сбито, жилы вздулись от натуги:
-Как есть трупаки. А где Баби?
-В тени.
   Дрон деловито обошел ПроРабов.
-Не вижу жизни. Обоснуй, чего это мы не должны их сдать на корм ванам? Они ж холодные, деревянные. Пульс… нету. Нету пульса! Нету дыхания. Видишь зеркальце?
   Потом прискакали, а по-другому не скажешь, Луш и Контрос.
-Валора сказала, чтобы мы вперед шли… Эти? Гм-м. А может, стоит их в рядок разложить, а то дрова дровами.
    Начали раскладывать в рядок. Заодно убедились, что циклопы среди них не все. Были и двуглазые.
    Потом случилось совсем уж необычное. Из недр дворца медленно выбрели Горыч и Валора.
-Мы только в ворота Шайта зашли, как сразу к вам и вышли, - пояснял Горыч.
    Озадаченная Бабиша нарисовалась из ближайшей тени. Эти люди не были мертвецами, но и живыми их назвать в полной мере нельзя. Скорее всего, для реанимации нужна магия, а её в округе действительно не было. Почти не было с учетом гриба.
    Очнулся Луш. Есть такая легенда. Она гласит, что люди, погруженные в специфический сон должны или проспать сто лет, или их надо разбудить в течение месяца чем-нибудь особенным.
-Поцелуем любви, например. Или что-то типа того.
-Целоваться я с ними точно не собираюсь, - замахал руками Дрон.
-Тебе и не требуется. Ты их хоть в засос лобызай, не разбудишь, - пожал плечами Шайт.
-Предлагаешь ждать сто лет?
-Нет. Но и отдавать на съедение я бы не стал.
-Послушайте. Поцелуй любви – это ж для примера. Возможно, есть другие методы, - примирительно сказал Горыч.
-Делаем, как их величество скажет, - тут же отряхнулся Дрон.
   Все посмотрели на Валору.
  Почти королева молчала, а часики тикали.