Письмо

      Письмо пришло через месяц после того, как Леночку забрали от пьющих родителей в детский дом. Мать была, как всегда пьяна. Она обнаружила конверт, когда пришла от подружки -собутыльницы и открывала дверь в избу. Впрочем, открывать её, в привычном для людей смысле слова, не пришлось, потому что на замок она никогда не запиралась – просто щеколду накидывали на петлю. Мать занесла почту и положила бездумно на стол, заставленный грязной посудой.
       В комнатах было холодно. Надо было протопить печь. В сенях лежали заготовленные для этого дрова. Она занесла их охапку в дом и присела около печки. Дрова были сырыми. Пошурудив клюкой, женщина сложила их в печь, взяла спички, но сначала закурила, потом стала искать бумажку, чтобы разжечь и наткнулась на письмо. Поднесла его к глазам. Это было послание от дочери, которая сама попросила органы опеки и попечительства отправить её в приют. Мать усмехнулась:
- Что, доченька, плохо без мамки? Будешь знать.
       Она уселась снова около печи, разорвала письмо и затолкала бумагу под дрова, затем подожгла, чиркнув спичкой. Она уже ни о чём не думала, покуривая и глядя на разгорающийся огонь. Пламя охватывало строчку за строчкой, и уже нельзя было прочитать, что Лена живёт хорошо, учится в 7 классе, дружит со всеми девочками, что у неё есть своя кровать и тумбочка,  но что она так скучает по родителям и старшей сестре и надеется их когда - нибудь увидеть. Девочка несколько раз повторила, что думает о родных и желает им всем счастья и чтобы они не пили, а взялись бы за ум, потому что так жить нельзя. « Милая, мамочка, я беспокоюсь о вас и всех, всех люблю», - такими словами заканчивалось непрочитанное письмо. Бумага сгорела, но сырые дрова не разгорелись, а чуть пошаяв, затухли совсем. Женщина заворчала и снова начала искать что – нибудь на растопку. О письме она уже забыла. Да и  хватило ли бы любви ребёнка, чтобы зажечь сырые дрова опустошённой души?