Откровенность тайны

Паскаль Киньяр
Тайная жизнь

Из серии «Азбука-Премиум» нужно было читать только эту книгу Киньяра, а не мучить себя потугами беллетристов. В этом романе-эссе французский автор демонстрирует свои лучшие свойства: парадоксальность, афористичность, острый стиль, историческую глубину и страстную увлеченность предметом.
После нелегкой недели провести воскресенье с «Тайной жизнью» - истинная радость и удовольствие. Ценность этого в его НЕутилитарности. Конечно, у Киньяра есть немало ценных советов, скажем, по обучению музыке, но если ты ей не учишься, то читать подобное просто чистое наслаждение.
Ну, и «витринный эффект», конечно. В книге есть и обращение к прото-формам, прафеноменам западной культуры, и опасная сладость декаданса. Некоторые европейцы после войны еще знали, как ПОЖИТЬ, как взять от жизни побольше, причем сделать это без вульгарного материализма массы. Масса – везде масса, хотя западная, конечно, кормилась несравненно сытнее. Но можно радоваться многообразию жизни и, не будучи очень богатым (хотя, обеспеченность, конечно, требуется), благодаря не переизбытку денег, а через многообразие культуры. И, правда в том, что для человеческой жизни хорошо подходит Средиземноморье, но никак  не наши ледяные пустыни (во всех смыслах!). Что поделаешь!
Ну, и сравниваешь. При упоминании сочетания «роман-эссе» вспоминается оклеветанная «Память» В.Чивилихина. Автор там пытался войти в космос нашей исторической трагедии после нашествия монстров-монголов. Киньяр же открывает космос любви, Женщины. Женщин немного, больше всего он пишет о любви лирического героя к несравненной учительнице музыки, но упоминаются и другие возлюбленные: жизнь и литература - сюжеты здесь неисчерпаемы.  Киньяр – великолепный стилист, традиции философского эссе во Франции имеют многовековую историю. Лучшие страницы «Тайной жизни» заставляют вспомнить другое киньяровское эссе «Секс и страх», также написанное с несравненным мастерством.
Текст целиком хочется взять в качестве одной большой цитаты.
*
Любовь или вынырнет из страсти, или не родится никогда.

Любят лишь однажды. И в тот единственный раз, когда любят, не знают об этом, поскольку это впервые.

«Любовь» происходит от старого слова, ищущего материнский сосок.

Композитор, писатель никогда не видит лист, на котором пишет, и никогда, за всю свою жизнь, не замечает собственного почерка, пока пишет.
Чистого листа нет и не было никогда.
Есть только ученые и журналисты, говорящие о чистом листе.

Кому познание не приносит радости, тому бесполезно учиться.

Всякий исполнитель трактует музыку так, будто сам сочинил. Неми говорила, что не стоит играть того, чего бы страстно не желал написать сам.

Прежде чем зазвучать, прекрасный текст слышится. Это литература. Прекрасная партитура слышится прежде, чем зазвучать. Это предуготованное великолепие западной музыки. Источник музыки не в звучании. Он в том, что композитор сумеет расслышать до того, как начнет творить, в том, что композитор улавливает, в том, из чего складывает свое сочинение; исполнитель должен извлечь это на свет божий — и не как что-то уже услышанное, а как то, что он слышит вот сейчас. Он ничего этим не хочет сказать; он не хочет блеснуть.

Музыка воздействует на тело так: расшатывает синхронность двух ритмов, дыхательного и сердечного, сжимает пружину до упора.
А потом толчок: нагнетание, вдох, будто ныряльщик высовывает голову из воды, жизнь.

Влюбленные, любовники, супруги — эти слова не обозначают одних и тех же людей. Любовь противоположна и сексуальности, и браку. Любовь — это из области воровства, а не общественного обмена.
Оказывается, испокон веку понятие «тот, кто влюбляется» означает женщину или мужчину, который уклоняется от обмена, заранее предуготованного ему близкими, друзьями и окружением.

Язык и разница полов — не современники.
Язык не приспособлен для любви.
Он возник совсем недавно по сравнению с разделением людей на мужчин и женщин. Язык возник совсем недавно по сравнению с тем, что соединяет их в объятии, помогает им созреть в материнском лоне, воспроизводит их в родовых муках.

ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ

Тайна древнее человека.

Так вот что такое любовь: тайная жизнь — жизнь уединенная и священная, отстранение от людей. Отстранение от семьи и общества, поскольку любовь помнит жизнь до семьи и до общества, до рассвета, до слова.

Душа определяет тайну тела.
 

Только тайны, свойственные любви, позволяют приоткрыть или даже открыть пять железных дверей от тюрем нашей субъективности; это субъективность пола, времени, пространства, сна и самого исчезновения.

В основе каждого человека — его принадлежность к полу, и ничего с ней не сделаешь, не спрячешь, не убежишь, не преодолеешь, не прикроешь, не сублимируешь.
 
Вот в чем неотвратимость сексуальных отношений: они амбивалентны. Они связаны не с наготой, а с обнажением. Животная чистота, оскверненная так называемым человеческим отвращением или стыдом. Стыдятся не наготы, а обнажения.

Ничто так не унижает и не оскорбляет, как сознание того, что тебя больше не любят.

 

Разрыв никогда не бывает окончательным.
Мужчины и женщины сознательно это скрывают.
Любовь — странная связь, затрагивающая чувственность двоих, — продолжается после разрыва и даже после траура. Уходит не любовь. Просто одно из двух тел выходит из сделки, которая по нисходящей линии в родстве со смертью, потому что связана с размножением, а размножение — это такая странная разновидность бессмертия, похожая, ужасная, живая. Один из ее этапов — смерть тех, чьи черты потом передадутся родившемуся человеку, который никогда не увидит, на кого он похож.


Всякий мужчина и всякая женщина, которые отказываются от своего желания, подавляют свое доверие к жизни.
Свое рождение.
Отвергают бездну, в которой заложена суть.

Любовь происходит от завороженности.

Нашим изображением было наше тело, возникшее от того объятия, в котором нас нет и не будет никогда, в котором мы начали быть, когда нас еще не было.

Фонтенель, Бернар Лe Бовье де  (1657–1757) — французский писатель и философ.

Почему любовь проверяется только жестокостью утраты?
Потому что утрата — ее источник.
Родиться — значит утратить мать.

Мы не выбирали — родиться нам или нет.
Мы не выбирали — умереть или выжить.
Мы не выбирали себе предков.
Мы не выбирали язык, который проникает в нас прежде, чем мы начинаем на нем говорить. Мы не выбирали себе национальность. Мы бессильны против дня, недели, месяцев, времен года, лет, старения, времени. Мы никогда не преодолеем голод. Желание спать. Мы не выбирали необходимость мочиться. Мы не выбирали ночных образов, которые нас посещают. Мы не выбирали — быть нам завороженными или нет. Мы заворожены с первых же месяцев, и это от нас совершенно не зависит.

Глаза нашей матери — первый образ.
Когда небо становится образом?
Небо всегда упорно являло нам образ матери.



Жизнь каждого из нас — не какая-то там по счету попытка любить. Это единственный опыт любви.



Ханбури имеет возможность спасти жизнь лишь одного из троих стоящих перед ней мужчин. Она дрожит. Она поднимает глаза.
Сначала ее взгляд падает на мужа. Затем она смотрит на сына. Наконец на брата.
И все же она решает спасти брата.
Она объясняет свой выбор. Повернувшись к мужу, она берет его за руку и отпускает ее. Она говорит:
— Я могу соединиться с другим мужчиной.
Повернувшись к своему ребенку, она гладит его по щеке и говорит:
— Я могу выносить другого ребенка.
Повернувшись к брату, она говорит:
— Я не могу воскресить наших умерших родителей, чтобы заставить их зачать мне нового брата.
Так решила Ханбури, какого мужчину предпочесть.


Какую женщину должен выбрать мужчина?
Гера — это домашний очаг, самая близкая женщина, мать, бабушка. Афина — это война, самая далекая женщина, экзогамная, девушка, захваченная силой. Афродита — женщина прекрасная, зрелая, плодовитая, полная, детородная.

Любовь — это антиобщественная связь.
Главная мораль на свете: счастливой любви не бывает.

Сексуальность всегда будет неуместной, постыдной, алогичной, ненормальной, не то чтобы начисто лишенной смысла, но как бы вынесенной на грань сознания. Она всегда будет догуманной.

Любовь творится в стороне от всех, подобно мысли, что творится в стороне от всех, подобно чтению, что творится в стороне от всех, подобно музыке, что постигается в тишине, подобно сновидению, что творится в темноте сна.




Мне больше нравилась жизнь неустроенная, независимая, сложная, незаметная.


ЧТЕНИЕ


Чтение расколдовывает душу. Превращает общенародный язык, хранящийся внутри нас, в глубине, в наш собственный, приручает эхо, которое бормочет у нас внутри и следит за нами под видом совести. Чтение структурирует мысль.



Чтение — это забвение себя. Читать, истекая кровью, неудобно, но читать, будучи при смерти, возможно

Жить в глухом углу, вдали от общества и времени. В углу мира.


Те, кто страстно любит книги, составляют, сами того не зная, единственное тайное общество, соответствующее личности каждого его члена. Их объединяет интерес ко всему на свете и разброс возрастов, пускай они никогда не встречаются.
Их выбор не совпадает ни с выбором издателей, то есть рынка, ни с выбором преподавателей, то есть правил, ни с выбором историков, то есть власти.


Элоиза
Отвергать брак было совсем недавней идеей, она сложилась под влиянием арабской мистики и провансальской лирики: это была идеология куртуазности.

«Непристойные картины наших самых постыдных сладострастных утех внезапно встают у меня перед глазами во время святой мессы».

Двое мучителей ее возлюбленного были осуждены, в свою очередь оскоплены, затем выхолощены, однако этот факт нисколько не смягчил воображаемую сцену кастрации Пьера, — ведь физическая память о нем неотступно преследует Элоизу.

Душа моя (animus ) была с тобой и остается с тобой. Если она не с тобой, то ее нигде нет».

Любовь — как медовый месяц. Медовый месяц — период выпадения из общества, согласованный с обществом для брачного соития. Прямое соединение наготы супругов приводит к путешествию (свадебному путешествию); в этом обычае столько шаманства! Путешествие нужно, чтобы разграничить пространства — пространство зоологического объятия и пространство родных и близких.
О медовом месяце принято хранить полное молчание.
Здесь берут начало три табу: ночь, молчание, бессонница.

Человек никогда не бывает один.
Человек не индивидуален (хотя ведь и общество тоже). Человек — это конфликт сил, рвущих на части социальное начало внутри его, точно так же он изначально — плод тех сил, что разрывают надвое сексуальное начало между мужчиной и женщиной. Он представляет собой случайный результат этого разрыва между двумя мирами.
Индивидуум — это тот, в ком социальное уже разорвано.
Человек определяет себя как вид, имеющий две жизни, два мира, между небом и землей, между мужчиной и женщиной, между «до рождения» и «после смерти».


Что происходит в другом мире? Объятие, которое создало нас. Сексуальная сцена, которой мы никогда не увидим, произошла в другом мире. (Поразительная вещь: почему кино было изобретено прежде себя самого? Пещеры, украшенные палеолитическими росписями, и фильмы в темных залах: искусство для живородящих.) Невидимое в до-рождении.

Франсуа Куперен написал в предисловии к одному то  му своих фортепианных сочинений, каким он себе представляет исполнение. Он говорил, что, к несчастью, клавесин не кажется ему лучшим инструментом для того, чтобы передать то, что он сочинил для клавесина.

Любовь стремится к осуществлению по ту сторону смерти.