Миша, Мох и Мистер Апстарт

                ПЁС ИЗ-ПОД КОЛЁС

– Химичка заболела! Урока не будет! – ушастый Димка влетел в класс вне себя от радости. – Заменить некому! Классная сказала сидеть тихо!
Какой там тихо! Неожиданное известие о нездоровье химички вызвало всеобщий восторг 8-го «Б». Химию здесь никто не любил и даже не уважал. Учительнице давно пора было на пенсию, объясняла урок она невнятно и непонятно, страдала глухотой и склерозом, постоянно забывала дома очки и вследствие этого иногда даже путала реактивы. На последней лабораторной,  например, вместо пробирки с цинковой стружкой взяла пробирку с марганцовкой и ливанула туда серную кислоту.  Повалил из пробирки едкий дым, и  такая вонь пошла! Кто-то крикнул: –  «Террористы! Спасайся, кто может!». Все повскакали с мест, стали махать платочками, носы зажимать, полезли на подоконники открывать форточки. Вот потехи-то было! Иногда у химички бывали приступы плохого настроения, и тогда весь класс поголовно получал низкие оценки,  даже те, кто что-то соображал, хотя таких было мало. Вызвать к доске она могла любого, даже того, кто отвечал в прошлый раз, поэтому готовиться приходилось к каждому уроку, а как тут подготовишься самостоятельно, если учитель ничего толком не может объяснить.
Поговаривали, что химичку скоро должны убрать, но никак не могут найти ей замену: молодые учителя работать в школу не идут – берегут нервы, да и зарплата ма-ленькая. В общем, все обрадовались, что учительница заболела.
Уже шла последняя четверть учебного года, наступила весна, и заниматься уро-ками тем более не хотелось.
После того, как схлынула первая волна восторга по поводу отсутствия химички, класс на мгновение замер и задумался: что же делать дальше?
– А давайте боулинг устроим! Шары покатаем! – заорал Затылкин, главный хулиган класса.
– А где ж мы шарик-то возьмём? – робко спросил кто-то, хотя всем уже было понятно, что имеет в виду Затылкин. Взгляды одноклассников устремились на последнюю парту  у окна, где сидел новенький – очень толстый мальчик Миша Кубышкин.
– Да вот он, шар! – зло заржал Затылкин. – Эй, жиртрест, вылезай! Катать тебя будем!
Миша, засунув в уши наушники плеера, читал учебник, не обращая внимания на беснующийся вокруг класс.
– Ты глянь! Похоже, этот тюфяк нас игнорирует! Эй ты, я к тебе обращаюсь! Кабан недорезанный!
Миша продолжал слушать музыку и читать. Класс затих, ожидая, что будет даль-ше. Затылкин, распалясь окончательно, подошёл к Кубышкину и вырвал у него  наушники. Миша поднял, наконец, глаза. Круглые щёки его порозовели.
– Чего тебе, Игорёк?
– Какой я тебе Игорёк?! – взвизгнул Затылкин. – Вставай, Наф-Наф вонючий!
Миша продолжал сидеть. Затылкин набросился на него и, схватив за шиворот, попытался вытащить из-за стола. Сделать это было нелегко: Миша всеми складками своего толстого тела как будто врос в стол. Затылкин долго и безуспешно пыхтел на радость всему классу.
– Ну, что стоите, придурки! Помогайте! – закричал он, обращаясь к друзьям, и с размаху ударил Мишу по розовой щеке. На щеке отпечаталась разлапистая пятерня. Ушастый Димка и ещё трое особо приближённых к Затылкину товарищей накинулись на Кубышкина, как стая воробьёв на брошенную булку. Стол вместе с Мишей был сдвинут с места, но сам толстяк не поддавался, упираясь из последних сил. Кому-то в  суматохе отдавили  ногу. Книга, плеер и растерзанный рюкзачок Миши летали по всему классу. На помощь хулиганам пришли ещё несколько мальчишек. Стол с вцепившимся в него мальчиком поехал, как салазки, крутясь и почти переворачиваясь. Девчонки, едва успев отскочить в сторону, визжали от восторга и хохотали. Кто-то снимал происходящее на видеокамеру телефона. Наконец, общими усилиями Мишу оторвали от стола, повалили на пол и начали пинать ногами. Ноги вязли в Мишином теле как в сыром тесте. Миша сначала пытался сопротивляться, но потом, поняв, что это бесполезно, перевернулся лицом вниз и закрыл голову руками. То, что жертва прячет от них лицо, ещё добавило злости мучителям.
Между тем за окном происходило быстрое изменение погоды. Только что ярко светившее солнце вдруг скрылось за огромной тучей, небо потемнело, подул порыви-стый ветер, и пошёл дождь. Началась гроза. Небо прорезала зигзагом молния, раздался оглушительный раскат грома. Девчонки завизжали. Избивавшие Мишу одноклассники на мгновение отвлеклись. Тот попытался было уползти под учительский стол, но его схватили за ноги.
– Держите его крепко! – приказал Затылкин. – Сейчас этот свинтус будет у меня землю жрать!
Схватив стоявший на подоконнике горшок с цветком, он поднёс его к Мишиному лицу:
– Жри, свинья!
– Сам ты свинья! – дрожащим голосом ответил Миша. Он еле сдерживался, что-бы не заплакать. Губа у него была разбита, всё тело тряслось как холодец.
– Дайте-ка мне игрушку его! – потребовал Затылкин. Ему услужливо протянули Мишин плеер. Передав горшок Димке, Затылкин вставил в уши наушники и включил музыку.
– Это что ж за хрень такая? – недоумённо спросил Затылкин. –  Нормальные лю-ди рэп слушают, а у тебя что?
– «Пинк Флойд», –  ответил Миша и всё-таки заплакал.
– Гарик, хватит! Отпусти его! – начали требовать девчонки.
Затылкин и сам уже понял, что зашёл  слишком далеко, но ему хотелось оконча-тельно утвердить свою власть.
– Ну ладно. Ешь землю, если хочешь получить свой плеер назад. А то будет тебе и Пинк, и Флойд! Гы-гы!
Он положил плеер на пол и, занеся над ним ногу, сунул Мише в лицо горшок. Цветок сломался. Миша, рыдая, неожиданно выхватил горшок и изо всех сил ударил  им Затылкина  по голове. Одновременно с этим за окном сверкнула молния и бабахнул гром. Горшок разбился, посыпалась земля, оглушённый Затылкин зашатался и сел на пол. Класс застыл в немой сцене, и тут вошёл директор.
– Что здесь происходит?
Ученики разбежались по своим местам.
– Он первый начал, –  показывая пальцем на Мишу, заскулил Затылкин.
– Завтра оба ко мне с родителями! – гаркнул директор. – И ты тоже! И ты!               
– Меня-то за что? – пытался возразить Димка. – Я, наоборот, пытался их разнять!
– Молчать! Совсем распустились! С родителями, я сказал!
Директор вышел. В классе воцарилась гробовая тишина. Раскаты грома за окном становились всё чаще и сильнее.
– Ой, девочки, как же мы домой-то пойдём? – испуганно произнёс кто-то из девчонок.
После химии по расписанию было ещё два урока, но гроза не утихла и к концу занятий. Ученики собрались под козырьком парадного входа школы, не решаясь выйти под ливень. Огромные пузыри прыгали по лужам, потоки воды, крутясь, убегали в ре-шётки канализации. За кем-то приехали родители на машине, некоторые из живущих поблизости, на свой страх и риск, накрыв головы собственными куртками или портфелями, убегали по щиколотку в воде.
Миша тоже не стал ждать, пока кончится гроза. Ему хотелось как можно скорее уйти из этой школы. Спрятав уцелевший плеер в потайной карман куртки, он шагнул под дождь. Дом, в который они с матерью недавно переехали, находился минутах в десяти ходьбы, надо было только перейти дорогу.
У «зебры» пришлось остановиться. Светофор мигал только жёлтым, и машины, не желая пропускать  пешеходов, неслись по дороге, поднимая тучи брызг. На шоссе воды было ещё больше, чем на тротуаре, чуть ли не по колено, но Миша уже не обращал на это никакого внимания. Под дождём можно было плакать не стесняясь – слёз на залитом водой лице не было видно.
Молния ударила совсем рядом, с троллейбусных проводов посыпались искры. Стоявшие на остановке под навесом люди даже вскрикнули от страха, но Мише было всё равно. В его жизни всё было так плохо, что какой-то там гром вряд ли смог бы его напугать. После того, как развелись родители, его начали преследовать одни лишь неприятности. Пришлось переехать в другой район, из большой и светлой квартиры в маленькую комнатушку с окнами, выходящими на помойку. Пришлось  поменять школу, где был весёлый дружный класс, в котором половина учеников имела излишний вес и где его все любили. Пришлось оставить занятия аквааэробикой, потому что нечем стало за них платить, и далеко было ездить. Прекратилось общение с отцом, и теперь Миша чувствовал себя абсолютно беззащитным. Конечно, если бы он обратился к отцу за помощью, тот не отказал бы, разобрался бы и с Затылкиным, и с ушастым, но Миша больше не хотел ни о чём его просить. Миша вспомнил, как два года назад они ездили на море, как отец учил его нырять с маской, как ходили в дельфинарий и фотографировались с удавом. Теперь отец будет это делать с другой женой и с другим сыном.
Вдруг сквозь дождь и слёзы Миша увидел прямо на проезжей части мокрую лохматую собачонку. Собачонка, совершенно растерявшись, металась между машинами, каким-то чудом выворачиваясь из-под колёс.
«Сейчас её задавит!» –  Мишу охватил ужас. Он внезапно почувствовал холод дождевых струй, и дрожь прошла по всему его толстому телу, с головы до пят. Не помня себя, он бросился на дорогу и через несколько секунд уже держал глупую собаку на руках. Водители, едва не сбившие мальчика, оглушительно сигналили и, высунувшись из окошек своих автомобилей, ругались, не выбирая выражений.
Внезапно загорелся зелёный сигнал, и все пошли через переход, и Миша пошёл, прижимая к себе собаку, которая в лучах светофора тоже казалась зелёной. И он почувствовал, как резко изменилось настроение, и уже не хотелось плакать. И он проглотил последние слёзы. И дождь прекратился.
Он почти бегом направился к дому, вдыхая запах озона и мокрой собачьей шер-сти. Спасённая собака пахла совсем не псиной, это скорее был аромат свежего огурца, или дыни, а может быть, банана. Или она ничем не пахла, это просто был озон, как рас-сказывала химичка – после грозы всегда запах озона. Собака не пыталась вырваться и убежать, наоборот, даже прижалась к мальчику, и как бы приобняла его за шею. Мише даже показалось, что она улыбается.
Он зашёл в мрачный подъезд и, взбежав, запыхавшись, на четвёртый этаж, от-крыл собственным ключом дверь своей квартиры. Спустил собаку на пол и начал сни-мать мокрые ботинки. Шнурки ботинок слиплись, и он с трудом их развязал. Собака, между тем, ничуть не смущаясь, прошла в комнату и, обойдя её по периметру, как бы изучая, сделала пару кругов и уселась в центре, на ковре. Миша заметил, что она хромает.
«Наверное, повредила ногу»,  –  подумал мальчик. Собственные обиды отошли на задний план, теперь он был озабочен лишь состоянием пса. Переодевшись в сухую одежду, Миша помыл руки и отправился на кухню. В холодильнике были котлеты и вчерашние макароны. Миша разогрел обед на сковородке, а одну котлету положил в эмалированную мисочку и, подозвав собаку, поставил перед ней. Собака понюхала и отвернулась. Мише опять показалось, что она улыбается.
– Не хочешь есть? – удивился он. – Напрасно, котлета очень вкусная. Может быть, налить тебе молочка?
Но собака отказалась и от молока.
«Видимо, она действительно больна. Надо показать её ветеринару», – решил Миша. Наскоро пообедав, он вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь соседней квартиры, где жила девчонка со странным именем Эрнестина. У неё был роскошный персидский кот персикового цвета, которого так и звали – Персик. Точнее, в его родословной было написано что-то вроде «Принц Эдинбург Вестминстер Честершир», но все его звали просто Персик. А девчонку звали просто Эра. Уж она-то, имея такого кота, должна была знать, где находится ветеринар.
Дверь открыла сама Эра. По своему телосложению эта девочка настолько резко отличалась от Миши, что рядом друг с другом они выглядели довольно комично. Эра была на голову выше и очень и очень тощая. Причём длинным было само туловище, руки и шея, а ноги, наоборот, были несколько коротковаты для её роста. Если бы не ноги, она могла бы блистать на подиуме, потому что на лица моделей сейчас никто не обращает внимания, главное – высокий рост и худоба. Что касается лица, то оно было похоже на мордочку мыши, и зубы так же торчали вперёд, да ещё два центральных были испорчены кариесом. На руках у Эры сидел Персик.
– Привет! – поздоровался Миша.
– Привет. Ой, что это у тебя с губой? Где ты так?
– Ничего, ерунда! Я собаку нашёл, а она, кажется, больная. Ты не знаешь, где находится ветеринарная клиника?
– Знаю, конечно! Я покажу тебе, тут недалеко! А где твоя собака?
– Пошли, посмотришь. Кота только не бери, мало ли что – всё-таки собака, хотя и маленькая.               
Пёс сидел на кухне. Котлета и молоко в блюдце оставались нетронутыми.
– Странная она у тебя какая-то, –  внимательно присмотревшись к собаке, сказала Эра. – Шерсть какая-то зеленоватая. Вымазалась, что ли, где? Ну ладно, давай покажем её ветеринару. Только сначала лицо твоё приведём в порядок.
Эра обработала Мишину губу перекисью и заклеила её пластырем. Потом они взяли собаку и пошли в ветлечебницу, находившуюся на соседней улице возле оптовой базы, окружённой высоченным забором. Если бы не Эра, Миша ни в жизнь не нашёл бы этот маленький домик, потерявшийся за забором и за зарослями давно не стриженых кустов.
Приём пациентов уже подходил к концу. Посетителей было немного – бабка с козой и дама с небольшой собачкой в клетчатой попонке. Ребята сели рядом с ней на диванчик, ожидая своей очереди.
– Какой породы ваша собака? – поинтересовалась дама.
– Не знаю, –  пожал плечами Миша. – Наверное, никакой.
– А у нас – пинчер, повязанный шпицом! – гордо произнесла дама.
– Наверное, шпицем? – ехидно поправила её Эра, которая в школе была отлич-ницей.
– Ну да, шпицом! – подтвердила дама.
Бабка с козой освободились быстро. Доктор, моложавый крепыш с пышной ше-велюрой, проводил их до дверей кабинета и напутствовал вслед:
– И непременно клизма! Три раза в день! Иначе не будет эффекта от пилюль. Ну, кто там ещё на приём?
Он оглядел коридор, посмотрел на часы, покачал головой и недовольно смор-щился:
– Заходите!
Дама с повязанным пинчером пробыла в кабинете не менее получаса. Пинчер сперва дико визжал, затем затих, а в конце завыл. Наконец вивисекция несчастного за-кончилась, и подошла очередь Миши. Эра осталась ждать в коридоре.
Мальчик зашёл в кабинет и посадил собаку на смотровой стол. Доктор мыл руки.
– Ну-с, молодой человек, на что жалуется ваш четвероногий друг? – не глядя на пациента, спросил он.
– Кажется, у него что-то с задней лапой, –  ответил Миша, поворачиваясь к вете-ринару лицом.
– Ну-ну, посмотрим! – доктор подошёл к столу. – А это что такое? Что это ты сюда притащил? Что за шутки дурацкие? Весь стол загадил!
Миша обернулся и обомлел: вместо собаки на столе зеленело огромное пятно липкой плесени.
– Что это, я тебя спрашиваю?
Миша только плечами пожал.
– Быстро убирай и уходи отсюда! Большой уже мальчик, а хулиганишь!
– Извините, –  пролепетал Миша, соскребая плесень со стола в пакет. На ощупь она была мягкой как мох, от поверхности отлипала хорошо и руки не пачкала.
Миша вышел в коридор.
– Ну, что там? – спросила Эра.
– Понимаешь, там вместо собаки… Я ничего не понимаю…  Смотри! –
он приоткрыл пакет и сам отвернулся, боясь заглянуть в него.
– И что? Что с собакой? – не поняла девочка.
Миша посмотрел в пакет. Собака, ничуть не изменившаяся, сидела там и улыба-лась. Эра удивлённо смотрела на Мишу.
– Всё нормально. Пойдём отсюда! – сказал Миша.
Они вышли на улицу. Миша снова открыл пакет. Собака была на месте. Миша вынул её из пакета и долго рассматривал. Теперь он заметил, что шерсть у собаки была необычной, похожей скорее не на шерсть, а на мох или какой-то лишайник. Её зеленоватый цвет был, видимо, не результатом окрашивания, а вполне натуральным.
– Ты объяснишь, наконец, в чём дело? – в голосе девочки слышались сердитые нотки.
Миша рассказал ей о том, что произошло в кабинете доктора.
– Смотри! Ведь это не шерсть!
Эра сунула руку глубже в зеленоватый «мох» и тут же с криком отдёрнула её:
– Там же пусто! У неё внутри пусто!
Миша так испугался её крика, что непроизвольно отбросил собаку от себя. Та упала на асфальт и, отскочив от него, как мячик, снова оказалась в руках мальчика. Судя по улыбке, она вовсе не ушиблась. Миша опустил её на землю. «Пусть бежит, куда хо-чет», –  решил он. Но собака сидела рядом и смотрела мальчику в глаза. И улыбалась.
Миша и Эра смотрели то друг на друга, то на странное зелёное существо, не зная, что делать дальше. Внезапно собака обмякла, расползлась по асфальту, и застыла, приняв форму цифры «3». Полежав так некоторое время, она снова приняла собачий облик.
– Что она хочет?
Улыбаясь, собака подошла сначала к Мише и, расползшись у его ног, преврати-лась в цифру «1», затем у ног Эры – в цифру «2». Затем снова изобразила тройку, плавно перешедшую в вопросительный знак.
– Ей нужен кто-то третий! – догадалась Эра. – Ты – первый, я – вторая, нужен ещё один!
Существо, вновь ставшее собакой, заулыбалось, завиляло хвостом и закивало головой.
– А зачем? Чего она хочет? Что это вообще такое? Может, оно опасно?
Собака отрицательно затрясла лохматой головой. Вся мимика у неё была человеческая.
– Пошли обратно к ветеринару! Пусть он разберётся всё-таки! Надо этого «пса» учёным показать!
– А вдруг это пришелец? – предположила Эра с ужасом.
Собака продолжала качать головой и улыбаться. И ещё раз изобразила тройку.
– Что же мне с этим делать? – недоумевал Миша.
– Знаешь, давай пока отнесём эту штуку домой, вечером придут с работы взрос-лые и решат. Твой папа, наверное, сообразит, что делать? Он у тебя кто?
Миша густо покраснел:
– Папа с нами не живёт.
– Ну, тогда я покажу его своему папе, – предложила Эра.– Он инженер-электрик. А теперь пошли домой, а то ещё уроки делать.
Миша посадил странное существо в пакет, и они пошли домой.               


                ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР

По дороге Миша вдруг вспомнил, что ему надо купить батарейки для плеера. Эре тоже понадобилась новая тетрадка, поэтому они решили зайти в магазин канцтоваров, находящийся на противоположной стороне улицы. Чтобы перейти дорогу, надо было спуститься в подземный переход, что ребята и сделали.
Оказалось, что здесь, в переходе, установлены временные прилавки, где можно купить и батарейки, и тетрадки, и множество других необходимых вещей, так что вовсе необязательно идти в магазин.
На ступеньках перехода расположились бабки-цветочницы, а в углу, под лампой дневного света – живописного вида субъект, увешанный множеством музыкальных инструментов. Это был мужчина неопределенного возраста, лохматый и бородатый, в грязных широких штанах, бывших когда-то зелёными, в рубахе навыпуск с орнаментов из «огурцов» и в донельзя засаленной замшевой жилетке, отороченной клочьями облезлого меха. Ворот «психоделической» рубахи был расстёгнут, и на грязной шее субъекта был повязан не менее «психоделический» галстук. В руках у странного типа была гитара, вся в наклейках,  на спине – пара  барабанов и медные тарелки, звук из которых извлекался при помощи привязанной к ноге хитроумной тройной педали, на шее висела губная гармошка, а из кармана жилетки выглядывали маракасы.
Несколько любопытных окружили музыканта, чтобы послушать его игру. Миша и Эра тоже остановились. Исполнение песни, видимо, собственного сочинения, было не просто ужасным – оно было невыносимым, особенно для людей с музыкальным слухом. Наиболее подходящим словом для характеристики вокала данного исполнителя было бы «козлогласие». Однако странная мохоподобная собака, высунувшись из пакета, внимала душераздирающим звукам, вырывавшимся из утробы певца, с явным удовольствием. Более того, выбравшись из пакета, она сползла по ноге Миши вниз и уверенно растеклась в виде цифры «3».
– Она хочет, чтобы этот тип был третьим! – догадался Миша.
«Собака», снова став собакой, утвердительно закивала головой.
– Надо подойти к нему и сказать!
              – А что ты скажешь? Этот пёс же молчит!
Собака заскулила, как бы пытаясь произнести что-то.
Эра решительно двинулась вперёд.
– Послушайте, –  обратилась она к певцу, если его можно было назвать таковым.
– Не могли бы Вы уделить нам минутку внимания? У нас тут проблема с собакой.
Человек-оркестр широко улыбнулся, раскланялся перед немногочисленной публикой и повернулся к ребятам.
–Иван Барабанов. К вашим услугам. Рассказывайте, что случилось.
– Да мы и сами не можем понять…, –  начал было Миша, но тонкий голосок пре-рвал его:
– Я объясню. Теперь вас трое, я нахожусь в центре пересечения ваших биополей, и,  следовательно, получаю возможность говорить.
Голосок принадлежал странному существу.
– Давайте отойдём в сторонку, чтобы не привлекать внимание.
Миша, с трудом веря в то, что собака заговорила, взял её на руки, и они вместе с Барабановым прошли в близлежащий скверик. Здесь шумел фонтанчик, и можно было разговаривать спокойно, не боясь, что кто-нибудь услышит.
– Итак, –  начал пёс.
Тут у Миши зазвонил мобильник.
– Привет,  –  сказал отец. – Как дела? Что новенького?
– Нормально, –  ответил Миша. Отец не звонил уже две недели, и Миша не знал, о чём с ним говорить.
– Послушай, мы тут летом собираемся в Турцию. Может быть, и ты с нами? По-ныряем с аквалангом. Да и с Матвеем познакомишься – вы ведь теперь вроде как бра-тья. Как?
Миша помолчал немного.
– А мама тоже с нами поедет?
Голос отца засмеялся в трубке.
– Старик, ты же взрослый чувак! Если бы я был султан, тогда конечно, а так как-то неловко. Ну, ты меня понимаешь!
– Нет, – сказал Миша. – Не понимаю, –  и выключил телефон.
– Не расстраивайся, – сказал пёс. – Турция подождёт. Тебе предстоит поездка иного рода. Мы с вами, друзья, едем спасать Британию.  А с ней и весь мир…
Человек-оркестр, в отличие от ребят, ничуть не удивился ни говорящему псу, ни сказанным словам.
– Британия так Британия! – воскликнул он. – Прошлый раз Паша-Трюфель такого порошка достал – всю ночь по Лас-Вегасу гуляли!
– Трюфель останется дома, –  строго сказал говорящий пёс. – Про чудо-порошки Вам, уважаемый Иван Барабанов, тоже лучше позабыть и, желательно, навсегда. Истинному творцу допинг не нужен.
– Пожалуй ты прав, Мох, –  согласился человек-оркестр, заодно дав имя стран-ному существу. – Наверное, надо остановиться, раз уж зелёные псы мерещатся.
– Я не мерещусь, –  обиделся Мох. – Я есть на самом деле.
– В конце концов! – не выдержала Эра. –  Объясните нам, в чём дело!
– Это я и пытаюсь сделать. Но для начала мне надо было собрать вас вместе. Для удачного выполнения нашей миссии необходимо не менее трёх человек, причём это должны быть люди добрые, бескорыстные, готовые пожертвовать своими интересами ради других людей, не жадные, не мстительные, с открытым сердцем. А также способные своим творчеством будить лучшие чувства даже в уснувших душах. Это я лично о Вас, Барабанов!
– Это да! Это я могу! – радостно воскликнул человек-оркестр. – Вот, например, такая песня…
Он ударил по струнам и затянул дребезжащим фальцетом:
                Ты не спеши, ты не спеши
                Разбить стекло моей души…
Иван  энергично заработал ногой. Грохот барабанов и литавр заглушил гитарные аккорды и голос певца. Перестав кричать, музыкант впился в губную гармошку с такой силой, как будто хотел высосать из неё кровь.               
Миша в ужасе зажал руками уши. То же сделала и девочка. Только Мох слушал эту дикую какофонию с блаженной улыбкой на морде.
– Да, это именно то, что нам нужно. Ведь, по большому счёту, не имеют значения ни текст, ни музыка, ни качество исполнения. Внутренняя свобода автора и его душа, вложенная в песню – вот что важно. Я уверен, что сила искусства поможет нам заставить мистера Апстарта отказаться от своих намерений.
– А какие у него намерения, у этого мистера? – спросила Эра.
– Самые банальные – захватить Землю и получить абсолютную власть над чело-вечеством. И начнёт он со старой доброй Англии. Поэтому нам срочно надо ехать в Лондон.
– Он что, дурак, этот мистер? – удивился Барабанов. – Каким образом он хочет это сделать?
– О нет, мистер Апстарт далеко не глуп. Он великий учёный, создатель транс-формирующейся субстанции, часть которой вы видите перед собой в моём лице.
– То есть, ты хочешь сказать, Мох, что с помощью таких вот смешных собачек можно захватить мир? Да, это впечатляет!
– Вы напрасно смеётесь. Созданная Апстартом методами квантогенной инжене-рии на основе низших организмов субстанция может принимать самые чудовищные формы в зависимости от желаний её создателя. Посредством квантово-телепатической связи он может управлять ею с любого расстояния. Точнее будет сказать, что субстанция является как бы частью самого Апстарта. Уничтожить обычными средствами её невозможно – субстанция обладает колоссальной способностью к восстановлению. Применить химическое или ядерное оружие в густонаселённом районе тоже невозможно. Поэтому вся надежда на вас.
Барабанов почесал в затылке.
– Так ты, значит, часть этой самой субстанции? Зачем же ты тогда паришься по поводу спасения мира?
– Я ведь уже сказал, что субстанция – как бы часть самого её изобретателя. Мис-тер Апстарт – тоже человек, в его характере есть как плохое, так и хорошее. Преобладает, конечно, зло – на то есть свои причины. В детстве его сильно обижали. Это был болезненный, слабый физически, но очень способный мальчик. Вам всем знакома такая ситуация, не правда ли? Но, в отличие от Апстарта, вы не обозлились на весь мир. Так вот, я представляю собой то хорошее, что осталось в душе этого человека. И с вашей  помощью мы пробудим в этом злодее совесть и, таким образом, изменим саму субстанцию.
– А что, в самой Англии не нашлось никого, кто мог бы выполнить эту миссию? – всё ещё с недоверием спросил Барабанов.
– О, это сложно объяснить. Дело в том, что бабушка Апстарта была русской по происхождению, и почти всё, что в нём осталось хорошего, связано с воспоминаниями о ней. Бабушка читала ему сказки Пушкина, и это отложилось в памяти. И ещё пела колыбельную.  Я смутно помню эту песню. Мы должны восстановить её и спеть Апстарту. Я уверен, что это подействует. Как нельзя кстати оказался этот симпозиум в Москве. Я был представлен на нём как демонстрационный материал. Конечно, Апстарт не раскрыл там своих истинных целей. Учёный мир и представить не может, что готовит этот негодяй. При первой возможности я сбежал. Друзья, мы должны остановить Апстарта, иначе будет плохо!
– То есть, опять русские должны мир спасать! – воскликнул Барабанов. – Сколько же можно!
Пёс смутился.
– У вас есть право отказаться, – вздохнув, произнёс он.
– Да нет, я не отказываюсь, – сконфузившись, сказал музыкант. –  Только как же мы в Лондон попадём? Нужны паспорта, визы. Деньги, наконец!
– И кто его в таком виде выпустит за границу? – добавил Миша.
– И что мы родителям скажем?
– О, не волнуйтесь об этом. Ведь я, как вы уже знаете, –  трансформирующаяся субстанция, то есть могу принять любую форму – стану деньгами, документами, биле-тами. Никто не сможет отличить! Ну, решайтесь! Времени остаётся мало. Вы или никто!
– Да что тут думать! – воскликнул за всех Барабанов. – Такая возможность Европу посмотреть! Поехали!
               

                В ДЕРЕВНЕ

– Мама, мы с классом на экскурсию уезжаем. В Хопёрский заповедник. На неде-лю.
Миша прилагал неимоверные усилия, чтобы не покраснеть и не выдать себя. Впервые в жизни он лгал матери. Сказать правду было невозможно – слишком нереально было всё происходящее с ним.
– Мы там будем жить в палатках, готовить еду на костре. Может быть, я там по-худею немного.
Как ни странно, мама легко согласилась отпустить его.
– Ну что ж, поезжай. Заодно и подружишься с одноклассниками. Я тебе в дорогу курочку пожарю.
– Тогда я пошёл рюкзак собирать!
Миша испытывал жгучее чувство стыда, но ходу назад уже не было.
Мох, на время утративший дар речи (он мог разговаривать только в присутствии всех троих друзей), со дна рюкзака одобрительно кивал ему и улыбался.
Утром следующего дня он быстренько позавтракал и, поцеловав на прощанье мать, сбежал, не оглядываясь, по лестнице. У подъезда его уже ждала Эра, красная как рак.
– До чего же противно врать! – воскликнула она. – Я чуть не умерла от стыда!
Человек-оркестр поджидал их на остановке троллейбуса. Из всех музыкальных инструментов при нём была только любимая гитара в чехле. Уличного певца было не узнать: Иван Барабанов  постригся, побрился, переоделся в приличный костюм и наду-шился одеколоном. Оказалось, что это совсем молодой человек.
– Всё-таки в Европу едем! – произнёс он несколько сконфуженно, как бы оправ-дываясь.
– Нормально, Иван! – поддержал его из Мишиного рюкзака получивший воз-можность говорить Мох. – Человек должен быть красив как снаружи, так и изнутри. Ка-жется, так сказал русский классик?
– В человеке всё должно быть прекрасно, – поправила его отличница Эра. – Это Чехов сказал.
 – Именно так, – согласился Мох. – Только прежде чем мы отправимся в Европу, заедем в деревню Потеряевку. Оттуда родом бабушка Апстарта, и может быть, там кто-нибудь помнит эту колыбельную!
– А далеко эта Потеряевка? – спросила Эра.
– Не более ста километров. На электричке доберёмся.
Друзья доехали на троллейбусе до вокзала. Поездов до Потеряевки в расписании не было.
– В деревню с таким названием даже электрички не ходят! – воскликнул  Барабанов. – А когда старушка оттуда уехала?
– После Октябрьской революции, – вздохнул Мох. – Ещё ребёнком.
– Может быть, и деревни этой уже нет! Сколько их приказало долго жить!
– Вы правы, уважаемый, – Мох совсем расстроился. – Если это так, нас уже ничто не спасёт. Бессовестный мистер Апстарт захватит сначала Великобританию, а за ней и весь мир.
– Подождите паниковать! – строго прервала их Эра. – Давайте поищем в Интер-нете. Есть же карты местности!
Она достала из сумки планшет и начала водить по нему пальцем. Друзья с нетерпением ждали результата её поисков.
– Ну вот, – обрадовано воскликнула она через некоторое время. – Грибановский район, деревня Потеряевка. Усадьба графа Трезван-Кошкодамова – памятник архитектуры государственного значения. Надо доехать до Грибановки, а дальше – пешком.
Электричка до Грибановки в расписании нашлась. Отправлялась она через пять минут. Времени идти в кассу уже не оставалось, поэтому Мох отщипнул от себя кусочек трансформирующейся субстанции и быстренько превратил его в три билета.
Кондуктор с лёгким сомнением посмотрела на зеленоватые бумажки, но в вагон пассажиров пропустила.
Народу в электричке было немного – в основном, пожилые дачники, которых легко было узнать по специфической одежде и счастливому выражению лица. Иван Барабанов, вырядившийся, как на концерт в филармонии, никак не вписывался в общую картину. Да ещё с зелёной собакой. Многие пенсионеры посматривали на друзей с опаской, но никто не высказал своих подозрений. На остановке «Дачи» все вышли, и наши путешественники ехали в вагоне одни до самой Грибановки.
Весенний пейзаж за окном электрички был просто чудесен, и время в пути про-шло быстро.
На станции «Грибановка» также было немноголюдно. По перрону ходила дежурная по станции в железнодорожной форме, у входа в здание сидели две бабки – одна продавала ландыши, а другая – прошлогодние маринованные огурцы и тёртый хрен в баночках.
– Куда же нам теперь? – растерянно произнесла Эра.
– А вот мы у аборигенок спросим! – весело сказал Барабанов и подошёл к ста-рушкам.
– Приветствую Вас, любезные дамы! – обратился он к удивлённым бабкам. – Подскажите, пожалуйста, как добраться до Потеряевки!
Бабки посмотрели на него как на сумасшедшего.
– И что вы там забыли, в Потеряевке-то?
– Посмотреть хотим графскую усадьбу, – пояснил Барабанов. – Интересуемся старинной архитектурой. Не ходит ли туда маршрутное такси?
Старушки переглянулись и захихикали.
– Туда уж сто лет никто не ходит и не ездит! Разве что лесовоз…  Или трактор ка-кой-нибудь. А так – пешком семь километров. Через лес.
– Ну что ж, придётся идти пешком! – вздохнул Барабанов.
Бабки попытались его отговорить.
– Ты бы, папаша, пожалел деток. Смотреть там нечего, давно всё развалилось. Только намучаетесь…
Иван вернулся к своим спутникам и объяснил ситуацию.
– Надо идти, – сказал Мох. – Последний шанс для человечества.
Старушки объяснили, куда идти.
– От станции налево, по улице Зажиточной до конца, там будет мост через речку, и дальше через лес, там ещё мост, потом подниметесь на горку, там ещё один мост, и за ним – Потеряевка.
Поблагодарив бабушек за информацию, друзья собрались уходить.
– Подождите! – осенило вдруг Барабанова. – Давайте спросим, вдруг они знают эту колыбельную?
– Ещё один вопрос, уважаемые! Видите ли, мы собираем местный фольклор, так сказать, народные песни. Колыбельные особенно. Ну, вы ведь поёте внукам колыбельные?
– А как же! – обрадовались старушки и, не сговариваясь, затянули в унисон песню
«Бурановских бабушек»:
                Пати фо эврибоди дэнс! Кам он энд  дэнс!
Барабанов разочарованно махнул рукой.
– Всё ясно! До свидания, бабушки, дай вам бог здоровья!
Уходя, они слышали ехидный шёпот обиженных бабок:
– Девка-то, девка какая страшная! А мальчишка-то какой толстый!
– А мужик-то, мужик какой малахольный!
– А собака-то, собака какая грязная!
Слышать в свой адрес такие реплики было, безусловно, неприятно, но наши друзья никак на них не отреагировали, сохраняя чувство собственного достоинства, и это было правильно.
Пройдя по указанной вредными старушенциями улице до конца посёлка, Миша и его спутники остановились у старого деревянного моста через реку. Здесь кончалась асфальтовая дорога. Справа от моста красовался столб с табличкой, на которой было написано «р. Без Дна».
– Какое странное название! – изумлённо воскликнула Эра. – Река Без Дна! А на вид – просто ручеёк!
– Наверное, раньше, когда ей давали название, она была глубокая, а потом об-мелела, – предположил Миша.
Они перешли через мост по шатающимся доскам. Дорога за мостом представля-ла собой едва видимую в траве колею.
– Предлагаю подкрепиться перед походом, – предложил Барабанов. – Наполним желудки и облегчим свои рюкзаки. Идти будет легче.
Никто не возражал. Они расположились на поваленном дереве у реки, под по-крытой молодыми листочками ивой. Миша достал приготовленную мамой жареную  курицу, остальные тоже выложили свои припасы. Не ел только зелёный пёс.
– Мне для питания достаточно солнечного света, – пояснил он. – Фотосинтез.
– Хорошо тебе, – позавидовал Барабанов. – Не надо думать о хлебе насущном. Вот бы всем так.
Подумав, он добавил:
– С другой стороны, не было бы стимула для творчества.
– Не хотите же вы сказать, Иван, что творите исключительно ради пропитания? – возразил Мох.
– И для пропитания тоже, – ответил грустно музыкант. – На голодный желудок не очень-то творится!
Миша подумал, что было бы неплохо, если бы и он мог питаться солнечным светом. Может быть, тогда он не весил бы так много. Тяжело вздохнув, он принялся за куриную ножку.
Утро выдалось чудесное. Солнце поднялось уже высоко, последние капли росы таяли под его лучами, превращаясь в лёгкий пар. Весело щебетали птицы, порхали ба-бочки. Всё вокруг дышало миром и покоем, наполняло душу восхитительным ощущением свободы и бесконечности пространства. Невозможно было поверить, что какой-то чокнутый мистер Апстарт намеревается  разрушить эту божественную гармонию.
– Да! – мечтательно произнёс насытившийся курицей Барабанов. – Это впечатляет! Надо чаще бывать на природе! А ещё лучше – на природе жить. Тогда и вдохновение будет приходить постоянно. Вот я уже и новую песню сочинил. Расчехлив свою гитару, он ударил по струнам и заголосил:
Все, все, все
Рады весне!
Дрозд и сорока, заяц и ёж!
Эх, молодёжь!
Миша и Эра, как и в прошлый раз, поспешили заткнуть уши. Завывания Бараба-нова были просто невыносимы. Мох, напротив, выслушал новое сочинение певца с большим удовольствием.
– Да, именно так следует относиться к творчеству, – снова похвалил он Барабанова. – Долой стандарты и шаблоны! Оригинальность, собственное мировосприятие и – чувства, чувства!
Польщённый музыкант извлёк из кармана губную гармошку и ещё и в неё поду-дел. Он, наверное, пел бы и играл бесконечно, если бы не прервавшая «концерт» Эра.
– Нам пора идти!
Миша, подскочив как мячик, немедленно поддержал её.
– Что ж, друзья, поспешим! – согласился Мох, и они пошли по дороге к лесу. Ба-рабанов умолк, но по пути всё же пытался насвистывать новые мелодии.
В лесу поначалу было светло и спокойно. Стройные ряды сосен возвышались вдоль дороги подобно колоннам сказочного дворца. Любопытные белки спускались по стволам вниз и следили за неожиданными посетителями этого дворца. С ветки на ветку перепархивали пёстрые красавицы-сойки. Красноголовый дятел от удивления перестал стучать по дереву и также наблюдал за путешественниками.
Мох, очевидно, почувствовал себя в своей стихии. Трансформировавшись в очень крупную зеленоватую белку-летягу, он, смешно распластавшись в воздухе, планировал от дерева к дереву на радость своим спутникам.
Так они дошли до второго моста, такого же ветхого, как и предыдущий. Возле моста также была табличка с надписью, правда, половина таблички была отломана, и от надписи осталось только «р. Без…»
– Это что, та же самая река? – удивилась Эра.
– Ну да, Без Дна, она самая. Это она так петляет, – пояснил Барабанов. – Нор-мальное явление. Хотя впечатляет…
Мише и Эре такой изгиб реки вовсе не казался обычным. Что-то странное было и в  лесе, и в реке, да и вообще во всей этой заброшенной местности.
За вторым мостом дорога стала почти незаметной, а лес гуще и неприветливее. Стройные сосны исчезли, вместо них появились какие-то мрачные дубы с необъятными морщинистыми стволами, затем косматые непричёсанные ели. Средь бела дня стало темно и сумрачно, запахло грибами и сыростью. На душе у друзей становилось тревож-но, и только Мох, превратившись в маленького резвого оленёнка, весело скакал по дороге, с наслаждением вдыхая ароматы леса.
– Ах, как хорошо! – радовался он. – Сколько здесь плесени! Просто чудо!
Лес тем временем стал совсем дремучим.
– Как бы нам не заблудиться! – с опаской сказала Эра. – Я не удивлюсь, если уви-жу здесь избушку бабы Яги. Может быть, вернёмся, пока не поздно?
– Не робейте, друзья! – весело воскликнул надышавшийся грибными запахами Мох. – Мы почти у цели!
Действительно, вскоре лес слегка поредел, и они вышли  на возвышенность, от-куда взору открылась панорама Потеряевки. Маленькие домики бестолково столпились под горой.
Чуть в стороне от деревни, подобно обглоданным рёбрам ископаемого ящера, белели поваленные колонны бывшей барской усадьбы, окружённые запущенным са-дом.
Что-то странное, неестественное было в деревенском пейзаже. Издалека невозможно было понять, что же здесь не так. Чтобы рассмотреть всё как следует, надо было подойти поближе, то есть спуститься к реке и перейти через третий мост,  настолько ветхий, что ступать на него было по-настоящему страшно. Часть таблички у моста была также отломана, но теперь с другой стороны. От надписи осталось просто «…на».
Первым на мост ступил Мох, как самый лёгкий. Благополучно перейдя на другой берег, он, снова став собакой, приподнялся на задние лапы и махал ими, подбадривая своих спутников, не уверенных в прочности моста. Оказавшись вне точки пересечения трёх биополей, он на время утратил дар речи, поэтому изъяснялся жестами.
Медленно, держась за перила, через мост перебрался Барабанов.
– Ух! – вздохнул он с облегчением. – Ну, раз меня выдержал, то вас и подавно. Ведь я тяжелее всех.
«Как сказать!» – подумал про себя Миша.
Эра, взвизгивая от страха, бегом перебежала по шатающимся доскам.
Теперь была очередь Миши. Он осторожно ступил на мост. Доски под грузным телом заходили ходуном. Проковыляв кое-как пару метров, Миша остановился, чувствуя, что вот-вот рухнет вместе с прогнившим сооружением.
– Давай, давай, не бойся! – подбадривали его успешно перебравшиеся на твёр-дую землю друзья.
«Легко вам говорить!» – подумал Миша, делая следующий шаг. Доска под ним затрещала. Мальчик  весь покрылся холодным потом и не в силах был двинуться с места. Так он и стоял посередине моста, вцепившись в перила и зажмурившись.
– Давай, Миша, давай! – кричали Иван и Эра.
Миша, не открывая глаз, передвинул ногу вперёд. Гнилая доска сломалась, он провалился в образовавшуюся дыру и застрял там, упираясь локтями. Верхняя часть его упитанного тела находилась наверху, а ноги болтались под мостом.
– Помогите! – прошептал Миша. Выбраться самостоятельно не было никакой возможности. Подтянуться на руках, как сделал бы любой мало-мальски знакомый с физкультурой, у страдающего от ожирения  мальчика не было сил.
При всей комичности положения друзьям было не до смеха. Надо было как-то вызволять неудачливого товарища. Но ступать на аварийный мост и вытаскивать Мишу из дыры никто не решался. Мост мог не выдержать такой нагрузки.
– Прыгай в воду! – посоветовал Барабанов. – Здесь неглубоко, потом высушишься.
Миша и рад был бы последовать его совету, но верхняя часть застряла между сломанных досок намертво. Побарахтавшись немного, он снова обречённо замер.
Мох, побегав взад вперёд по берегу, видимо, сообразил что-то и, трансформировав передние лапы в крылья, а задние – в руки, взлетел и, схватив Мишу за куртку, попытался вытащить его из провала. Сил на это у него не хватило, только куртка задралась, закрыв Мише лицо. Теперь ему ещё и дышать было тяжело.
– Э-эх, где наша не пропадала! – воскликнул Барабанов. – Девочка, отвернись!
 Театрально сбросив с себя выходной костюм, он с диким воплем прыгнул в хо-лодную воду и, подплыв под мост, попытался вытолкнуть Мишу снизу. Вдвоём с Мохом они слегка приподняли беднягу, но тут же вновь уронили. Ещё одна доска оторвалась и ударила Ивана по голове. Оглушённый, стуча зубами от холода, он с трудом выбрался на берег.
Оставив попытки вызволить Мишу, Мох подлетел к пострадавшему певцу и, превратившись в мах(мох!!!)ровое полотенце, начал растирать его собой. Вскоре Барабанов согрелся и перестал дрожать.
Приведя в порядок намокшего артиста, Мох снова преобразился в зелёную рукастую птицу с головой собаки и, жестом указав в сторону деревни, взмахнул крыльями и взмыл в воздух.
– Полетел за помощью! – понял Барабанов. – Миша, не волнуйся, сейчас приедут мужики на тракторе и вытащат тебя! Потерпи немного!
– Я терплю, – упавшим голосом произнёс Миша. Ему хотелось плакать. Путешествие только началось, а он уже успел оказаться  в неловком положении из-за своего веса. Теперь все должны заниматься его спасением. Не лучше ли будет вернуться домой, чтобы не быть для друзей обузой?
Трансформирующийся пёс не возвращался довольно долго. Миша совсем уже отчаялся и упал духом. Что если деревенские жители испугались необычного облика Моха, и никто не придёт на помощь?! Барабанов и Эра, как могли, старались поддержать своего товарища, но сами тоже начали волноваться.
Вдруг со стороны деревни послышался звонкий лай, и к мосту подбежали одна за другой три собаки – две большие и одна маленькая, но очень злая. Барабанов вскочил на ноги и взял наизготовку гитару, готовясь отбиваться от собак. Эра в испуге спряталась за его спину. Мише деваться было некуда, поэтому он в ужасе закрыл глаза и приготовился быть съеденным.
Собаки, однако, вовсе не собирались нападать. Они аккуратно уселись возле моста, образовав треугольник, в центр которого приземлился прилетевший следом Мох. Став похожим на нормального пса, он начал лаять и подвывать, видимо, объясняя деревенским собакам что-то на их языке. Собаки слушали его внимательно, иногда вопросительно гавкая, затем все трое подошли к Мише.
Самая крупная и лохматая из них, по всей видимости, волкодав, обнажив свои ужасные жёлтые клыки, в мгновение ока обгрызла края доски вокруг Миши, после чего все трое, и с ними Мох, ухватив мальчика за одежду, выволокли его на берег.
От долгого пребывания в неподвижном положении у Миши онемели руки и ноги.
– Ты молодец! – похлопал его по плечу Барабанов. – Здорово держался!
Мох, оказавшийся в зоне пересечения биополей, снова обрёл дар речи.
– В деревне пусто, – сообщил он. – Никого, кроме этих собак. Знакомьтесь: Пол-кан, Баскервилей и Шварц.
Две большие собаки, метис овчарки Полкан и ужасный лохматый Баскервилей  сдержанно кивнули головами, а маленький, похожий на чёрный шерстяной носок Шварц  всем по очереди подал лапу.
Миша вскоре пришёл в себя, и вся компания в сопровождении собак направи-лась в деревню. Мох, приняв привычный для всех облик, бежал трусцой вместе с новы-ми четвероногими друзьями и оживлённо переговаривался с ними по-собачьи.
 Потеряевка выглядела весьма странно. Какой-то необъяснимый катаклизм слу-чился здесь. Дома, заборы, деревья – всё было искажено, несимметрично, как в кривом зеркале. Словно какой-то злой великан схватил  деревню огромной рукой, измял как бумажный пакет, да и выбросил.
Друзья прошли по пустой изломанной улице, не веря своим глазам. Все были просто потрясены увиденным.  Собаки нервно лаяли.
– Да… – протянул Барабанов. – Это впечатляет!
– Что здесь произошло? – не в силах скрыть волнение, воскликнула Эра.
Спокоен был только Мох.
– Полкан говорит, что  надо у Седого спросить.
– Кто такой этот Седой?
– Хозяин Шварца. Пойдёмте к нему! Шварц, где вы живёте?
Маленький Шварц  заметался из стороны в сторону, прошёлся на задних лапах и застыл столбиком посреди дороги, не желая идти домой.
– Он говорит, что хозяин сошёл с ума, и идти к нему не надо.
Друзья остановились в нерешительности.
– Что значит «сошёл с ума»? – испуганно спросила Эра. – Он что, может с топором на нас наброситься?
– В таком случае, ему нужна психиатрическая помощь! – резонно заметил Бара-банов. – Но где же её взять?! Здесь даже мобильник не работает. И, насколько я пони-маю, фельдшерского пункта тут тоже нет.
Собаки отрицательно замотали головами.
– Они говорят, – пояснил Мох, – что в деревне вообще никого не осталось, кроме этого Седого. Все жители давно в город перебрались.
– Как бы то ни было, мы должны помочь человеку! – решительно сказал Барабанов.  – Всё-таки нас много, а он один. Надо пойти к нему и посмотреть, в чём там дело. Если что, скрутим и доставим  куда следует. Вот в прошлом году Паша-Трюфель тоже попал…
Мох не дал ему договорить.
– Мне очень импонирует Ваша отзывчивость, Иван, – сказал он. –  Я рад, что не ошибся в своём выборе. Надеюсь, остальные считают так же? Все готовы идти к Седому?
Хотя Мише и Эре не очень-то хотелось встречаться с деревенским психом, они, конечно же, поддержали Ивана. Похоже, против был только Шварц. Жалобно скуля, он, тем не менее, довёл их до своего дома, но внутрь не пошёл, забившись под искривлённое крыльцо.
Дом Седого, пожалуй, был самым искорёженным во всей деревне. Он был не просто перекошен, а как бы закручен винтом. Одна из комнат была даже вывернута наизнанку. Печная труба торчала из стены, как дуло пушки, а летний душ оказался на крыше.
Входная дверь, расположенная под углом в 45 градусов, была открыта.
Заходить в такую чудную избушку было небезопасно. Миша, ещё не вполне оп-равившийся после приключения на мосту, почувствовал, как ноги сами по себе начали прирастать к земле. Очень большая вероятность была застрять ещё и в этой постройке.
Но деваться было некуда. Набрав в лёгкие побольше воздуха, как бы готовясь нырнуть, Миша вслед за Барабановым и Мохом, принявшим на всякий случай облик небольшого, но грозного крокодила, шагнул на спиралеобразную лестницу. Эра держалась позади.
Понять планировку скрученного дома было невозможно, к тому же все окна бы-ли закрыты ставнями, и внутри было темно, как в погребе.
– Эй! – позвал Барабанов. – Здесь есть кто-нибудь?
Никто не отвечал, только в глубине тёмного коридора что-то звякнуло.
– Я чувствую запах жареной картошки! – воскликнул Мох, поводя длинной зелё-ной мордой.  – О, эта русская картошка! Коронное блюдо бабушки Апстарта! Никто, ни-где и никогда не приготовит её так, как в этих краях! Идите за мной! Кухня – там!
Преобразив в мгновение ока задние конечности в ноги кенгуру, он большими скачками поскакал вперёд. Друзья последовали за ним по тёмному лабиринту коридора.
Кухня в этом доме также казалась перевёрнутой с ног на голову. Печка лежала на боку, стол стоял под наклоном, уперевшись двумя ножками в стену, кастрюли и сковородки были разбросаны как попало, кухонные ножи воткнуты в потолок.
Хозяин дома, мужчина с густой седой шевелюрой, стоял у плиты и жарил кар-тошку. На нём был цветастый фартук, надетый почему-то на спину и завязанный спере-ди.
– Здравствуйте! – обратился к Седому Барабанов, на всякий случай прикрывшись гитарой. Миша и Эра с опаской выглядывали из-за спины старшего товарища. Мох сгруппировался, готовый прикрыть друзей.
Хозяин обернулся. Вид его был весьма странен. На вполне обычном добродуш-ном лице выделялся нос, перевёрнутый вверх ноздрями. На месте правой руки у него была левая, а на месте левой – правая, поэтому он держал их крест-накрест.
– Чему обязан? – спросил Седой, помешивая картошку то ли правой, то ли левой рукой. Казалось, он совсем не был удивлён неожиданным визитом.
Необычный вид Седого произвёл такое сильное впечатление на пришедших, что они даже не знали, что сказать.
– Мы, собственно говоря, прибыли в Потеряевку на экскурсию, – начал Мох. – Посмотреть ваш памятник архитектуры. Также интересуемся народными песнями – вот, автор-исполнитель у нас…
Искривлённый хозяин скрученного дома, кажется, нисколько не удивился гово-рящему лохматому крокодилу. Он продолжал помешивать картошку.
Мох помолчал немного и спросил прямо:
– Кажется, у Вас проблемы? Можем мы чем-нибудь помочь?
– Присаживайтесь, – пригласил гостей Седой. –  Будем знакомы, я – Леонид Пет-рович Сырников, можно просто – дядя Лёня. Бывший профессор НИИПиВа, ныне – скромный сельский житель без определённых занятий.
Друзья по очереди представились. Дядя Лёня пожал руки всем по очереди своей то ли правой то ли левой, а руку Эры галантно поцеловал. Что касается предложения присесть, то оно оказалось весьма проблематичным, поскольку все табуретки висели вверх ногами под потолком. Пришлось кое-как примоститься на лежащем на полу старинном буфете. Странным образом находившиеся в поваленном буфете чашки и блюдца не разбились и не свалились в одну кучу, а аккуратно были расставлены по полкам, как бы приклеены к ним.
– Картошечку будете? – предложил Сырников, ставя сковородку на наклонённый стол. Запах, исходящий от сковородки, был таким аппетитным, что отказаться не было никакой возможности.
Леонид Петрович достал из перевёрнутого ящичка  вилки, скрюченные самыми немыслимыми способами.
– Мне не надо, – отказался от вилки Мох, снова ставший милым пёсиком. – Мне достаточно запаха. Автотрофный тип питания, знаете ли…
– Понимаю, – кивнул бывший профессор. – В нашем институте тоже отдел такой был.
Он тяжело вздохнул перевёрнутым носом. Седые шелковистые брови от выдохнутого воздуха заколыхались, как степная трава на ветру.
– Закрыли наш институт. Прекратили финансирование. Никому более не инте-ресны проблемы мироздания.
– А что за институт? – с неподдельным интересом спросил Мох.
– Научно-исследовательский институт пространства и времени. НИИПиВ. Флагман отечественной науки.
– И чем же Вы там занимались? – допытывался Мох.
Профессор с подозрением посмотрел на него.
– А Вы, случайно, не иностранный разведчик? Впрочем, какая теперь разница! ПВ-синхронизатор всё равно утерян!
Гости с интересом смотрели на Сырникова, ожидая более подробных объясне-ний.
Леонид Петрович был весьма рад такому вниманию. Ему просто необходимо было перед кем-то выговориться, независимо от того, могли ему помочь или нет.

                РАССКАЗ СЕДОГО И ПРИЗНАНИЕ ШВАРЦА

– Лаборатория, которую я когда-то возглавлял, – начал свой рассказ Сырников, –  занималась изучением природы времени и пространственно-временными связями. Как бы вам популярнее объяснить? Что мы знаем о времени? Собственно говоря, ничего! Время для нас – это просто некая  данность, которая движется, и всё вокруг движется вместе с ним. Но какова сущность времени? Как оно устроено? Наши знания о пространстве уже довольно обширны, и постоянно растут. Мы изучили строение атома, заглянули в глубины космоса, открыли законы физики. Но о времени мы не имеем ни малейшего понятия. Как его охарактеризовать? Быть может, время вовсе не одномерно?  Ведь оно, как и всё вокруг, материально,  следовательно, состоит из элементарных частиц – ведь что есть старение, как не результат трения тела о частицы времени? – и, значит, никак не может быть одномерным. По меньшей мере, время трёхмерно. Но мы-то двигаемся только по одной из его осей координат, да ещё и только в одну сторону! Почему? В пространстве мы можем свободно перемещаться вверх, вниз, вперёд, назад, в сторону…   А во времени? Только вперёд, причём движение это равномерно, мы не можем перепрыгнуть через отрезок времени, как, допустим, прыгаем через лужу.
– Вообще-то, согласно теории относительности, если двигаться со скоростью, близкой к скорости света…, – попытался возразить Мох, но Сырников перебил его.
– Согласно теории – да, конечно, но опять же – только в одном направлении, только вперёд! И только теоретически. Моя же работа носит практический характер.
– И, судя по всему, у Вас что-то получилось? – предположил Мох. Поскольку он и сам был связан с научными исследованиями, то, естественно, и понимал больше других.
– О да! – не без гордости произнёс профессор. – Мне и моим сотрудникам уда-лось эмпирическим путём доказать существование частиц времени и воздействовать на них посредством магнитных полей различной мощности. Результатом этих экспериментов стал ПВ-синхронизатор. С его помощью мы получили возможность перемещать подопытные объекты во времени, как вперёд, так и назад. Но секрет его устройства я вам не выдам. Тем более, среди вас находится иностранец.
– Так Вы создали наконец-то машину времени! – воскликнул Барабанов. – Ну ничего себе! Сначала зелёная собака-трансформер, а теперь этот самый синхронизатор! Где я и что со мной? Неужели это не галлюцинация? Миша, ущипни меня!
– Ну, на самом деле, не машина, а машинка, – скромно заметил профессор. – Портативный прибор с небольшим радиусом  действия. После того, как мне пришлось покинуть институт, я не смирился и продолжил опыты здесь, вдали от цивилизации. Дом этот принадлежал когда-то моим родственникам. Я перевёз сюда кое-какое оборудование, всё, что смог спасти. Хотелось принести хоть какую-нибудь практическую пользу.
Сначала я искусственно обновлял старые вещи и состаривал новые, затем провёл несколько экспериментов на растениях, ускоряя и замедляя их рост, превращая росток обратно в семечко и наоборот. Потом переключился на Шварца, сделал его несколько раз щенком и несколько раз старым псом. Бедняга чуть было не умер! Потом обновил ветхие дома в деревне…
– Ничего себе обновили! – не удержался от реплики Барабанов.
– Потом я решил привести в порядок графскую усадьбу, – сделав вид, что не рас-слышал слов Ивана, продолжал профессор. – Хотелось спасти памятник архитектуры. И тут случилось то, что случилось. Я положил синхронизатор в центр бывшего графского дома, настроил его на минус сто лет и отошёл, как мне казалось, на безопасное расстояние. Расположившись у реки, я ждал результата. Всё шло прекрасно. Исчезли заросли терновника вокруг усадьбы, разбитые колонны на глазах начали подниматься, стены восстанавливались кирпичик за кирпичиком, стёкла заблестели в окнах и, вдруг – удар, гром, взрыв! Катастрофа! Меня отбросило в реку, а когда я выбрался, то был уже таким, каким вы меня видите сейчас. Усадьба рассыпалась в прах, и вся деревня, за исключением нескольких крайних домов, превратилась в безумный паноптикум. Наверное, заданная  мощность оказалась слишком велика. Всё-таки сто лет – большой срок, раньше я не заходил так далеко. Уникальный прибор остался погребённым под развалинами, я пытался его найти, но одному перелопатить такое количество обломков не под силу. К тому же видите, что у меня с руками – не очень-то удобно держать шанцевый инструмент!
– Мы поможем! – предложил Миша. – Такое изобретение не должно пропасть!
– Сколько их уже пропало, – вздохнул Леонид Петрович.
– Не надо падать духом! Давайте лопаты, идём на раскопки.
Нормальную лопату, однако, оказалось не так легко найти.
– Идёмте в крайние дома, которые не пострадали! – сообразил Миша.
Они пошли в конец искривлённой улицы, где и правда уцелели два дома. Шварц бежал за ними, повизгивая и слегка покусывая за ноги, словно желая отговорить от этой затеи.
– Что это с ним? – спросила у Моха Эра. – Ты спроси его по-собачьи.
Мох, слегка трансформировав свою лапу, вложил пальцы в рот и громко свист-нул. На свист примчались Баскервилей и Полкан. Отойдя с собаками в сторонку, Мох попытался что-то выяснить у Шварца, но безуспешно.
– Он говорит, что боится, что нас завалит обломками, хотя, по-моему, что-то скрывает. Надо будет понаблюдать за ним.
Найдя подходящие инструменты, друзья отправились в разрушенную усадьбу и трудились там до наступления темноты.  Полкан и Баскервилей усердно помогали, раз-рывая  завалы крепкими лапами. Вопреки ожиданиям, никаких следов синхронизатора найдено не было.
– Что ж, – сказал Мох. – Следует признать нашу поездку в Потеряевку неудачной. Никто здесь не живёт, поэтому и спеть ту самую колыбельную нам никто не сможет. Не знаю, чем ещё воздействовать на мистера Апстарта.
– Я ему спою про лебединую верность, – предложил Барабанов. – От этой песни все плачут. Особенно если пропустят рюмашку-другую.
– Мистер Апстарт – закоренелый холостяк, – возразил Мох. – И спиртного на дух не переносит!
– Тогда не знаю… – погрустнел музыкант.
Сырников предложил друзьям заночевать в своём доме, но найти в нём мало-мальски пригодную постель не представлялось возможным: всё было перевёрнуто и перекручено. Пришлось идти в один из непострадавших  домов.
Эра устроилась в избе на старинной металлической кровати с провисшей сеткой, а Миша, Мох и Барабанов, прихватив лоскутное одеяло, из которого во все стороны торчали клочья ваты, полезли на чердак, где ещё сохранилось старое сено.
В открытую дверь чердака светила луна, деревенский воздух был свеж и тих, слышалось лишь кваканье лягушек, редкие крики ночных птиц, да заунывный вой собак, который скорее убаюкивал, чем раздражал.
Миша, удобно устроившись на одеяле, смотрел на мерцающие звёзды, которых не увидишь в городе, и удивлялся тому, как всё изменилось в его жизни. Все проблемы, которые были ещё вчера, исчезли. Школьные обиды и негодяй Затылкин с его мерзкими выходками – всё это осталось в другом мире. Новая реальность оказалась невероятной, фантастической, от всего происходящего и от предчувствия того, что ещё должно произойти, просто захватывало дух. Мише не верилось, что это происходит с ним наяву.
«Возможно, это просто сон, – подумал он, засыпая. – Завтра я проснусь, и всё будет как всегда…»
Иван Барабанов уже храпел вовсю.  За ним и Миша засопел своим курносым но-сом.
Мох, который не нуждался в сне, так же как и в пище, подождал немного и, убе-дившись, что друзья крепко спят, преобразился в некое подобие обезьяны и очень быстро спустился вниз по лестнице.
Собаки – Шварц, Полкан и Баскервилей – сидели у реки и выли на луну. Мох бесшумно подобрался к ним сзади и, оказавшись на пересечении собачьих биополей, снова стал похожим на пса.
– Ну что, Шварц! – обратился он к  малышу. – Признавайся, куда дел синхронизатор?!
Шварц вздрогнул от неожиданности, съёжился и трусливо завилял хвостом.
– Хозяин издевался надо мной, – жалобно заскулил он. – Проводил опыты. В дневник записывал. Мне ведь больно было. И согласия своего на такие эксперименты я не давал.
Из глаз собаки потекли слёзы.
– Понимаю, – сочувственно промолвил Мох. – Сам через это прошёл. Но прибор придётся отдать. Ты ведь не хочешь, чтобы дядя Лёня до конца жизни сморкался себе в глаза и ходил с перекрещенными руками, как маленькие лебеди в балете?
– Это моя месть, – улыбнувшись сквозь слёзы, гордо ответил Шварц.
– Это его месть! – поддержали товарища Полкан и Баскервилей.
– Но ты ведь уже отомстил, – продолжал увещевать пёсика Мох. – Пора проявить великодушие.
– Да, я проявлю, а он опять начнёт надо мной глумиться! – упрямо не соглашался Шварц.
– Не начнёт, – заверил его Мох. – Кто сам побывал в роли подопытного, тот уже не причинит никому вреда. Профессор – человек мудрый и совсем не злой. Ты прости его, Шварц! Верни синхронизатор, пожалуйста!
Шварц  некоторое время молчал, задумавшись.
– Да, но я сломал его, – признался он наконец. – Раскусил напополам. От злости.
– Теперь понятно, почему тут так всё перекорёжило! – догадался Мох. – Но ты, Шварц, всё же отдай мне эту штуковину. Попробуем её починить.
Шварц в конце концов  внял-таки уговорам зелёного собрата и, откопав припря-танный в укромном месте синхронизатор, скрепя сердце, вручил его Моху.
Мох, преобразив передние лапы в руки, долго вертел изуродованный зубами Шварца прибор, внимательно его разглядывая. Внешне синхронизатор смахивал на старый мобильник  с несколькими кнопками и малюсеньким экранчиком. Внутри была самая обычная батарейка.
– Спасибо, Шварц! – Мох ласково потрепал приунывшего пса за ухом. – Поверь, твои жертвы ради науки не напрасны. Может быть, тебе когда-нибудь поставят памят-ник, как собаке Павлова.
–  Не нужен мне никакой памятник! – пролаял взволнованно Шварц.  – И наука ваша не нужна. Я хочу жить своей собачьей жизнью, и чтобы никто мне не мешал. Имею право!
– Молодец, Шварц! – поддержали приятеля Полкан и Баскервилей.
Мох отщипнул от себя небольшой кусочек чудесной плесени и, скатав из него зелёный шарик, протянул Шварцу.
– Возьми, дружок! В качестве компенсации за причинённые страдания.
Шарик оказался живым. Он выпрыгнул из рук Моха и весело поскакал по тропинке, тонко попискивая. Все три собаки, радостно лая, помчались вслед за новой игрушкой.
Мох вернулся на чердак. Миша с Иваном крепко спали, и он решил не будить их до утра.

                КОЛЫБЕЛЬНАЯ РУССКОЙ БАБУШКИ

В обезлюдевшей Потеряевке не осталось никакой живности кроме брошенных собак. Не было даже петухов, призванных своими криками возвещать о наступлении рассвета. Поскольку солнце поднялось уже высоко, а усталые путешественники спали как убитые и вставать не собирались, то Мох решил сам исполнить почётную петушиную обязанность и, взлетев на конёк крыши, захлопал зелёными крыльями и закричал что есть мочи:
– Кокей дудл ду!
Кричал он по-английски, потому что не имел ни малейшего представления о том, какие звуки издают русские петухи.
От крика Моха Барабанов вскочил как ошпаренный.
– Какой отвратительный тембр! – передёрнув плечами, ужаснулся он. – В жизни не слышал ничего подобного!
Петушиный голос  разбудил и Мишу. Не открывая глаз, он потянулся к вообра-жаемой тумбочке, чтобы выключить будильник. Спросонок Мише казалось, что он находится дома, и пора вставать и собираться в школу. Но ни будильника, ни тумбочки рядом не было. Открыв глаза, мальчик обнаружил, что лежит на охапке сена, накрытой  рваным  лоскутным одеялом.
«Значит, всё это не сон», – понял Миша. Его охватило странное и очень сильное и острое чувство: тревога и радость одновременно. Он вспомнил невероятные события минувшего дня и ещё раз удивился тому, что это происходит именно с ним.
Зелёный петух слетел с крыши и превратился в бесхвостую макаку. Жестами макака показала, что надо спускаться вниз, в комнату, где провела ночь Эра.
Девочка сидела на кровати, заплетая свои жидкие косички.
– Доброе утро, товарищи! – весело поприветствовал всех собравшихся Мох. – Пока вы тут нежились в объятиях Морфея, кое-кто времени зря не терял! – и он продемонстрировал друзьям  изъятый у Шварца синхронизатор.
Миша, Эра и Иван были немало удивлены.
– Откуда?
Мох рассказал им о своём ночном мероприятии.
– Можно ли его исправить? – этот вопрос, конечно же, не мог не волновать.
– Как существо, близкое к научным кругам, рискну предположить, что ничего непоправимого в данном случае не произошло, – отвечал Мох тоном знатока. – Пару проводков надо припаять, вот здесь и здесь. Идёмте к профессору!
Седой, увидев своё потерянное, казалось бы, навсегда изобретение, не помнил себя от радости. Он бросился обнимать и целовать всех по очереди, восторженно дыша друзьям в глаза перевёрнутыми ноздрями. В результате правая и левая руки учёного переплелись так, что их с трудом удалось распутать.
– Как же я вам благодарен! – восклицал профессор. – Вы просто вернули меня к жизни!
Он кинулся в одну из перекошенных комнат, откуда вскоре донёсся грохот и лязг металлических предметов, и спустя некоторое время вышел, держа в руках спиральный кипятильник, который на самом деле оказался паяльником. К счастью, ни вилка паяльника, ни электрическая розетка не претерпели никаких изменений, поэтому Леонид Петрович без труда припаял на место перекушенные Шварцем проводки. Он находился в таком приподнятом настроении, что даже перепутанные руки ему не помешали.
– Ну, кажется, всё! – вздохнул он, вытирая капли пота, которые со лба катились ему прямо в нос. – Надо опробовать! Идите все на улицу!
Гости отошли подальше от дома, с любопытством и опаской наблюдая, что же будет дальше. Профессор с прибором остался внутри.
Через несколько минут раздался страшный треск и от дома во все стороны полетели искры, как от электрических проводов при замыкании. Всё заволокло дымом.
– Это пожар? – в ужасе вскрикнула Эра.
Все уже приготовились спасать Седого, но дым быстро рассеялся, и профессор сам вышел на крыльцо дома, принявшего  вполне нормальный вид, как и его хозяин. Ко всеобщему удивлению, Сырников заметно посвежел и помолодел. Седые волосы потемнели и стали гуще. Не веря своему счастью, Леонид Петрович рассматривал вставшие на место руки и без конца теребил вернувшийся в нормальное положение нос, отчего тот покраснел и распух.
Миша, Эра, Иван и Мох, обрадованные  не меньше профессора, наперебой по-здравляли его с удачным завершением опыта.
– Вперёд, друзья! – воскликнул воодушевлённый Сырников. – Приведём Потеряевку в порядок!
Они уже собрались уходить, как вдруг услышали жалкий писк. На крыльцо вос-становленного дома выполз совсем крохотный, ещё слепой щенок чёрного цвета.
– Ой! – вскрикнула Эра. – Какая маленькая собачка! Откуда она взялась?
– Это же Шварц! – догадался Мох.
– Как же он оказался внутри дома?! – удивился профессор. – Я же просил всех выйти!
Жалобно скуля, собачка пыталась сползти по ступенькам. Эра бросилась к бедняге и взяла его на руки.  Дрожа всем телом, малыш уткнулся мордочкой ей в ладони и затих.
– Ничего, – успокоил всех Сырников. – Сейчас мы его быстренько, так сказать, повзрослим. Процедура, должен вам признаться, весьма неприятная, но не волнуйтесь, ему не привыкать!
Очертив на песке круг, переставший быть седым Седой положил в центр беспо-мощного Шварца и поместил рядом с ним синхронизатор, нажав пару кнопок. Раздался лёгкий треск, посыпались искры, несчастный щенок забился в конвульсиях. Опытная площадка скрылась в дыму. Из глаз сердобольной девочки брызнули слёзы.
– Вы убьёте его! – закричала она, закрыв лицо руками.
Но ничего ужасного не произошло. Дым рассеялся, и выросший за несколько се-кунд, живой и здоровый Шварц выскочил из круга и опрометью помчался в сторону ре-ки.
– Не кажется ли Вам, что проводить опыты на животных жестоко? – вытирая слёзы, обратилась Эра к Сырникову.
Изобретатель был весьма сконфужен.
– Шварц мне очень дорог, – пытался оправдаться он. – Своими достижениями я во многом обязан именно ему. Знаете, мы ведь занимаемся не только экспериментами. Вместе гуляем, ходим за грибами, на рыбалку! Шварц также освоил множество трюков. Это умнейший и способнейший пёс! Он катается на скейтборде, плавает с аквалангом! Причём с огромным удовольствием! Это всё я ему смастерил!
Друзья ничего не отвечали, и дядя Лёня замолчал, стыдливо опустив голову с красным носом. Молча они прошлись по кривой улице, восстанавливая одну за другой деревенские избы, и затем направились к разрушенной графской усадьбе.
Профессор прошел по обломкам в центр здания и, настроив синхронизатор, ос-тавил его там. Снова посыпались искры, поднялось облако пыли, из которого начали постепенно проступать очертания восстанавливаемого графского дома. Зрелище было поистине фантастическое! Такого друзьям ещё не приходилось видеть.
– Это впечатляет! – повторил любимую фразу Барабанов.
Миша, которому пару лет назад повезло побывать в Парижском Диснейленде, вынужден был признать, что это шоу гораздо круче.
Но вот электрические искры погасли, пыль осела, и усадьба Трезван-Кошкода-мовых предстала перед нашими путешественниками во всём великолепии. Высокие колонны, многоступенчатая  лестница с сидящими по бокам львами – всё было сделано из белого мрамора. Похожих львов Миша видел в Воронцовском  дворце в Крыму.
Друзья осторожно поднялись вверх по лестнице. Всё было настоящим, доброт-ным, как будто построенным вчера. Они вошли в дом через резную парадную дверь и оказались в просторном светлом зале со множеством полукруглых окон. Внутри стояла мебель старинного образца, при этом совершенно новая. Паркет под ногами блестел, как будто его только что натёрли мастикой. Казалось, вот-вот к гостям выйдет сам граф Кошкодамов или кто-нибудь из прислуги.
И правда – в углу мелькнул чей-то полупрозрачный силуэт. Присмотревшись, друзья разглядели в призраке женщину в старинном платье до пола. Не обращая ника-кого внимания на вошедших, привидение ускользнуло в одну из комнат.
– Вот это да! – прошептал поражённый профессор. – После починки у прибора появился ещё один эффект. Мы с вами можем теперь наблюдать тени прошлого.
В подтверждение его слов мимо прошёл призрак лакея в голубой  ливрее и с подносом. На подносе стоял кофейник с двумя чашечками и ваза с пирожными. Лакей также не обратил на экскурсантов ни малейшего внимания.
– Понёс кофе господам! – прокомментировал Барабанов и добавил. – Это впе-чатляет!
Мох повёл носом и радостно воскликнул.
– Чувствуете?! Запах кофе!
Действительно, аромат кофе, не сильный, но вполне реальный, присутствовал в воздухе.
– Разве такое возможно? – взгляды друзей обратились к профессору.
– Я и сам несколько озадачен, – отвечал Леонид Петрович. – Эти новые факты требуют осмысления.
– Если мы чувствуем запахи, может быть, мы и звуки прошлого сможем услы-шать? – поинтересовался Мох.
Прислушавшись, они действительно начали различать какие-то голоса, но на-столько слабые, что  понять отдельные слова было невозможно.
Друзья прошлись по всему дому, с любопытством осматривая комнату за комна-той. Вся обстановка была настоящей, можно было потрогать мебель руками, посидеть на диванчике и посмотреться в старинные зеркала. Что касается теней прошлого, то они были совершенно бестелесны и напоминали голографические картины. Сквозь них, наверное, можно было даже пройти, но Миша и все остальные старались этого не делать, инстинктивно отходя в сторону и стараясь не задеть никого из призраков.
– Судя по всему, ПВ-синхронизатор эффективен пока только с неживой материей, – сделал вывод Сырников. – Мы не можем полностью вернуть прошлое. Но мы можем его увидеть, и это здорово!
– А как же опыты со Шварцем? Ведь он живой!? – полушёпотом спросил Миша. Мимо как раз проходила очередная тень, и мальчик побоялся спугнуть её.
– Тут всё дело в мощности заряда, – пояснил профессор. – Моё устройство рас-считано на небольшой пространственно-временной радиус.  Для создания полноценной машины времени необходимы большие средства. Эх, если бы наш институт не закрыли…!
– Может быть, и хорошо, что закрыли, – мрачно заметил Мох.– По-моему, человечество ещё не готово к такому открытию. Как и ко многим другим. Как говорится, всему свой сырок.
– Не сырок, а срок, – поправила его Эра. – Сырок – это творожок такой, а срок – это время.
– Я так и сказал, – подтвердил Мох. – Просто у меня произношение не совсем правильное, я ведь всё-таки иностранец.
Леонид Петрович внимательно посмотрел на Моха, как будто видел его впервые. До того он был занят исключительно своими проблемами, теперь же, когда всё нормализовалось, присутствие говорящего зелёного пса не могло не вызвать у профессора вполне естественного научного интереса.
– Позвольте задать Вам ряд вопросов, коллега, – обратился он к Моху.
– Давайте присядем, коллега, – предложил трансформирующийся пёс, который давно ждал этого разговора. Они расположились на удобном диванчике с изогнутой спинкой, и Мох начал рассказывать Сырникову о себе, о мистере Апстарте и созданной им субстанции. Миша и Эра присели в кресла напротив, чтобы пересечение биополей не нарушалось, и Мох не потерял способность говорить.
Иван, оказавшийся не у дел, продолжил изучение графского дома в одиночестве. Обнаружив в одном из залов рояль, он без всякого стеснения уселся на вертящийся стульчик и сыграл несколько своих композиций, состоящих из трёх аккордов, сопроводив их громогласным пением. В зале была превосходная акустика, и вопли певца, многократно усиленные, разнеслись по всему дому.
Барабанов так увлёкся, что не заметил, как маленькая призрачная тень подбежала и встала за его спиной. В прозрачном силуэте можно было разглядеть девочку лет пяти в кружевном платьице и панталончиках. Волосы девочки были завиты в локоны и перевязаны шёлковым бантом.
Она долго и удивлённо смотрела на клавиши рояля, затем открыла свой ротик и начала беззвучно звать кого-то. Если бы не пение Барабанова, можно было бы расслы-шать то ли «мама», то ли «няня».
На зов девочки прибежал призрак пожилой женщины в белом фартуке. Девочка, что-то взволнованно говоря, показала маленьким пальчиком на рояль. Видимо, она была напугана, так как схватилась за фартук женщины, ища защиты.
Иван, каким-то образом почувствовав, что за спиной у него кто-то стоит, обернулся. Остолбенев от неожиданности, он разглядывал полупрозрачные фигуры, не зная, что делать.
– Очень рад познакомиться! – произнёс он первое, что пришло в голову.
Но призраки никак не отреагировали. Судя по всему, они не видели Ивана. Зато музыкант смог расслышать очень тонкий, тоньше комариного писка, голосок девочки.
– Няня, няня! Клавиши играли сами собой! Я видела, я определённо это видела!
– Тебе показалось, Манечка! – отвечала с доброй улыбкой няня. – Идём же, нам пора на прогулку!
– Но я видела! – упрямо повторяла девочка. – Это правда, они играли сами со-бой!
Барабанову очень хотелось пошутить и сыграть ещё что-нибудь, но он решил не делать  этого и не пугать призраков. Тем более призрак ребёнка. Он осторожно встал, стараясь, чтобы стул не завертелся и, аккуратно обойдя прозрачную девочку с её нянь-кой, вышел из комнаты.
– Что сейчас было! – подойдя к друзьям, поделился своими впечатлениями Иван. – Оказывается, эти тени прошлого тоже ощущают наше присутствие! Представляете, эта Манечка видела, как движутся клавиши рояля. Не исключено, что она даже слышала мою музыку. И мы можем разобрать их речь! Если, конечно, иметь такой музыкальный слух, как у меня.
– Манечка? – встрепенулся Мох. – Вы сказали «Манечка»?
– Ну да, девочку так зовут!
– Это же бабушка Мэри! Мария Фемистокловна Апстарт, урождённая Трезван-Кошкодамова! – обрадовался пёс. – Вот удача! Так значит, можно их слышать?
– Если поднапрячься, то да, – подтвердил Барабанов.
Мох вскочил с дивана.
– Я должен удостовериться! У Апстарта хранятся фотографии бабушки, в том числе детская. Он её очень любил!
– Вон они, – Барабанов показал на окно. – В саду с нянькой гуляют.
По садовой дорожке, посыпанной битым красным кирпичом, медленно скользили два еле заметных силуэта, просвеченные солнцем.
Мох выбежал наружу и вприпрыжку помчался за прогуливающимися призрака-ми. Остальные последовали за ним.
Ни Манечка, ни её няня не замечали вьющегося у ног пёсика. Мох обежал вокруг них несколько раз, подскакивая, чтобы как следует рассмотреть лицо девочки.
– Сомнений нет, это она! – довольно сообщил он, вернувшись к друзьям. – Те-перь надо дождаться вечера, когда Манечку будут укладывать спать. Возможно, няня споёт ей ту самую колыбельную.
Весь оставшийся день друзья провели как на иголках и, едва стемнело, снова направились в усадьбу. Найдя детскую комнату, они устроились у Манечкиной кроватки и с нетерпением стали ждать.
Всё произошло так, как и предполагал Мох. Девочка сначала долго капризничала и не хотела ложиться, но няне удалось её уговорить, и Манечка наконец забралась под атласное одеяло, прихватив с собой любимую игрушку – плюшевого серого кота.
– Теперь слушайте внимательно и запоминайте! – приказал Мох.
Призрак няни присел на пуфик у кровати и запел еле слышно:
                Кот-воркот у ворот
      Сидит тихо и ждёт,
Когда солнце зайдёт,
Когда ночь подойдёт.
Как стемнеет, воркот
К Мане в спальню зайдёт,
На кровать вспрыгнёт,
Песню петь начнёт.
Будет петь-ворчать,
Маню лапками мять:
Маня, спи, засыпай,
Все обиды забывай.
Ночь темна пройдёт,
Все обиды заберёт.
Засни с котом,
Проснись с добром.
Иван Барабанов прислушивался изо всех сил, пытаясь запомнить мелодию. Ми-ша подставил мобильник прямо ко рту призрака, чтобы записать колыбельную на дик-тофон. Эра, достав свой планшет, лихорадочно записывала текст.
– Да! Да! Это та самая песня! Теперь мир будет спасён! – воскликнул Мох, когда Манечка наконец уснула, и няня, подоткнув ей одеяло, удалилась на цыпочках.
Они вышли из графского дома на свежий воздух. Миша чувствовал себя так, как будто пробежал пятьсот метров. Он даже вспотел от напряжения. Очень хотелось спасти мир. Однако, включив диктофон, он услышал только слабый писк, в котором с трудом можно было разобрать лишь обрывки слов: от…от… ай…ай…ом….ом… Мальчик был страшно разочарован и чуть было не расплакался.
– Ничего! – утешала его Эра. – Я все слова записала! Вот, смотри! «Маня, спи, за-сыпай, все обиды забывай!»
– А что с мелодией? Барабанов, вы ведь музыкант, Вы запомнили мелодию? Может быть, Вы сделаете нотную запись, чтобы не забыть?
Иван сконфузился.
– Честно говоря, я не владею нотной грамотой. Музыку подбираю на слух. Но вы не беспокойтесь, мелодию я запомнил хорошо. Она ведь очень простая! – и певец заголосил на всю деревню:
– Ложись с котом! Проснись с добром!
Вдали залаяли собаки.
– Ну что ж, – удовлетворённо сказал Мох. – Вполне сносно. Пару раз отрепетируем – и вперёд! Британия ждёт нас.

                ЭКСКУРСИЯ ПО МОСКВЕ

Утром, после завтрака у дяди Лёни, Мох и его товарищи  собрались в дальней-ший путь. Профессор провожал их до моста, который чудесным образом обновился вместе с графской усадьбой. Большие собаки и Шварц бежали рядом.
– Ну что ж, до свидания, друзья! – грустно промолвил профессор. – Желаю вам счастливого пути и успеха в вашем мероприятии. И спасибо за помощь.
Миша, Эра и Иван тепло попрощались с дядей Лёней, с которым успели подру-житься за эти короткие и такие насыщенные два дня.
– Будьте осторожны при доработке синхронизатора, – посоветовал Мох профессору как коллега коллеге.
– Теперь уж буду! – заверил учёный. – И вы не рискуйте без надобности!
– Да нам-то что! – уверенно произнёс Барабанов. – Всего-то и нужно – песенку спеть и совесть в подлеце пробудить!
– Всё же не стоит недооценивать противника, – предупредил Сырников. – Пом-ните, что зло хитро и коварно. Надейтесь, конечно, на лучшее, но будьте готовы ко все-му!
Они ещё раз обнялись на прощание, и друзья вступили на мост, собираясь ухо-дить. Но тут с громким лаем за ними бросился Шварц.
Мох остановился. Шварц уткнулся ему в зелёный бок и продолжал лаять, желая сказать что-то. Подошли Баскервилей с Полканом, и Мох со Шварцем смогли поговорить по-собачьи.
– Он хочет идти с нами, – объяснил Мох удивлённым друзьям. – Надоели пытки и неопределённость положения. Вот так, дядя Лёня! Видите, до чего собаку довели!
– Шварц, милый Шварц! – изменившись в лице, воскликнул профессор. – Ведь я это делал не для собственной выгоды! Всё ради науки! А она требует жертв!
Шварц снова залаял.
– Вот и жертвуйте сами! – перевёл Мох. – А меня увольте! Не желаю-лаю-лаю!
У Сырникова навернулись слёзы на глаза.
– Пожалуйста, не забирайте его! Возьмите всё, что хотите, отдам даже синхронизатор, оставьте только Шварца! Это мой самый близкий, самый родной …, – он чуть было не сказал «человек». – Шварц, вспомни наши походы в лес, наши милые забавы! Не бросай меня, Шварц!
Видя отчаяние дяди Лёни, Миша, Эра и Барабанов тоже начали уговаривать Шварца остаться. Пёс был непреклонен.
– Нам пора, – поторопил друзей Мох. – Что ж, Шварц, если тебя ничего не держит здесь, можешь идти с нами. Но учти, что разговаривать с тобой я смогу только в присутствии ещё двух собак.
– Меня это не волнует, – заявил взбунтовавшийся пёс. – Всё лучше, чем терпеть надругательства.
Помахав на прощанье убитому горем профессору, путешественники пошли через мост. Шварц  побежал за ними.
– Шварц! – в отчаянии закричал ему вслед Сырников. – Я никогда больше не буду тебя мучить! Клянусь! Прости меня, Шварц!
Услышав этот крик души, пёс остановился в нерешительности, видимо, борясь с самим собой. Потом не выдержал и бросился назад к своему хозяину. Дядя Лёня под-хватил его на руки и прижал к груди, как величайшую драгоценность.
– О, Шварц! Мой милый Шварц! – повторял он.
Пёс лизал его лицо и руки. Баскервилей и Полкан прыгали рядом, радуясь, что всё так хорошо закончилось.
– Да, – подытожил Барабанов. – Собачья верность безгранична. Это впечатляет!
– Битый друг лучше небитых двух, – добавил Мох, перепутав две пословицы, чем вызвал всеобщий смех.
– Не так, Мох! Старый друг лучше новых двух! А за битого двух небитых дают!   
– Шварц – и старый друг, и битый, – вполне логично заметил Мох. – Так что я всё правильно сказал.
– Только смысл получился совершенно другой! – смеясь, возразила Эра.
– Какой-то сарказм и цинизм! – заключил Барабанов.
Осмеянный Мох обиделся и замолчал.
Поднявшись на пригорок, они ещё раз оглянулись на деревню. Теперь она не казалась странной. Историческая усадьба под лучами солнца сияла во всём великолепии.
– Будут сюда туристов возить, – размечтался Иван. – Дорогу нормальную сдела-ют. Представляете – дом с привидениями! И в Диснейленд не надо ехать! Можно кон-церты здесь устраивать. Ребята, а что если нам с вами стать рок-группой и выступать вместе?
– Кстати о группе, – заметил Мох. – Давайте-ка порепетируем наш номер, пока есть возможность. В дороге неудобно будет.
Барабанов расчехлил гитару и, присев на пень, начал подбирать аккорды. Эра открыла текст колыбельной, и они с Мишей запели сначала робко, а потом всё уверенней. Мох, приняв зачем-то облик зелёного карлика в старинном парике, слушал, одобрительно кивая головой.
– Больше чувства, друзья! – призывал он, размахивая, как дирижёр, сухой веточкой. – Иван, а Вы не орите так, ведь это лирическая песня!
– Раньше тебе моё пение нравилось! – обиделся Барабанов, но послушался совета и запел вполголоса.
Репетиция длилась около часа, и Мох остался вполне доволен её результатом.
– Молодцы, – похвалил он певцов. – Слова и музыку выучили хорошо. И испол-нили вполне удовлетворительно. Надеюсь, Апстарт услышит, вспомнит и прочувствует. В конце концов, он ведь тоже человек.
Обратная дорога до станции показалась гораздо короче.  На перроне на этот раз никаких бабок не было. Несколько человек ждали электричку. Чтобы не вызывать лиш-них подозрений, Мох на всякий случай превратился в шарфик и обвился вокруг шеи Эры, а Барабанов подошёл к кассе и купил настоящие билеты.
На городском вокзале они пересели в ближайший поезд до Москвы. Пассажиров в купейном вагоне было немного, четвёртого попутчика не оказалось, и друзья, закрыв дверцу, продолжили репетировать. Они пели до вечера, пока проводница не принесла чай и не попросила их не шуметь.
– Пора спать, – поглядев в окно, сказал Мох, выглядевший теперь как симпатич-ный  игрушечный медведь. – Как говорила бабушка Апстарта, с утра соображение лучше работает!
– Наверное, утро вечера мудренее? – поправила его Эра.
– Ну да! – недоумённо согласился Мох. – Я ведь так и сказал!
– Немножко не так!
– Но смысл ведь тот же! – начал спорить Мох. – На сей раз я ведь не исказил ос-новную мысль?
– Мысль не исказил, а впечатление не то! – попытался объяснить Иван.
– Русский язык слишком сложный, – вздохнул Мох. – Настолько сложный, что мне иногда кажется, что вы и сами друг друга не понимаете. Одна фраза может иметь два или три значения, и ещё смысл меняется в зависимости от интонации.
– Мы сами себя прекрасно понимаем, – обиженно возразил Иван. – Если хотим.
– Вот-вот! – подтвердил Мох. – Если хотите.
Миша не стал вступать в бесполезный спор. Он улёгся на нижней полке и, надев наушники, нажал кнопку плеера. Казалось, его большое тело подхватило неведомым потоком и несёт куда-то, и ему ничего не остаётся, кроме как отдаться течению и плыть, плыть в пространстве и времени всё дальше и дальше. За окном вагона в том же потоке плыла скрытая во тьме неизвестность, лишь иногда мелькали огни полустанков и, пугая гудками, проносились встречные поезда. Под музыку любимой группы и мерный стук колёс он сам не заметил, как задремал.
Утром  всех разбудил голос заботливой проводницы:
– Просыпаемся, пассажиры! Скоро Москва!
Мох, который никогда не спал, первым спрыгнул с верхней полки. За ним спус-тился Иван Барабанов. Протирая глаза, он, глядя на Моха, удивлённо воскликнул:
– Ребята, посмотрите на него! Он вправду вырос, или мне спросонок мерещится?
Миша и Эра, хотя и привыкли к постоянным изменениям своего друга, на этот раз пришли в крайнее изумление. Плюшевый медвежонок, каким Мох казался прошлым вечером, за ночь превратился в огромного, ростом с Мишу, медведя. Мягкая шерсть его заблестела ярче и приобрела очень красивый бирюзовый оттенок.
– Что это? Как это? – недоумевали друзья.
Мох посмотрел на себя в зеркало.
 – Сам не пойму! Хотя, пожалуй, объяснение есть. Всё это время дядя Лёня уго-щал нас жареной картошкой. А мистер Апстарт очень её любит. Картошку ему готовила русская бабушка. Как я уже говорил, между субстанцией, из которой я состою, и мисте-ром Апстартом существует телепатическая связь. Поэтому картофельный аромат, пропитавший меня насквозь, дошёл до мистера Апстарта и пробудил в его душе детские воспоминания.  То есть, процент добра в нём увеличился, что, в свою очередь, способствовало  моему росту.
– Как всё сложно! – покачала головой Эра. – Неужели связь может действовать на таком расстоянии?
– Наверное, есть какие-то каналы, – предположил Мох. – Великое открытие Апстарта требует дальнейшего изучения и совершенствования. А он вместо этого решил почему-то захватить мир.
– А наше пение не могло дойти до мистера Апстарта? – предположил Миша. – Ведь если он запах картошки смог почувствовать на таком расстоянии, то звук и подавно должен услышать. Скорость звука ведь больше скорости запаха?
– Может быть, – подумав, согласился Мох. – Главное, найти нужный канал. Как я уже сказал, необходимо подробное изучение и экспериментальное подтверждение. Пока таковое отсутствует, не будем надеяться на русский «авось» и постараемся подоб-раться к Апстарту поближе.
– Что же нам теперь делать с таким здоровенным медведем? – почесав в затыл-ке, озадачил всех Барабанов. – На него ведь все будут внимание обращать!
– Ну и что? – спокойно отреагировал медведь. – Сойду за большую игрушку! Разве мало сейчас больших игрушек? Есть просто гигантские!
– Но для этого надо не шевелиться!
– Постараюсь, – пообещал Мох. – Ничего, если и моргну пару раз. Сейчас ведь выпускают много интерактивных игрушек. Не волнуйтесь, в случае чего в рулончик свернусь, подумают, что коврик.
– Тогда тебя в багаж придётся сдавать, – возразил Миша. – Оставайся лучше плюшевым мишкой! Сядешь ко мне на спину.
– Да вы с ним ни через один турникет не пройдёте! – засмеялся Барабанов. – Я сам его возьму, а вы возьмите мою гитару и сумку.
Вопреки опасениям друзей, на московском вокзале никто не обратил внимания на толстого мальчика, высокую девочку и парня с зелёным медведем. Все находящиеся там люди были заняты своими делами: уезжали и провожали, приезжали и встречали, перевозили багаж в тележках, ели мороженое и истекающие салом чебуреки, ломали в спешке каблуки, кричали на неповоротливых детей, обнимались, плакали и радовались.
– Где здесь стоянка такси? – спросил взгромоздившийся на спину Ивана медведь. – Надо ехать в аэропорт.
– Разве мы не посмотрим Москву? – расстроилась Эра. – Мох, миленький, я ещё ни разу не была в Москве! Ну, пожалуйста, ну, хотя бы Красную площадь!
Мох не заставил себя упрашивать.
– Да-да! Это совершенно необходимо! – согласился он. – Кто знает, как туда добраться?
 Миша и Барабанов,  ранее бывавшие в столице, объяснили, что лучше всего спуститься в метро. Вместе с текущей как разноцветная жидкость толпой наши путешественники проскользнули в стеклянные двери станции. Несмотря на сомнения Барабанова по поводу турникета, и сам он с медведем за спиной, и толстый Миша легко преодолели это препятствие.
Эра впервые в жизни спускалась под землю, поэтому очень боялась. На эскала-торе у девочки даже затряслись коленки, и она от страха ухватилась за Мишу.
– Долго ещё? Долго ещё? – спрашивала она в ужасе.
– Московское метро – глубокого залегания, – Миша был рад поделиться своими познаниями.
Медведь с удовольствием вдыхал неповторимый запах подземки.
– Да, это я понимаю! – не удержался он от восторженной реплики. – Это настоя-щий андеграунд!
Ехавшая навстречу  пожилая тётенька, увидев говорящего медведя, вытаращила в изумлении глаза. Мох заговорщически подмигнул тётеньке и снова замер, изображая игрушку.
Наконец  движущая лестница доставила их вниз, и перепуганная Эра даже не со-шла с неё, а спрыгнула, едва не подвернув ногу.
– Да не бойся ты так! – старались успокоить её друзья. – Посмотри, какая здесь красота!
Подземный мраморный дворец и впрямь производил сильное впечатление. Мох снова забыл, что не должен шевелиться, и всячески выражал своё восхищение.
– Вот чем должны заниматься люди! – восклицал он. – Строить что-то красивое и полезное.  Для всех! А не мечтать о мировом господстве, как некоторые…
– Тихо ты! – цыкнул на медведя Барабанов. – На нас внимание обращают!
На самом деле, люди вокруг не очень-то интересовались необычной «игрушкой». Каждый спешил по своим делам, а если кто-то и удивлялся, то всё равно не останавливался, а проходил дальше.
– Нам направо, – скомандовал хорошо ориентирующийся в метро Миша. – Надо доехать до станции «Охотный ряд».
 Родители возили его в Москву дважды. Они гуляли по Кремлю, посетили Ору-жейную палату, были в Третьяковке и Пушкинском музее, и ещё в зоопарке, где можно было покормить жирафа. Но особенно Мише понравился Планетарий, в котором он посмотрел космическое представление под музыку «Пинк Флойд». Как давно это было! И вот он снова неожиданно оказался в Москве.
Эра робко держалась за его руку, чтобы не потеряться, и Миша вдруг почувство-вал себя большим и сильным, способным отвечать не только за себя, но и за кого-то ещё.
Они вышли на платформу. Послышался шум приближающегося поезда, вот он показался из чёрного тоннеля, ветерок ударил в лицо Эры, и она снова едва не присела от испуга. Миша сильнее сжал её руку, и они вместе вошли в раздвинувшиеся двери. Барабанов с Мохом, состроившим невозмутимую физиономию, последовали за ними.
Нельзя сказать, что народ в вагоне не проявил к огромному медведю интереса – кто-то даже уступил Барабанову место, – но Мох держался стойко, и пассажиры метро ограничились простым разглядыванием. «Медведь как медведь, – судя по всему, поду-мали они. – Просто очень большой. И зачем таких делать?»
– Станция «Охотный ряд»! – объявил диктор. Эра, боясь быть прищемлённой дверьми, снова вцепилась в Мишу, а Мох - в Ивана.
Наконец страдания девочки закончились. Пройдя подземными коридорами, друзья вышли на поверхность.
– Вот он – Кремль! – произнёс Миша, эффектно взмахнув рукой. Как заправский экскурсовод, он повёл свою компанию на Красную площадь, рассказывая всё, что за-помнил из предыдущих поездок.
Они прошлись по брусчатке от Исторического музея до собора Василия Блажен-ного.
– Чувствую, чувствую русский дух! – восторженно повторял Мох. Казалось, его ещё больше раздуло.
Эра достала свой планшет, чтобы сфотографироваться на память. Когда друзья уже собрались уходить, к ним начали подбегать туристы, в основном иностранцы. Всем хотелось  сделать снимок с необычным русским медведем. Отказывать было неприлично, и Мох был многократно сфотографирован в самых живописных позах. Наконец ему это надоело.
– Ну, хватит! – сказал он очередной группе особенно настойчивых туристок.
– Пора и чувство собственного достоинства изведать!
Молоденькие китаянки, не ожидавшие, что медведь заговорит, испуганно взвизгнули и со смехом разбежались.
– Ты, Мох, наверное, хотел сказать «Пора и честь знать?»,– ехидно поддела медведя Эра.
– Ну да, я ведь так и сказал! – подтвердил Мох, снова не понимая свою ошибку. – Смысл ведь тот же!
– Здесь, пожалуй, даже смысл несколько искажён, – подключился Барабанов, и они втроём опять начали спорить о тонкостях языка.
Миша в полемику не вступал. Он шёл впереди как опытный гид, слегка гордясь тем, что может поделиться своими знаниями с друзьями.
– Давайте отдохнём немного, – предложил он и повёл всех в Александровский сад. Купив бутерброды, они прошли в конец сада, поднялись на холм и сели на травку у самой кремлёвской стены. Пока молодые люди подкреплялись бутербродами, транс-формирующаяся сущность в образе медведя приблизилась к стене и начала зачем-то исступлённо тереться  о красный кирпич.
– Что это он делает? – обернувшись, удивлённо спросил Барабанов.
– Наверное, хочет русского духа впитать как можно больше, – предположила Эра. – Не будем ему мешать.
Натеревшись вдоволь, Мох вернулся к друзьям. Лапы и бока его приобрели тёмно-красный оттенок.
 – Ну вот, – довольно произнёс он, отщипывая от себя кусочки красноватой пле-сени. – Сейчас сделаем вам загранпаспорта – и в аэропорт!
На глазах у изумлённых ребят плесень трансформировалась в настоящие доку-менты, с фотографиями, печатями и проставленными визами.
– Да-а! – протянул восхищённый Барабанов. –  Это впечатляет!

                НА АРБАТЕ. ИСКУШЕНИЕ БАРАБАНОВА

– «Барабанова Эрнестина», – открыв паспорт, прочитала Эра. – Мох, почему же «Барабанова»? Моя фамилия – Мельниченко!
– А я – Кубышкин Михаил Вольдемарович, – удивлённо заметил Миша. – А здесь тоже Барабанов, и почему-то «Иванович»!
– Друзья мои! – начал объяснять Мох. – Не забывайте, что вы – несовершенно-летние, и за границу вас так просто не выпустят. Поэтому привыкайте к мысли, что вы – брат и сестра Барабановы, а Иван – ваш отец.
– Не слишком ли он молод для этого? – скептически возразила Эра.
– Не волнуйтесь, я приписал ему несколько лет в паспорте. Впрочем, родителями могут быть и совсем молодые люди. Главное – иметь чувство ответственности. Надеюсь, Иван, Вы сумеете оправдать гордое звание отца, хотя бы на время нашей поездки.
Слегка опешивший Барабанов пробормотал нечто невразумительное.
– Ну что ж, – хихикнула Эра. – Надеюсь, ты не будешь нас наказывать? Папа…
– Он будет для нас примером! – весело поддержал шутку Миша.
Барабанов вконец смутился.
– Прошу вас в аэропорту вести себя соответственно, – предупредил Мох. – Таможенники – народ серьёзный. Не стоит вызывать ненужных подозрений. Эра, посмотри, пожалуйста, когда ближайший рейс до Лондона?
Эрнестина достала свой планшет.
– В двадцать сорок пять, – сообщила она. – Компания «Аэрофлот».
– Очень хорошо! – обрадовался Барабанов. – У нас куча времени. Дети мои, предлагаю погулять по Москве. Идёмте на Старый Арбат!
Никто не возражал, и живописная компания отправилась на Арбат. Здесь также было полно туристов, и зелёный медведь, к его глубокому недовольству, вновь оказался в центре внимания. Все, кому не лень, жаждали  сфотографироваться с ним.
– Эти туристы чересчур назойливы, – шепнул Мох на ухо Барабанову. – Они мне надоели! В конце концов, не всё маслице следует отдавать кошке!
– Ты, наверное, хочешь сказать: «Не всё коту масленица»?! – уточнил Иван.
– Именно так я и сказал! – с лёгким раздражением в голосе подтвердил Мох.
– Не совсем так! – пытался возразить Иван, но Мох не был настроен спорить. Он немедленно преобразовался в длинное меховое пальто и наделся на Барабанова, при-дав музыканту весьма креативный вид. При этом глаза Моха расположились на плечах, а рот спустился в район правого кармана.
– Эдак мне жарко будет! – не согласился с таким поворотом дел певец.
– Не волнуйтесь, дорогой друг, – успокоило его пальто. – Трансформирующаяся субстанция, из которой я состою, имеет пористую структуру, вследствие чего прекрасно вентилируется. Уверяю Вас, в этом френче будет даже прохладно.
Барабанов, скрепя сердце, смирился. Миша и Эра, глядя на него, тихонько по-смеивались. Чтобы развеселить их ещё больше, Иван подошёл к одной из многочисленных сувенирных лавок и купил себе шапку-ушанку со звездой и генеральские эполеты, которые прикрепил на плечи, едва не выколов глаза Моху.
 Дети просто покатились со смеху.
– До чего же приятно быть генеральской дочерью! – воскликнула Эра.
– Как прикажете теперь к Вам обращаться, уважаемый  отец? Товарищ генерал? Ваше превосходительство? Высокородие? – не отставал Миша.
– Обер-унтер-генерал-комиссар-сержант  Козлоног! – вспомнив сказку Андерсена, выпалила Эра, захлёбываясь от смеха.
Барабанов Андерсена не читал, а может быть, читал в детстве, но забыл, поэтому очень обиделся.
– Ещё раз такое скажешь – выпорю! – пригрозил он, окончательно входя в роль отца.
– Это ещё что такое? Прекратите немедленно! – возмутилось пальто. – Вы должны быть дружными, ни в коем случае не ссориться, действовать слаженно, понимать друг друга с полуслова! Как вы думаете, почему мой выбор пал на вас? Потому, что мне казалось, вы способны понять чувства обиженных и оскорблённых  и прийти на помощь тем, кому плохо. Где-то даже пожертвовать собой. Иначе как нам победить Апстарта? И что я вижу? Откуда этот сарказм, эта злость? Или вы забыли, как сами подвергались насмешкам и унижениям? Если так пойдёт и дальше, я вынужден буду искать других компаньонов!
– Да мы просто шутим, – попытался оправдаться Миша.
– Шутки следует отстранить, – сказал Мох, строго глядя из-под эполет. – Шутки шутками, а дело делом.
– Правильнее сказать «шутки в сторону», – уточнила Эра.
– Опять вы спорите! – вращая глазами, обиженно  произнёс Мох. – Да, призна-юсь, я не знаю тонкостей  вашего языка. Но ведь на сей раз я не исказил смысл?
– На сей раз нет, – согласилась девочка.
– Ну вот, – зелёный френч довольно зашевелился на плечах Барабанова. – Как говорится, можно жить сто лет и совершенствовать своё образование.
– Век живи – век учись! – перефразировал Иван. – Короче и яснее.
– Но по сути верно? – стоял на своём Мох.
Ему никто не возразил, и успокоившееся пальто перестало ёрзать.
Друзья пошли вперёд, разглядывая достопримечательности и обходя  многочисленных художников, выставивших свои работы прямо посреди улицы. У одного из стендов пальто внезапно вновь зашевелилось.
– Смотрите, какая картина! – горячо зашептало оно. – Узнаёте? Это же наша усадьба!
Действительно, на небольшом холсте было изображено имение Трезван-Кошкодамовых.  Знакомый дом был выписан с такой тщательностью, что казался объёмным. Нарисованный мрамор под нарисованными лучами солнца сиял вполне естественной  белизной. Деревенские домики на заднем плане тоже выглядели очень натурально.
– Потрясающе! – Мох не мог скрыть своего восторга. – Это просто совершенство!  Кто сказал, что все великие живописцы остались в прошлом? Вот он – современный шедевр!
Миша, Эра и Иван переглянулись между собой. С их точки зрения, в картине не было ничего особенного. Просто очень аккуратно написанный пейзаж. Не Саврасов и не Левитан. Картина как картина. Но Мох не успокаивался.
– Барабанов, Вы должны немедленно купить этот холст! – потребовал он. – Суньте руку в правый карман, там лежат деньги. Только, пожалуйста, в карман, а не в рот мне! И не торгуйтесь!
– Зачем зря тратить деньги? – попыталась возразить Эра. – Тем более что купюры фальшивые. Если нужно, можем найти изображение усадьбы в Интернете и распечатать. И фотографии оттуда у нас есть, на фоне львов.
– Как же вы не понимаете! – взволновался Мох. – Ведь в эту картину вложена часть души художника. От этого её значение возрастает многократно! Вот Вы, Иван – певец и композитор, а Миша – просто любитель хорошей музыки, вот скажите мне – что для вас более ценно: живой концерт любимой группы или его запись?
– Конечно, концерт! – в один голос ответили любители музыки.
– Даже если качество записи выше, чем было на концерте?
– Нечего и говорить! Живьём всё равно круче!
– А почему? Да потому, что при непосредственном контакте открываются неви-димые каналы, возникает квантово-телепатическая связь, а проще говоря, происходит соприкосновение душ и их взаимное усовершенствование.
– Значит, в альбоме души нет? – огорчился Миша. – Но я слушаю, например, «Пинк Флойд», и просто улетаю!
– Настоящее искусство прекрасно в любом виде. Но разница между картиной и репродукцией – в силе воздействия. Поэтому мы должны приобрести этот пейзаж. Воз-можно, он пригодится нам в дальнейшем.
Как может пригодиться изображение графской усадьбы, никто не понял, но Иван внял просьбе Моха и подошёл к художнику, сидевшему сбоку на стуле. Это был мужчина средних лет, коренастый и лысоватый, по своему типажу похожий скорее на слесаря-сантехника, чем на художника. По унылому выражению его лица можно было догадаться, что пока у него не купили ни одного творения.
– Сколько стоит вот этот пейзаж? – поинтересовался Барабанов, ткнув пальцем в холст.
Художник оживился, вскочил со стула и взволнованно начал рассказывать потенциальным покупателям об усадьбе Кошкодамовых.
– Памятник архитектуры всемирного значения. Начало девятнадцатого века. Каррарский  мрамор. Писано с натуры лично мною.
Пальто нетерпеливо зашевелилось и зашептало: – Покупайте, не тяните резину!
– Мы в курсе, – кивнул головой Барабанов. – Бывали в этих местах, поэтому и хотим приобрести. Сходство поразительное. Хотя во время нашего посещения состояние усадьбы было далеко от идеального.
Художник смущённо отвёл глаза.
– Я писал это уже после реставрации.
– Быстро же вы работаете! – восхитился Иван с иронией в голосе. Миша и Эра, вспомнив графские развалины, не смогли удержаться от смеха.
На самом деле, пейзаж был скопирован  со старой фотографии. Автор, уличён-ный во лжи, слегка замялся, но быстро овладел собой.
– Моя творческая манера несколько отличается от общепризнанных стандартов. Я, если можно так выразиться, художник-инноватор. Новые технологии, знаете ли…
Пальто продолжало ёрзать на плечах у Барабанова и даже куснуло его за палец мягким ртом.
– Да нам, собственно говоря, всё равно, – успокоил художника Иван. – Нам про-сто картина понравилась. Продадите или нет?
– Конечно, конечно! – обрадовался  художник и запросил вполне приемлемую цену. Иван расплатился.
– Позвольте подписать вам на память, – предложил автор и поставил в уголке картины автограф: «Иннокентий Инноватский».
Поблагодарив живописца, друзья пошли дальше по Старому Арбату. Кроме ху-дожников, здесь также выступали самодеятельные певцы. Один из них как две капли воды был похож на Барабанова в его сценическом образе – тот же набор инструментов, та же неряшливая внешность и почти такой же невыносимый тембр голоса. Увидев своего двойника, Иван несказанно возрадовался.
– Это же Паша-Трюфель! Вот так встреча! Да уж, мир тесен!
Не дав Трюфелю допеть, Барабанов подскочил к нему сзади и, хлопнув по спине, воскликнул:
– Привет, чувак! Вот уж не думал тебя встретить!
Паша слегка опешил от неожиданности, но, узнав приятеля, обрадовался даже больше, чем Барабанов.
– Вано, друг! Какими судьбами?!
Они обнимались и хлопали друг друга по спине добрых пять минут. Миша и Эра наблюдали эту сцену без особой радости. Из некоторых высказываний Барабанова у них сложилось весьма негативное представление о Трюфеле.
–  А говорили, ты в Питер укатил! – недоумевал Иван.
– Собирался, да денег на билет не хватило. Решил рвануть сюда, спеть у стены Цоя. Кстати, вполне успешно выступил. Публика довольно культурная, – он показал на лежащий рядом кофр от гитары, наполненный денежными купюрами и мелочью.
– А ты как тут оказался? Шикарно, кстати, выглядишь! Что это за детсад с тобой?
– Это так…, –  замялся Иван. – Родственники… Дальние…  Привёз их Москву по-смотреть.
– Понятно. Слушай, раз уж ты здесь, у меня к тебе есть разговор. Тебе интересно будет.
– Если только ненадолго, – неуверенно согласился Барабанов. – Я ведь с племянниками…
– Совсем на чуть-чуть! – заверил Трюфель. – Ничего противозаконного. Только касательно творчества. Племянники пусть прогуляются, а мы с тобой погутарим маленько.
Барабанов достал из кармана деньги и протянул их Мише и Эре.
– Идите вперёд, я вас догоню! Посидите в кафешке какой-нибудь, мороженого поешьте. Миша, давай сюда гитару, чтобы не мешала тебе.
Эра, недовольно насупившись, глянула в лицо певцу.
– Только без глупостей, Иван!
– О чём это ты? – обиделся он. – Некогда глупостями заниматься! И Мох мне не позволит. Сказал – через двадцать минут догоню! Честное слово!
Миша и Эра медленно пошли вперёд, поминутно оглядываясь. Иван и Паша стояли на прежнем месте, оживлённо разговаривая.
– Не нравится мне этот Трюфель! – озабоченно вздохнула Эра. – Ещё уведёт куда-нибудь нашего Ивана вместе с Мохом!
–Ну что ты! – успокоил её Миша. – Иван же слово дал! Идём, пофоткаемся с па-мятниками.
Увлёкшись фотографированием  друг друга на фоне достопримечательностей, дети на время забыли и об Иване, и о Мохе, и о своей миссии. Столько интересного бы-ло вокруг!
Устав, они сели за столик в открытом кафе, заказали целую гору пирожных и мо-роженого и с аппетитом начали всё это поглощать.
– Вот бы в нашем городе тоже была такая улица! – размечталась Эра. – Как было бы здорово! Правда, Миша?
Миша не склонен был предаваться мечтаниям. Запивая пирожные сладкой гази-ровкой, он  думал о том, что, пожалуй, не стоило так наедаться.
Между тем прошло уже не менее двух часов, а Барабанов и не думал их дого-нять. Эра снова начала волноваться. Миша предложил вернуться к стене Цоя. Опасения девочки подтвердились – на том месте, где недавно выступал Трюфель, теперь распо-ложился молодой поэт – бледный длинноволосый юноша. Взгромоздившись на дере-вянный ящик из-под овощей, он, закатив глаза, самозабвенно декламировал собствен-ные стихи:
                Долго ли будешь, Россия,
                Ты вопрошать без конца,
                Придет ли новый мессия
                Сбросить златого тельца?!
Вокруг поэта столпилось десятка два слушателей. Некоторые даже аплодирова-ли. Ни Барабанова, ни его экстравагантного друга среди них не было.
– Я так и знала! – восклицала Эра, чуть не плача. – Нельзя было оставлять Ивана с этим подозрительным субъектом!
– Подожди паниковать! – пытался успокоить её Миша, хотя самому было немного не по себе. – Он же обещал! Наверное, просто разминулись!
– Да, конечно,  разминулись! – зло усмехнулась Эра. – А мобильник зачем? Что он, позвонить не может?
Миша достал свой телефон и набрал номер Барабанова. После третьего вызова певец наконец-то ответил. Миша облегчённо вздохнул.
– Иван, ты где?
Ответ Барабанова просто ошарашил мальчика.
– Я в клубе «Весёлый цефалопод»! Мы с Пашей сейчас будем выступать! Поже-лайте мне удачи!
Голос певца стал выше и тоньше. Миша с ужасом догадался, что Барабанов, оче-видно, уже успел принять внутрь что-то недозволенное.
– Иван, а как же самолёт?! Мы ведь опоздаем на рейс!
– Подумаешь, рейс! Что он, последний, что ли? Полетим завтра…  Или послезав-тра…  Тут такая возможность выступить! Столько народу, вы не представляете! Ну, мне пора на сцену! После концерта позвоню…
Связь прервалась. Миша положил мобильник в карман. Руки его дрожали. Как в тумане он добрёл до скамеечки и рухнул на неё всем своим грузным телом. Побледневшая Эра присела рядом. Такого предательства от Барабанова никто не ожидал.
– Как же Мох?! – всхлипнула девочка. – Ведь он теперь не сможет говорить! Что, если он потеряется? Или нанюхается чего-нибудь в этом клубе? И кто будет бороться с Апстартом? Ведь медлить нельзя!
– Надо ехать в этот клуб! – немного придя в себя, сообразил Миша. – Посмотри-ка, где он находится!
Эра достала планшет. Искать долго не пришлось. «Весёлый цефалопод» оказался весьма популярным заведением.
– Вот, – показала она Мише карту. – Рядом со станцией метро.
Мысль о том, что снова придётся спускаться под землю, была для девочки просто невыносима, но она героически пересилила свой страх и, что было сил сжав Мишину руку, решительно вошла в двери метро.
Уже начало темнеть, когда они добрались до клуба. Над входом в здание сиял, переливаясь всеми цветами радуги, огромный электрический осьминог, весьма непри-ятный на вид. Страшилище шевелило щупальцами, как бы пытаясь затащить внутрь по-больше посетителей. Из клуба доносилась режущая уши музыка. По стилю нетрудно было узнать игру Барабанова.
– Он здесь! – облегчённо вздохнули Миша и Эра.
Ребята хотели было войти в клуб, но бритоголовый охранник с длинными рука-ми, сам похожий на цефалопода, не пустил их.
– Куда это вы? До восемнадцати лет нельзя!
– Там наш папа выступает! Иван Барабанов! – пыталась уговорить головоногого охранника Эра. Тот был непреклонен.
– Сказано – нельзя!
 – Тогда позовите его! – потребовал  Миша. – Мы на самолёт опаздываем!
– Идите, детки, домой! – ухмыляясь, отвечал непробиваемый охранник.
– Вот я сейчас в полицию позвоню! – не выдержав, расплакалась Эра. – Расскажу, чем у вас тут торгуют! Верните папу немедленно!
– Верните папу! – весь затрясшись, как желе, поддержал «сестру» Миша.
Охранник, то ли испугавшись полиции, то ли пожалев детей, ушёл внутрь и вскоре вывел к ним блудного «отца».
– Забирайте  своего папашу и идите отсюда!
Вид у Барабанова был ещё тот! Выходной костюм был залит кетчупом, ремень расстёгнут, рубаха выпростана из брюк, волосы взлохмачены, на щеке отпечатался след губной помады, взгляд был устремлён в бесконечность, а по лицу расплылась блаженная улыбка. В руках он держал свою гитару с порванной струной. Зелёного пальто на Иване не было.
– Где Мох? – в ужасе вскрикнули Миша и Эра.
Барабанов на вопрос не ответил, продолжая улыбаться.
– Здорово сыграли…, – пробормотал он. – Меня услышала Москва! Теперь и умереть не жалко…
– Погоди ты умирать! – друзья начали трясти Ивана за плечи, пытаясь привести в чувство. – Скажи, где Мох?!
Певец был невменяем. Эра в отчаянии бросилась к охраннику.
– Пожалуйста! Помогите! У папы было пальто! Зелёное, меховое! Там в кармане деньги, документы! Оно должно быть в клубе!
Круглое лицо бритоголового дяденьки выразило крайнее недовольство.
– Навязались на мою голову! Ладно, сейчас спрошу у гардеробщика.
Он ушёл внутрь и долго не появлялся. На улице совсем стемнело. О том, чтобы улететь сегодня в Лондон, уже не могло быть и речи. Главное – найти Моха.
Наконец охранник вышел, пожимая плечами.
– Нет там никакого пальто. Вот возьмите гонорар за выступление, хозяин велел передать. Отправляйтесь  домой. Может, такси вам вызвать?
– Нам пальто нужно! – разрыдалась Эра и попыталась вновь штурмовать вход. На её крики обратили внимание две эффектные блондинки, вышедшие подышать свежим воздухом.
– Эй, Русланыч! – обратилась к охраннику одна из девушек. – Почему девочка плачет?
– Да вот, пальто какое-то потеряли!– раздражённо ответил Русланыч.
– Зелёное меховое?
– Да! –  в один голос воскликнули Эра и Миша.
– Так в нём Алевтина ушла! Этот артист сам его снял и ей отдал! Ты что, дядя, за-был, что ли?!
По лицу Ивана было понятно, что он не помнит ни про пальто, ни про Алевтину.
– Вы не подскажете, где эта Алевтина живёт? – с надеждой в голосе обратилась Эра к девушкам. – Пожалуйста…
Девицы рассмеялись.
– Кто ж её знает! Сегодня здесь, завтра там! Это же Алевтина!
– Ну, может быть, кто-нибудь знает? – осознание того, что они могут никогда не найти Моха, приводило друзей в отчаяние. Девушки только пожали плечами.
– Это вам теперь надо возле клуба её караулить. Она здесь часто бывает. Может, завтра придёт, а может, через неделю.
– Нет у нас времени  здесь торчать! – возмутился Миша. – Иван, ты понимаешь, что ты наделал?! Ты же просто подлец!
– Да! – улыбаясь во весь рот, подтвердил Иван. – Я – певец!
Оставаться возле клуба больше не имело смысла. Эра с Мишей довели Ивана до расположенного поблизости сквера и посадили его на лавочку. Музыкант тут же уронил голову на грудь и уснул, продолжая улыбаться.
– Что же нам теперь делать? – беспомощно пролепетала Эра, умоляюще глядя на Мишу. Как будто он мог что-то исправить. На душе у мальчика, что называется, кошки скребли, но он постарался выглядеть уверенным перед своей подругой.
– Будем искать эту Алевтину. Пока деньги Барабанова не кончатся.
– А если не найдём, и деньги кончатся? Поедем домой? А как же Апстарт? Ведь никто тогда не помешает ему захватить мир!
– Не надо падать духом! – твёрдо заявил Миша. – Возможно, Мох сам нас най-дёт! Ведь он – трансформирующаяся сущность, и не всегда будет оставаться в образе пальто! Превратится в какого-нибудь монстра, напугает эту Алевтину и сбежит от неё!
– И правда! – засмеялась Эра сквозь слёзы. – Как это я не подумала! Мох ведь такой молодец! А мы с тобой просто дураки! Как мы могли отпустить Ивана с этим Трюфелем! Но больше никакого доверия этому слабохарактерному человеку!
Между тем время было уже позднее, и надо было подумать о ночлеге. Сквер опустел, фонарь, под которым стояла лавочка, потух. Барабанов крепко спал, поджав под себя ноги. Ребята постарались растолкать его, но безуспешно.
– Придётся переночевать здесь. Ведь мы не можем его бросить! – вздохнул Ми-ша.
– А вдруг нас в полицию заберут? – испугалась Эра.
– Значит, будем ночевать в полиции! – делая вид, что ничего не боится, сказал Миша. Ему приятно было чувствовать себя взрослым и ответственным, способным при-нимать серьёзные решения. Раньше ему никогда не приходилось быть таким самостоя-тельным.
Устроившись на скамейке рядом с Барабановым,  ребята задремали, прижав-шись друг к другу и спрятав головы в капюшоны.

                РАСКАЯНИЕ БАРАБАНОВА И ПОИСКИ МОХА

Вопреки их опасениям, ночь прошла спокойно и никто не потревожил спящих. Утром Миша проснулся от холода и чрезвычайно неприятного ритмичного шаркающего звука. Звук издавала метла женщины-дворника. Добравшись до лавочки, на которой расположились  друзья, дворничиха повёла себя весьма невежливо: начала визгливо ругаться и требовать, чтобы бездомные убирались куда подальше. От её воплей проснулась Эра, а за ней открыл глаза и Барабанов. Возвращение к реальности было для певца мучительным.
– Где я? – вопросил он, громко икнув.
– В Москве, – сухо ответил Миша. После выходки Барабанова  даже разговари-вать с ним не хотелось. – А должен был быть в Лондоне.
Барабанов молчал некоторое время, сосредоточенно пытаясь осмыслить сказанное Мишей. Затем помятое лицо артиста озарила идиотская улыбка.
– На гастроли в Лондон? Офигеть! А я думал, мне это всё приснилось – концерт, моё выступление, аплодисменты! Оказывается, я на самом деле звезда!
– Ты лгун, обманщик и непорядочный человек! – Эра едва ли не с кулаками на-бросилась на Барабанова.  – Сказал, что догонишь нас через двадцать минут, а сам сбе-жал с этим Трюфелем! Потерял Моха! Как тебе не стыдно! «Звезда»! Ха-ха! Звезда даёт дрозда! Ничтожество! Подумаешь, спел в каком-то сомнительном заведении!  Да тебе просто наплевать, что человечество в опасности!
Женщина-дворник, глядя на разъярённую девочку, умолкла и на всякий случай отошла от подозрительной компании подальше. Иван понемногу начал что-то вспоми-нать. Наконец он вспомнил всё и схватился за голову.
– Что я наделал! – вскричал он и вырвал у себя клок волос.
Раскаяние Барабанова было так велико, что он готов был кардинально изменить свою причёску. Эра с Мишей схватили его за руки.
– Поздно каяться! – укоризненно сказал Миша. – Надо найти Моха.
Как и ожидалось, Барабанов почти не помнил, что случилось вчера в «Весёлом цефалоподе». Помнил только своё выступление и успех у публики. Кто такая Алевтина, как к ней попало пальто и куда она его унесла оставалось неизвестным. Певец попробовал  позвонить Трюфелю,  но тот лишь промычал что-то нечленораздельное в трубку –  видимо, ещё не проспался после вчерашнего. Поняв, что от Ивана ничего не добьёшься, Миша предложил пойти покушать. После холодной ночи и плохого сна совершенно необходимо было подкрепиться и выпить горячего кофе. Они побрели вдоль по улице в поисках какого-нибудь пункта питания. К сожалению, было ещё раннее утро, и все кафе и закусочные были закрыты. Миша испытывал острое чувство голода – ведь он привык питаться регулярно, и такое нарушение режима оказалось крайне тяжёлым для мальчика.
Стайка городских голубей на мостовой весело расклёвывала недоеденную кем-то сдобную булку, и Миша от души позавидовал птицам.
Внезапно от стаи отделились три голубя и, подлетев совсем близко к Мише и его друзьям, запрыгали перед ними, едва не попадая под ноги.
– Отстаньте! – махнул рукой на птиц Миша. – Самим бы кто подал!
 Но голубям, судя по всему, были нужны совсем не подачки.
– Смотрите, смотрите! – воскликнула Эра, показывая на одного из голубей. На шее у него красовалась бархатная ленточка подозрительно знакомого зелёного цвета.
Девочка протянула вперёд руку, и голубок, взлетев, спокойно уселся на неё. Эра сняла с него ленточку, которая тут же зашевелилась в её руке и превратилась в стрелку. Стрелка немного покрутилась и застыла, указывая определённое направление.
– Это Мох! – обрадовался Миша. – Я же говорил, что он даст о себе знать! Надо идти по стрелке, и мы его найдём!
Голуби одобрительно заворковали и закивали головками. Потом как по команде поднялись в воздух и улетели.
Стрелка привела к станции метро. Эра тяжело вздохнула, но делать было нечего – пришлось снова опускаться под землю. Впрочем, она уже начинала привыкать и к эскалатору, и к шуму поездов. Станция была очень красивая, но разглядывать замечательные витражи было некогда. В метро было много народу, люди торопились на работу. Чтобы не потеряться, Эра и Миша держались за руки. Совершенно подавленный Барабанов ковылял за ними со своей гитарой, периодически задевая кого-нибудь из толпы. Махровая стрелка держалась на ладони девочки как приклеенная. На перроне она показала направо, а когда друзья зашли в вагон, свернулась шариком и выпрямилась на той станции, где нужно было выходить.
С трудом протиснувшись сквозь толпу, они снова оказались на эскалаторе и, на-конец, выбрались на поверхность и последовали в указанном стрелкой направлении. На пути попадались гостеприимно открытые кафе и кондитерские, но никто и не думал останавливаться. Стрелка повернулась влево, указывая на кривой переулок со старинными  домами. Свернув в переулок, друзья подошли к четырёхэтажному зданию с нависающими над тротуаром балконами. Стрелка указала вверх. Все подняли головы и на балконе третьего этажа увидели уже знакомых голубков. Те приветственно заворковали и захлопали крыльями. Приглядевшись как следует, друзья испытали чувство радости, смешанной с ужасом. Прикреплённая к бельевой верёвке прищепками, на балконе висела распятая зелёная птица.
– Это Мох! – в один голос воскликнули все трое. Иван в порыве раскаяния снова схватился за голову.
– Ну, что будем делать? – обратился к Барабанову Миша. – Давай, думай!
– Я поднимусь по пожарной лестнице на крышу, оттуда перелезу на верхний балкон, а с него спущусь на третий этаж, – заявил Иван.
– Без страховки? Ты же можешь сорваться! – Миша покрутил пальцем у виска.
– Всё равно! Я так виноват! Готов искупить кровью! – Барабанов был настроен решительно.
– Только этого нам  не хватало! – Эра подошла к подъезду. – Так… Квартиры с первой по шестнадцатую. Всего четыре этажа. Получается двенадцатая квартира. 
Посмотрев ещё раз на пришпиленного к верёвке Моха, девочка уверенно нажала кнопку домофона.
– Кто там? – раздался из домофона дребезжащий старушечий голос.
– Скажите, Алевтина здесь живёт?
– Алечка спит. А кто её спрашивает?
– Это её знакомые. Понимаете, Алевтина вчера в клубе по ошибке надела чужое пальто. Мы должны сегодня лететь в Лондон, а паспорт остался в кармане! Помогите, пожалуйста!
– На чьё имя паспорт? – недоверчиво спросил голос.
– Барабанов Иван Кузьмич! – гаркнул в домофон Иван.
– Зачем же так орать! Вы меня оглушили, молодой человек! – обиделся голос. – Заходите!
Дверь  открылась. Друзья поднялись на третий этаж. Милая старушка с седыми кудряшками предложила гостям зайти в квартиру. Паспорт Ивана лежал на обеденном столе.
– Вот ваш документ, – сказала бабулька. – А пальто я вывесила на балкон проветрить. Всё было прокурено! Ох уж эти современные клубы! Во времена моей юности молодёжь предпочитала встречаться в парках, гулять по аллеям, кататься на лодках…  И женихов мы так часто не меняли! А теперь что ни вечер, то новый кавалер – на прошлой неделе Арсений, третьего дня – Роланд, вчера – Паша… Вы, случайно, не Паша?
– Я Иван, – ещё раз представился Барабанов. – В паспорте же написано!
– Ах да! – захихикала кудрявая старушка. – Как это я запамятовала!
– Можно пальто забрать? – спросил Иван.
Старушка замялась.
– Без Алечки отдать не могу. Она сказала, что ей Паша подарил. Очень дорогая вещь, не помню, как называется… Экс…экспрессивная, что ли!
– Эксклюзивная, – вставила словечко Эра.
– Да-да, она самая! – обрадовалась старушка. – Фирмы «Трюффэль»!
– Понимаете, у нас самолёт скоро! – попыталась уговорить старушку Эра. – Раз-будите, пожалуйста, Алевтину, или так отдайте! Это пальто Ивана, можете спросить, оно вам само скажет!
Старушка с испугом посмотрела на девочку.
– Кто скажет? Само пальто? Девонька дорогая, не надо тебе по этим клубам хо-дить! Рано ещё! Я вот и Алечке всё время говорю – сходи-ка лучше в музей! Никто сейчас старших не слушается! А будить её бесполезно, раньше обеда не встанет. Придётся вам подождать.
Миша посмотрел на балкон. Бедный Мох трепыхался на верёвке, пытаясь осво-бодиться. От вида его страданий и усилившегося чувства голода Мише стало не по себе. Он весь затрясся, покрылся холодным потом, побледнел и начал медленно оседать на пол. Эра и Иван бросились к нему.
– Миша, что с тобой?
Мальчик не мог ничего ответить. В глазах у него потемнело, уши словно заложило ватой. Его усадили на диван и сбрызнули лицо водой.
– Голодный обморок, – поняла Эра. – Мы со вчерашнего  дня ничего не ели. От-кройте балкон, пожалуйста. Ему нужен воздух!
Вдохнув свежего воздуха, Миша пришёл в себя. Старушка бросилась на кухню.
– Сейчас, деточки, чайку вам поставлю!
Пока бабулька суетилась на кухне, Эра выскочила на балкон и освободила Моха. Наш трансформирующийся герой сильно изменился. Он здорово уменьшился в разме-рах, потускнел и выглядел сейчас как большая взъерошенная ворона. Оказавшись наконец на пересечении биополей, он смог высказать всё, что думает о Барабанове. Иван слушал, понурив голову, не смея глянуть в глаза возмущённой птице.
Выговорившись, Мох расправил затёкшие крылья и вылетел через балконную дверь на улицу.
– Буду ждать вон на том дереве! – строго прокаркал он.
Старушка принесла скромный завтрак: чай, омлет и бутерброды с докторской колбасой.  Друзья не постеснялись всё это быстренько умять и, вежливо поблагодарив за угощение, попрощались с хозяйкой и сбежали вниз по лестнице, не дожидаясь, пока та обнаружит пропажу пальто и пока, чего доброго, не проснулась Алевтина.
Мох слетел с дерева на плечо Эры и превратился в лохматого зелёного кота. Морда у кота была крайне недовольная. Он снова начал отчитывать Барабанова.
– Береги пальто снову, а честь смолоду! Где ваша честь, Иван? Ведь Вы подвели нас всех, более того, поставили на карту судьбу человечества!
– Не пальто, а платье, – стыдливо потупившись, робко уточнил Барабанов.
– В данном случае именно пальто! – отрезал Мох. – Из-за Вашей безалаберности  то лучшее, что есть в душе Апстарта и представлено Вашим покорным слугой, может вообще испариться! Вы чувствуете, как я зол? А ведь это противно моей натуре! В этом проклятом клубе царила тлетворная атмосфера такой силы, что волны её достигли мозга профессора и изменили баланс добра и зла! А чего стоит эта насквозь пропитавшаяся пагубными привычками Алевтина! Один контакт с её кожей убивает наповал! О чём Вы думали, Иван? Неужели для Вас минута пустой славы значит больше, чем спасение мира? Разве истинному артисту важно признание столь сомнительной публики? Разве не сказано – не мечите икру перед свиньями?!
– Не мечите бисер…, – осевшим от стыда голосом прошептал вконец сконфу-женный артист.
– Икра очень похожа на бисер, – стоял на своём Мох. – И Вы, Иван, вчера метали именно икру, по-другому не скажешь. Причём икру кабачковую! Такого безобразного вокала я в жизни не слышал! Хотели приобрести дешёвую популярность, а в результате едва не погубили меня, а я ведь Ваш друг! Хорошо, что пришли на помощь эти замечательные голубки, а то бы всему конец!
Барабанов, проникшись речью Моха, живо представил себе картину апокалипсиса, и по его опухшему лицу потекли слёзы.
Эра ласково почесала разгневанного кота за ушком, пытаясь успокоить.
– Ну, хватит уже! Он всё понял, правда, Ваня?
Барабанов энергично закивал головой.
– Простим его на первый раз, – предложил Миша.
Мох неохотно согласился.
– Коней направо и налево не меняют, – сказал он. – Из кузова груздя не выки-нешь. Мы должны укреплять наш командный дух, чтобы победить. А теперь едем в аэропорт. Будем ждать рейса там, во избежание новых искушений, – и он многозначительно посмотрел на Барабанова зелёными кошачьими глазами.

           ОПАСНЫЙ ПОЛЁТ, ЕДВА НЕ ЗАКОНЧИВШИЙСЯ КАТАСТРОФОЙ

Рейса в Лондон пришлось дожидаться почти полдня, но Мише не было скучно. Сквозь стеклянные стены терминала он наблюдал, как взлетают и садятся самолёты, большие и маленькие, с флагами разных стран и надписями компаний на бортах. Он совсем не боялся подняться в воздух, ведь раньше ему уже приходилось летать. На день рождения родители подарили сыну поездку в Диснейленд. Это было незабываемое путешествие! Миша вспоминал ребят, с которыми успел подружиться во время поездки, весёлого гида, замечательные аттракционы и прогулку по Парижу с подъёмом на Эйфелеву башню. Этот подъём для Миши оказался гораздо страшнее, чем полёт на самолёте, ведь с его весом совершить такое восхождение было непросто.
Эра, которая никогда не летала, конечно же, очень боялась, но старалась не по-казывать виду. Что касается Барабанова, то он всё ещё страдал от последствий своего неблаговидного поступка и думал только о том, как бы снова не попасть впросак.
Мох, потратив часть себя на изготовление билетов, стал ещё меньше и легко перевоплотился в дамскую сумочку, которую Эра повесила через плечо. Глаза трансформирующегося существа разместились по бокам сумочки, а рот спрятался внутри. Чтобы глаза, так сказать, не бросались в глаза, Мох прикрывал их тяжёлыми бархатистыми веками.
Расслабившись в ожидании самолёта, друзья даже не подозревали, что за ними уже давно и внимательно наблюдают. Наблюдателем оказалась женщина в строгом сером костюме и широкополой шляпе, прикрывающей верхнюю часть лица, по внешнему виду – иностранка. Прямая как школьная линейка спина и надменно вздёрнутый нос выдавали в ней англичанку. Огромные совиные глаза, которые дама прятала под шляпой, были усилены огромными же очками в массивной оправе.
Присмотревшись как следует к нашим путешественникам, дама недобро улыбнулась тонкими бесцветными губами и, достав мобильный телефон, начала кому-то звонить.
– Оно здесь, сэр, – произнесла она вполголоса, естественно, по-английски.
– Вы уверенны, мисс Лук? – спросил кто-то (вы, конечно, догадались, КТО).
– Никаких сомнений, сэр. Мною зафиксировано лично его перевоплощение из кота в сумку.
– Не упустите его, мисс Лук!
– Сделаю всё, что в моих силах. Но, боюсь, могут возникнуть проблемы.
– Почему, мисс Лук?
– Его сопровождают трое, – сообщила наблюдательница. – Двое детей и моло-дой мужчина. С виду дилетанты, но Вы же знаете – эти русские непредсказуемы.
– Будьте осторожны, мисс Лук, – напутствовал свою сотрудницу шеф. – Надеюсь на Ваш профессионализм. Держите меня в курсе.
Наконец объявили регистрацию на рейс. Несмотря на волнение друзей, всё прошло для них успешно. Никто из контролёров не усомнился ни в подлинности предъявленных документов, ни в отцовстве Барабанова. Хотя именно это, по логике вещей, должно было вызвать наибольшие подозрения – уж очень эти трое были не похожи  друг на друга.
Правда, в самолёте произошла накладка: места, на которые Мох изготовил фальшивые билеты, оказались занятыми. Но, к счастью, в хвостовой части салона было пусто, и вежливая стюардесса, извинившись за ошибку авиакомпании, посадила наших друзей на свободные кресла. Они, конечно же, не возражали, радуясь, что обман не раскрылся.
Миша и Эра с Мохом сели впереди, а Иван расположился за ними в одиночестве.
– Как всё-таки неприятно обманывать! – сказала покрасневшая от стыда Эра, ко-гда приветливая стюардесса ушла. – То, что мы делаем, – очень нехорошо!
– Для блага человечества не грех и соврать, – возразил Барабанов. – Тем более что из-за нас никто не пострадал – самолёт полупустой.
– Нам надо спешить, – подала голос зелёная сумка. – Обещаю при первой же возможности постараться заработать деньги законным путём.
Занятые мыслями о том, как бы их не разоблачили, путешественники совершенно не обращали внимания на устроившуюся в кресле напротив мисс Лук. А она так и сверлила их своими глазищами.
Между тем симпатичная стюардесса поприветствовала пассажиров, представила экипаж, кратко  рассказала о полёте и попросила пристегнуть ремни.
Эра от волнения никак не могла справиться с замком ремня. Миша помог ей это сделать, втайне гордясь собой. Он чувствовал себя уверенным и бесстрашным, почти героем, как будто сам был лётчиком.
Самолёт покатился по взлётной полосе, набирая скорость. Включились двигате-ли, и крылатая машина оторвалась от земли и начала подниматься всё выше и выше. Сила притяжения вдавила пассажиров в кресла, но Миша даже не заметил этого. Он просто прилип к иллюминатору, с восхищением наблюдая, как удаляются и становятся всё меньше и меньше здание аэровокзала, другие строения и деревья.
Эра, бледная от страха, стараясь не терять самообладания, закрыла глаза и вце-пилась одной рукой в руку Миши, а другой – в мохнатую сумочку.
Совершенно неожиданно запаниковал Барабанов. Оказалось, что он тоже летит самолётом впервые в жизни, и у него к тому же страх высоты.
– Почему самолёт так гудит? – срываясь на крик, спрашивал он у Миши, ухватив-шись сзади за спинку его сидения. – Точно, мотор не в порядке! Самолёт неисправен! Надо срочно отменить полёт!
– Поздно, мы уже в воздухе, – смеясь, ответил Миша. Он подумал, что Барабанов решил их разыграть. Но тому и вправду было не до шуток.
– А вы слышали фамилию пилота? – не унимался Иван. – Грохман! Как можно с такой фамилией управлять самолётом? Мы точно грохнемся! А стюардесса – Прибоева! Все будем прибиты! Ну и экипаж подобрали!
– Прекратите истерику, Иван, – попытался успокоить перепуганного певца Мох. – Второй пилот – Чайкин. Чайка, к Вашему сведению, хорошо летает. А фамилия Прибоева – от слова «прибой».
– Ну, значит, в море грохнемся! – гнул своё Барабанов. – И чайки расклюют!
– До моря ещё долететь надо! – резонно заметил Миша. 
Видя, что никто, кроме него, не поддаётся панике, даже Эра, Иван немного по-утих. Самолёт набрал нужную высоту и летел ровно, разрешено было отстегнуть ремни, стюардесса покатила по проходу тележку на колёсиках, предлагая пассажирам напитки. Барабанов с жадностью осушил несколько стаканчиков минералки.
Внизу расстилались сплошным ковром облака, освещённые заходящим солнцем, и эта картина умиротворяюще подействовала на паникёра. Эра тоже открыла глаза и, забыв свой страх, любовалась облаками.
Полёт проходил нормально. Изредка самолёт проваливался в воздушные ямы, что вызывало кратковременную потерю веса. Эра при этом вскрикивала, а Иван отпускал нелестные характеристики в адрес пилотов Грохмана и Чайкина. Мише, напротив, даже нравились такие провалы. Его грузное тело становилось лёгким, как пёрышко, и казалось, что он летит не на самолёте, а сам по себе, отдаваясь воздушным потокам, свободный и счастливый. Ощущение абсолютного счастья было слегка испорчено тем, что постоянно закладывало уши, но этот небольшой дискомфорт можно было пережить.
Стюардесса привезла подносики с едой. Можно было выбрать бифштекс или ку-рицу. Миша взял бифштекс с картошкой и с аппетитом съел свою порцию, а затем и ку-рицу Эры, у которой не было аппетита (разумеется, аппетита не было у девочки, а не у курицы). Барабанов, несмотря на своё нервозное состояние, тоже съел всё, что было на подносе.
– Может быть, в последний раз! – пробормотал он себе под нос и спросил у стюардессы, не найдётся ли в буфете пивка лично для него. Та предложила ему стаканчик колы, который Иван выпил залпом.
– За здоровье всех присутствующих! – бодро провозгласил он.
Покушав, Миша снова прилип к иллюминатору. Облака уже не закрывали полностью поверхность земли, и она, освещённая лучами заходящего солнца, была хорошо видна.
– Смотри, Эрка, какая красота! – обратился он к своей спутнице.
Девочка наконец-то решилась посмотреть на землю сверху. Вид заката с борта самолёта выглядел великолепно. Фантастические облака напоминали перья райских птиц.
– А ведь она действительно круглая! – искренне удивилась Эра.
Солнце скрылось за горизонт, небо и земля потемнели, но между ними продол-жала сиять широкая полоса света. Здесь были все цвета спектра, от огненно-красного до нежно-бирюзового и глубокого фиолетового.
Зажглись первые звёзды, и отсюда они казались ближе и ярче. А внизу мерцали, как маленькие звёздочки, огни городов.
– Да, – сказал Барабанов, тоже очарованный грандиозным зрелищем. – Это впе-чатляет!
Он почти забыл о своей аэрофобии, но оказалось, что успокаиваться рано. Через некоторое время всё изменилось. Звёзды за бортом исчезли, всё поглотила кромешная мгла, и самолёт начало болтать из стороны в сторону. На мгновение небо озарила мол-ния, и послышались громовые раскаты.
Вышла стюардесса и сообщила, что аэропорт Лондона не принимает из-за вне-запно возникшего грозового фронта, и самолёт произведёт посадку в Париже. Это сооб-щение весьма опечалило пассажиров, но с природой не поспоришь, поэтому ничего другого не оставалось, как смиренно ожидать окончания полёта.
Воздушный лайнер изменил курс, болтанка прекратилась, и все немного воспрянули духом. Вскоре под крылом самолёта засияли огни Парижа. Но до благополучного завершения полёта было ещё далеко.
Стюардесса объявила о посадке и попросила пристегнуть ремни. Самолёт начал снижаться. Иногда снижение было таким резким, что казалось, что самолёт падает. Эра в ужасе закрывала глаза, а Иваном вновь овладела паника.
– Сейчас грохнемся! – повторял он как заведённый.
К несчастью, опасения Барабанова почти оправдались. Казалось, самолёт вот-вот должен приземлиться, но внезапно он вздрогнул, затрясся и снова взмыл вверх. Сделав круг над аэродромом, самолёт пошёл на посадку ещё раз, и снова дёрнулся, затрясся и опять начал набирать высоту. Пассажиры не понимали, что происходит.
Самолёт продолжал кружить над аэродромом. Стюардесса, неестественно улы-баясь, обратилась к пассажирам с просьбой сохранять спокойствие. Что-то явно шло не так. Барабанов совсем потерял контроль над собой.
– Шасси заклинило! – истерически завопил он. – Вырабатываем топливо, будем на брюхо садиться! Всем кранты!
Страх от догадки Барабанова начал распространяться по салону. Пассажиры словно онемели. Эра, почти теряя сознание, вцепилась в руку Миши. Тот весь облился холодным потом, но из последних сил держался, чтобы не закричать вместе с Барабановым. Только Мох не терял присутствия духа. Впрочем, что могло повредить трансформирующейся субстанции, состоящей из примитивных организмов?
Однако Мох был весьма озабочен возникшей проблемой.
– Друзья, – решительно потребовал он. – Немедленно возьмите себя в руки и держите меня за хвост. Изо всех сил. К Вам, Барабанов, это тоже относится. Мужчина Вы, в конце концов, или жалкое ничтожество?
Из зелёной сумки он преобразился в очень тонкого и очень длинного червя. Червь пополз к иллюминатору, пытаясь найти путь для проникновения наружу. Найдя невидимую вооружённым глазом щёлку, он начал протискиваться сквозь неё, предварительно приказав:
– Тяните по моей команде –  три удара хвостом!
Выбравшись наружу, необычный  червяк прополз по корпусу самолёта до его днища и добрался до стойки шасси, вокруг которой завязался узлом. Несмотря на кажу-щуюся лёгкость, вещество, из которого состоял Мох, оказалось чрезвычайно прочным и гибким.
Миша, приникнув к иллюминатору, с надеждой ждал сигнала. Эра и Иван, собрав в кулак все остатки самообладания, вцепились в хвост червя мёртвой хваткой.
За стеклом иллюминатора зияла чёрная бездна.
Самолёт сделал очередной круг и снова попытался сесть.
Хвост ударил три раза.
– Давай! – тонким от страха голосом вскрикнул Миша.
Друзья втроём вцепились в зелёный шнур, словно хотели победить в соревновании по перетягиванию каната. Барабанов даже не побоялся отстегнуть ремень.
– Умирать, так с музыкой! – прокричал он и запел: – Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!
Шнур неожиданно оказался скользким и вырвался из рук. Хвост червяка начал стремительно приближаться к отверстию и почти исчез в нём. Миша еле-еле успел ухватиться за его конец. Барабанов и Эра помогали как могли, и вытащили часть живого каната назад, но он снова начал выскальзывать. Казалось, друзья уже не смогут удержать Моха, но тут наблюдавшая всё это время за ними мисс Лук вскочила со своего места и бросилась на помощь. Она была в зелёных замшевых перчатках.
Сцепление перчаток с трансформирующейся субстанцией оказалось идеальным. Перехватив у Миши скользкий зелёный шнур, мисс Лук начала подтягивать его к себе и накручивать на локоть, как накручивают пряжу. Миша, Эра и Барабанов также старались изо всех сил.
Самолёт вздрогнул, и заклинившее шасси приняло нормальное положение. Мох, сделав своё дело, успел отвязаться до посадки. Под крики «Ура!» его втащили в салон, но он почему-то не подавал признаков жизни и выглядел просто как зелёная верёвка.
Дама в перчатках, выслушав от друзей слова благодарности на ломаном англий-ском, сдержанно кивнула и, как ни в чём не бывало, заняла своё место. Клубок верёвки, то есть, Мох, остался в её руках. Эра, с трудом подбирая английские слова, попросила даму вернуть клубок. В школе по английскому у девочки была пятёрка, но ей никогда ещё не приходилось разговаривать с настоящей иностранкой, поэтому все слова от волнения вылетели из памяти.
Мисс Лук продолжала сжимать моток зелёной верёвки, делая вид, что не пони-мает. Тогда Барабанов без всяких слов просто забрал Моха к себе.
– О, сорри! – начала извиняться англичанка, как бы приходя в себя после потря-сения.
– Ничего, бывает, – сказал Барабанов и для вежливости добавил: – Мадам!
Страх его исчез совершенно. Мох в этой ситуации, наверное, мог бы сказать, что клин клином вышибают, но он пугающе молчал, неподвижный и холодный. 
Самолёт благополучно приземлился. Вышла стюардесса и поздравила всех с ус-пешным завершением полёта. На этот раз её улыбка, несмотря на бледное лицо, была по-настоящему радостной.
Пилоты Грохман и Чайкин вышли из кабины, приветствуемые аплодисментами пассажиров. Выглядели оба так, как будто их только что вытащили из парилки и окунули в прорубь. Пот стекал с пилотов ручьями, но они тоже улыбались.
Пассажиры, радуясь тому, что наконец-то оказались на земле, спешили покинуть самолёт.
– Никогда больше не полечу! – повторяла Эра. – Ужас как страшно!
– Чуть-чуть не грохнулись! Надо же было попасть на неисправный самолёт! – вторил ей Барабанов. Ему, конечно, было стыдно за своё поведение, и он пытался как-то оправдаться перед младшими товарищами.
Оказавшись в здании аэропорта, все наконец успокоились. Но тут возникла новая проблема: Мох по-прежнему никак не проявлял себя. Миша и Эра начали его тормошить.
– Мох, просыпайся! Нас никто не видит! Давай, трансформируйся!
Но зелёный клубок оставался неподвижным.
– Бедный! – всхлипнула Эра. – Спас нас всех, а сам пострадал!
– Может быть, он впал в анабиоз? – предположил Барабанов. – За бортом само-лёта ведь было очень холодно! Кто знает, из каких инфузорий он сделан! Может, это естественная реакция на низкую температуру.
Никаких других версий друзья предложить не могли. Эра завернула клубок в тёплый шарфик и положила себе в рюкзак.
Надо было решить, что делать дальше. Аэропорт Лондона на ближайшие три дня был закрыт из-за мощного циклона, да и подниматься в воздух никому пока не хотелось.
– Доберёмся до порта Кале, а оттуда поплывём на пароме через Ла-Манш, – предложил Миша, хорошо знающий географию.
– Что, если Мох не проснётся? – продолжала волноваться Эра. – Как же мы без него?
– Мы сами найдём этого мистера Апстарта! – уверенно заявил Барабанов. Как старший по возрасту, он решил взять всю ответственность на себя. Надо же было как-то реабилитироваться перед друзьями. – Он известный учёный, наверняка член Академии! Найдём как-нибудь! Найдём и споём ему колыбельную русской бабушки. Пусть у него совесть пробудится! А вместе с совестью и Мох наш оживёт!
– А где мы деньги возьмём? Мох ведь теперь не напечатает! – забеспокоилась практичная Эра.
– Вы забыли про мой гонорар! – гордо произнёс Барабанов. – Не зря же я высту-пал в «Весёлом Цефалоподе»! До Англии добраться хватит, а там заработаем! Гитара со мной, будем петь на улицах!
– Будем надеяться, что Мох всё же очнётся, – сказал Миша. – А сейчас нам надо подумать о ночлеге. Надеюсь, у Ивана хватит денег, чтобы заплатить за гостиницу.

                ДРУЗЬЯ ПОПАДАЮТ В ЗАПАДНЮ

Пройдя таможенный контроль (состряпанные Мохом документы были безуко-ризненны), путешественники покинули здание аэровокзала и вышли на площадь в поисках такси. Они решили поехать в город и поискать дешёвую гостиницу. Но как это объяснить водителю? Запас иностранных слов у ребят был совсем невелик, к тому же, это была не Англия, а Франция. Эра попыталась составить несколько фраз.
– Как сказать «дешёвый»? – никак не могла вспомнить она.
Миша и Иван только плечами пожали. Так они долго переминались с ноги на ногу, не решаясь подойти к стоянке такси.
– Могу ли я чем-нибудь помочь вам? – спросил по-английски тонкий вкрадчивый голосок. Это была та самая дама из самолёта. Она подошла к компании незаметно. Эра, сообразив наконец, что можно использовать словарь, достала планшет и кое-как объяснилась с дамой.
– О, зачем же ехать в гостиницу! – воскликнула дама. – Вы можете переночевать в доме моей французской тётушки.
– Спасибо, но нам бы не хотелось причинять кому-нибудь неудобства, – смути-лась Эра, помня о том, что нельзя доверять незнакомым людям.
– О нет, никаких неудобств, дом просторный, места хватит всем. Вы, наверное, хотели бы посмотреть Париж? Мы можем организовать это завтра. Съездим в Дисней-ленд. Ведь вы хотите этого?
– Вообще-то нам надо в Лондон, – напомнил Миша. – И как можно скорее!
– О да, мы отправимся туда вместе, – подтвердила дама. – Но теперь надо отдохнуть. Поверьте, моя тётя живёт уединенно и будет только рада гостям.
– Что она говорит? – спросил Иван, не понявший ни слова.
– Предлагает переночевать у какой-то тёти, – перевела Эра.
Иван недолго думал.
– Скажи, что мы согласны! – выпалил он. – Кучу денег сэкономим!
Подозревать любезную даму в каких-то нехороших намерениях не было причи-ны, к тому же с ними был взрослый Иван, и Эра с благодарностью приняла приглашение.
– Вот мой автомобиль, – показала дама на стоящую неподалёку большую чёрную машину. Садитесь, пожалуйста, а я позвоню тёте и предупрежу, чтобы встретила нас.
Друзья пошли к машине, а мисс Лук извлекла из замшевой сумочки телефон и стала звонить понятно кому.
– Они со мной, шеф! – сообщила она, крайне довольная собой. – Ничего не по-дозревают. Наивные и доверчивые простаки!
– Везите их в замок, мисс Лук! – велел мистер Апстарт. – И выведайте всё об их планах. Но первым делом отберите у них мятежное существо!
– Я пыталась сделать это в самолёте, но попытка не удалась.
– Попробуйте ещё раз! Если не отдадут добровольно, используйте катализатор! Разрешаю применить все средства, вплоть до ликвидации! Пусть не лезут не в своё дело!
– О’кей, шеф!
– Гуд лак, мисс Лук!
Пучеглазая мисс спрятала телефон и, изобразив на лице небывалое для сдер-жанных британцев радушие, направилась к машине.
Шофёр, мрачный и сутулый тип в зеленоватой толстовке, открыл перед ней дверцу. Сделал он это с показным подобострастием, что со стороны выглядело не очень приятно. Дама, аккуратно расправив модную юбку, села рядом с водителем.
Миша, Эра и Барабанов расположились на широком заднем сидении, обитом тёмно-зелёным ворсистым материалом, похожим на плюш.
– Летс гоу, Эвил! – скомандовала она, и автомобиль рванул с места. Они понес-лись по шоссе со скоростью, по ощущениям пассажиров напоминающей скорость само-лёта, и очень быстро оказались в Париже. По улицам города машина, разумеется, двигалась медленнее, и путешественники могли разглядывать достопримечательности. Вечернее освещение Парижа позволяло увидеть этот замечательный город во всей красе.
Мисс Лук взяла на себя роль экскурсовода, показывая гостям всё самое интерес-ное.
Миша был в Париже второй раз, но тогда экскурсия проходила днём. Странно было узнавать Лувр, Елисейские поля и Эйфелеву башню. В электрическом свете всё казалось совсем другим, нереальным, фантастическим. Столько неожиданных приключений за такой короткий промежуток времени! Такие невероятные перемещения, такие эмоции! Кажется, он похудел наполовину от всех этих событий. Впрочем, это ему только казалось.
– А вот Нотр-Дам-де-Пари! – с какой-то особой радостью указала на знаменитый собор мисс Лук.
Собор возвышался перед ними, как огромный корабль, поставленный на якорь. От вида мрачного готического храма Мише почему-то стало не по себе. Древние предания, связанные с этим местом, словно кружились в ночном парижском воздухе. Отвратительные химеры и горгульи, сидящие на крыше, казалось, выискивали себе добычу среди людей. Неприятные предчувствия овладели мальчиком. Он подумал о замеревшем  Мохе, и сердце забилось чаще.
 Похоже было, что его друзья испытывают те же чувства. Эра крепче прижала к себе рюкзак с Мохом, а Иван лишь произнёс изменившимся голосом:
– Это впечатляет!
– Завтра мы с вами осмотрим всё подробно, – пообещала дама. – А теперь пора отдохнуть.
Автомобиль, проехав через весь Париж, вновь помчался по ночному шоссе, на-бирая скорость. Водитель как будто врос в баранку. Казалось, что он просто сидит, как истукан, а машина движется сама по себе.
– Тётя живёт за городом! – пояснила дама в ответ на немой вопрос Эры.
Наконец машина сбавила скорость, свернула на просёлочную дорогу и, проехав какое-то время, остановилась у высокой ограды с коваными воротами. За оградой ока-зался настоящий замок, по размерам почти сравнимый с собором Парижской Богомате-ри. Впрочем, так могло показаться от неожиданности. На самом деле, замок был, конечно же, гораздо меньше.
Шофёр посигналил несколько раз, ворота открылись, и автомобиль въехал во двор.
Гости вышли из машины и направились к парадному входу по дорожке, вымо-щенной булыжником. Вдоль дорожки стояли старинные фонари, а вокруг росли очень старые деревья, кажется, каштаны. Чувствовалось, что эта усадьба имеет большую историю. Пожалуй, она была гораздо древнее имения Трезван-Кошкодамовых. Какие же призраки могли здесь обитать?
Огромный холл замка был освещён множеством ламп в старинных канделябрах, но всё равно казался мрачным и неприветливым. По обе стороны от входа стояли два средневековых рыцаря в доспехах. На стенах зала висели старинные портреты в потемневших от времени резных деревянных рамах. На портретах были изображены какие-то хмурые люди в костюмах прошедших веков. Широкая лестница в центре зала вела наверх, где за дубовыми дверями по кругу располагались комнаты.
Но мисс Лук не повела их туда, а напротив, свернула под лестницу, где находи-лась другая дверь, массивная и тяжёлая, видимо, сделанная из чугуна. Мисс Лук открыла её таким же тяжёлым кованым ключом. Дверь со скрипом отворилась, и за ней оказалась винтовая металлическая лестница, ведущая в подвал. Лестница также освещалась настенными лампами в канделябрах.
– А где же тётя? Почему она нас не встречает? – робко спросила Эра.  Происхо-дящее казалось ей всё более странным, как и остальным.
– Тётя ждёт внизу, – улыбнулась тонкими губами любезная дама. – Там у нас столовая. Вас ждёт отменный ужин, мои дорогие! Французская кухня – это чудо!
Она слегка прищурила совиные глазищи за стёклами очков, чтобы скрыть свой злой и торжествующий взгляд.
– Прошу вас! – она сделала приглашающий жест и начала спускаться по винтовой лестнице. Друзья последовали за ней, придерживаясь за перила.
Неожиданно погас свет. Эра испуганно вскрикнула и схватилась за Мишу. Тот ин-стинктивно вцепился в перила, боясь потерять равновесие. Барабанов от неожиданности уронил гитару, и она покатилась вниз по ступенькам.
– О, сорри! – воскликнула дама. – Не бойтесь, здесь такое иногда случается! Ста-рый трансформатор! У вас в России ведь тоже так бывает, не правда ли?
– Бывает, – угрюмо согласился Барабанов, озабоченный судьбой гитары.
– Я сейчас вернусь наверх и скажу Эвилу, чтобы проверил предохранители, – сказала дама. –  Если не получится включить свет, будем ужинать при свечах. Это так романтично! Спускайтесь осторожно, тетя вас встретит.
Весело хихикнув, она очень быстро побежала вверх. Каблучки дробно застучали по металлическим ступеням, эхом отдаваясь от каменных стен. Возможно, в её огромные очки был вмонтирован прибор ночного видения.
Миша, Эра и Иван осторожно, держась друг за друга и за перила, продолжили крутой спуск.
– Что-то я не чувствую никаких запахов из столовой! – поделился своими подоз-рениями Иван. – Ни голосов не слышно, ни звяканья посуды!
– Наверное, не накрыли ещё…, – неуверенно предположила Эра.
Все уже понимали, что здесь что-то не так, но никто почему-то не решался ска-зать об этом прямо.
Сверху раздался ужасный звук. Это захлопнулась железная дверь. Сомнений больше не было – они оказались в ловушке.
– Чёрт подери! – воскликнул Барабанов. – Что за шутки!
Не зная, что делать дальше, они стояли на лестнице. Все молчали.
– Может быть, она случайно закрылась? – продолжала надеяться на чудо Эра. – Давайте подождём!
Они спустились до конца лестницы и оказались в тёмном сыром подвале. Иван наступил на свою гитару. Ощупав её, он вздохнул с облегчением: инструмент был в по-рядке.
В темноте не было видно ни зги. Друзья достали всё, что могло светиться – мо-бильники и Эрин планшет, - и попытались разглядеть что-нибудь. Помещение оказалось совсем небольшим. Каменные стены были покрыты липкой плесенью, под ногами хлюпала скользкая грязь. Внезапно кто-то пробежал по ногам Эры.
– Крыса! – взвизгнула девочка и вскочила с ногами на скамью, привинченную к полу у стены. Никакой мебели, кроме этой скамьи и грубого стола, в подвале не было.
Крыса исчезла в чёрной норе.
Эра была сильно испугана.
– Крысы! Крысы! Они нас съедят! – повторяла она.
Иван, подсвечивая ступеньки мобильником, поднялся наверх и забарабанил в закрытую дверь.
– Мадам, где Вы?! Немедленно откройте!
Открывать никто не собирался. Иван несколько раз ударил в дверь ногой и даже попытался навалиться на неё плечом, но все его усилия были бесполезны. Похоже было, что их заперли здесь специально. Тяжело дыша, он вернулся назад и сел на скамью, обхватив голову руками.
– Мне сразу не понравилась эта мисс Лук! – сказал Миша. – У неё такие страшные глаза!
– Мне тоже! – роняя слёзы, пролепетала Эра. – Зачем мы только согласились с ней поехать! А какой странный этот водитель! Как будто неживой!
– А сама машина! Откуда она взялась? А обивка в салоне ничего не напоминает? Точь-в-точь как шерсть у нашего Моха! И как я сразу об этом не подумал!
– Это всё ты, Иван! – набросились они вдвоём на Барабанова. – Сэкономим-сэкономим! Вот тебе и сэкономили!
Иван молчал, чувствуя, что снова опростоволосился. Ведь он, взрослый человек, должен был быть умнее этих доверчивых подростков. Увы, есть такие люди, которым всегда четырнадцать, и ничего с этим фактом не поделаешь.
Пока не разрядились мобильники, друзья лихорадочно пытались позвонить в службу спасения 911. Но связи не было. То ли стены замка были слишком толстыми и не пропускали радиоволны, то ли номер службы спасения во Франции был совсем другим. Выйти в Интернет тоже не представлялось возможным.
Отчаявшись получить помощь, они сидели на жёсткой скамейке, страдая от хо-лода, усталости и своего неопределённого положения. Экраны мобильников один за другим погасли, планшет тоже. Наглые крысы бегали вокруг. Пришлось поджать ноги.
Чтобы отогнать назойливых грызунов, Иван сначала махал гитарой, а потом по-пробовал сыграть несколько аккордов. Звук гулким эхом отразился от стен подвала. Удивительно, но этот приём подействовал на обитателей подземелья. Крысы уселись полукругом перед лавкой и внимательно слушали игру музыканта.
Окрылённый таким успехом, Барабанов что есть силы ударил по струнам и затя-нул фальцетом:
                Сижу за решёткой в темнице сырой…!
Песня звучала так невообразимо жалобно, что крысы поддержали её дружным свистом. Иван исполнил для них ещё несколько песен из ресторанного репертуара. Это было настолько смешно, что Миша и Эра, забыв на время о своём бедственном положении, начали ему подпевать.
На словах «Я уеду жить в Лондон!» рюкзачок за спиной Эры вдруг зашевелился, и из него выполз Мох собственной персоной. В виде червя.
Радости друзей не было предела! Они по очереди начали обнимать и тискать своего вечно меняющегося товарища.
– Вот она, сила искусства! – патетически произнёс Мох. – Если бы не ваше чудес-ное пение, я бы мог ещё несколько дней находиться в анабиозе. Вы просто вернули меня к жизни… А почему так темно? – удивился он.
Мох напрягся и, преобразившись в круглый фонарь, неожиданно засветился слабым фосфорическим светом, как светятся гнилушки в лесу. Оказывается, он и такое мог!
 – Где это мы? – спросил он, оглядевшись. – Бог мой, сколько здесь крыс!
Фонарь тут же стал фосфоресцирующим котом, но не таким милым и пушистым, как раньше, а грозным и свирепым. Выгнув спину и ощетинившись, он издал жуткий вопль, по противности звучания превосходящий все фальшивые ноты Барабанова. Кры-сы в страхе разбежались. Узники, облегчёно вздохнув, наконец-то смогли опустить за-тёкшие ноги.
– Кажется, я многое проспал! – мяукнул кот, приглаживая лапкой взъерошенную шерсть. – Объясните мне, что произошло!
Перебивая друг друга, Миша, Эра и Барабанов рассказали Моху о том, что с ними случилось. Выслушав описание коварной дамы, заманившей доверчивых друзей в подземелье, кот-фонарь так огорчился, что на несколько секунд потух.
– Вы говорите, она летела с нами в самолёте? – переспросил он, включившись снова. – Ведь это новая сотрудница из лаборатории Апстарта! Я помню, как она прихо-дила устраиваться на работу. Как же я мог её не заметить?! Впрочем, я ведь изображал сумку и не открывал глаз!
Нужно было искать выход из этой неприятной ситуации. Но никаких конструктивных предложений ни у кого не было. Тем временем узкое зарешеченное окошко под самым потолком темницы засветилось бледным предутренним светом. Приближался рассвет.
– Послушай, Мох, – глядя на окошко, сказал Миша. – Беги через окно! Ведь Ап-старту нужен только ты!
– Правда, Мох, беги! – поддержали Мишу Эра и Барабанов.
Но он гневно отверг эту идею.
– По-вашему, я смогу бросить друзей в беде? Хорошо же вы обо мне думаете! И как я справлюсь с Апстартом без вашей помощи? Нет, я уже говорил и ещё раз повторю – мы с вами должны быть сплочённой командой. Только так мы сможем победить! Один Наполеон не воин!
– «Один в поле не воин», – Барабанов снова не удержался, чтобы не поправить Моха. – А Наполеон как раз проиграл.  Хотя был далеко не один, а с большой армией.
– Я сказал не «Наполеон», а «на поле он», –  обиделся Мох. Один на поле он не воин.
– Не «на поле», а «в поле», – не отставал Барабанов.
– Но логичнее сказать «на»! – не сдавался Мох. – Поле же плоское, значит, воин стоит «на поле»! Другое дело – «в лесу», или, скажем, «в подвале»!
– Вот-вот! – Миша поспешил прервать очередной филологический диспут. – Мы с вами находимся именно в подвале, и пора отсюда выбираться!
Спорщики прекратили пререкания, и вся команда сосредоточилась на поисках выхода из сложившейся ситуации. Но сколько друзья ни старались, придумать ничего не могли. После бессонной ночи в сыром и холодном подземелье головы работали плохо.
Наверху послышался зловещий скрежет отпираемой двери, щёлкнул выключа-тель и зажглись лампы в канделябрах. По железным ступенькам винтовой лестницы гулко застучали каблучки мисс Лук. Ассистентка Апстарта спустилась в подвал, сопровождаемая угрюмым шофёром в зелёной толстовке с капюшоном.
– Гуд морнинг! – с издёвкой произнесла она, глядя на пленников так, как будто хотела прожечь их насквозь линзами своих очков. И добавила по-русски: – Попа лис, гол- юбчики! ( Попались, голубчики!)
Друзья, встав плечом к плечу и прикрыв собой зелёного кота, гордо молчали.
– Кажется, все здесь друг друга понимают, – усмехнулась мисс Лук. – Отдайте то, что вам не принадлежит, и можете убираться в свою недоразвитую страну. И пусть эта ночь в подвале послужит вам уроком.
– Мы Вас не понимаем без переводчика, – соврала Эра, хотя всё было предельно ясно. – У нас аппаратура разрядилась.
– Ну что ж! – разозлилась дама. – Попробуем по-другому! Эвил, приступай!
Она достала из сумочки маленький аэрозольный баллончик и, подойдя к покры-той плесенью стене, начала зачем-то брызгать на неё. Плесень тут же ожила, начала сползать вниз по стене и двигаться к Эвилу, который стоял как вкопанный, широко рас-ставив ноги. Только сейчас Миша обратил внимание, что не только толстовка шофёра напоминает по своей структуре «шерсть» Моха, но и лицо, заросшее зеленоватой щетиной, и руки, и брюки – в общем, всё! Только оттенок был другой. У Моха это был изумрудный цвет весенней травы, а у Эвила – цвет застоявшегося мутного болота.
Плесень добралась до ступней шофёра и поползла вверх, облепливая его с ног до головы. И без того крупный Эвил начал ещё больше расти и раздуваться. Так ведёт себя дрожжевое тесто. Плечи его расширились, руки удлинились неимоверно, голова изрядно увеличилась и изменила форму: челюсть стала более массивной, а надбровные дуги нависли над глазами. Лицом Эвил стал походить на ужасную горгулью с собора Парижской богоматери. Одежда превратилась в сплошной шерстяной покров, и вместо нелепого увальня перед изумлёнными пленникам возникло ужасное гориллоподобное существо гигантских размеров.
Огромный монстр, издав отвратительный гнусавый звук, протянул длинную руку, пытаясь достать Моха из-за спин друзей.
– Вперёд, ребята! Покажем им мать Кузьмы! – отчаянно заорал зелёный кот и, выскочив из-за плеча Барабанова, изо всех сил вцепился неизвестно откуда появивши-мися длиннющими когтями в тупую горгульину морду.
Миша, Эра и Барабанов ринулись в драку, решив умереть, но не сдаваться. Барабанов наносил чудовищу удары гитарой по тому месту, где должны были находиться почки. Разумеется, никаких почек там не было, но он всё равно бил, не жалея инструмента. Эра набросилась на мисс Лук и сорвала с неё очки. Ничего не видя перед собой, почти ослепшая мисс, беспорядочно махая руками, бегала по подвалу туда-сюда, пока не поскользнулась и, ударившись лбом о стену, не упала без чувств. Миша помогал как мог, пиная монстра ногами и вырывая из него клочья «шерсти». Но Эвил, несмотря на самоотверженные усилия друзей, был гораздо сильнее. Справиться с ним не было никакой возможности.
Барабанов, теряя последние силы, ударил жуткую обезьяну по хребту. Гитара треснула, струны на ней оборвались, издав жалобный прощальный аккорд.
– Струна! – внезапно сообразил оседлавший гориллу Мох. – Брось мне струну!
Барабанов сделал это.  Зелёный кот, преобразив лапы в руки, ловко обвил струну вокруг шеи чудовища и начал затягивать петлю.
– Держите его! Держите! – исступлённо вопил он.
Миша, как семипудовая гиря, повис на ноге гориллоида, не давая ему сдвинуться с места. На другой ноге повисли вдвоём Барабанов и Эра.
Мох затянул струну покрепче, и отрезанная голова Эвила покатилась под лавку. Тело великана рухнуло на грязный пол.
Победители на мгновение застыли, тяжело дыша. Даже не верилось, что они смогли завалить такого гиганта.
Первым опомнился Миша.
– Надо бежать отсюда!
Но Мох вовсе не спешил. С видом знатока он обошёл обезглавленную тушу и, подумав немного, ловко подпрыгнул и занял место отрезанной головы.
– Не пугайтесь! – успокоил он опешивших друзей. – Всё нормально!
Тело ужасной обезьяны плавно трансформировалось в огромную мохнатую со-роконожку с кошачьей головой.
– Вот теперь бежим! – промяукала сороконожка и поползла, извиваясь, вверх по винтовой лестнице. Миша, Эра и Иван, подхватив свои рюкзаки, поспешили за ней. Миша, шедший последним, всё время посматривал вниз: ему казалось, что мисс Лук вот-вот очнётся и кинется за ними в погоню. Та и в самом деле начала шевелиться.
– Скорее, скорее!– торопил он друзей. – Она приходит в себя!
Покинув, наконец, ненавистный подвал, друзья закрыли за собой дверь. Иван задвинул тяжёлый засов, даже не подумав о том, как будет выбираться из подвала мисс Лук.

                БЕШЕНАЯ ГОНКА ДО ПОРТА КАЛЕ

В замке не было ни души, только статуи рыцарей стояли у входа.
Друзья вышли из здания на свежий воздух. Было чудесное весеннее утро, звонко пели птицы, цветущие каштаны вдоль аллеи источали нежный аромат. После смрадной сырой темницы красота окружающего мира чувствовалась особенно остро. Но расслабляться было некогда.
Автомобиль, на котором они приехали вчера, стоял неподалёку.
– Поедем на машине, – предложил Иван.
Но осуществить его желание  не представлялось возможным. Во-первых, у них не было ключей от машины, а во-вторых, никто из присутствующих не умел водить.
– Придётся идти пешком, – вздохнул Миша. Для него это было, пожалуй, тяжелее всех. Если бы хотя бы подкрепиться чем-нибудь!
– Зачем же пешком? – весело возразил Мох. – Не зря же я прихватил с собой всю эту массу! Пусть послужит на благо человечества!
После этих слов сороконожка начала преобразовываться в нечто новое, и вскоре на её месте возник зелёный верблюд. Он был несколько длиннее обычных верблюдов, поскольку имел четыре горба.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил верблюд, опускаясь на колени.
– Мох, а тебе не будет тяжело везти нас троих? – забеспокоилась Эра.
– О, вовсе нет! – весело ответил  Мох. – Ведь собственно я – это лишь голова верблюда. Я буду осуществлять процесс руководства, а везти вас будет та часть субстан-ции, которая раньше была гориллой.
– Но ведь это злая часть! Почему же она тебя слушается?
– Тут есть множество нюансов, – попытался объяснить Мох. – На самом деле, большая часть субстанции нейтральна. Ведь и добрые и злые люди делают одно и то же: ходят, едят, умываются, стригут ногти и так далее. Эти действия нельзя отнести ни к добрым, ни к злым. Многое делается просто механически. Для того чтобы сориентировать нейтральную субстанцию в определённом направлении, нужно воздействовать на некие центры силы. Оторвав голову гориллы, мы лишили её этого центра, и управление массой перешло ко мне. Так что садитесь и поехали!
Друзья не заставили себя долго упрашивать и с удовольствием разместились между мягчайшими горбами. Впереди сел Иван, за ним Эра, а в конце устроился Миша. Верблюд поднялся и, выйдя за ворота, легко затрусил по дороге между крестьянских полей и виноградников. Сориентировавшись по солнцу, путешественники свернули на север.
– От Парижа до Кале около трёхсот километров, – поделился своими знаниями Миша.
– К вечеру доберёмся, – прикинув свои возможности, обнадёжил верблюд.
После жуткой ночи, проведённой в замке, все трое вскоре уснули, мерно покачиваясь в такт верблюжьему бегу. Редкие машины обгоняли необычного верблюда. Люди в машинах не обращали на странную компанию особого внимания. Скорее всего, просто не успевали пересчитать горбы, или так торопились, что им некогда было удивляться. А может быть, думали, что цирк приехал.
Мише снилось море. Он сидел на берегу и лепил черепашек из песка. Волны набегали на песок и уносили черепашек в море. А потом он надел нарукавники и пошёл прыгать на волнах вместе с родителями. Рядом так же весело подпрыгивали другие купальщики, взрослые и дети. Вокруг мелькали разноцветные надувные круги, мячики и матрасы. Давно он не чувствовал себя таким защищённым и абсолютно счастливым. Но волны становились всё выше и выше, и очередная волна вдруг оказалась огромной, тёмной и страшной. Родители и все остальные люди куда-то вдруг исчезли, и Миша остался один на один с волной, которая нависла над ним и готова была поглотить своей огромной пенной пастью его пухлое, похожее на сдобу тело.
Облившись холодным потом, он проснулся. Верблюд, руководимый Мохом, пе-решёл в галоп. Миша оглянулся и увидел едущий за ними знакомый автомобиль с угрюмым шофёром за рулём. Рядом с шофёром блестели очки мисс Лук.
Миша растолкал Эру и Барабанова.
– За нами погоня!
Те были очень удивлены и испуганы.
– Как же этой мисс удалось выбраться? Ведь мы закрыли подвал!
– Это моя ошибка, – вздохнул Мох, сохраняя, однако, самообладание.– Нельзя было оставлять ей баллончик с катализатором. В подвале ведь было полно плесени, вот мадам и трансформировала её. Надо было обыскать эту мегеру!
– Как-то неудобно женщину обыскивать, – возразил Барабанов.
– Неудобно, Барабанов, на потолке спать! – вспомнил очередную пословицу Мох. – Но теперь уж поздно рассуждать. Что поделаешь – не обдумали как следует. Как говорится, хорошая мысля приходит от посла.
– Опосля,– поправил Иван. – Это значит – после, то есть с опозданием. Посол здесь ни при чём.
– Вот как? – удивился Мох.– Действительно, смысл несколько искажается!
– Хватит дискутировать! – вмешалась в очередной спор испуганная Эра. – Мох, беги быстрей! Смотри, они приближаются!
– Не бойтесь, – успокоил друзей Мох. – Они нас не догонят. Поскольку исходный материал взят из одного и того же помещения, то и скорость у нас примерно одинаковая. Нельзя только останавливаться. Так что, если захотите в туалет, придётся потерпеть.
– И мы не сможем заехать в какое-нибудь бистро и покушать? – с робкой надеждой в голосе спросил Миша.
– «Бистро» покушать не получится, – окончательно разочаровал его Мох и ещё прибавил ходу.
Они мчались по шоссе со скоростью гоночного болида. Ветер просто свистел в ушах. Миша и Эра спрятали головы в капюшоны, а Иван покрепче затянул завязочки купленной в Москве ушанки со звездой.
Иногда бегу верблюда мешали некоторые медлительные автомобилисты, и тогда Мох приказывал седокам держаться покрепче и просто перескакивал через препятствия.
То же делали и его преследователи. Машина, ведомая демоническим шофёром, неслась по автостраде, грубейшим образом нарушая все правила дорожного движения.
Такое хулиганство на дороге, конечно же, не могло остаться без внимания фран-цузских полицейских. Вскоре в погоню за нарушителями устремилась патрульная машина с сиреной и мигалкой.
– От полиции, пожалуй, следует ожидать больших неприятностей, чем от мисс Лук, – резонно рассудил Мох. – Ещё арестуют, чего доброго! Давайте-ка свернём на просёлочную дорогу!
Добежав до ближайшего перекрёстка у живописной деревеньки, умело направляемый Мохом верблюд так и сделал. Беглецы скрылись на узкой деревенской улочке среди цветущих кустов жасмина и миндаля.
Со стороны шоссе донёсся оглушительный вой сирены и скрежет тормозов. Судя по всему, мисс Лук со своим водителем оказались менее удачливыми и были задержаны стражами порядка.
– Замечательно! – воскликнул Мох. – Теперь они надолго отстанут!
Барабанов засомневался:
– Подумаешь, штраф заплатят – и отпустят!
– Э, нет! – возразил Мох. – Здесь вам не Мухоморск какой-нибудь! Это Европа, господа!
– Значит, мы можем где-нибудь спокойно покушать! – обрадовался Миша, желудок которого настойчиво требовал заполнить его хоть чем-нибудь.
Друзья выехали на деревенскую площадь, где сразу же обнаружили очень сим-патичную харчевню, из которой доносились аппетитнейшие запахи. В предвкушении хорошего обеда у проголодавшихся путешественников уже потекли слюнки, но Мох, довезя их до дверей заведения, остановился в нерешительности.
– Мне очень жаль, – смущённо признался он, – но нам нечем будет расплатиться. Я понятия не имею, как выглядит французская валюта, поэтому не смогу её воспроизвести.
– Так у них же «евро»! – в один голос воскликнули все трое.
– Увы! – Мох смутился ещё больше. – Я знаю только английский фунт и россий-ский рубль! И ещё китайский юань – приходилось бывать в Пекине на конференции.
– Эра, найди-ка картинку в своём планшете! – попросил Миша, почти умирая от голода. Еда была так близко!
– Ты что, Кубышкин! Он же разряжен.
Миша кое-как сполз с верблюда и уселся прямо на землю. Силы покинули его. Ещё немного, и мальчик готов был расплакаться. Выход из ситуации неожиданно пред-ложила Эра.
– В конце концов! – экспрессивно произнесла она. – Сколько можно пользоваться фальшивыми деньгами! Мы что, сами не можем заработать?! Иван, доставай свою гитару!
На покалеченном инструменте оставалось всего три оборванных струны, которые музыкант каким-то непостижимым образом сумел закрепить.
– Ничего! – бодрился он. – Буду играть как на балалайке. Где наша не пропадала!
Он весело затренькал по струнам и запел во весь голос:
  – Эх, полным полна моя коробушка!...
– …Есть и ситец, и парча!– дружно подхватили Миша и Эра.
– Выходи, народ французский, и подай нам калача! – дополнил Мох, не знавший слов песни, но от души желающий помочь друзьям.
Подобный концерт в тихой деревушке не мог остаться без внимания. Через пять минут на площади собралась толпа любопытных. Бродячие артисты с их диковинным верблюдом вызвали всеобщий интерес. Необычное животное к тому же начало выделывать своими длинными ногами замысловатые коленца, что привело простодушных деревенских зрителей в полный восторг. В шапку-ушанку Ивана посыпались монеты и некрупные купюры.
Исполнив все известные им народные песни и сорвав заслуженные аплодисменты, совершенно обессилевший Миша и его друзья отправились в деревенский ресторанчик. Верблюд улёгся у заборчика, насыщаясь солнечным светом и позволяя всем желающим потрогать себя и сделать селфи.
Хозяин семейного ресторанчика, пожилой француз такой же комплекции как и Миша, радушно принял гостей. Туристы из России вряд ли часто заглядывали в эту де-ревню. К сожалению, общению мешал языковой барьер. Француз не знал ни русского, ни английского, а гости не понимали ни слова по-французски. Но появилась возмож-ность зарядить мобильники, и Эра, отыскав в Интернете русско-французский разговор-ник, всё же попыталась объясниться с мсье Жюльеном (так звали хозяина).
Мсье Жюльен предложил гостям меню. Проголодавшиеся путешественники выбрали  луковый суп, мясо с картофелем, пирог киш, и на десерт – крем-брюле.
– Я бы попробовал петуха в вине, – робко высказал своё пожелание Барабанов.
Эра и Миша посмотрели на него так, что Ивану сразу же расхотелось заказывать это популярное французское блюдо. Стыдливо опустив глаза, он положил на колени салфетку и начал аккуратно прихлёбывать вкуснейший суп.
Мсье Жюльен, узнав, откуда приехали его гости, был чрезвычайно рад, поскольку испытывал к России самые тёплые чувства. Он показал русским друзьям фотографию своего отца в военной форме. Оказывается, тот воевал в эскадрильи «Нормандия-Неман». Служил там поваром.  Добрый ресторатор так расчувствовался, что даже не захотел взять плату за обед, ещё и дал в дорогу пакет со свежими круассанами.
Поблагодарив гостеприимного француза, Миша, Эра и Барабанов продолжили своё путешествие на верблюде. Местные мальчишки провожали их до края деревни.
Друзьям так понравилось выступать на деревенской площади, что по пути они дали концерты ещё в нескольких населённых пунктах, заработав вполне приличную сумму. Иван приобрёл в музыкальном магазине новые струны и, заехав в химчистку, привёл в порядок свой изрядно потрёпанный костюм.
Солнце ярко сияло весь день, на небе не было ни облачка, и трансформирую-щаяся субстанция в образе верблюда, насытившись солнечным светом, бежала, не зная устали. На исходе дня они благополучно добрались до Кале.
Погода у моря была не такая хорошая. Слегка штормило, и прибрежные скалы окутал туман.
– Может быть, лучше поехать поездом через тоннель? – засомневался Иван.  Помимо аэрофобии у него, кажется, обнаружилась ещё и морская болезнь.
– Нет, только не под землю! – вскрикнула Эра.
– Паромом быстрее и дешевле, – резонно заметил Мох. Миша и Эра согласились с ним, и Барабанов со своим предложением остался в меньшинстве.
 Паромное сообщение из-за плохой погоды не прерывалось, суда отправлялись через пролив каждый час.
Но французские приключения спасателей человечества ещё не закончились!
Мисс Лук всё-таки сумела догнать их! Теперь с ней не было ни автомобиля, ни громилы Эвила. Вместо них, разметав в разные стороны готовящихся к посадке пассажиров, на пристань выбежала стая здоровенных зеленовато-бурых волков. На одном из зверей сидела верхом мисс Лук.
По её команде волки, оскалив страшные зубы, набросились на верблюда и стали кусать его за ноги, пытаясь дотянуться до головы, то есть, непосредственно до Моха. Застигнутый врасплох верблюд не мог ничего противопоставить  хищникам, кроме как начать интенсивно плеваться. Мощные плевки сбили нескольких волков с ног, а один плевок, самый густой и зелёный, полностью залепил лицо мисс Лук и на несколько секунд лишил её возможности ориентироваться в пространстве.
Этого времени верблюду хватило, чтобы добежать до края набережной, где он без промедления трансформировался в мохнатого слона и, опустив хобот в море, начал втягивать им воду. Слон на глазах начал раздуваться и вскоре достиг невероятных размеров. А потом использовал хобот как настоящий водомёт!
Волки были смыты в море и исчезли в волнах.
Оплёванная мисс Лук в совершеннейшем смятении пыталась переломить ситуа-цию, побрызгав на замшелые прибрежные камни из своего баллончика, но Мох, взмах-нув хоботом, выбил катализатор из её рук. Опасный баллончик также унесла волна.
Враг был обезврежен!
Друзья, которые даже не успели поучаствовать в сражении, бросились к слону. Израсходовав всю всосанную им воду, тот уменьшился в размерах, но был невредим и ужасно горд собой.
– Вы видели? – хвастался он. – Одним мохом можно ликвидировать семерых!
– Одним махом семерых побивахом! – поправили его.
– Нет уж! – настаивал слон. – Именно одним Мохом!
В данном случае он, разумеется, был прав.
Довольные первой серьёзной победой над слугами Апстарта, спасатели мира отправились на паром.
– Адью, мадам! – издевательски попрощались они, проходя мимо мисс Лук. Та пыталась дозвониться шефу, но вымокший в верблюжьей слюне мобильник не работал.


                В  ЛОНДОНЕ

– Со слоном на паром, наверное, не пустят, – разумно предположила Эра. – Да ещё с таким зелёным!
– Ты права, девочка, – согласился Мох. – Не будем создавать себе новых про-блем. Нейтральную массу придётся оставить во Франции. Свою миссию она выполнила.
С этими словами он подошёл к замшелым камням и расползся по ним, как про-литый неаккуратным ребёнком кисель. Слон исчез на глазах изумлённых свидетелей всего произошедшего. Разумеется, многие успели зафиксировать это фантастическое действо на свои камеры. Интернет просто «взорвался»!
Отделившийся от нейтральной субстанции Мох скромно прикинулся детским рюкзачком в виде симпатичной собачки с длинными ушами. Рюкзачок повис за спиной Эры, безжизненно свесив лапы. Такой вариант перевоплощения был удобен тем, что Моху теперь не нужно было прятать глаза.
Миша взял у Эры её дорожный рюкзак. Это была, конечно, мелочь, ведь рюкзак был совсем не тяжёлым, но мальчику приятно было ещё раз почувствовать себя джент-льменом. Эре тоже было очень приятно такое внимание!
Приобретя билеты в кассе, Мох и его команда прошли на паром, который вскоре отчалил в соответствии с расписанием. Поднявшись на открытую палубу, друзья наблюдали, как удаляется порт Кале.
– Смотрите, смотрите! – вскричала Эра. – Мисс Лук опоздала!
Помощница Апстарта, стоя на пристани, провожала уходящий паром ненавидя-щим взглядом сквозь стёкла огромных очков. Миша, Эра и Мох помахали ей на проща-ние, а Иван, нахлобучив шапку, картинно отдал честь.
Французский берег таял в тумане. Волны слегка покачивали судно, что вызывало у Барабанова неконтролируемые приступы страха.
– Надеюсь, мы не перевернёмся, – повторял он при каждом подозрительном наклоне палубы.
– Прекратите, Барабанов! – пристыдил его рюкзак-собака. – Этот корабль вполне надёжен, и плыть нам чуть больше часа. Имейте терпение.
Чтобы как-то отвлечься, Иван пошёл прогуляться по палубе. Здесь было всё для удобства пассажиров: кафе самообслуживания, бар, сувенирные киоски и пункт обмена валюты. Нащупав лежащие в кармане деньги, Иван воровато оглянулся и юркнул в бар.
Миша и Эра были увлечены созерцанием удаляющегося берега, поэтому не об-ратили внимания на отошедшего товарища, но повёрнутый в противоположную сторону Мох был начеку.
– Полундра! – тревожно возопил он. – Кое-кто рискует оказаться за бортом!
Общими усилиями друзья вытащили упирающегося певца из бара.
– Мне необходимо снять стресс! – пытался оправдаться Барабанов.
Взяв под руки своего трусливого «отца», Миша и Эра повели его подальше от источника соблазна. Недовольный Иван поворчал ещё немного и успокоился. Его внимание привлекли сувениры.
– Смотрите, какая интересная штука! – воскликнул он. – Я давно мечтал о такой вещице!
Понравившийся Барабанову сувенир представлял собой пластикового медведя в костюме английского королевского гвардейца. Это был не просто сувенир или игрушка, а весьма полезный предмет: и открывалка для бутылок, и консервный нож, и штопор. Три в одном.
Иван уже полез было в карман за деньгами, но Мох остановил его:
– Не будьте остолопом, Иван. Здесь, на пароме, всё очень дорого. Приедем в Лондон, я покажу вам отличную сувенирную лавку. Там и выбор больше, и цены на порядок ниже.
– Ну ничего нельзя! – обиделся Барабанов.  – Ни рюмашку пропустить, ни сувенирчик приобрести! Просто диктатура какая-то!
Он помрачнел, надул губы как ребёнок и молчал до конца пути.
Но вот из тумана показались знаменитые белые скалы Дувра. Это величественное зрелище никого не могло оставить равнодушным. Миша почувствовал, как дрожь прошла по всему его массивному студенистому телу. Потная рука сжала маленький плеер, в котором играла любимая музыка. Вот она, Англия! Разве мог он предположить ещё недавно, что окажется здесь, на родине своих кумиров! Чувство неизъяснимого восторга переполняло мальчика, на разрумянившихся от волнения щеках появились солёные капли. Что это было – слёзы или морские брызги? Какая разница! Теперь он точно знал, что такое счастье…
Паром причалил к пристани Дувра, пассажиры сошли на берег. После морской качки сто-ять на твёрдой земле было как-то неудобно, колени слегка подкашивались, особенно у Миши с его излишним весом.
Прибывшие на пароме автобусы и автомобили отъезжали один за другим.
– Надо нам было не топить слона, а преобразить его в автомобиль, – посетовал Миша. – Сейчас бы на нём и поехали. А так непонятно, куда двигаться.
– Идея хорошая, – согласился Мох. – Но, к сожалению, невыполнимая. Ведь никто из нас не умеет водить. К тому же в здешних автомобилях руль находится справа, а все положительные импульсы мозга Апстарта исходят из его левого полушария. Так что даже если бы я был заправ-ским шофёром, всё равно ничего бы не получилось.
– Как всё сложно! – вздохнула Эра.
– Ничего страшного! – бодро произнёс Барабанов, почувствовавший под собой твёрдую почву.  – Доберёмся и так!
На выходе из порта друзья обнаружили голубой двухэтажный автобус. Он оказался бес-платным и довёз их вместе с другими путешествующими налегке пассажирами до железнодо-рожного вокзала. Там они приобрели билеты на скоростной поезд и через час с небольшим при-были в Лондон. К этому времени совсем стемнело, и любоваться достопримечательностями британской столицы было уже поздно.
Мох, знавший город как свои пять пальцев (если можно так выразиться, потому что коли-чество пальцев и само их наличие у него не являлось величиной постоянной), вызвал такси и отвёз своих товарищей в недорогую, но очень приличную гостиницу. Все так устали с дороги, что, быстренько приняв душ, легли спать, даже не поужинав. Кроме Миши, который доел круассаны мсье Жюльена.
Утром неутомимый Мох разбудил всех. Теперь он снова стал тем самым псом, который предстал перед Мишей при первом знакомстве. Пёс был в ошейнике и с поводком. Неконтроли-руемый выгул животных в Англии запрещён.
– Не будем терять драгоценного времени, – скомандовал пёс. – Апстарт должен читать лекции в университете, там мы его и поймаем. Бабушкину колыбельную никто не забыл?
Петь спросонок и на голодный желудок не очень-то хотелось, но Мох настоял. Пришлось подчиниться.
– Поживее надо, ребята, поактивнее! – пёс состроил недовольную гримасу.
– Нам бы покушать чего-нибудь! – простонал Миша.
– Поедите в студенческой столовой, – отрезал Мох. – Там кормят вкусно и дёшево.
Они вышли на улицу. Моросил мелкий дождик, но погода была вполне комфортная. Мох бежал впереди, Миша держал поводок, Эра и Иван следовали за ними. Пёс привёл их на автобусную остановку. Вскоре подошёл двухэтажный красный автобус.
– Ехать недалеко, – сообщил Мох. – Это учебное заведение расположено в самом центре города, у Вестминстерского моста. Заодно и город посмотрите.
Автобус повёз наших невольных туристов по улицам Лондона. Миша и Эра прилипли к стёклам. Сонливое состояние куда-то пропало, Миша на время даже забыл про еду.
Мох взял на себя обязанности экскурсовода. Пассажиров в автобусе было немного, и ни-кто не замечал говорящую собаку. Друзья увидели собственными глазами Тауэрский мост, огромный Собор святого Павла, колонну Нельсона на Трафальгарской площади и Вестминстерское аббатство. Мох с удовольствием рассказывал об истории всех этих архитектурных шедевров.
– Биг Бен! – восторженно вскрикнула Эра. – Смотрите, это часы Биг Бен!
– Биг Бен – это не часы, а башня, – поправил её Миша.
 – На самом деле  Биг Бен – это название самого большого из шести колоколов Вестмин-стерского дворца, – уточнил Мох, гордясь своей осведомлённостью.
– Откуда ты всё это знаешь? – ребята были весьма удивлены глубиной познаний своего необычного друга.
– Плесень есть везде, – слегка смутившись, уклончиво ответил Мох. – Даже на Биг Бене. Я просто считываю информацию. Квантово-телепатическим способом.
Пора было выходить, поэтому рассказать об этом способе подробнее он пообещал позже.
Главное здание университета было похоже на старинный замок.
– Мы не в школу волшебников попали? – удивилась Эра.
– Волшебников не существует, – очень серьёзно заявил Мох. – Всеми современными чудесами человечество обязано науке.
Они вошли через парадный вход, и зелёный пёс уверенно повёл своих товарищей к аудитории, в которой должна была состояться лекция Апстарта. Чувствовалось, что он уже неоднократно бывал здесь. Просторное помещение в виде амфитеатра было почти заполнено студентами. Когда Мох в сопровождении Миши, Эры и Барабанова вошёл в аудиторию, по рядам пробежал восторженный шёпот.
– Посмотрите на эту собаку! Это демонстрационный материал профессора!
– Сейчас мы увидим чудеса трансформации!
– Похоже, тут все в курсе, – вздохнул явно не ожидавший такого приёма Мох. – Во времена  новых технологий информация, к сожалению, опережает сами события. Как говорится, острый предмет всегда проделает дырку в пакете!
– Ты хочешь сказать, шила в мешке не утаишь,– уточнила Эра.
– Ну да, именно это я и сказал, – подтвердил недовольно любитель пословиц и поговорок.
Друзья сели на свободные места. Миша с трудом втиснулся в деревянную парту, сделан-ную в позапрошлом веке. Дневной свет проникал в помещение сквозь решётчатые рамы старинных арочных окон, и казалось, что время повернуло вспять. Мальчик вновь почувствовал себя, как говорится, не в своей тарелке. Слишком много необычного произошло за эти несколько дней. А что произойдёт дальше, трудно было даже представить.
Мох толкнул Мишу под локоть.
– Не расслабляться! Как только зайдёт Апстарт, сразу же начинаем петь! Барабанов, Вы готовы?
– Всегда готов! – заверил певец, доставая гитару и беря пробный аккорд.
Студенты весело захихикали. Все с любопытством наблюдали за необычной собакой и её спутниками, но подойти и, тем более, прикоснуться к Моху никто не решался. Очевидно, молодые люди здесь были хорошо воспитаны. Миша подумал, что если бы он вздумал принести своего зелёного друга в свою школу, то неуправляемые одноклассники с большой долей вероятности разорвали бы его на кусочки.
Прозвенел звонок, однако профессор в аудитории не появился. Прошло пять минут, де-сять, полчаса… Апстарта не было.
Вошла девушка-лаборантка и, извинившись, объявила, что запланированная лекция не состоится.
– Профессор срочно уехал в Шотландию. Проблемы в лаборатории.
По аудитории пронёсся вздох разочарования. Огорчённые студенты начали расходиться, косясь на Моха.
Тот был мрачнее тучи.
– Плохи наши дела, – сказал он. – Видимо, мисс Лук сообщила Апстарту, что упустила нас. Теперь он готовит контрудар. Боюсь, что этот психопат вот-вот начнёт претворять в жизнь свой зловещий план. Он понимает, что я хочу пробудить в нём совесть, и будет противиться этому всеми силами. Немедленно едем в Шотландию!
– Если можно, давайте покушаем! – взмолился Миша.
– Как же вы все несовершенны! – вздохнул Мох и повёл проголодавшихся товарищей в столовую. Там борцы со злом подкрепились отбивными котлетами в сливочно-грибном соусе с овощным гарниром, а также вкуснейшим яблочным десертом, после чего почувствовали себя готовыми к новым свершениям.
К столику, за которым они обедали, всё же решились подойти четверо наиболее смелых студентов. Оказалось, это ребята из России! Так приятно было встретить земляков!
Студенты-биологи Диана, Радик, Карен и Геннадий просто засыпали наших друзей вопросами. Почему не приехал Апстарт и что случилось в лаборатории, из чего состоит Мох и каковы механизмы его трансформации, каковы перспективы практического применения субстанции, и почему профессор доверил своё изобретение русским учёным. В том, что Барабанов – а именно к нему, как к старшему по возрасту, были устремлены все вопросы, – является учёным, сомнений ни у кого не возникало.
Иван отговаривался как мог, неся несусветную чушь. Мох, стиснув челюсти, стойко хранил молчание. Миша и Эра сразу прониклись симпатией к студентам и готовы были рассказать им всё, но, глядя на Моха, тоже молчали. Наконец, Иван заявил, что им пора ехать. Огорчённые студенты неохотно распрощались. Барабанов вздохнул с облегчением.
– Фу-у! Как же тяжко быть профессором!
– Вы, Иван, даже на младшего научного сотрудника не тянете! – осадил его Мох. – Что Вы, извините за выражение, мололи? Что за белиберда? Какие инопланетные голотурии? Какие марсианские грибницы? Какой космический пылесос?
– Сам бы и разговаривал с ними, если такой умный! – обиделся Барабанов. – Я, вообще-то, артист, а не член академии наук! Сказали бы спасибо, что выручил!
– Почему бы не открыть правду этим ребятам? – спросил Миша. – У нас бы прибавилось союзников.
– Мы должны справиться сами, – очень серьёзно отвечал Мох. – Чем меньше людей знает о намерениях Апстарта, тем лучше. Плохие идеи следует пресекать в зародыше, дабы у них не нашлось последователей. К тому же, не знаешь, чего можно ожидать от этих русских.
От таких слов Моха Миша, Эра и Иван просто остолбенели. Некоторое время они с удив-лением и страхом смотрели на своего мохнатого друга, не понимая, что происходит. На их глазах симпатичный пёс превращался в гадкую лысую моську на тонких ножках. От густой «шерсти» у этой собачонки остался только зелёный хохолок на голове.
– Чего ты сейчас сказал? – после продолжительной паузы спросил за всех Иван.
Кривые ножки мерзкой собачонки затряслись, из пасти потекли слюни.
– Ребята, это не мои слова! Это Апстарт! Он стал ещё злее! – с трудом произнесла лысая моська, высунув зелёный язык и тяжело дыша. – Процент хорошего в нём близится к нулю. Обе-щайте, если я исчезну, довести дело до конца! Спойте негодяю Манечкину колыбельную!
– Ты что, Мох! Не вздумай исчезать! – в панике закричали все трое. – Вспомни дяди-Лёнину картошку! Верного Шварца! Кремлёвскую стену! Московское метро! Вспомни, как пахнет грибами в лесу! Как греет солнышко! Как белые скалы выплывают из тумана!
Иван выхватил гитару, и друзья дрожащими от волнения голосами запели колыбельную.
Они пропели её шесть или семь раз, прежде чем Мох вернулся в нормальное состояние. Вокруг певцов успела собраться толпа зрителей, в гитарный чехол посыпались денежные пожертвования.
Убедившись, что Мох в порядке, исполнители колыбельной поспешили откланяться.
 – Не будем терять времени, друзья! – произнёс взбодрившийся пёс, и, выведя свою ко-манду с территории университета, направился к станции метро. Дождик к этому времени прекратился, сквозь туманную дымку проглядывали солнечные лучи.
Барабанов,  глазея по сторонам, не уставал восхищаться:
– Смотрите, какой классный паб! А вот ещё один! Давайте зайдём, выпьем пивка! Ну хотя бы кружечку! Я никогда не пробовал английского пива!
– Вы неисправимы, Иван! – воскликнул Мох. – Как можно думать о пиве, когда решается судьба мира?!
– А вдруг нас постигнет неудача? – заныл певец. – Тогда и пива не попробуем. Давайте зайдём, пока есть возможность. Может быть, последняя кружка!
– Детей постыдитесь, Барабанов! – Мох разозлился не на шутку.– Не будет Вам пива!
Опечаленный Иван замолк. Чтобы отвлечь артиста от мрачных мыслей, друзья зашли в сувенирную лавку, где купили так понравившегося ему королевского гвардейца-медведя. Кроме открывалки для бутылок, консервного ножа и штопора сувенир был снабжён магнитом для крепления к холодильнику.
– Вот видите, здесь гораздо дешевле, как я и говорил, – напомнил Мох. – Ещё и магнит в придачу.
Получив вожделенный сувенир, Иван приободрился и не заговаривал более о пиве.
Лондонская подземка напугала Эру гораздо сильнее, чем московское метро. Нагромождение металлических балок, подпирающих своды станции, казалось, вот-вот обрушится. Эскалатор не работал, вместо него пришлось спускаться на грохочущем и дребезжащем лифте. Бедная девочка, побледнев от страха, просто повисла на руке Миши.
Внизу, на платформе, всё было узко и тесно.
– Такое ощущение, что в трубе находишься, – заметил удивлённый Миша. Он никак не ожидал, что метро может быть таким.
– Совершенно верно, – подтвердил Мох. – Лондонцы так и называют свою подземку –  «труба». Но не стоит относиться к ней так строго, ведь это метро – старейшее в мире.
Зелёный пёс глубоко вздохнул, втягивая в себя запах подземелья. На его морде появилось выражение крайнего удовольствия. Видимо, почувствовал родную плесень.
Подошёл поезд, и друзья заняли места в довольно симпатичном вагончике. К счастью, ехать пришлось недолго. Выбравшись на поверхность, все вздохнули с облегчением.

                В ШОТЛАНДИИ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ И ВСТРЕЧА С АПСТАРТОМ

Вокзал, с которого должен был отправиться поезд на Эдинбург, показался Мише и Эре ужасно знакомым. Они долго не могли понять, в чём тут дело, но в конце концов вспомнили, что видели его в кино про Гарри Поттера.
– Ну надо же! – удивлялась Эра. – Ведь это просто сказка какая-то! Миша, тебе не кажется, что мы находимся в сказке?
– Мне бы больше хотелось побывать на Эбби Роуд, – печально заметил Миша. – А то только и знаем, что с вокзала на вокзал.
– Вот победим Апстарта, вернётесь в Лондон и погуляете как следует, – утешил своего друга Мох.
– Что значит «вернётесь»? – насторожилась Эра. Тон, которым Мох произнёс последнюю фразу, показался ей подозрительным. – Что значит «погуляете»? А ты?
– Мы обязательно победим, Мох, и ты станешь больше и сильнее. Не сомневайся! – добавил Миша.
Мох ничего не ответил и снова прикинулся рюкзаком.
Они купили билеты и присели на лавочку в ожидании поезда. Барабанов всё рассматривал сувенирного медведя, поочерёдно вынимая то открывалку, то консервный нож, то штопор.
– Отличная вещь! – восхищался он. – Три в одном! Скоро фестиваль бардовской песни, обязательно возьму его с собой. Жаль, вилки с ложкой не хватает.
Поезд до Эдинбурга идёт четыре с половиной часа, но это была совсем не скучная поезд-ка. За окном, окутанные лёгкой дымкой тумана, мелькали замечательные пейзажи, так не похо-жие на привычные российские. Вместо бесконечно бегущих вдоль железнодорожного полотна берёзок и сосен кругом раскинулись покрытые сочной зеленью холмы с гуляющими по ним ста-дами овец.
 – Дом, мой милый дом! – расчувствовался Мох. – Мои вересковые пустоши, мои родные мхи и лишайники!
От избытка чувств он значительно увеличился, и притворяться рюкзаком стало неудобно. Мох сполз на пол и трансформировался в великолепную шотландскую овчарку-колли. Встав на задние лапы, он с наслаждением смотрел в окно.
– Какая суровая и величественная красота! – гордо восклицала овчарка.  – Где ещё вы увидите такие озёра, такие горы, такое низкое небо! Разве это не впечатляет?
– Впечатляет, – согласился Иван. Миша и Эра тоже не могли остаться равнодушными.
Природа Шотландии и впрямь была удивительной. К тому же на всём протяжении пути возникали, выплывая из тумана, старинные каменные постройки и даже замки. Один раз поезд проехал через виадук. Ощущение путешествия в прошлое было очень сильным. Жаль, что эту красоту можно было созерцать только через окно поезда. Очень хотелось выйти и побродить среди холмов и озёр.
Наблюдая за стадами овец, путешественники обратили внимание, что половина животных имеет белые морды, а вторая половина – чёрные. Колли объяснила, что овец с чёрными мордами разводят на мясо, а с белыми – на шерсть.
– Какая несправедливость! – возмутилась сердобольная Эра.
– Ничего не поделаешь – традиция, – рассудительно констатировала овчарка.
Иван тут же сочинил экспромт:
Особям разного класса
Разные право и честь:
Чёрная морда – на мясо,
Белая морда – на шерсть!
Шутливый стишок никто не оценил. Всем было жаль черномордых овечек и барашков. Они же не виноваты, что такими родились! Миша сразу вспомнил, как его обижали одноклассники. У Эры тоже были неприятные моменты, связанные с внешностью. Глядя на опечаленные лица детей, загрустил и Барабанов. Когда-то его по непонятным причинам не приняли в театральный институт. Просто не понравился комиссии. А ведь он так здорово декламировал басню «Мартышка и очки» и изображал закипающий чайник!
Впрочем, грустили ребята недолго, потому что на платформе одной из станций увидели сразу пятерых настоящих шотландцев в клетчатых юбках. Это был ансамбль народной музыки, состоящий из волынщиков и барабанщиков. Стоит ли говорить о том, в какой восторг пришёл Иван, увидевший настоящую волынку! К его радости шотландцы сели в тот же вагон.
Сделав героическое усилие и вспомнив все английские слова, какие только знал, певец, несмотря на удерживающих его друзей, рванулся к коллегам-музыкантам. Те сначала слегка опешили от такой наглости, но вскоре уже дружески улыбались и хлопали Ивана по плечу. Один из волынщиков радостно примерял подаренную Барабановым шапку со звездой.
– Шотландцы – очень приветливый и гостеприимный народ, – заметил  Мох.– Я думаю, некоторая часть доброты, которая присутствует в душе Апстарта, имеет шотландское происхождение.
– Тогда, может быть, стоит попросить этот ансамбль подыграть нам, когда мы будем петь колыбельную? – сообразил Миша. – Это усилит эффект.
– О, да! – воскликнул Мох. – Отличная идея!
– Но как им объяснить, зачем мы это делаем?
Колли принюхалась, повела носом и почесала своё ухо задней ногой.
– Этим ребятам можно доверять. У них хорошая энергетика. Игра на волынке как нельзя лучше способствует выравниванию биополей. 
Мох смело встал и приблизился к музыкантам. Те сначала обомлели, увидев говорящую собаку, но затем быстро пришли в себя, и вскоре вся компания дружно распевала песню на стихи Роберта Бёрнса:
Настанет день и час пробьёт,
Когда уму и чести
На всей земле придёт черёд
Стоять на первом месте!
Ивану, который стихов Бёрнса не понимал, разрешили поиграть на волынке. Надо сказать, у него это получилось совсем неплохо. Миша и Эра тоже не остались в стороне, хлопая в такт песне. Конечно же, шотландцы согласились оказать помощь в борьбе с Апстартом и тут же разучили мелодию колыбельной, призванной вернуть зарвавшегося профессора на путь истинный.
Оставшееся время в пути пролетело незаметно, и вот уже на горизонте показался возвы-шающийся над городом величественный Эдинбургский замок.
– Мы ведь сходим туда на экскурсию? – заискивающе глядя в глаза Моху, спросил Иван. – Ребята говорят, там музей очень интересный.
– Знаю, какой музей Вас интересует! Музей шотландского виски! – возмущённо гавкнул на Барабанова Мох. – Вот что, Иван! Делу время, а потеть час найдёте потом!
– Делу время, потехе час, – сконфуженно поправил его Иван, не ожидавший, что Мох так легко разгадает его намерения.
– Именно это я и имел в виду, – строго подтвердил Мох.
На вокзале музыкантов уже ждал микроавтобус. Выступление ансамбля в замке было за-планировано на вечер, и шотландцы решили отменить репетицию и поехать с нашими друзьями в лабораторию Апстарта, находящуюся недалеко от города. Вскоре они уже были на месте.
Лаборатория располагалась на берегу красивейшего озера в современном здании из стекла и бетона, которое выглядело довольно приветливо.
– А я представляла себе мрачный замок! – несколько разочарованно вздохнула Эра.
– Замков мы уже насмотрелись! – засмеялся Миша. Действительно, атмосфера здесь казалась вполне миролюбивой. Быть может, Мох преувеличивает опасность?
Но его трансформирующийся друг был серьёзен как никогда.
– Мы объедем вокруг озера, спрячем машину вон за той скалой, а сами проникнем в лабораторию с чёрного хода. Я знаю код от двери. Держитесь все вместе, и умоляю – тише! Но как только увидим Апстарта – пойте во всю глотку! Ничего, что будет нестройно – главное, как я уже говорил неоднократно, вложить в песню душу! А вы, – обратился он к шотландцам, – не жалейте мехов и барабанной кожи! Мы должны победить, иначе миру конец!
Потайной тропой, спотыкаясь о камни, друзья гуськом прокрались за ползущей по-пластунски овчаркой к заветной двери. Она никем не охранялась, так как прямо за ней была ска-ла, и никто, кроме Моха, не знал сюда дороги.
Здесь колли преобразилась в зелёноволосого орангутанга, немало удивив шотландцев. Обретя руки, Мох набрал секретный код, и раздвижная металлическая дверь открылась. Друзья с опаской вошли в коридор, тускло освещённый энергосберегающими лампочками. Стараясь не шуметь, они двинулись вперёд по коридору. Миша даже дышать пытался тише. Мальчику каза-лось, что он слишком сильно сопит от волнения.
Мох, опираясь по-обезьяньи на руки, уверенно шёл впереди мимо комнат со стеклянными стенами, заставленными непонятными приборами, клетками с подопытными мышами и кроликами, колбами и ретортами с бурлящей в них жидкостью. Наконец они подошли к главному помещению лаборатории. Там, в расставленных по всему периметру комнаты прозрачных контейнерах, шевелилась, дрожала, росла и пузырилась, переливаясь всеми оттенками зелёного цвета, созданная гением Апстарта трансформирующаяся субстанция.
Мистер Апстарт, тщедушный лысоватый дяденька в рабочем халатике, совсем не похожий на злодея, сидел спиной к двери за компьютером. Возле него стояла мисс Лук с какой-то пробиркой.
– Он здесь! – объявил Мох. – За мной, ребята!
Он резко открыл дверь, и Миша, Эра, Иван с гитарой и пятеро шотландцев с волынками и барабанами ворвались в комнату.
Застигнутый врасплох  профессор обернулся. Вид у него был явно растерянный.
– Оно существенно выросло, – глядя на орангутанга, только и смог произнести Апстарт.
– Это потому, что я нашёл настоящих друзей! – гордо заявил Мох и взмахнул внезапно появившейся в его руке зелёной дирижёрской палочкой, больше похожей на можжевеловую веточку.
Иван ударил по струнам, волынщики задудели в свои волынки, барабанщики забили в ба-рабаны, а Миша с Эрой запели так громко, как только могли. Такая колыбельная не то что усы-пить, а мёртвого могла бы поднять из могилы! Но это было именно то, что надо!
Апстарт услышал знакомую мелодию, и слёзы брызнули у него из глаз.
– Бабушка! Моя дорогая бабушка Мэри! Как я скучаю без тебя!
Ностальгические чувства охватили профессора, и это сразу же отразилось на Мохе, кото-рый перевоплотился из брутального орангутанга в добрейшую кудрявую овцу.
 – Что с Вами, шеф?! – вскричала мисс Лук, роняя пробирку.
– Ах, – отвечал сквозь слёзы Апстарт. – Эту колыбельную пела мне бабушка, когда я был маленьким!
– Опомнитесь, профессор! Откуда они могут знать, что Вам пела в детстве бабушка? По-слушайте как следует!
Апстарт высморкался в клетчатый платок и прислушался.
– Действительно, – засомневался он. – Слова не те. Поют про какую-то Маню. Мисс Лук, несите скорее катализатор! Надо схватить нахалов!
Ассистентка бросилась в соседнюю комнату, но Миша успел преградить ей путь. Мисс Лук врезалась в него, как в большую пуховую подушку.
Мох, уменьшаясь в размерах, лихорадочно повторял:
– Как же так?! Ведь это именно та песня!
Шотландцы, ничего не понимая, продолжали дуть в волынки и барабанить. К счастью, Эра сообразила, в чём дело.
– Мы поём: «Маня, спи, засыпай!» А ведь Апстарт – не Маня!
– Точно! – обрадовался Мох, уменьшившийся до размеров ягнёнка. – Профессора зовут Джон!
– По-русски – Ваня! Бабушка должна была звать его Ваней! Пойте вместо «Маня» – «Ва-ня»!
– Ваня, спи, засыпай,
   Все обиды забывай! – отчаянно завопили певцы под аккомпанемент волынок и бараба-нов.
Эра оказалась права. Ваня-Апстарт снова расплакался, а овца возобновила свой рост. От звуков музыки начали трескаться и лопаться прозрачные контейнеры, и выбравшееся из них ве-щество расползлось по лаборатории, скатываясь в зелёные шары, из которых возникли новые овцы, точно такие же, как Мох. Хоровод овец закружился вокруг рыдающего профессора в феерическом танце, пол лаборатории задрожал, от вибрации рухнула одна из стен, и все оказались на залитом солнцем зелёном лугу. Под лучами солнца овцы ещё неистовее завертелись в вихре танца и, в конце концов, слились в единое существо. Таким огромным Мох ещё никогда не был! Покрытое шелковистым, изумрудного цвета руном тело заняло весь прилегающий к озеру луг.
– Вот сколько доброты в душе профессора! – мелодично проблеял Мох. – Спасибо Вам, друзья! Мы разбудили в Апстарте великого гуманиста! Теперь вся энергия этого выдающегося учёного будет направлена на созидание, а не на разрушение! Правда, Ваня?
Профессор, с умилением гладя морду гигантской овцы, согласно кивал.
Миша, Эра и Иван никак не могли осознать, что всё так быстро закончилось.
– И что нам теперь делать? – спросил Миша.
– Ваша миссия завершена, – сказал Мох. – Ещё раз благодарю за помощь. Гордитесь! Вы спасли Великобританию, а, может быть, и весь мир от порабощения. Отправляйтесь домой. Дос-топримечательности, конечно, посмотрите. Денег на сувениры и билеты вам хватит.
– А ты? – ребятам не хотелось верить, что придётся расстаться с необычным другом, которого все успели полюбить.
– Я останусь здесь. Как говорится в вашей пословице, где родился, там и пригвоздился!
– Пригодился, – поправили его со смехом.
– А в чём разница? – как обычно, не понял Мох. Ему объяснили. Всем было и смешно, и грустно.
– Не расстраивайтесь, – печально улыбаясь, проблеял Мох. – Надеюсь, мы ещё встретимся. Возможно, мы с моим другом-профессором как-нибудь прилетим в Москву на очередной симпозиум. А пока будем общаться по скайпу.
Друзья тепло простились с Мохом. Эра поцеловала его в кудрявый лоб и расплакалась. Мише тоже было очень грустно. Бодрячком держался один лишь Иван. Шотландцы пригласили его сходить с ними в бар после концерта. Всё увиденное, конечно же, произвело на волынщиков и барабанщиков большое впечатление, но они были ребята бывалые и психически устойчивые, как истинные шотландцы.
Победители зла вместе с поддержавшими их в таком благородном деле музыкантами сели в подъехавший микроавтобус. Автобус двинулся вдоль озера, а Мох остался на берегу. Миша и Эра смотрели в заднее окно до тех пор, пока их замечательный друг не скрылся из виду.

            НОВАЯ ОПАСНОСТЬ И НЕОЖИДАННЫЙ ВЫХОД ИЗ ВЕСЬМА ЗАТРУДНИТЕЛЬНОГО
                ПОЛОЖЕНИЯ

Экскурсия в Эдинбургский замок и состоявшийся затем концерт народной музыки подняли победителям Апстарта настроение. Наконец-то пришло осознание того, что все перипетии закончились и можно расслабиться и насладиться жизнью. Вечер завершился впечатляющим фейерверком. После этого шотландцы с Иваном собрались в вожделенный бар. Миша и Эра пытались возражать, но спорить с Иваном было бесполезно.
– Как это так, – возмущался Барабанов. – Чтобы я побывал в Шотландии и не попробовал виски? Разве я не заслужил?
У Миши и Эры глаза уже слипались от усталости, поэтому они сказали Ивану, чтобы он делал что хочет, положившись на порядочность шотландских друзей.
– Мы отвезём вас к моей сестре, – сказал один из волынщиков, Брюс. – Она живёт одна и будет рада гостям. А Ивана к утру доставим в целости и сохранности. Не беспокойтесь. Он человек взрослый и разумный.
Сестра музыканта, которую звали Шейла, жила в очень симпатичном старинном домике с маленьким садиком. Это была женщина с суровым, как будто каменным лицом, спортивного те-лосложения и с короткой стрижкой. Оказалось, что она работает в полиции. Брат долго объяснял ей, что за людей он привёл, и какие необычные события произошли сегодня. Шейла внимательно слушала, удивлённо поднимала брови и повторяла одну фразу: «Чёрт побери!»
– Не смущайтесь, –  шепнул волынщик. – Это она только с виду такая.
Шейла действительно обрадовалась неожиданным гостям.
– Мужа нет, детей нет, только кот, – лаконично объявила она, приглашая Мишу и Эру в дом.
Чёрно-белый лохматый котище по кличке Ромер, занимающий половину дивана, лениво приподняв голову, оглядел гостей с равнодушным презрением. Чувствовалось, что хозяйка больше заботится о своём питомце, чем о себе, –  настолько он был ухожен, откормлен и изнежен.
– Это персидский кот, не правда ли? – обрадовано спросила любительница кошек Эра. – У меня дома тоже перс – Персик!
Несмотря на надменный вид, кот позволил гостье приласкать себя.
На ужин у Шейлы были суп из баранины с беконом, фрикадельки с яйцом и чай с овсяным печеньем и джемом. После перенесённых волнений еда показалась Мише и Эре необыкновенно вкусной. Миша с удовольствием попросил бы добавки, но постеснялся. Ведь Шейла готовила для себя и никак не рассчитывала ещё на двоих едоков. Поэтому и порции оказались маленькими.
– Надо бы что-то подарить хозяйке, – шепнул Миша Эре.
– У нас есть отличный сувенир! – вспомнила девочка. – Картина, которую купили на Арба-те. Очень хороший подарок.
Так они и сделали. Шейла была весьма растрогана и тут же повесила картину на стену. Ромер приоткрыл глаза, с интересом взглянул на новую деталь интерьера и снова задремал. Мишу и Эру тоже начало клонить в сон. Шейла оказалась приветливой, но немногословной, к тому же у неё был такой сильный шотландский акцент, что  ребята практически не понимали ничего из того, что она говорила. Ответив на дежурные вопросы вроде «откуда вы приехали» и «кто ваши родители», гости допили свой чай и отправились спать. Эру хозяйка уложила в отдельной комнате, а Мише пришлось лечь в гостиной на диване, рядом с Ромером. Для двух толстяков диван оказался тесноват. Собственно говоря, у кота было своё место – огромная корзина в углу комнаты, но самолюбивое животное не пожелало освободить диван. Впрочем, Миша так устал, что ему было всё равно, с кем делить постель. Не обращая внимания на недовольное ворчанье усатого соседа, мальчик укрылся тёплым шотландским пледом и немедленно заснул.
Спокойно поспать, однако, не удалось. На рассвете брат Шейлы привёз Барабанова. Пар-ни, изрядно повеселившиеся в баре, ввалились в гостиную с шумом и грохотом. Иван, поднимаясь на антресоли, где ему было приготовлено спальное место, ухитрился скатиться с лестницы. Потревоженный  Ромер спросонок зашипел и оцарапал Мише ногу. Мальчик инстинктивно и довольно грубо сбросил кота с дивана.
 После того как Барабанова уложили, перепуганный кот ушёл гулять в сад, а Миша вновь попытался заснуть. Но царапина саднила и не давала сделать этого. Миша блуждал между сном и явью, то отключаясь на мгновение, то снова приходя в себя. Он попробовал считать овец, но перед мысленным взором возникали только особи с чёрными мордами, и ему становилось так жаль их, что сон уходил прочь. Барабанов храпел на антресолях, в садике жалобно завывал Ромер, ему подпевали другие коты, очевидно, пришедшие поддержать обиженного приятеля.
Наконец Миша всё-таки задремал, но тут внезапно раздался резкий телефонный звонок.  Шейла подошла к аппарату. Ей звонили со службы. До слуха Миши донеслись обрывки фраз:
– В озере…? Лох-Несское чудовище…? Не может быть! Сейчас еду!
Хлопнула входная дверь. Хозяйка ушла, а Миша снова впал в забытьё. Когда он проснулся, за окном светило солнышко и звонко пели птицы.
Эра уже встала, привела себя в порядок и что-то делала на кухне, Барабанов же по-прежнему храпел на весь дом.
Миша умылся и присоединился к Эре. Та показала ему записку от Шейлы:
«СРОЧНО ВЫЗВАЛИ В УЧАСТОК. ЕДА В ХОЛОДИЛЬНИКЕ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОКОРМИТЕ РО-МЕРА».
Ребята полезли в холодильник. Там стоял пакет прокисшего молока и почти пустая баночка с апельсиновым джемом. Всё вкусное доели вчера. В подвесном шкафчике обнаружился пакет с хлебом для тостов. Кошачьего корма нигде не было.
Голодный Ромер тёрся об их ноги и требовательно мурлыкал. Эра налила ему молока в блюдечко. Кот понюхал и отошёл, всем своим видом показывая, что ему нанесли непроститель-ное оскорбление.
Эра и Миша обескуражено взглянули друг на друга.
– Предлагаю поджарить тосты, – вздохнула девочка.
Как пользоваться тостером, они не знали. Попытались разбудить Барабанова, но безус-пешно. Пришлось рискнуть и включить прибор самим. В результате тосты сильно подгорели.
Делать было нечего, пришлось завтракать так. Миша открыл баночку и густо намазал джемом подгоревший ломоть. Эра сделала то же самое.
Раздалось жужжание, и на кухню через открытую форточку влетело какое-то насекомое.
– Слышишь? – спросила Эра. – Муха жужжит. Прилетела на сладкое! Надо её прихлопнуть!
– Это не муха, а пчела, – возразил Миша. – Точнее, шмель.
Насекомое, басовито гудя, кружилось над столом. Это действительно был шмель, толстый и мохнатый, но не в обычную чёрно-жёлтую полоску, а совершенно зелёный! Странный шмель с мастерством лётчика-аса выписывал в воздухе пируэты и «мёртвые петли», словно хотел сообщить какую-то важную информацию.
Ромер попытался поймать шмеля в прыжке, но тот ловко увернулся.
– Да это же Мох! – вскрикнули в один голос Миша и Эра. – Боже мой, Мох, что случилось?!
Шмель продолжал нервно кружиться и жужжать.
– Он не может ничего сказать! Нас ведь двое! Надо скорее разбудить Ивана!
Кое-как они растолкали Барабанова. Тот не мог понять, что от него требуется, и порывался снова лечь и уснуть. Пришлось Эре плеснуть ему в лицо водой из графина.
– Не вздумайте меня прихлопнуть! – обиженно предостерёг Мох, попавший в пересечение биополей. – Иначе в душе Апстарта не останется ни единой частички доброты!
– Как же так? – не могли понять друзья. – Ведь всё прошло успешно!
– Увы! – сокрушённо прогудел шмель. – Мы недооценили влияние мисс Лук на шефа. Ей удалось вновь направить его мысли в деструктивное русло. Эта змея-искусительница напомнила Апстарту о невероятных возможностях, которые сулит мировое господство, и зло в душе профессора, почти уничтоженное нами, снова окрепло и начало расти. И вот оно уже достигло невероятных размеров и угрожает поглотить всё.
Друзья были просто убиты таким поворотом событий. Эра расплакалась. Миша, вдобавок ко всему нисколько не наевшийся подгорелым бутербродом, был близок к отчаянию. Барабанов, тупо моргая сонными глазами, постепенно приходил в себя.
В подтверждение слов Моха снаружи раздались звуки полицейской сирены и испуганные крики. Миша, Эра и Иван бросились к окну. На улице творилось нечто невообразимое. Люди, собаки и кошки в панике пробегали мимо, словно спасаясь от погони. На дороге образовался затор из автомобилей. Водители бросали свои машины и также спасались бегством. Полицейские, отступая, бросали в кого-то гранаты со слезоточивым газом и стреляли из табельного оружия.
Солнечный свет померк, как будто над городом нависла грозовая туча. Но это была не ту-ча, а тень от жуткого доисторического ящера совершенно невероятных размеров. Отвратительное чудовище цвета хаки медленно и непреклонно двигалось вдоль улицы, давя всё, что попадалось на его пути. Зубастая голова на длинной шее была вытянута вперёд, злые глаза заглядывали в окна домов. На спине динозавра сидели Апстарт и мисс Лук.
– Мы погибли! – обречённо прожужжал Мох. – Прощайте, друзья! Очень приятно было с вами познакомиться!
В дом вбежала Шейла с пистолетом, готовая защищать своих гостей до последней капли крови. Вместе они начали строить у дверей и окон баррикады из шкафов, стульев и другой мебе-ли. Вряд ли эти жалкие укрепления устояли бы перед динозавром, но ведь надо же было делать хоть что-нибудь!
Внезапно взгляд шмеля упал на картину, висевшую на стене.
– Инноватский! – пропищал Мох с надеждой в голосе. – Если музыка нам не помогла, то поможет живопись!
– Каким образом? – горько усмехнулся Барабанов, уже смирившийся с мыслью о том, что не примет участия в фестивале бардовской  песни.
– Эту картину писал необычный художник необычным способом. По сути, она представляет собой проекцию реального мира. Если я смогу совместить свою квантовую сущность с лучом проекции, то мы легко проникнем внутрь полотна и окажемся в Потеряевке, рядом с усадьбой.
– Это же полный бред! – не поверил Иван. – Зачем ты нас успокаиваешь? Мы же русские люди, давайте умрём достойно, с музыкой! – и он взял наперевес гитару.
– Подожди ты со своей музыкой! – прикрикнул на него Миша, чувствуя, что должен взять инициативу на себя. – Мох, говори, что делать?
– Нужна плесень! Я слишком мал, чтобы протащить вас всех!
Шейла и Эра бросились в ванную комнату, где в углу обнаружили приличное количество плесени, которую соскребли совком.
Ужасающее Лох-Несское чудовище тем временем уже подобралось к дому Шейлы и начало ломать крышу.
– Найдите что-нибудь тонкое и острое! – жужжал Мох. – Нужно сделать в холсте прокол, а моё жало слишком слабо! Умоляю, скорее!
– Сувенир! – сообразил Миша. – Иван, сувенир! Три в одном!
Барабанов, не помня, куда дел медведя-гвардейца, начал лихорадочно шарить по карма-нам. Жуткий ящер уже разобрал часть крыши и заглядывал в комнату, вращая глазом. Ромер, подняв шерсть дыбом, с воинственным криком взбежал на антресоли и, подпрыгнув, вцепился в этот вращающийся глаз. Но кот для него был не более чем соринка. Динозавр моргнул, и Ромер скатился вниз по лестнице, совсем как Барабанов накануне.
Шейла разрядила в голову монстра обойму, но пули отскакивали от него, как горошины.
Наконец Иван нашёл штопор.
– Сверлите здесь, где пень замшелый изображён! – пискнул Мох.
Барабанов трясущимися руками проделал в картине дырку.
– Всем приготовиться! По моей команде лезьте в воронку! Миша, ты пойдёшь последним, как самый крупный!
Шмель зажужжал, завертел крыльями, как лопастями вентилятора. Потоки воздуха подняли собранную плесень, образовался вихрь, своим остриём уходящий вглубь картины.
– За мной! – истерически пропищал Мох, исчезая в воронке. За ним, толкая перед собой Эру, бросился Барабанов с гитарой, следом Шейла с Ромером, и, наконец, Миша.
Позади падали балки и кирпичи рушащегося дома.


                МИШУ СНОВА ПОДВОДИТ ИЗЛИШНЯЯ ПОЛНОТА

Беглецы благополучно оказались по ту сторону картины, кроме Миши, который, как и следовало ожидать, застрял. Передняя часть его была уже в Потеряевке, а всё, что находится ниже пояса, ещё оставалось в Шотландии. Друзья пытались втащить его в картину целиком, но ничего не получалось.
– Бегите в деревню,– приказал Мох. – Зовите на помощь дядю Лёню.
– А разве он будет здесь? – удивились Эра и Иван. – Ведь это же картина!
– Я уже устал вам объяснять, что, согласно квантовой теории, элементарная частица может одновременно находиться в нескольких местах. А поскольку картина является точной проекцией реальности, то здесь мы обнаружим то же, что в настоящей Потеряевке.
– Значит, мы можем потом сесть на электричку и уехать домой? – обрадовалась Эра.
– О нет, – разочаровал её Мох. – Пейзаж ограничен линией горизонта, а дальше – пустота. Мы с вами можем выбраться отсюда, только вернувшись назад в Шотландию. Бегите же скорее, пока Несси не пощекотала нашему другу пятки!
– Я вчера пил только виски и пиво, – сам себе напомнил Барабанов. – Почему такая реак-ция? Просто Сальвадор Дали какой-то! Нет, теперь уж точно – всё! Больше ни капли спиртного! Буду вести здоровый образ жизни! Клянусь своей творческой карьерой!
– Ловлю Вас на слове, Иван! – строго прожужжал Мох.
Барабанов с Эрой пошли в сторону деревни быстрым шагом, переходя на бег. Миша остался с Шейлой и Ромером. Мох полетел к лесу, объяснив, что ему необходимо пропитаться запахом грибов и прелых листьев, чтобы немного окрепнуть.
В кармане Мишиной куртки зазвонил телефон. Это была мама. Миша собрал всю свою волю в кулак, чтобы ответить ей как можно спокойнее.
Голос у мамы был взволнованный.
– Миша! Мишенька!
– Да, мамочка, это я!
– У тебя всё в порядке?
– Всё нормально! – Миша старался говорить бодро, хотя ему очень хотелось расплакаться.
– Я не понимаю, в чём дело! – мамин голос дрожал. – Позвонила Ольга Валентиновна, сказала, что ты уже вторую неделю не ходишь в школу! И ни в какой заповедник никто не ездил! Что случилось, Миша? Где ты?! Она сказала, что твои одноклассники признались, что побили тебя! Это правда? Ты поэтому убежал?! Миша, ответь мне, пожалуйста! Я не знаю, что и подумать!
У Миши комок застрял в горле. Объяснить маме, что он наполовину находится в картине, а наполовину – в Шотландии, он не смог бы при всём желании.
– У меня всё хорошо, – с трудом выговорил он, сохраняя остатки самообладания. – Я с друзьями. Скоро приеду. Не волнуйся, пожалуйста!
– Какие ещё друзья! Я в полицию заявлю! – закричала мама.
– Не надо в полицию! – взмолился Миша. – Это очень хорошие друзья! Я обещаю, что скоро приеду!
Внезапно раздался толчок, почва заходила ходуном как при землетрясении, и связь пре-рвалась. Миша не мог больше сдерживаться и разрыдался. Шейла, вытирая ему слёзы носовым платком, сочувственно спросила:
– Мама?
Миша зарыдал ещё громче. Женщина понимающе кивнула, взяла на руки Ромера и погладила его.
– Только кот, – задумчиво произнесла она с сильным шотландским акцентом.
От деревни уже бежали Эра, Иван и дядя Лёня, а впереди них – Шварц, Полкан и Баскер-вилей. Мох, напитавшийся запахами леса, вернулся. Теперь он стал зелёным воробышком, весьма заинтересовавшим голодного шотландского кота.
Все вместе попробовали вытащить Мишу ещё раз. Попытка не удалась.
– Ладно, Винни-Пух! – ободряюще произнёс Сырников. – Используем достижения науки! Придётся немного потерпеть! Будет больно, но надо держаться! Всем отойти на десять шагов!
Профессор достал ПВ-синхронизатор. Прибор претерпел некоторые изменения. Теперь он напоминал пистолет с длинным дулом, и на нём появились дополнительные кнопки. Настроив синхронизатор, Сырников направил дуло «пистолета» на Мишу. Раздался треск, Миша ощутил сильный удар током. Наэлектризованные волосы на его голове встали дыбом, из глаз посыпались искры, и мальчик почти потерял сознание от боли. В тот же миг он почувствовал, как становится легче его тело, куда-то уходит излишний жир. На его глазах пальцы рук начали уменьшаться, и ладошки стали совсем маленькими. Леонид Петрович подхватил его подмышки и легко вытащил из ловушки, как пробку из бутылки.
Миша не мог понять, что с ним произошло. Он стал как-то хуже соображать. Одежда сде-лалась велика, брюки спали, и он стоял без штанов, прикрытый курткой, удлинившейся до щико-лоток. Раньше он постеснялся бы оказаться в таком виде перед Эрой и Шейлой, но теперь не испытывал никакого стыда.
– Ну что, маленький, – обратился к нему Сырников. – Сколько будет дважды два?
Миша радостно заулыбался и, выставив два пальчика, показал их дяде Лёне. Он перестал понимать, кто эти большие люди рядом с ним. Хотелось к маме на ручки. Он оглянулся, ища маму, но позади был только густой туман с чернеющей в нём страшной дырой. Миша испугался и снова заплакал.
– Ну что ж, вернёмся к исходным параметрам, – объявил дядя Лёня, и Мишу вновь удари-ло током. Искры фонтаном разлетелись во все стороны. Собаки залаяли, Ромер зашипел, прижав к голове уши и распушив хвост.
Миша начал быстро расти, и вскоре его тело приняло прежние формы. Одежда вновь оказалась впору, и сознание прояснилось. Друзья подбежали к нему, начали хлопать по спине и поздравлять с вызволением. Больше всех удивлена, была, конечно, шотландка, не привыкшая ещё к таким метаморфозам. Хотя и она за последние полдня насмотрелась немало.
Колебания почвы повторились. Сначала они были резкими, затем приняли ритмичный характер, как будто кто-то плыл на корабле по волнам, или скакал на лошади.
– Нашу картину куда-то везут, – озабоченно прочирикал Мох.– Надеюсь, Апстарт не сооб-разит, что мы здесь.
– А вдруг ему придёт в голову уничтожить картину? – испугалась Эра.
– Вряд ли, – успокоил её воробышек. – Ведь здесь изображена усадьба его бабушки. Что бы там ни было, эта любовь останется в его душе навсегда.
– Пойдёмте ко мне, – пригласил Сырников. – Поедим картошки и покумекаем, что делать дальше.
Горячая жареная картошка пахла так вкусно, что у всех, кроме Барабанова, разыгрался аппетит. Дяде Лёне пришлось поставить ещё одну сковороду. Мох просто упивался картофельным ароматом и даже слегка подрос. Ромер косился на него, недобро облизываясь. Но недолго. Для кота тоже нашлось угощение –  кусочек колбасы и молочко. Насытившись, Ромер потерял всякий интерес к необычной птичке и, забравшись на печь, уснул.
Барабанов задумчиво ковырял картошку вилкой.
– Что, тяжело было вчера? – сочувствующе спросил Сырников. Иван кивнул.
– Шотландия – весёлая страна, – пробубнил он совсем невесело.
Дядя Лёня достал ему из погреба трёхлитровую банку с огуречным рассолом. Иван жадно припал к банке и долго пил целебную жидкость.
– Ну как? Лучше? – спросили его, когда сосуд был опустошён наполовину.
Иван радостно заулыбался.
– Теперь совсем другое дело! Простите, друзья! Позволил себе расслабиться. Ведь не каждый день удаётся победить зло!
– Никогда нельзя расслабляться! – менторским тоном произнёс Мох.– Зло коварно и изворотливо. В любой момент надо быть готовым к схватке!
То, что предстоит решающее сражение, понимали все, но плана действий ни у кого не было. Большие надежды, связанные с музыкой, не оправдали себя. Взывать к чувствам такого махрового эгоиста, как Апстарт, оказалось бесполезным. Победить злодея силой тоже было нереально. Все задумались.
– Научная мысль против научной мысли! – внезапно воскликнула Шейла, показывая пальцем на изобретение Сырникова, которое он спрятал в защитный футляр и положил на полку. Использование прибора для вытаскивания Миши, произошедшее на её глазах, потрясло женщину-полицейского. Как бы пригодился такой синхронизатор при задержании преступников! Не пришлось бы ни в кого стрелять – можно было бы просто возвращать нарушителей закона в детство, где они ещё не знали пороков общества. Всё это Шейла попыталась объяснить своим новым друзьям.
 Профессор, как и положено серьёзному учёному, свободно владел английским языком и хорошо понял Шейлу, несмотря на её шотландский акцент.
– Но Вы представляете, что произойдёт, если синхронизатор окажется в руках Апстарта? А ведь он вполне может отобрать его у нас! Ведь это будет катастрофа! Апстарт сможет бесконечно омолаживать себя и будет править миром вечно! И кто знает, до чего ещё может дойти его изощрённый ум!
– Нужно применить хитрость, – сказала Шейла. – Застать преступника врасплох.
– Для этого нам нужно проникнуть к Апстарту незаметно. А мы даже не знаем, где нахо-дится наша картина! – возразил Миша.
– Надо лететь на разведку, – решился Мох.
– А что если тебя поймают? – испугалась Эра. – Мы тогда навсегда останемся в картине?
– Не бойтесь, – уверенно отвечал Мох. – Я применю маскировку. Дядя Лёня, достаньте мне немного золы из печки. Я искупаюсь в золе, и никто не отличит меня от настоящего воробья.
Замаскировавшись, Мох улетел через дыру. Друзья остались в тревожном ожидании. Время тянулось мучительно медленно.
– Леонид Петрович! – обратился к учёному Миша. – Нельзя ли как-нибудь ускорить время с помощью синхронизатора? Хоть немножечко передвинуться в будущее?
– Увы, – сказал Сырников. – Моё изобретение стабильно работает только в направлении назад. А также возвращает из прошлого в настоящее. Что касается будущего,                то я пока не рискую туда заглядывать. Ещё не наступившие события имеют бесконечное число вариантов, в отличие от прошлого, и есть опасность оказаться в параллельном мире. Поэтому справиться с этой задачей даже теоретически весьма сложно, а что касается практического применения – то здесь работы непочатый край. Будем надеяться, что наука в нашей стране вновь выйдет на первый план, институт наш восстановят, и уж тогда…! Быть может, именно ты, Миша, окончив школу, поступишь в технический ВУЗ, выучишься и станешь великим изобретателем, покорителем пространства и времени.  Хотелось бы тебе этого?
– Да! – уверенно ответил Миша. Последние события пробудили в нём интерес к науке и изобретательству.
– Тогда учи как следует физику. И химию.
Миша вспомнил уроки химии в своей школе и печально вздохнул.
К вечеру Мох вернулся. Он был чрезвычайно расстроен и подавлен.
– Наша картина в Лондоне. В Букингемском дворце. Апстарт совсем сошёл с ума. Он изгнал из дворца королевскую семью и сам готовится к коронации. Положение ужасное. Повсюду царит террор. Жители в страхе. Парламент разогнан, полиция тоже. Вместо полицейских по улицам Лондона разгуливают ужасные Эвилы с дубинками. Армия блокирована в казармах. Мобильная связь выключена. Работает один канал телевидения, по которому захваченные в плен дикторы с утра до вечера восхваляют Апстарта.
– Мы должны остановить наконец этого выскочку! – решительно сказала Шейла. – Невоз-можно представить, чтобы он воссел на стул Святого Эдварда! Это оскорбление не только для Англии, но и для Шотландии тоже!
– Да что там Шотландия! Всему миру крышка! – добавил Барабанов.
– Картина висит в одном из залов дворца, – сообщил Мох. –  Ночью там никого не будет. Апстарт не знает, что мы в картине, иначе уничтожил бы её или спрятал в бронированный сейф, чтобы мы не могли вылезти. Дождёмся ночи и предпримем наступление. Хорошо бы застать не-годяя в постели тёпленьким. Тебя, Миша, я попрошу сегодня не ужинать, иначе снова застрянешь и можешь испортить дело. Всё должно пройти тихо.

              ДОБРЫЙ УЧЁНЫЙ ПРОТИВ ЗЛОГО УЧЁНОГО. КТО ПОБЕДИТ?

Мише нелегко было выполнить просьбу Моха, но он понимал всю важность предстоящей операции, поэтому мужественно воздержался от вечернего приёма пищи и даже не стал пить чай.
Все с волнением ждали назначенного часа. Наконец Мох сказал:
– Пора! – и друзья направились к порталу, открывающему путь в реальный мир.
На сей раз всё прошло успешно. Миша с некоторым усилием, но совершенно бесшумно протиснулся через дыру. За ним из картины вылезли Шварц, Полкан и Баскервилей. Никто не предполагал, что они увяжутся следом, но теперь делать было нечего. Мох по-собачьи попросил их не шуметь и не разбегаться.
После того, как перемещение завершилось, Мох попросил Барабанова снять картину и забрать её с собой, что тот и сделал.
В огромном зале с зелёными стенами тускло горели ночные светильники. С развешанных на стенах портретов сурово смотрели люди в старинной одежде, наверное, особы королевской крови.
– Чувствуете запах плесени? – благоговейно прошептал Мох. – Он здесь повсюду. Герцог Букингемский, первый владелец замка, постоянно обращал на это внимание.
К его разочарованию, никто из друзей не почувствовал этого замечательного запаха. Тогда Мох обратился в очень маленького мягкого ёжика и, свернувшись в клубок, покатился вдоль плинтуса по углам комнаты. Вскоре это был уже не ёжик, а огромный серо-зелёный ежище, в несколько слоёв окутанный пушистой плесенью. Развернувшись в центре комнаты, ёж начал снимать с себя слой за слоем. Получилось несколько мохнатых пледов.
– Надевайте! – скомандовал Мох. – В этих костюмах вы станете похожими на существ из трансформирующейся субстанции. Слуги Апстарта будут принимать вас за своих.
Друзья немедленно закутались в пледы, которые тут же приняли форму их фигур, подобно облегающим гидрокостюмам. Одежда из плесени почти ничего не весила, в ней было прохладно и весьма комфортно. Собаки и кот тоже облачились в костюмчики с дырками для хвостов.
– Хорош пиджачок! – одобрил Барабанов. – Совсем как то пальто!
– Которое Вы, Иван, бездарно ухитрились потерять! – напомнил ёжик, презрительно фыркнув.
– Ну, – обиделся Барабанов. – Что было, то прошло! Я теперь другой человек! Произошла, так сказать, переоценка ценностей.
– Ладно-ладно, – великодушно согласился Мох. – Как говорится, кто старика помнёт, тот лишится зрения!
– Кто старое помянет, тому глаз вон! – со смехом поправила его Эра.
– Да я специально пошутил, чтобы настроение вам поднять! – пропыхтел ёжик. – А то, смотрю, все как-то приуныли!
Переодетые друзья заверили Моха, что чувствуют себя нормально и готовы дать бой Ап-старту.
 – Во дворце 755 комнат, – проинформировал свою команду Мох. – Я облетел все. Апстарт выбрал себе спальню в левом крыле дворца. Попробуем взять его сонным.
Маленький ёжик, больше похожий на юркого мышонка, побежал по ковровой дорожке в следующий зал. Друзья гуськом последовали за ним. Они прошли через тронный зал, длиннющую картинную галерею с шедеврами живописи, миновали обеденную комнату и огромный бальный зал. Дворцовые интерьеры в другое время поразили бы своей роскошью, но теперь никто не обращал внимания на королевское богатство. Все думали только о том, как бы ничего не задеть и не выдать себя.
В музыкальной комнате Иван замешкался было, разглядывая инструменты, но Шварц во-время оттащил его, вцепившись зубами в штанину.
Наконец они добрались до королевской спальни, которую теперь захватил сумасшедший учёный. Из-за двери раздавался зычный храп Апстарта.
Ко всеобщему разочарованию, проникнуть за дверь не представлялось никакой возмож-ности – она была наглухо запечатана субстанцией, а на коврике рядом с дверью восседала омер-зительнейшая многорукая горгулья. Сразиться с ней и не наделать при этом шуму было невоз-можно.
– Что если мы используем синхронизатор? – робко предложил Миша.
Профессор Сырников покачал головой.
– Это очень рискованно. Ведь мы не знаем, чем или кем эта тварь была раньше. Соответственно не сможем правильно настроить синхронизатор. Как бы не сделать ещё хуже!
– Придётся откорректировать наши планы, – после продолжительной паузы произнёс Мох. –  Попробуем обезвредить злодея непосредственно во время коронации. Немедленно отправляемся в аббатство к архиепископу Кентерберийскому. Именно он должен возложить корону на голову Апстарта.
Друзья спустились по великолепной мраморной лестнице и вышли из дворца. Безусловно, их огорчила очередная неудача, но сдаваться никто не собирался. Все были настроены решительно, ведь судьба человечества теперь зависела только от них.
Снаружи уже рассвело. Прекрасный сквер перед дворцом со статуей королевы Виктории был окутан лёгкой дымкой тумана. Из королевского сада доносилось пение птиц.
У парадного входа стояли на карауле королевские гвардейцы. На первый взгляд ничего необычного в их облике не было, но, присмотревшись, Миша и все остальные обнаружили, что на головах у гвардейцев не традиционные медвежьи шапки, а огромные колпаки из зелёной субстанции. Судя по всему, с помощью этих головных уборов Апстарт управлял несчастными солдатами.
На замаскированных под субстанцию персон никто не обратил внимания, и команда Моха беспрепятственно покинула дворец.
Лондон казался вымершим. В этот час люди обычно уже спешат на работу, но теперь на улицах города не было ни души. Только вездесущие голуби, как ни в чём не бывало, кружились в воздухе, садились на головы памятникам и прыгали по мостовой в поисках корма.
Не проехал мимо ни один автомобиль, ни один автобус. Светофоры не горели. Метро тоже не работало.  Друзья пошли к Вестминстерскому Аббатству пешком.
Навстречу им попадались многочисленные патрули, состоящие из похожих на Эвила мон-стров с дубинками. Некоторые просто проходили мимо, а некоторые отдавали честь, очевидно, принимая за своих. На колонне Нельсона сидела зелёная сова с огромными глазами. Птица вертела головой во все стороны, словно выискивала что-то подозрительное. На знаменитом колесе обозрения распласталась, облепив его сверху донизу, бесформенная масса, напоминающая медузу. Биг Бен был, подобно гвардейцу, увенчан зелёным колпаком из субстанции.
Возле Вестминстерского Аббатства картина была иной. Здесь царило какое-то нездоровое оживление. Под конвоем гвардейцев в зелёных шапках к собору доставлялись изысканно одетые леди и джентльмены – очевидно, представители британской аристократии. На площади перед собором были выстроены несколько оркестров, среди них оказались знакомые нам шотландские волынщики. Шейла увидела своего брата и облегчённо вздохнула.
– Слава богу, Брюс жив!
Подготовкой к церемонии коронации руководила мисс Лук в роскошном серебристо-зелёном платье. Грозно сверкая линзами очков, она отдавала указания своим заплесневелым подчинённым, изредка брызгая на них катализатором из баллончика. Наверное, чтобы они быст-рее шевелились.
– Закройте все лица, чтобы эта мадам не узнала нас! – скомандовал друзьям Мох.
Все, в том числе собаки и кот, спрятали головы в капюшоны. Мисс Лук была так увлечена своей деятельностью, что не обратила никакого внимания на торчащие из зелёных костюмов хвосты и машинально спрыснула из баллончика проходящих мимо неё Моха и всех остальных. От воздействия катализатора костюмы стали ещё более объёмными, и теперь уже никто не отличил бы наших спасателей мира от трансформирующихся монстров.
Замаскированные друзья беспрепятственно проникли в соборную церковь. Собаки, конечно же, были оставлены ждать снаружи, а кота Шейла спрятала под своей накидкой.
Архиепископ Кентерберийский, грузный мужчина небольшого роста с добрым круглым лицом, плакал возле алтаря с лежащими на нём королевскими регалиями. Увидев подошедших к нему зелёных существ, он весь сжался от страха.
– Не бойтесь, Ваше святейшество, – обратилась к архиепископу Шейла, открывая лицо. – Я представитель Шотландской полиции. Наш отряд пришёл навести здесь порядок.
Сырников и Шейла попытались объяснить священнику, что он должен делать. Но несчаст-ный был перепуган до смерти и никак не соглашался помочь.
– Вам нужно всего лишь нажать вот эту кнопку! – дядя Лёня едва не вышел из себя, пыта-ясь уговорить совершенно потерявшего контроль над собой епископа. Тот только закрывал лицо руками и отрицательно тряс лысой головой.
– Нет, нет! Тебе не искусить меня, сатана! Я не возьму греха на душу!
– Да что с ним разговаривать! – решительно выпалил Барабанов. – Снимайте с него уни-форму! Миша той же комплекции, пусть побудет немного архиепископом.
Священнику пришлось разоблачиться. Его одеяние оказалось Мише как раз впору. На го-лову мальчику водрузили тяжёлую митру, которая сползла ему на глаза. Все были единодушны во мнении, что Миша – вылитый архиепископ.
– Ты сделаешь это, Кубышкин! – уверенно сказал Мох. – Добро должно победить!
Оставив Мишу у алтаря и пожелав ему удачи, друзья вместе с настоящим архиепископом спрятались в потайной комнате. Они успели как раз вовремя. Слуги Апстарта начали загонять в собор сэров и пэров, которые должны были присутствовать на церемонии. Совершенно одинаковые ужасные Эвилы привели упирающихся лорд-канцлера и герольда ордена Подвязки. Мисс Лук выполняла роль обер-церемониймейстера.
Снаружи послышались звуки оркестра. Это приехал Апстарт на золотой карете. Выгнанные из близлежащих домов и выстроенные вдоль дороги жители Лондона, которые должны были приветствовать нового монарха, были объяты ужасом и хранили гробовое молчание.
Узурпатор, весьма недовольный таким отношением к себе, вышел из кареты и резким шагом начал подниматься по устланной коврами лестнице. Войдя в церковь, он, не соблюдая никаких церемоний, направился прямиком к старинному трону святого Эдварда.
Мисс Лук выбежала вперёд.
– Шеф, подождите! Сначала должна состояться церемония признания, потом Вы должны дать клятву, потом Вас должны помазать…
– Хорошо, – скривив рот, согласился Апстарт. – Пусть признают, это правильно. Но клясться я ни в чём не буду. И мазать меня тоже не надо – я не бутерброд.
– Ваше святейшество, приступайте! – скомандовала мисс Лук.
Миша ещё ниже надвинул головной убор, чтобы вредная дама его не узнала. К счастью, мисс Лук сняла свои огромные очки, наверное, чтобы казаться красивее.
Минуту назад его била нервная дрожь, как перед важным экзаменом, но внезапно волнение отступило. Судьба человечества теперь зависела только от него! Миша понял это всем своим существом и сконцентрировался на выполнение своей миссии так, как никогда в жизни. Синхронизатор под рясой архиепископа был настроен, оставалось лишь нажать кнопку.
– Досточтимые сэры! – обратился он к собравшимся, сам удивляясь своему неизвестно откуда взявшемуся правильному английскому произношению. – Представляю вам вашего нового короля. Признаёте ли вы его?
Все присутствующие гордо молчали, и только трансформирующаяся нечисть прогундосила басом:
– Боже, храни короля!
Апстарт, не глядя на Мишу, как хозяин уселся на трон.
– Не будем волынку тянуть! – сказал он сквозь зубы, всем своим видом выражая крайнее презрение. – Архиепископ, подайте мне скипетр и державу. И про корону не забудьте!
– А вы, – обратился он к пэрам и пэрессам, – становитесь в очередь! Будете присягать ко-ролю Джону Апстарту Первому!
Он раскрыл ладони, готовясь принять королевские регалии. Но у Миши в руках вместо скипетра оказался ПВ-синхронизатор – великое изобретение русского учёного Леонида Петровича Сырникова.
– Не бывать этому! – выкрикнул Миша, сорвавшись на дискант и, направив прибор в лоб самозванцу, нажал кнопку!
Раздался страшный треск, посыпались искры. Повалил дым, как при пожаре. Свет в соборе померк. Стены зашатались. Люди, объятые ужасом, бросились к выходу, валя и давя зелёных чудовищ.
Когда дым рассеялся и вновь стало светло, на деревянном стуле святого Эдварда сидел завёрнутый в королевскую мантию прехорошенький белокурый мальчик с огромными глазами небесно-синего цвета. На вид ему было не больше двух лет.
– Ну просто ангелочек! – умилились в один голос Эра и Шейла, вышедшие из укрытия.
Профессор Сырников  взял у Миши прибор и долго вертел его в руках.
– Работает, каналья! – довольный результатом очередного эксперимента, восклицал он. – Перегрелся, правда, немного. Надо резистор поменять – и можно запускать в серийное производство! – тут он понял, что размечтался, спрятал прибор в футляр и глубоко вздохнул.
Барабанов погладил маленького Апстарта по головке и спросил:
– Как тебя зовут, мальчик?
Ребёнок заморгал длиннющими ресницами и еле слышно пролепетал:
– Вань-я…
– Тёзка! – обрадовался Барабанов. – Я тоже Ваня. Точнее, дядя Ваня. Вот так-то, малыш! Наука – это тебе не игрушка!
Маленький Ваня, видимо, напуганный необычной обстановкой и таким количеством не-знакомых людей, скривил ротик и приготовился заплакать.
– Посмотри, какая киса! – ласково сказала Шейла, доставая из-за пазухи Ромера. Мальчик сразу заинтересовался котом, схватил его и начал тискать. Кот благосклонно позволил малышу изучать себя.
– Чувствуется будущий учёный! – засмеялся дядя Лёня.
– Или прошлый…, – добавила Эра.
Миша, пропотевший под церковным облачением, наконец-то смог снять его. Теперь, когда всё закончилось, он почувствовал во всём теле предательскую слабость. И ужасно захотел кушать.
Зелёные монстры, оставшись без управления, начали на глазах таять и расползаться, образуя заплесневевшие лужи. Парадное платье мисс Лук также сползло с неё и растаяло. Оставшись в нижнем белье, она взвизгнула и начала брызгать вокруг себя из баллончика. Но катализатор не действовал – ведь маленький Апстарт больше не мог контролировать субстанцию. Израсходовав всё содержимое баллончика, посрамлённая дама с истерическим визгом убежала прочь.
А как же Мох? Ёжик, в образе которого он пребывал, тоже начал медленно уменьшаться. Мягкие иголки побледнели, потеряв свой изумрудный оттенок.


                ПРОЩАНИЕ С ДРУЗЬЯМИ И ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

– Ну что ж, мои дорогие! На сей раз мы прощаемся навсегда! – грустно подытожил Мох. – Все вы славно потрудились, и я горд и счастлив, что не ошибся в своём выборе. Я ухожу со спо-койной душой и с чувством глубокого удовлетворения.
– Почему, Мох? – не могли понять друзья. – Ведь зло в Апстарте побеждено, должно ос-таться только добро!
– Увы! – печально ответил Мох, продолжая съёживаться. Голос его дрожал и слабел. – Душа ребёнка не знает ни добра, ни зла. Эти понятия приходят в процессе роста и воспитания. Да и трансформирующаяся субстанция Апстартом ещё не изобретена. Прежде чем совершить своё открытие, ему предстоит заново вырасти, выучиться и поработать как следует. Так что через полвека, не раньше. Оно и к лучшему: не все великие изобретения идут на пользу людям. Есть и такие, до которых человечество ещё не доросло. Как говорится, каждый овощ должен вызревать в соответствии с агрономическим календарём.
– Всякому овощу своё время, – поправила его Эра и заплакала.
– Я так и сказал…, – вздохнул Мох и исчез. На его месте осталось только маленькое зелё-ное пятнышко, которое быстро испарилось.
Невозможно выразить словами ту боль, которую испытали товарищи Моха. Ведь столько было пережито вместе с ним за эти несколько дней! Эра плакала и не могла остановиться. Миша тоже глотал слёзы. Барабанов стоял с отупевшим видом, как будто его ударили по голове гитарой. И профессору Сырникову, и Шейле тоже было не по себе, хотя они знали Моха значительно меньше.
Маленький Ваня, видя, что взрослые не обращают на него внимания, тоже заплакал. Шейла взяла его на руки.
– Я отвезу этого замечательного ребёнка к себе, – сказала она. – Оформлю опекунство и буду воспитывать. Постараюсь вырастить из него хорошего человека.
Друзья вышли из собора. Над Лондоном сияло солнце, движение на улицах восстанови-лось, и всё произошедшее казалось нереальным. Чувство было как после просмотра ужастика со счастливым концом. Слёзы у ребят высохли сами собой.
На площади, празднуя победу добра над злом, радостно играл оркестр волынщиков. Око-ло них резвились, гоняя голубей, Шварц, Полкан и Баскервилей. Дядя Лёня свистом подозвал собак.
– Пора домой! – строго сказал он.
– Ой! – разволновалась Эра. – Ведь вам надо обратно в картину! А как же без трубы из субстанции?
– Есть и другой способ, – успокоил её учёный. – У моего синхронизатора несколько функ-ций. С его помощью я могу вернуть вчерашний день. До того, как вы попали в картину. Правда, я не буду помнить о том, что произошло сегодня. Ну и ладно. Приедете как-нибудь в гости и рас-скажете мне об этом.
– Профессор, а нам с вами нельзя? – спросил Барабанов.
– В общем-то, можно, – ответил Сырников. – Диапазон прибора пока небольшой, но в пределах 30-40 дней позволяет. Но вы должны вернуться во время до начала этих невероятных событий.  То есть, до знакомства с Мохом. Иначе возникнет временной парадокс. И неужели вы хотите всё забыть?
– Нет-нет, ни за что! – закричали вместе Миша и Эра. Барабанов, подумав, тоже решил, что забывать не стоит. Какой материал для новых песен!
Дядя Лёня настроил прибор и попрощался со всеми.  Миша, Эра, Иван и Шейла с Ваней и котом отошли на безопасное расстояние.
Профессор помахал им рукой, и, прижав к себе собак, чтобы не разбежались, нажал кнопку. Посыпались искры, повалил дым, и Сырников с собаками исчезли.
– Даже по Лондону не захотел прогуляться! – вздохнул Иван. – Могли бы в паб сходить!
– А смысл? – возразил Миша. – Всё равно ведь всё забудет.
– И откуда у тебя деньги на паб? – съехидничала Эра. – Моха ведь нет, значит, и денег нет!
Барабанов пошарил в карманах. Ко всеобщему удивлению, там ещё оставалась значительная  сумма. Должно было хватить и на обратные билеты, и прокатиться на колесе обозрения!
– А покушать? – вспомнил Миша.
– И покушать, и на пиво! – с энтузиазмом заверил Барабанов. Но тут же стушевался и добавил. – Нет, больше никакого пива! Я ведь обещал Моху!
Паспорта тоже были на месте.
– Ну, с паспортами понятно,– Миша попытался логически объяснить невозможное. – Кир-пичная пыль от Кремлёвской стены сцементировала субстанцию и придала ей новые свойства. – А почему не исчезли деньги?
Ответа не было. Так или иначе, Мох позаботился о том, чтобы его соратники благополучно вернулись домой.
Оставалось попрощаться с Шейлой и волынщиками. Ребята снова вручили суровой шот-ландке чудесную картину, а музыканты, посовещавшись между собой, презентовали Ивану во-лынку. Смущённый столь ценным подарком, певец пытался отказаться или отдать взамен свою гитару, но бравые шотландцы ничего не хотели слушать. Оставалось только поблагодарить их и пригласить в гости.
Маленький Апстарт пришёлся всем музыкантам по душе. Его передавали с рук на руки, качали и подбрасывали. Ребёнок весело смеялся.
– Берегите его, – попросил Иван. – И, пожалуйста, почаще играйте ему нашу колыбельную. Помните ноты?
– О да! – воскликнули музыканты и дружно запели:
              Заст-нисс  котом, прост-нисс  добром!
Шотландцы отправились на вокзал, чтобы уехать домой в Эдинбург, и бывшие спасатели мира, оставшись втроём, снова загрустили. Прежде чем ехать в аэропорт, они пошли побродить по Лондону и немного развеяться.
В городе уже ничто не напоминало о нашествии жутких плесневых чудовищ. Зелёная ме-дуза сползла с Лондонского глаза, и у колеса уже выстроилась очередь из туристов, желающих посмотреть на столицу Великобритании сверху. По Темзе курсировали туда-сюда речные трам-вайчики.
Наконец сбылась мечта Миши, и он добрался до Эбби Роуд, и даже смог сделать селфи на знаменитом пешеходном переходе. Иван и Эра с удовольствием присоединились к нему. Как жаль, что с ними не было Моха!
– Мы ведь даже не сфотографировались с ним на память! – сокрушались друзья. Увы, не до того было!
Впрочем, когда они зашли подкрепиться в кафе, и Эра смогла подзарядить свой планшет, в нём всё-таки обнаружилось несколько фотографий их необычного друга: в виде собаки, в виде медведя и в виде зелёного рюкзачка. И на мобильнике Барабанова сохранилось фото певца в том самом пальто и в обнимку с Алевтиной.
Друзья гуляли по Лондону до вечера, а потом поехали в аэропорт. С билетами и таможенным контролем никаких проблем не возникло: паспорта были в идеальном состоянии.
Безмерно уставшие путешественники заняли свои места в салоне самолёта.
Аэробус взлетел и взял курс на Москву.
 Эра, упав в кресло, сразу уснула. Иван увлечённо изучал волынку, забыв о своей аэрофо-бии. Миша смотрел в иллюминатор на удаляющиеся огни Лондона и вспоминал свои фантастические приключения. Странное чувство охватило его. Миша явственно понимал, что ему на самом деле довелось участвовать в спасении цивилизации, причём он сыграл в этой драме не последнюю роль. Но не было ни гордости за себя, ни чувства собственной значимости, ни даже простого удовлетворения. Ещё предстояло возвращение домой, объяснение с мамой, с учителями и директором школы, встреча с глупыми и жестокими одноклассниками. Но Миша не чувствовал страха. Было ощущение сделанной работы, очень полезной и нужной. И ему хотелось сделать ещё что-нибудь такое же доброе и полезное. Для всех.
– Миша, как ты думаешь, почему наша песня не подействовала на Апстарта? – спросил Барабанов, которого не отпускала эта мысль. – И стоит ли заниматься искусством, если оно бессильно перед злом?
– Не знаю, – пожал плечами Миша. – Может быть, просто петь надо было лучше?!
Он надел наушники и включил любимую запись «Пинк Флойд».