Обычно

Этот день был обычным. Ну почти. Для меня обычными были те дни, когда не происходило ничего странного и интересного или даже глупого. А в этот день всё вдруг смешалось, окунулось в грязь и превратилось в обычный день для кого-то, кто был со мной тогда рядом, и в день, который оказался для меня странным и уж точно необычным.
Тот день был обычным для наших учителей-наставников, заменяющих нам родителей на время учёбы. Они строго следили за тем, чтобы мы, их подопечные, хорошо себя вели и приехали домой людьми более развитыми, нежели когда только переступили порог закрытой школы. Для этого помимо обычных занятий учителя создали студенческий совет, который должен был привлекать остальных учащихся в кружки. Такими студентами гордились и ставили в пример. Я оказался в их числе через месяц после поступления, как только школа загудела о моих стихах. Меня поставили вести кружок по стихосложению, но должен признаться, что мой кружок посещали с большой неохотой. Лишь потому, что наставники гнали взашей студентов на кружок, у меня набиралось двадцать слушателей, но лишь трое из них были действительно увлечены стихами. Хотя мне время от времени приходилось выслушивать их глупые размышления и вопросы и отвечать на них. Я был сам не в восторге от своего кружка и с радостью отказался бы от него, если бы за это не выдали хорошую премию к стипендии. Премия позволяла купить новые ручки, тетрадки и кофе, который я начал пить, едва поступил в закрытую школу. Дома кофе никто не пил, и этот напиток был под строжайшим секретом, поэтому я решил злоупотребить своей свободой и тратил почти всю свою стипендию на кофе. Мне казалось, что я поступаю неправильно, и тайно гордился этим. Но в тот день я поступил настолько неправильно, что кофе мне теперь кажется какой-то мелочью, которая могла быть у меня.
За два года обучения я успел подружиться группой студентов, играющих на сцене. Благодаря этому знакомству я смог попасть на сцену, и теперь состоял в одном с ними кружке. Но актёрскую группу не жаловали наставники, объясняя это тем, что они много пропускали занятий из-за частых репетиций. Знали бы они, что, когда им говорили про репетицию, на самом деле на последнем этаже школы в кабинете, куда очень редко заглядывают учителя, оставляя его на студентов, эти ребята играли в покер, пели песни и тихо смеялись, зажимая рты, чтобы не быть услышанными наставниками. Я тоже стал много пропускать занятия, играть в покер и тихо петь песни. Я чувствовал себя частью чего необычного и неправильного, но не ощущал за долгое время чувства вины.
В тот день я как всегда зашел после двух занятий в тот кабинет. В углу кабинета что-то упало на пол, кто-то шепотом ругнулся, и три пары глаз выглянуло из под парты.
-А, это ты, Барсук!-Из угла выскочил длинный парень с рыжими волосами, которого мы все называли Лисом.-Мы уже было подумали, что кто-то из наставников решил проверить кабинет. Извини...
Лис сделал два прыжка и оказался у двери, которую закрыл на ключ. Довольный собой он махнул мне знак рукой, чтобы я прошёл к углу. Я покорно пошёл туда и ахнул: на полу сидела вся наша компания из четырёх человек, каждый держал по кружке, а посередине стояла бутылки виски и коко-колы. Не то, чтобы я не знал, что актёрская группа закрытой школы пьют, но я никак не ожидал, что они будут пить в кабинете.
-Держи.-Среднего роста юноша, из-за своей черно-белой одежды прозванный Пандой, протянул мне пустую кружку.
Мгновение я колебался. Если кофе был под строгим запретом в нашей семье, то про алкоголь и говорить нечего. Но соблазн попробовать запретный плод был велик, и я взял кружку, в которую влили колу и виски.
-Пей осторожно!-Предупредила меня Волчица, когда я поднёс кружку к губам, готовый выпить всё залпом.-Делай небольшие глотки, не то опьянеешь сразу.
Послушавшись совета, я сделал небольшой глоток и чуть было не выплюнул обратно в чашку. Жидкость, которую все пили, оказалась горькой и чем-то напоминала таблетки, которые заставляют пить, когда болеешь. В горле будто горел пожар. Заметив, что все смотрят на меня, я выдавил из себя улыбку и сделал ещё один глоток, уверенный, что второй мне понравится больше. Но ни второй, ни после него мне не нравились. Я насильно заставлял себя пить, когда  мои товарищи на спор наливали друг другу неразбавленные виски и выпивали залпом. И хоть мне была противна эта жидкость, я почувствовал в своем теле тепло, а мой язык развязался. Я громче всех настаивал на игре в покер, на том, чтобы проигравший выпил кружку виски. Я слышал, что опьяневшие люди не соображают, что делают, их мозг не может нормально работать. Но в тот день мой мозг заработал куда более энергичней, чем раньше. Я сочинял стихи на ходу, порывался написать их на картах покера, хотя и понимал, что никому не нужны исписанные карты и я вполне могу достать из рюкзака листок и ручку. Но моё тело в отличии от мозга не слушалось меня, и меня почему-то клонило в сторону, когда я делал несколько шагов, как, впрочем, и моих товарищей. В итоге мы лежали вместе на полу, клялись друг другу, что с места не сдвинемся и пели песни, а мне всё время приходилось прикладывать палец к губам и шипеть, когда пение становилось громче.
"-Как странно.-Подумал я тогда.-Я ведь пьян, но мыслить здраво могу. Я понимаю, что поступил неправильно, но почему мне сейчас хорошо. Я уверен, что мы пахнем алкоголем, и нас могут выгнать из школы, если попадёмся на глаза наставников. Вся моя семья будет в ужасе от того, что я-прилежный сын и ученик пил кофе и виски. Так почему же мне сейчас хорошо и весело? И почему я всё же выпил? Потому что пили все? Потому что хотел попробовать спиртной напиток? Или это просто вызов запретам моей семье?"
Мы умудрились заснуть на полу на разбросанных пропитыми виски картах и проспали до вечера за час до того, когда наставники начинали проверять кабинеты. Всё ещё пьяные мы спрятали незаконченную бутылку виски и карты и, держась друг за друга, вышли из кабинета. Шикая друг на друга и глупо хихикая, мы вышли во двор, и на встретил только сторож, недоуменно смотря нам вслед. Свежий воздух немного отрезвил меня, и я уже мог пройти до спального корпуса, почти не шатаясь. Что до остальных, они медленно передвигались, говорили вместе со мной о "репетиции", предлагали свои варианты стихов и тревожно оглядывались, когда сзади слышались шаги. На наше счастье мы не встретили тогда ни одного наставника, смогли дойти до своих кроватей и выспаться прежде, чем снова столкнулись с учителями.
Тогда это был обычный день для них, но необычный для меня. Я чувствовал себя странно, будто открыл сразу рай и ад. Я чувствовал себя преступником и в тоже время человеком, который узнал тайну всего мира. Было глупо и смешно, но странно, что я не жалел о содеянном. И всё же немного страшно, и я сам себе запретил притрагиваться к алкоголю, заменяя его кофе. Я не мог вспомнить тех стихов, что сочинял, будучи пьяным, но меня устраивали и те, что я трезвым сочинял, хотя и понимал, что они куда хуже тех.
Через неделю я уже нарушил запрет, и снова у меня был не совсем обычный день. Только на этот раз я записал стихи в тетрадку.