Путь к Свету. Путь во Тьму. 6

Папские земли. Бабочкина долина.

Никто так и не удосуживается выяснить, что же столь привлекательного для бабочек в этой равнине. Равнина как равнина. Нет ни особых магических свойств, что еще можно встретить в отдаленных местах. Даже цветы не растут. Открытое для солнца, выгорает намертво, превращаясь в царство высохшего, поникшего ковыля. И все же, раз в год поле покрывается невероятным количеством бабочек. Самых разнообразных и даже редких мастей. Красивое и незабываемое зрелище.
Величественный монарх подлетает к подставленной ладони Темного Властелина. Быстро-быстро перебирает крылышками. Крохотные лапки на миг касаются протертых, обесцвеченных перчаток. И тот час взмывает, испуганная оглушительным взрывом.
Не обращая внимания на каскады магических разрядов, Лорд провожает взглядом насекомое. Действительно красиво. Если бы кто мог заглянуть сквозь темень скрывшую лицо колдуна. Возможно заметил чуть тронувшую лицо улыбку.
Битва растягивается на всю ширину равнины. Куда ни глянь, рябит от колвхающихся знамен - войска тянутся до горизонта. Земля стонет под топотом ног и копыт. Вздохнешь, и чувствуешь, как обжигает раскаленный магией воздух.
Светлые стягивают войска со всех концов. Последняя попытка прикрыть дорогу на Священный город. Неделю назад пала крепость Фортуна, громкое название не остановило орды наступающих. А совсем недавно прорваны заслоны у Радужных высот. И вот, наконец, генеральное сражение. Идеально. Собрать врагов в одном месте и решить дело единым взмахом.
"Тупая сука Луиза, - смеется про себя Лорд, смотря с высотки на развернуашееся сражение, - возомнила себя великой волшебницей"
Темный Властелин до конца разыгрывает пьесу. Светлые не догадываются, играя роль по чужому сценарию. И неизбежно падая в пропасть. Пусть еще немного насладятся триумфом. Скоро туман рассется и они осознают, как были глупы.
Тяжелая княжеская пехота уходит глубоко вперед. Центр прорван! С ставки темных слышно, как радостно вещают горны. Лица северян полны восторга и гордости. Шаг. Качается вперед идеально ровная стена щитов. Резкий выпад копья. Еще шаг.
Идиоты. Решили, если пехота закована в сталь и умеет ходить в ногу, неизменно победит. На войне главное связь, умение родов войск взаимодействию, а главное подчинение приказам. Дружинники же вошли в боевой раж. Видят лишь, как пятятся под их напором казаки. Северян не остановить. Даже когда до князя дойдет.
Еще немного. Темный Властелин предвкушает, видя на яву, как это будет. Сейчас дружинники Свендослава втянутся меж посадок, почувствуют, как сдавит плечо соседа. Строй сломается. Из-за бугров, из зарослей полетят пращные ядра и стрелы. Враг будет повсюду. Спереди вдруг вырастит стена щитов нордов. Сбоку и сзади ударят разящей рапирой легко вооруженные войска. Они не успеют ни опомнится, ни отступить.
- Мой господин! - от созерцания оживающего плана отрывает взволнованный, на грани паники голос.
Перед Темным Владыкой опускается на колено человек в вороненных рыцарских доспехах. Лорд успевает заметить, как сочится кровь меж колец кольчуги и бледнеет стремительно лицо воина.
- Говори!
- Мой господин, - голова темного рыцаря падает на грудь, роняет слезы, не стесняясь стенаний, - Тщеславие пал. Фланг прорван. Мы... мы не смогли, мой господин.
Проклятие! Вот ведь упрямый осел. Не зря взял себе это прозвище, всегда хотел быть в кругу внимания. Тщеславие на кануне сражения предлогал делать ставку на фланговом обхвате. Считал, выращенные им с отцовской заботой рыцари Тьмы справятся. Сейчас Аэций с паладинами наверняка добивает остатки молодого ордена.м
- Вот они! - кричит один из штабных офицеров.
Лорду не нужна подзорная труба. Картина разгрома предстоит, как на вытянутой ладони.
Рыцари в черных доспехах и таких же черных плащах все еще пытаются сражаться. Отряды сбиваются в кучу, вокруг пляшут тени, выныривая из каждого уголка, выполщая из под камней. Кружатся в невероятном танце, покрывая сражающихся коконом. Колокол гремит с небес, разгоняя тучи и низвергая потоки света. Будто громадный молот опускается на темных. Кокон идет трещинами, разваливается по кускам.
Владыка Тьмы оглядывается. Позади застывают личные гвардейцы Вельзевула. Лучшие демоны-воины ада. Чувствуя желание повелителя, глаза вспыхивают неземным пламенем, источая жар.
- Гордыня, - негромко зовет Лорд, - закончи тут дела.
Рука касается рукаяти меча. Один из демонов подымает трезубец, задирая рогатую башку, издавая ни с чем не сравнимый рев. Кажется даже битва на какой-то миг замирает. Страх сковывает сердце светлых - Темный Лорд лично вступает в битву.

Аббатство святой Луизы. Деревня Приречное.

Колесо повозки наезжает на подвернувшийся булыжник. Повозку трясет и Рихард мгновенно просыпается. Рука сжимает рот, сдерживая вырывающийся крик. Сердце бешено стучит. Перед глазами до сих пор красная кожа демонов, оскаленные клыки. Блеск глаз, вечно голодных, наполненных глубинной ненавистью, непостижимой для короткой человеческой жизни. Именно это, не страшная внешность, ни рога, когти и клыки, делают этих адских созданий так не похожих на людей.
Парень прикасается к груди. Кажется начинает успокаиваться.
"Ну и приснится же", - выдает неуверенный смешок.
Наслушался всяких небылиц от оборотней, вот и результат. Слишком насыщенным выдался день. Что было нужно волколаку? Да сожрать хотел, что еще нужно этим отродьям Тьмы. Играл с жертвой, как кошка с мышкой. Нашел слабое место и надавил на нужные рычаги, усыпляя бдительность.
"Зато я познакомился с настоящим паладином", - думает Рихард.
О том, что рыцарь и не вспомнит о простолюдине, старается не думать. Приятно осозновать, что среди знакомых есть такой человек, как Гилберт.
Молодой человек вынимает из волос застрявшую соломинку. Спрыгивает оттряхивая смятую одежду.
- Но святой отец, вы уверены? Это правда?
Гальдрада. Все еще молода и красива. Пышные волосы, обычно свободно струящиеся водопадом, сейчас спрятаны под косынкой. Руки и фартук испачканы мукой. Женщина переводит взволнованный взгляд с аббата на сына. Единственного. За все четырнадцать лет у Гальдрады и Бавдовина детей больше не рождается.
- Не переживай, - успокаивает ее Бернард. - Мы отправим его в Академию. Все будет хорошо...
Аббат берет женщину под локоть, отводя в сторону.
О чем говорят настоятель с матерью, Рихарда не волнует. Попрощавшись с послушниками и ополченцами, входит в дом. На ходу запихивает в рот только что спеченный хлеб. Обжигающе горячий, но очень вкусный. В кувшине оказывается молоко.
По присыпанному соломой полу перебирает копытами коза. Трет рога о стол.
- А ну кышь! - прикрикивает юноша, чуть пихая животное к выходу.
Отца нет. Наверное отправился на заработки. Где-то неделю назад ходили разговоры о наборе людей на лесоповал. Тяжелая работа, но денежная.
Отломив не скупясь от хлеба и налив в кружку молока, заваливается на софу. Все лучшие книги конечно в монастырской библиотеке. Но и "песнь Хунзины" тоже сойдет. Рыцари, прекрасные дамы, конечно драконы, тролли и сражения. В "песне" Хунзина и есть троллиха, ставшая прекрасной девой, познав любовь рыцаря.
Дом, милый дом. Сруб ставил Бавдрвин, собственными руками. Ничего особого, вроде бы. Несколько комнат, хозяйство, в виде коз, кур и коровы. Но семья создает то, что из простоты превращается в домашний уют, перед которым отступает загадочность холодных замков.
Рихард конечно не помнит приезда в Приречное. Зато Гальдрада никогда не забудет. Бежали, затравленным зайцем, спиной все еще чувствуя злобные вопли односельчан. Лучшего места, что бы спрятать семью, Бернард не нашел бы. Крупная деревенька, разросшаяся благодаря торговому речному причалу. Отсюда лодки с товарами уходят прямиком в архиепископство Меровейское. Люди приходят и уходят, кто-то рстается и обживается. На еще одного мужчину и женщину с ребенком никто не обращает внимания.
- Так значит маг, - старик Хильперик охая трогает поясницу, с хрустом разгибаясь.
Рихард жмурится от яркого солнца, от чего улыбка становится лисья, лукавая. Камень с вжиканьем проходит по косе. Затупилась. Парень оглядывается: а работы то всего ничего сделали. Женщины только начинают собирать до кучи скошенную пшеницу. Все же урожай знатный. Житницы набьются до отказа. Часть отпоавят в города. Взамен возьмут столь необходимые инструменты. Это сейчас кажется, лето в разгаре. Моргнуть не успеешь, холода в тиски зажмут. Половина домов к зиме не готова, сруб не каменный дом, за ним уход нужен строгий.
Дед берется за косу, принимаясь за работу. Густо растущие колосья падают целыми кучами. Скучающий Рихард представляет разыгравшимся сражением. Будто не колосья падают, а воины Свендослава, загнанные в ловушку. Воображение рисует, как те сбиваются в кучу, пытаются прикрыться щитами. И падают, падают, падают...
- Ты наверное пойдешь в священные маги, - подхватывают мужики.
Возвращаясь к работе, парень в ответ лишь пожимает плечами.
Новость о Даре становится самой обсуждаемой. Еще бы - в Приречном растет настоящий маг. Такого отродясь не было. Рихард вмиг становится местной достопримечательностью. Кокетливо улыбаются девушки, ненавязчиво (или навязчиво) набиваясь в невесты. Староста так вообще достал. Пригласил в общий зал и усадив рядом за стол, весь вечер донимал "умными" беседами.
- Ну да, ты же дни на пролет в монастыре проводишь.
- Не дело это, - встряют другие. - А род кто продолжать будет? А дело семейное? Вот родит Гальдрада еще мужика, вот и принимай постриг, как хотел.
Такого желания или не желания Рихард никогда не озвучивает. Как-то само повелось. Ходит в монастырь? - сам хочет в монахи податься. Вот и вся логика. На увлечение книгами внимания не обращают. Не серьезно то.
За всеми разговорами юноша как-то и не задумывается - куда же пойти? Знания о Академии довольно поверхностны. Сколько там кафедр? Из всех наверное выберет боевую. Ближе всех к заветной мечте, плащу паладина. Ну или так считает сам Рихард.
Каждый маг способен за себя постоять. Маг стихийник с одинаковой точностью отведет грозу, так и проломит башку куском льда. Да и священные маги далеко не невинные овечки. И лишь боевые маги не годятся ни на что другое, кроме войны. Достигая в этом искусстве совершенства. Маги-убийцы, как их зачастую презрительно называют. Но как только запылает пожар и на горизонте замаячит орда кочевников или ветер принесет на волнах дракар нордов, бегут к ним. И те отзываются на зов. Что бы вновь потом уйти в тень, покрытые бранью за обычные пороки солдатской жизни.
- Ты лучше пойди в лекари, - продолжают развлекаться за работой селяне.
- Бабка-знахарка совсем стара. А ученица все больше по женихам бегает, не вырастет из нее толк.
- Лекарь нужен, - поддерживает старик Хильперик. - Меня вот геморой замучал. Ты ж, малой, в этих магичных делах толк знаешь. Глянь ка...
И дед, под общий смех, на полном серьезе начинает развязывать тесемки штанов. Рихард аж косу роняет, тряся руками.
- Да я ж еще даже учиться не начал! - быстро затараторил он, пятясь назад.
Не в силах косить, мужики хохочут, держась за животы. Улыбнувшись, юноша и сам смеется. Хорошо все же дома. Только сейчас понимает, когда нужно на долго, может навсегда, покинуть Приречное. Деревню, что всегда считал скучной, заурядной, а жителей глупыми.
Все меняется в мгновение. Дотронулся до коровы и та смотрит как-то печально. Будто просит "Не уезжай, останься. Кто ж меня на выпас по утрам водить будет?". Дом такой уютный. Зайдешь и так легко дышать, словно сгоняет пыль и жару легкий весенний дождик. Даже улыбка мамы какая-то особенная.
"Но ты уедешь", - отзывается в сознании голос возлюбленной.
"Конечно. Буду скучать наверное. И быть может вернусь"
Рихард чувствует, незримые руки обвиваются вокруг шеи. Юноша готов поклясца, что чувствует горячее дыхание на плече.
"Нет. Если уедешь, не вернешься. Ты станешь великим магом, любовь моя. Великим нет места среди этих людей, они не узнают тебя, устрашатся"
Слова возлюбленной заставляют задуматься. А ведь правда. Переступишь порог Академии, прикоснешься к тайным знаниям и все. Старого Рихарда из Приречного не будет. Уйдет пеплом, уносимый ветром. Но именно по этому так трепещет сердце. Скорее бы заветный час. Рихард закрывает глаза. Видит себя, входящим по высоким ступеням. По бокам стоят маги младших ступеней, держа в руках волшебные огни. У порога встретят седовласые мудрецы, уводя в другой, загадочный и манимый мир.
- Эге-ге-ге-геей! - слышно где-то рядом.
Юноша прислоняет ладонь, пытаясь рассмотреть что-то сквозь яркое солнце. Но не видит ничего, кроме столпа поднимающейся пыли. Несомненно всадник. Хотя нет, вот еще и еще. Целая свита, даже со знаменами - и чего такой пафос?
- Это что за птицы? - спрашивает Рихард, замахиваясь косой.
- Ты чем в монастыре занимался? - удивляются мужики. - Вроде вечно в центре аббатства, а все новости последним узнаешь.
Колкости парень старается не замечать. Взгляд настойчиво требует ответа.
- Да вербовщики это, - пыхтя отзывается Хильперик. - Они вчера приезжали. И наверное еще не раз приедут. Все песни поют, да золотые горы обещают.
Дед сплевывает, выражая всю мысль о армии и войнах. В молодости старик служил в ополчении какого-то барона. Тот пацапался с другим, своим соседом. Бароны помирились, а Хильперик вернулся без почки, пробитой во время осады стрелой.
- Худо дело у Оттона, раз нас просит помочь, - встряет в разговор один из местных.
- Говорят хотят выставить целую армию, - вторит другой.
- И как? Идут люди? - любопытствует Рихард.
Ответом звучит подзатыльник от сухонькой, но на удивление крепкой ладони Хильперика.
- Ты давай пшеницу коси... рыцарь, - шутя ворчит он.
Работа прекращается лишь к вечеру. Уставшие, но довольные крестьяне разбредаются кто куда. В окнах загораются тусклые огоньки. Редеет людской гомон на улицах, плавно перемещаясь к центру Приречного. На площади, рядом с торговыми палатками, размещается каменное двухэтажное здание. Постоялый двор с харчевней.
Рихард толкает дубовую дверь, морщась от резанувшего по глазам яркого света и суетливого шума. Как всегда мужики спешат пропустить кружку другую после тяжелого дня.
- Пива на пятый столик! - как стратег командует голос с барной стойки.
- И раков! Раков не забудь!
- А сколько комната на ночь?
Юноша не любит убивать время, торча в харчевне. Пусть тут и не принято обсчитывать "своих", приречан. Правда именно на постоялом дворе можно встретить путешествующих бардов. Специально конечно не заезжают. Но могут задержаться на день, отправляясь в архиепископство или столицу. Для Рихарда нет ничего приятнее, чем услышать под переливчатую песнь лютни одну из древних легенд. Трещат дрова в камине, а в пляске теней машет крыльями дракон. Рассекает волны хищный нос дракара и ты наяву чувствуешь на устах соленый привкус моря. Молодой человек слушает с замиранием сердца, часто жалея, что не владеет столь чудесным исскуством - музыка.
- Говорят сто тысяч собрали! - привлекает внимание слушателей один из крестьян.
Война самая обсуждаемая новость. Земля полнится слухами и жадный до новостей люд цепляется, как рыба на наживу. Не особо заморачиваясь о правдоподобности. Не соврешь, красиво не расскажешь.
Внимание Рихарда привлекает приезжий торговец. Средних лет мужчина, с обветренным лицом, шрамированным от пережитой болезни. Даже густая борода не скрывает этого. При словах крестьяна, торговец лишь хмыкает, покусывая трубку.
- Сто тысячь? - он смеется и взгляды тот час оборачиваются на голос. - Ну это уж врядли.
- Можно поверить ты был там! - обиженно возмущается расказчик.
Торговец специально делает паузу. Неспеша раскочегаривает огонь в трубке. Выпустив дым, наконец продолжает:
- Был. И армия действительно большая. Только у Лунного форта тысячь десять. Не сто, - уничтожающий взгляд на селянина, - но такого войска я отродясь не видел.
- И как? Наши побеждают?
- Куда там. Застряли и топчутся на месте. Одни убытки от этой войны. А судя по тому, что я видел - это на долго.
- Ошибаетесь, - перебивает торговца мягкий голос.
За бокалом вина сидит представительного вида мужчина лет тридцати. Уложенные, прямые длинные волосы, аккуратно подстриженные усы. На груди тобарда цвета и геральдика Папского государства. Трое спутников при оружии, сплошь кожа и металл.
- Да будет вам известно, что его светлость герцог Магдебод уже прибил щит к воротам Вороньего форта. И скоро та же участь постигнет два остальных. Уверяю, нас ждет быстрая победа.
Вербовщик, а это он, встает под возбужденный гомон посетителей. Чинно поднимает бокал, наполненный до краев.
- У меня тост. За его высокопреосвященство папу Адриана. И его величество короля Оттона.
- Славься! - совсем по армейски, хором, грянули мужики.
В этой обстановке Рихарду даже не по себе становится. Какое-то время сердце еще сжимает сомнение. Но ноги сами делают шаг вперед.
- Простите, - робко говорит он, но занятый беседой человек не слышит. - Простите! - громче и уверенней повторяет юноша. - Я...Я хочу записаться добровольцем.