Мудрость отцов

                Подарок для моей возлюбленной Татьяны Навки
     - Гибралтар, Лабрадор...
     Я нежно массировал ее правую ногу, мурлыкая под нос любимую песенку Евы Карнейро, вспоминая все, чему она меня научила втихаря от мудацкого тренера, упорного жлоба, долгие годы придерживающегося украинского принципа " ни себе, ни людям", мы прятались от него в темных и пыльных закоулках еврейского стадиона, пили пиво, курили дурь, трахались немножко, но в основном изучали анатомию. Женского организма. Мне нравилось, честно, не так, как проверять эмпирически с Машей, но тоже неху...о, всяко лучше, чем дрочить на Надежду Бабкину или Иосифа Кобзона, что равноценно в наше непростое время.
     - Почему не далматинец ?
     Странный вопрос. Я оставил в покое  ногу и посмотрел прямо в глаза. В свои. С помощью зеркальца, вытащенного из ее белой сумочки, небрежно брошенной на пол, она развратно растопырилась, под завязку набитая пожелтевшими вырезками из "Бурда Моден", по блату подогнанными женой премьер-министра, пожелавшей платье, как у Мегги Тэтчер, но очень быстро разочаровавшейся в псевдовикторианских ценностях и по совету той же Мегги нырнувшей глубже - к ценностям елизаветинским. К сожалению, министр культур-мультур, как обычно, все перепутал и вместо портрета рыжеволосой девственницы приволок из запасников Эрмитажа парадное платье веселой Елисафет, одно из пятнадцати тысяч. В кармане платья обнаружилось тайное завещание папы и теперь они всем кабинетом, холлом и спальней министров пытались разобрать витиеватый слог петровской эпохи, позвали даже Проханова и Михалкова, но первого не допустили адъютанты, что-то там делившие на лакированном столике,а второго,как известно, запер в сортире голый Сан Саныч, от того реформы и забуксовали, ладно, умный и веселый мужик догадался подослать ко мне самую красивую фигуристку планеты, зная мою любвеобильность и бескорыстие. Она немного прихрамывала на правую ногу, это понятно, хренов спорт калечит тело, выносит мозг и ранит душу, мне ли не знать, я еще в пятом классе три дня  ходил в шахматный кружок, пока не надоело торчать среди кудрявых картавящих мальчиков, косоглазых девочек и лысых пенсионеров, какими-то неведомыми путями скостивших свой возраст, по-ходу, косили от фронта.
     Мои глаза сверкали явным безумием от ее странного вопроса. Действительно, почему не далматинец или, хотя бы, черногорец ? Есть еще рыжебородый холмогорец, но эдакую здоровенную скотину не прокормишь, тут не только о Новороссии вспомнишь, сама хренова Гондвана всплывет под имперским знаменем и бунчуком Девлет -Гирея, не говоря о Лемурии и Атлантиде, коварными масонами упрятанных в глубинах народной памяти, среди тульских пряников, тушинских воров и ленинградских бардов,рыжебородых, беломористых, с гитарами и портвейном за сорок семь копеек.
     - Как нога ?
     Я не знал, что ответить, чувствовал себя весьма глупо и начал заговаривать зубы.
     - Нормально.
     - А ты знаешь, - глубокомысленно сказал я, - когда был Ленин маленький с кудрявой головой повстречался ему на таежной тропе промысловик Губерман и по-секрету открыл мудрость отцов.
     - Так, так, так, - быстренько смекнула она, вот, оно, то самое мгновение, момент истины, теперь надо вытягивать тайну, - и чо, и чо ?
     - Да ничего.
     Я пожал плечами.
     - Как ничего ?
     - Так ничего. - Меня удивляла ее безграмотность. - В этот момент с каторги убегал Сталин.
     - И чо ?!
     Она уже орала, не так громко, как моя единственная, но тоже недурно, куда там унылым грибникам Беловежской пущи или,например, строгим ополченцам перед камерой Би-Би-Си.
     - Да просто все. Сталин же грузином был.
     Она вскочила на ноги. И уже не хромала. Забегала. Взад и вперед.
     - Грузинов не надо, пожалуйста, - подскочила ко мне, пожала руку, - нас неправильно поймут.
     - Из песни слово не выкинешь, - подумал я, но вспомнил папу запертого в сортире мужика и усомнился. Потому - промолчал.
     - Пусть этот, как его...
     - Сталин ?
     - Да, Сталин ! - Она поцеловала меня и опять забегала. - Пусть он будет сирийцем. Это актуально.
     Мне было по херу, сирийцем, так сирийцем, так даже еще проще. Я оторвал этикетку " Кока-Колы", с помощью все того же зеркальца перерисовал мистическую надпись на листок в полосочку и протянул ей.
    - Что это ? - Ужаснулась она, но рука сама потянулась за моим даром.
    - Короче, Сталин, сириец, голодный был, он же с каторги бежал, помнишь ? - Она кивнула. - Вот он их...
    - Ай !
    - Да. Именно так. Но успел узнать мудрость отцов, а поскольку был чистокровным сирийцем, записал ее по-арабски. Вот.
    Она схватила листок и убежала. Делиться мудростью отцов. С мужем, думаю.