Справедливость

    Небольшой городок в Испании полыхал огнем. Валили столбы дыма от крыш, из окон вырывались языки пламени. Сквозь зияющие в крепостной стене дыры на улицу лезли французские солдаты. Кровь рекой лилась по мостовым, груды мертвых тел мешали пролетать ядрам и заграждали путь гренадерам и гвардейцам. Был дан приказ не жалеть никого, и он безукоризненно исполнялся.

    Вельто верхом на белоснежном коне смотрел за штурмом с холма, не соваясь в пекло. Он то и дело отдавал команды, и все новые и новые силы бросались на стены города. Франсуа верхом на верном вороном Дьяволе летал то тут, то там, мечась между штабом и ротой.

— Что же, у Вас нет адъютанта? — поинтересовался через некоторое время Вельто раздраженным голосом.

— Мой адъютант ранен, — спокойно ответил ему капитан.

— Вы тоже, — генерал указал на левую руку, наспех перетянутую прямо в седле. — Что ж, раз это Вам не помеха, капитан, отправляйтесь в город, там требуется командование, я скоро тоже прибуду... Вы хотите что-то сказать?

— Мой генерал, — Франсуа осадил коня, уже рвущегося вскачь, - я прошу Вас: прекратите это безумие! Вам нужен губернатор — Вы получите его. Оставьте мирных жителей!

— Тео, Вы забываетесь, — ответил резко Вельто. — Приказы не обсуждаются. Вы лишь капитан.

    Франсуа поджал губы и промолчал. Затем резко развернул Дьявола и пришпорил его, полетев черной тенью по полю к городу. Несколько раз над головой его взвизгивала картечь, а один раз даже сбило шляпу, раненая рука болела безумно, но воротиться назад в штаб офицер не собирался. Он надеялся хоть как-то повлиять на происходившее.

    В городе бои не прекращались. Дьявол испугано задрал голову и зафыркал, чуя запах крови, огня и дыма. Франсуа одернул его, привстал в седле и огляделся, ища кого-нибудь из знакомых. Сразу же он заметил полковника Жармье, командовавшего штурмом ратуши. Офицер пришпорил Дьявола и понесся к нему.

— Ратуша взята? — задыхаясь, спросил он.

— Скоро будет, — ответил Жармье, напряженно следя за каждым движением испанских солдат, отчаянно защищавших губернатора и последнее здание, которое еще принадлежало им.

— Читали приказ?

— Какое там! Сатана не успевает править балом, а Вы — приказ... — вздохнул Жармье. — Кроме того, зная нашу ставку, Тео, я могу предсказать Вам, что в приказе... Ложись!

    Судьба хранила Франсуа, и горящая балка пролетела в сантиметре от его головы. Но она отвернулась от Жармье, и тяжеленная балка упала на полковника. Франсуа скрипнул зубами. Все меньше друзей оставалось у капитана. Уже погиб в бою Шарль, спасший когда-то его от гильотины вмешательством и задержкой казни. Убит де Реве, его лейтенант и просто очень хороший человек. Ранен и выведен из строя его адъютант Линде. И вот теперь Жармье, прекрасный полковник и смелый военный. Франсуа уважал и любил его за ум и справедливость, Жармье не боялся оспаривать приказы. Капитан надеялся, что полковник сможет помочь ему сохранить жизнь губернатору и его семье. Но Жармье больше нет, и теперь приходилось не только надеяться на самого себя, но и командовать штурмом, поскольку он сейчас был старшим по званию.

    Вскоре ратуша пала. Французы торжествующе закричали. Дьявол прижал уши и вздыбился, дергая повод. Коню хотелось вырваться прочь из города, где все пахло ужасом и дышало смертью.

— Губернатора и его семью брать в плен живыми, — Франсуа сделал особое ударение на последнее слово.

    Капитану возражать не стали, лишь недоуменно взглянул на него старый гренадер с разбитым виском, да барабанщик присвистнул, не переставая отбивать дробь.

***

    Тонкая алая полоска еще светилась на горизонте. Догорало закатное солнце, закатываясь за холм, и вместе с ним тлел город. Вельто верхом на белом коне въехал в распахнутые ворота. Через некоторое время прискакал и Леблан. Генерал, глядя на руины и пепелища, покачал головой и только раздраженно дернул плечами на предложение Франсуа доехать до ратуши. Вельто выводил его из себя своей излишней горячностью, порой доходившей до жестокости.

— Мой генерал, — Франсуа с мольбой взглянул на Леблана, — прошу Вас... Это странная просьба... Но прошу Вас: сохраните жизни губернатору и его семье.

    Леблан взглянул на капитана. Франсуа сидел верхом чуть сутулясь, прижимая раненую руку к себе. Генералу стало жаль этого офицера, остававшегося несмотря ни на что человеком.

— Тео, я боюсь, мне поздно что-либо делать, — через некоторое время произнес он. — Губернатор уже повешен, и боюсь, что его жена и дети уже... Тео!

    Но капитан уже летел куда-то в сторону ратуши, забыв про усталость и боль. Леблан проводил его взглядом, пожал плечами и собрался поехать дальше, как вдруг страшная мысль ударила в голову и заставила генерала похолодеть. Он понял, зачем так заторопился Франсуа и почему он даже не попрощался, не то, что не отдал честь. Он собрался помешать казни.

    Леблан резко пришпорил белую кобылу, и та понеслась по улице, то и дело скользя по мостовой.

    Франсуа успел как раз вовремя. Губернатора уже повесили, жену его офицер тоже не успел спасти, зато дети — старший мальчик и младшая девочка — были еще живы. Решался вопрос, что делать с ними. Голосование склонялось к тому, что их обоих следовало расстрелять. Вельто кивнул головой, разрешая привести приговор в действие.

— Остановите это безумие! — Франсуа соскочил с коня и бегом бросился к солдатам.

    Капитан встал между Вельто и детьми, испугано жавшихся к стене ратуши.

— Тео, я еще раз напомню, что Вы забываетесь, — ледяным голосом произнес Вельто. — Отойдите.

— Ни за что, — горячо ответил ему Франсуа. — Я могу понять казнь губернатора. Я понимаю, но не принимаю казнь его супруги. Но расстрел детей я не могу ни понять, ни принять.

— Тео, Вы договоритесь. Встанете с ними, — зло процедил Вельто. Он терпеть не мог, когда ему перечили, а уж тем более Франсуа, человек, который иногда доводил генерала своими странными поступками.

— Встану, — Франсуа гордо вскинул голову. — Пускай так. Но задумайтесь, боже мой, что Вы творите! Детей!..

— Вашу шпагу и аксельбант, — Вельто спрыгнул с коня и подошел к капитану. — Сейчас же.

    Франсуа молча снял обрывок от аксельбанта и протянул его генералу. Вынул шпагу, замер на несколько секунд, упрямо глядя на Вельто, и сломал ее об колено. Вельто побледнел от нахлынувшего гнева. А затем вдруг отступил на шаг назад. Было что-то в облике Франсуа пугающее. Офицер стоял спокойно, с горящим взором, прижимая руку в окровавленном рукаве к груди. Он не отступил ни на шаг, защищая тех, кто не был даже его знакомыми. Маленькая девочка ухватилась за его ногу в пыльном сапоге, мальчик — за рукав мундира. Это странное упрямство, гордость, безрассудная храбрость, доверие детей удивляли. И пугали.

    Леблан прискакал как раз в этот момент. Не ориентируясь в городе, он едва нашел дорогу.

— Стойте, стойте, ради всех святых! — воскликнул генерал, пытаясь отдышаться. — Стойте. Прекратите этот балаган.

    Вельто отступил перед авторитетом старшего генерала, только сверкнув глазами в сторону упрямого капитана. Леблан же первое что сделал, отвесил Тео крепкий подзатыльник. Франсуа побледнел и чуть покачнулся, но Леблан ухватил его за здоровую руку, не дав упасть.

— Сейчас же к доктору, и чтоб духу Вашего не было до того, как выздоровеете! — прикрикнул он на офицера. А затем добавил уже не так сердито: — Могли бы подождать меня, в конце концов!

— Если бы я Вас подождал, их бы уже не было в живых, — ответил хрипло Франсуа, передернув по старой привычке плечами и снова скривившись от боли.

— Сейчас же вон отсюда, — снова прикрикнул на него Леблан, снова в сердцах замахнувшись. — В лазарет, живо!

— No se atrevan a gritar a ;l!* — вдруг крикнула девочка, вскочив и попытавшись наброситься на генерала.

— Ишь ты, вояка, — растерялся Леблан, поймав ее и уворачиваясь от маленьких кулачков. — Ну-ну, угомонись. Да что ж ты будешь делать?!..

    Франсуа устало улыбнулся, а затем вдруг резко сел на пол. Голова закружилась, и стоять он не мог при всём желании. Леблан, наконец, отцепил от себя маленькую воительницу и наклонился к капитану.

— Сидите, чтоб Вас! Я сам съезжу за Фермье.

    Генерал вскочил на лошадь и на легком галопе отъехал куда-то в сторону костров. Франсуа откинулся на крепостную стену и закрыл глаз. Он потерял много крови, все кружилось, и капитан всеми силами пытался удержаться в сознании. Вдруг маленькая рука легла ему на лоб. Франсуа приоткрыл немного глаз. Спасенная им девочка присела рядом с ним, она даже попыталась расстегнуть мундир, но сил не хватило, и потому она решила хотя бы положить руку на лоб, выражая сочувствие. Ее брат бегал от солдата к солдату и просил воды, но его не понимали.

    Наконец, испанец добился своего, получил заветную фляжку и бросился назад, к сестре и раненному. Девочка помогла Франсуа напиться, а затем положила голову к нему на колени, давясь слезами. Мальчик же взял его за руку и прижался молча к холодным пальцам. Франсуа, забыв про свою боль, тут же лихорадочно принялся думать, как унять их боль. Увы, он не знал испанского. Зато он прекрасно знал, каково это — видеть смерть родителей.

    Он обнял детей, прижав их к себе. Это все, что он мог сделать для них сейчас, но этого было достаточно. Девочка вскоре задремала, продолжая всхлипывать во сне. Мальчик сидел тихо-тихо, стараясь не разбудить сестру. Он поднял взгляд на Франсуа, полный благодарности и горя. А затем вновь прижался к его руке, не зная, как еще он может показать свои чувства. Франсуа опять обнял его, глядя куда-то в небо. Ветер прошлого хлестал его по лицу. Он — еще совсем мальчик, сидит, прижавшись к холодному забору около старой усадьбы где-то далеко отсюда, в Пруссии. И никого у него на свете не осталось: ни матери, ни отца. Никто не может утешить и обнять...

    «Если этим двоим я не смогу помочь встать на ноги и вырасти, то я не Франсуа-Мерсан Тео!» — с какой-то отчаянной злобой подумал он, осторожно уложив уснувшего мальчика рядом с сестрой. Сам он откинулся обратно на стену и прикрыл глаз, вновь почувствовав физическую боль.

    Так их и нашел Леблан в сопровождении Фермье.

— Вот чем черт не шутит... — развел руками генерал. — Смотрите, чтобы эти маленькие воители не вцепились и в Вас, доктор. Они сейчас за капитана Тео и душу продадут... Нет, всё же Франсуа меня будет продолжать удивлять. Поразительный человек!.. И ведь мог бы остаться в стороне...

— Это не в его привычках, — возразил Фермье. — Все что угодно, но только не остаться в стороне. И благодаря таким как он, сохраняется справедливость.