Поедемте в номера

                Поедемте в номера

Театр, говорят, начинается с гардероба, а волжский город – с пристани. Вот как встречала Самара путешественников. Слово Алексею Толстому: « пароход медленно, выпуская пар и шумя колесами, подходил к пристани; раздались крики матросов, звук чалки о железную крышу и громадный плавучий дом, скрипя бортом, пристал к конторке; поставили мостки, и сонные пассажиры с узелочками и чемоданчиками, толкая друг друга, начали вылезать на пристань. Был третий час ночи, воздух, сырой и холодный, уже серел, ложилась роса. Усталый и сонный пассажир второго класса с маленьким чемоданчиком прошел мостки, встал на берег, потянулся, дрожь пробежала по его телу, ночной воздух охватил его сыростью, чувствовалась усталость после качки.
«Довезти, барин», – послышался из темноты чей-то мягкий густой голос. Молодой человек встрепенулся.
«У тебя пара?» - спросил он.
«Да-с, вот уже давно дожидаемся. Прикажете положить?»--- указала темная фигура на чемоданчик.
«Да, а почем с версты?» -
«Что ж, лишнего не возьмем, по 7 копеечек, время рабочее-с».
«Ну, неси».
Молодой человек отдал чемоданчик и пошел за ямщиком. Из темноты вдруг обрисовались силуэты двух мухортых лошаденок, которые, побрякивая бубенцами сколокольчиком, - переступали с ноги на ногу.
«Садитесь, барин, вот сюда, сена-то маловато, да по дороге подложим».
Барин уселся поплотнее на мягкую подстилку. Мурашки опять побежали по его коже, ему очень хотелось ехать, а ямщик, как на грех, потерял кнут.
«И куды это он, дождем его намочи, упрятался, вот положил я его под козлы, а он пропал». -
«Да ты посмотри хорошенько». -
«Я смотрел, а ведь нашему брату без кнута никак невозможно будет; ежели кнут пропал, так это последнее дело». –
«Да ты, говорят, посмотри хорошенько под козлами». –
«Как можно, ен там теперича не будет, дождем его намочи, я говорю, пропал кнут, а нам без него никак невозможно».
Молодой человек сунул руку под козлы и вытащил оттуда пропавший кнут.
«А что это?» -- сказал он сердито.
«И как это он туда попал? Удивительно, А нам как можно без кнута? И жить нельзя».
Ямщик взобрался на козлы, ударил по лошадям, и тележка, гремя железными частями, покатила.»
Самара в 19 веке жила тихо и по-домашнему уютно. Туристы, сходя с трапа колесного парохода компании «Кавказ и Меркурий», поднимались по Заводской улице и оказывались около памятника Александру-Освободителю. Рекламы, что красовались наискосок, приглашали: «В гостинице господина Аннаева имеется электрическое освещение, посыльные. В ресторане обеды с 13.00 – 18.00, ужин до 2 часов ночи. Кабинеты, биллиард, газеты, журналы. Исполнение заказов на дом и при ресторане. Посетителей обслуживает известный московский повар Ф. А.. Тихомиров – ученик знаменитого француза Леона Дюге. Цена за номер от 1 руб. за сутки до 4 руб.» Надо отметить, что гостиница Аннаева, Дворянская, 79 была по тем временам одним из самых высоких зданий Самары. Гости, снимавшие в ней номера, могли наслаждаться волжскими просторами со специальной веранды. Алексеевская площадь служила тогда центром города, и приезжие любили здесь останавливаться. Радушием и теплотой веяло от меблированных номеров Филимоновой Натальи Степановны и Корнилова Ивана Яковлевича. (ГАСО.Ф.1, оп.12,д. 4479)
Через Алексеевскую площадь проходила улица Дворянская. В доме 103 находилась известная гостиница братьев Ивановых, цена за номер здесь поднималась до 6 рублей в сутки, имелся лифт, ванные с горячей водой. Если пройти дальше, то на углу Панской можно было увидеть гостиницу Николая Николаевича Шемякина. Рядом же располагались его меблированные комнаты в доме Винника М. А. Народ победнее останавливался на Троицкой площади, в гостинице Чаковского Матвея Абрамовича (деда известного советского писателя Александра Чаковского). В гостинице Никанора Портнова, что в доме Ларина на Самарской улице, останавливались в основном крестьяне. Гостейприезжало пока немного. Отельный бизнес только начинался.
Самара 1911 года встречала уже иначе. Аннаевская гостиница называлась «Европейской», рядом в доме Назарова фешенебельный отель «Эрмитаж» содержал мещанин Василий Павлович Юрин. На Дворянской манили изящными вывесками гостиницы «Бристоль» бузулукского мещанина Александра Робертовича Коля, дом 86, «Гранд-Отель» купца Н. Н. Шемякина, дом 111, «Центральная», дом 103. Н. Портнов уже имел прекрасный отель с роскошным рестораном на углу Панской и Николаевской. Напротив возвышалась фешенебельная гостиница бакалейщиков братьев Мецлер. Кварталом ниже, на Панской, угол Саратовской, зазывал гостей респектабельный отель «Националь», что в доме В. М. Сурошникова. Помещение арендовывал Юрий Густавович Мацик. Там действовали паровое отопление, ванны, лифт, 200 номеров с электрическим освещением и белоснежным бельем. Стоимость от 1 рубля 25 копеек в сутки и выше. К вокзалам и пароходным пристаням высылались гостиничные автомобили. С этим домом связана следующая история. Поначалу двухэтажную каменную гостиницу содержал Павел Федорович Гудков. На 1902 год она оценивалась в 15 тысяч рублей. Если в Самаре была бы своя книга Гиннеса, то этот предприниматель, наверняка бы в ней оказался. Удивительно то, что его сгубило стремление к прогрессу и комфорту. 11 января 1906 года он заключил контракт с "Товариществом Жорж Блок" об установке в его гостинице электрического пассажирского подъемника фирмы "Отис". Оплата должна осуществляться следующим образом: 600 рублей - при подписании сметы (уплачено), 1000 рублей - при доставке и установке лифта (уплачено), 2000 рублей - в течение последующего года с момента установки электродвигателя все той же фирмы "Отис". Оставшуюся сумму купец, к сожалению, оплатить не сумел. 26 марта 1907 года фирма подала па беднягу иск в окружной самарский суд. 2 марта 1908 года "Самарские губернские ведомости" объявили о распродаже имущества несостоятельного купца П.Ф.Гудкова. Гостиницу со злополучным лифтом выкупило семейство Сурошниковых, достроило здание и открыло там знаменитый "Националь. Глава рода Василий Михаилович Сурошников создал удачливое товарищество по домовладению и к 1915 году прикупил на Панской рядом с "Националь" еще несколько домов, которые вместе оценивались примерно в 100 тысяч рублей. (ГАСО, Ф.465,оп.2,д.130.)
На углу Заводской и Саратовской зазывала к себе гостей Самары гостиница «Северная» Летягиной, дом 38. В ресторане с 17.00 играл струнный оркестр, выступали певцы. Вфеврале 1912 года посетители могли заказать такой обед: «Блинчики гречневые, бульон с перловой крупой, мозги под кисло-сладким соусом, компот из яблок». Это из реестра 4 разряда. А вот реестр 3 разряда предлагал следующее: «Бульон с фрикадельками; слоеные пирожки с фаршем из щуки, заливное из головки телячьей, фаршированная капуста по французски, говядина-филе, шпигованная трюфелями и анчоусами, пирожное с взбитыми белками или берлинское пирожное». Надо отметить, что наши предки соблюдали пост, и поэтому блюда перед маслен-ницей отличались умеренностью, впрочем, как и цены. Посетители ресторана заказывали также и вина, в числе которых были французское красное из Бордо «Жюльен», белое «Грав», «Сан-Рафаэль» (департ. Вар.). Однако, после веселого, шумного отдыха, гостей Самары тянуло на прогулку, где с ними могли случиться всякие неожиданности. Вот, например, заявление в полицию некого С. П. Бельчикова. Он пишет, что когда возвращался в пьяном виде из гостиницы Летягиной, на него напала шайка разбойников. Они сняли пальто стоимостью 45 рублей.
Самара привлекала и туристов, и предпринимателей. Здесь было что посмотреть, что купить. Специально для бизнесменов, на Преображенской, дом 88 распахнула дверигостиница «Коммерческая», принадлежавшая потомственному почетному гражданину Петру Алексеевичу Вощакину. Здесь останавливались иностранные купцы. Как магнитом притягивала их заволжская пшеница твердых сортов. Отсюда везли ее в Лондон, Мюнхен, Амстердам... Товарные знаки самарских хлеботорговцев вызывали уважение во всей Европе.
В 1915 году Самара располагала уже 23 гостиницами. Как в калейдоскопе меняются имена владельцев и броские названия. Гостиницы и ресторации были обложены высокими трактирными налогами. Неоднократно городскому Голове приходилось рассматривать прошения Шемякина, Аннаева, братьев. Ивановых о снижении налогов.( ГАСО,Ф.1,оп.12,д.4698,с.1-4) Однако власти не у ступали. Чтобы не быть убыточными, владельцы гостиниц шли на улучшение обслуживания, использование новейших технических достижений, проводили регулярно ремонт. Так Аннаев в ресторане поставил механическое пианино. Однако конкуренцию выдерживали те предприниматели, которые имели помимо гостиницы еще крупное дело. Так, у Летягиных был кирпичный завод, лесопильня. Аннаев построил престижную кумысолечебницу у Вислого камня. Братья Ивановы имели свой Торговый дом. Однако в 1916 году они вынуждены были продать свою знаменитую гостиницу. Арендатор А. Д. Щелоков превратил ее в меблированный дом «Ницца» и снизил цены на 25%.
В Самаре к 1911 году сдавалось 16 домов с меблированными комнатами, а в 1915 году – уже 21 дом. Жилье для приезжих дешевело, сдавалось все. Начиналась эпоха квартирного бизнеса. Самара становилась городом для туристов. На Дворянской улице в доме 106 уфимский мещанин Александр Александрович Петров открыл гостиницу «Сан-Ремо»: «45 шикарно обставленных номеров. Водопровод, канализация, посыльные, телефон».( Календарь и Памятная книга Самарской губернии за 1915год) На углу Соборной и Троицкой площади, в доме Чаковского действовали Волжско-Сибирские номера. Цена за номер от 60 копеек до 1 рубля. Дешевые заведения отличались простыми нравами. Иногда там поселялись аферисты, и тогда возникали ситуации, подобные той, что произошла в «Эрмитаже», расположенном на углу Соборной и Панской. Содержатель Кучеренко И. Н. заявил в полицию, что проживающий Игнатий Николаевич Резников запер номер, взял ключ и исчез на 5 суток. Номер был вскрыт городовым, внутри обнаружена лишь пустая корзина для белья. На Панской, 2 знаменитую гостиницу из красного кирпича купил у мадам Ильиной Иван Сергеевич Андреев. Вместе со своей супругой Верой Яковлевной и двумя сыновьями  Мишей и Сашей он создавал постояльцам практически семейную атмосферу, с яблочными пирогами и душистым вареньем. По воспоминаниям потомков столы сервировались Кузнецовским фарфором и столовым серебром. Когда дом ломали в конце ХХ века, экскаватор зачерпнул своим ковшом настоящий клад. На землю летели бутылки « Смирновской», посуда, столовые приборы. Вот такое письмо из прошлого.
Самара жила сложной жизнью, но яркой и самобытной. Она была частицей единой великой России. Она связывала центр со Средней Азией, Европу с Сибирью. Все это отражалось в названиях гостиниц и меблированных номеров: «Россия» на Троицкой улице, «Сарептские номера» на углу Саратовской и Предтеченской, «Ташкент» на углу Щихобаловской и Л. Толстого, «Сибирские номера» па углу Ильинской и Л. Толстого, «Московские» на улице Предтеченской, «Волга» на Набережной реки Волги. Поражает стремительный рост числа гостиниц и меблированных номеров. В год открывалось по 5 – 6.