Сполохи угасающей памяти. Гл. 23. Киргизия Иссык -

Глава XXIII

КИРГИЗИЯ, ИССЫК-КУЛЬ

В Питере, к концу лета, позвонил Борис. Узнав, что их отпуска совпадают, предложил вместе слетать поохотиться в Киргизию на Иссык-Куль. Где-то там, под Пржевальском, директором совхоза работал его старый друг. Совхоз выращивал мак для медицины. Сказано – сделано. Но в последний момент отпуск у Бориса сорвался, и пришлось лететь на охоту с симпатичным представителем особого отдела Славой. Надо сказать, что отпуск был тридцать суток, плюс время на дорогу железнодорожным транспортом туда и обратно. Но так как все летали самолетом, а не тряслись на поезде, то отпуск получался почти два месяца. Этого времени вполне хватало, чтобы слетать к родителям, позагорать в Гаграх с семьей, а на десерт успеть смотаться на охоту.
С собой в Киргизию они прихватили письмо от охотколлектива к властям республики, поэтому сначала пришлось отправиться в столицу республики Фрунзе (Бишкек). Встретили их радушно, сразу написали официальное письмо в Пржевальск и выдали лицензии на отстрел фазанов, элика (горной косули), архара (горного барана) и тоотэкэ (козерога). В письме было указано, чтобы охотовед Пржевальска и директор горного заповедника всячески содействовал гостям. Уже на месте оказалось, что директор заповедника был майором в отставке, о котором накануне была хвалебная статья в центральной газете «Правда» под заголовком «Не в отставке майор». Там много писалось о его работе и снежном барсе.
Из Фрунзе в Пржевальск добирались на автобусе по горным дорогам Тянь-Шаня. Слева серые скалы, справа огромная чаша синей воды, окаймленная жемчужным ожерельем заснеженных гор. Удивительно, как держится эта огромная масса воды на высоте в две тысячи метров! Трудно себе представить, что будет на казахской равнине, если она с высоты двух километров обрушится вниз…
Пржевальск находился на дальнем конце озера. Добрались до него, петляя по горной дороге вдоль всего огромного озера, во второй половине дня. Сразу отправились к хозяину заповедника – познакомиться и просветиться насчет местной фауны и флоры. Возле затейливого бревенчатого дома их встретила его жена. Она сообщила, что хозяин несколько дней назад верхом отправился в горы и до сих пор его нет. Она начинает беспокоиться, но все же, им была предоставлена возможность познакомиться со сказочным домом, похожим на русский терем. Гостей встретили расставленные по всем комнатам прекрасные чучела и головы различных животных и птиц местной фауны. А на стенах красовались головы и рога охотничьих трофеев. Дом, интерьер и все экспонаты были созданы самим хозяином, и хозяйка явно ими гордилась. Надо признать, что не напрасно. Закончив экскурсию, они распрощались и, озадаченные, стали думать, что делать дальше. У них было не так уж много времени, чтобы ждать возвращения майора. Позже выяснилось, что в горах снежный барс угнал у того лошадь, и пришлось все это время пешком спускаться с гор к Иссык-Кулю.
Огорченные охотники отправились в милицию, чтобы найти по адресу директора совхоза, друга Бориса. Но оказалось, что записку с адресом они где-то потеряли. Неприятности сыпались как из рога изобилия. Они шли в милицию, когда по дороге неожиданно наткнулись на памятник Пржевальскому. Великий исследователь Тянь-Шаня красовался в профиль на каменной стелле на фоне гор и водной глади озера, высокомерно поглядывая на незадачливых путешественников. Первооткрыватель дикой лошади своего имени всем своим видом укорял их за малодушие и паникерство. Устыдившись, они решительно отправились в местное отделение. В большой комнате было непривычно много столов и сотрудников в форме и без нее. Стоял плотный шумок гортанной незнакомой речи. Но когда они задали вопрос: «Как найти совхоз, где выращивают мак?», в комнате мгновенно воцарилась напряженная, тревожная тишина, а все сотрудники на мгновение замерли. Затем, как бы невзначай, они стали потихоньку подтягиваться к незнакомцам. Наркотрафик был самой больной мозолью этих мест, задачей номер один на весь район, а то и на всю республику. А тут приходят молодые люди в милицию и напрямик спрашивают адрес маковых плантаций. Это было что-то новенькое. После долгих объяснений и проверки документов все было улажено. Оказалось, что совхоз находится далеко, где-то в горах, а уже наступал вечер. Было принято решение ехать в гостиницу. В автобусе продолжались споры, что делать дальше, где реализовывать лицензии, выданные во Фрунзе. Перед ними сидел неприметный человечек в круглой казацкой папахе на одно ухо. Неожиданно повернувшись, он смело предложил решить все их проблемы. Он пояснил, что живет в станице Теплоключенка, у входа в ущелье Аксу (Белая вода), где за хребтом начинается заповедник отставного майора. У местного казака в Теплоключенке был большой дом, сад. Жена его работает в столовой, а он киномехаником, разъезжает по пастбищам на кинопередвижке, увлекается охотой. Он прекрасно знает местные горы и держит охотничьих собак. А в конце непродолжительного спича предложил остановиться у него. Луч света сверкнул средь мрачной безнадеги – одновременно решались все проблемы. И они рискнули, и не зря. Василий оказался отличным малым, а жена радушной хозяйкой. Для Василия, по их подозрению лояльного браконьера, в кои-то веки появилась возможность поохотиться легально, по настоящей лицензии. В повседневной жизни это было бы сложным и слишком дорогим удовольствием.
Теплоключенка оказалась казацкой станицей, построенной русскими казаками для защиты границ империи. В горах тогда проходила граница с Индией, а ныне Пакистаном. Мало что осталось от былого казачества, но круглые приплюснутые папахи, да еще кое-что от старинной формы, они все же сохранили. В станице на всех жителях лежал еле заметный отпечаток вырождения, особенно на детях. Позже он нашел, как ему показалось, этому причину. При въезде в ущелье Аксу бил горячий радоновый источник. Практичные казаки построили там баню, благо топить ее и греть воду не надо. Но власти все же, повесили на двери бани табличку, что источником можно пользоваться не более десяти минут. Но казачки с нескончаемыми выводками ребятни и огромными корзинами с бельем для стирки пропадали там часами – пока всех не перемоют и не перестирают белье. Но радон, хотя и целебный, штука опасная.
Дом у Василия был просторным и для тех мест зажиточным. Дети у них все выросли и разъехались, а они с женой работали, да и хозяйство было крепким. Держали скотину, не считая кур и постоянно копошившихся в арыке у дома уток. Плюс огромный сад с грушами, яблонями, вишней, черешней, персиками и т.д. Тут же во дворе размещалась и его техника. Было просто удивительно, что этот старый мотороллер «Тула» с фургоном, помятый и искореженный мотоцикл «Урал» с коляской, да видавшая виды горных дорог кинопередвижка на базе старенького ЗиЛа могли не только трещать и вибрировать, но еще и передвигаться.
На охоту решено было отправиться рано утром на следующий день. Но ближе к ночи Василий куда-то загадочно исчез. Наутро все прояснилось, когда стали появляться один за другим все его друзья. У каждого из них было по два-три гончих пса, так набралась целая свора. Василий потирал от удовольствия руки – охота будет серьезной, да и по лицензии, на законных основаниях. А приезжие гости, глядя на все это, про себя думали, как бы они смогли охотиться одни, без собак, передвигаясь пешком по незнакомым труднодоступным горам? Но с самого начала все пошло наперекосяк. Собаки на тряской горной дороге запутались в поводках и перегрызлись, охотники переругались, когда решали откуда пускать собак в загон. Чувствовалось отсутствие твердой руки атамана. Привал устроили в юрте знакомого Василию чабана-киргиза. Чабан точно указал, где накануне он видел эликов, но амбиции охотников опять взяли верх. Перебранка продолжалась. Наконец, все были расставлены по своим местам, и загонщики пустили собак. В этих горячих спорах людей и собак гости ничего не могли понять, они оба впервые участвовали в такой охоте. Еще труднее было разобраться с собаками, когда они с лаем перемещались с одного места на другое. Собачий лай то затихал, то приближался. Кого они гонят, куда? Только к концу дня они стали понемногу разбираться в сути происходящего. Усталые и разочарованные от многообещающего начала и удручающего конца, они вернулись в станицу без добычи. Молча разошлись по домам казачки с понуро плетущимися, униженными собаками. За обильным ужином было решено отправиться на охоту на следующий день втроем, на мотоцикле с коляской, да еще и с двумя псами. Они не могли представить, что из этого может получиться, но Василий уверял, что все поместятся.
Утром Василий сел за руль мотоцикла и свистнул псам, они привычно запрыгнули в коляску. Одного охотника он поместил на заднее сиденье за собой, а второго на запасном колесе, что на коляске. Первая остановка произошла сразу после въезда в ущелье. Василий слез с мотоцикла и показал на сидевшую у дороги на дереве горлицу. По приметам, первую встреченную добычу непременно необходимо было добыть. Вероятно, он заодно хотел проверить и зрелость заезжих охотников. Пришлось ему слезть с люльки мотоцикла и навскидку показать зрелость стрелка. Горлица была срезана первым выстрелом – это произвело на Василия благоприятное впечатление. Вероятно, поэтому он и был в дальнейшем ангажирован на самое перспективное место охоты. Езда на мотоцикле по горной дороге дело захватывающее, но не для слабонервных. Слева, в глубокой пропасти, подпрыгивая на камнях, билась и пенилась река Аксу (Белая вода), над ней высились отвесные скалы какого-то бурого цвета. Справа поднимался склон горы, покрытый сочной зеленью с устремленными вверх вытянутыми треугольниками тянь-шаньские ели. А еще чуть выше лежал до самых вершин снег. Воздух стал прохладным, а мотоцикл ощутимо ослабел из-за нехватки кислорода. Даже не верилось, что только что внизу была жара и обезвоженная сушь. Они поднялись примерно на полтора километра над Иссык-Кулем, значит, над морем около 3–4 километров, прилично. Неожиданно мотоцикл резко вильнул в сторону пропасти. Он мгновенно спрыгнул с заднего сиденья на дорогу и обеими руками вцепился за его рукоятку в безумной попытке остановить «Урал». Его легко потащило по земле, он даже не заметил, что ремень от фотоаппарата зацепился за рукоятку сиденья. Внезапно мотоцикл жестко, как в бетонную стену, врезался в куст, собаки чуть не вылетели из коляски в пропасть. Оказалось, что в глубине куста, на краю обрыва, лежал огромный валун. Василий заглушил мотор, спокойно слез с мотоцикла и объявил, что они приехали. Пассажиры вытирали со лбов холодный пот. На вопрос, что это значит, Василий спокойно отвечал, что он всегда тормозит об этот камень, когда отказывают тормоза. После такой новости Славка весь обратный путь в станицу проделал пешком. На мотоцикл он больше не садился.
Показавшему себя стрелку было предложено прямо с этого места подняться к седловине на перевале с видневшимся сквозь ели снежным языком. Василий пояснил, что за перевалом начиналась территория заповедника. На этот раз он уже понимал замысел предстоящей охоты. Поднявшись выше по ущелью и усадив Славу у следующей седловины, Василий поднимется еще выше и пустит собак. Вожак эликов (горная косуля) направит стадо вниз по ущелью. Вот на этом этапе все зависело от собак. Они должны были разгадывать все маневры вожака стада и упорно сокращать дистанцию между ними. Наконец поняв, что уйти от погони не удастся, вожак поведет стадо к седловине, чтобы перемахнуть в следующее ущелье, которое находилось уже на территории заповедника. Именно на две такие седловины и были поставлены стрелки.
Подъем на седловину оказался непростым делом. Пришлось продираться по крутому склону сквозь густые заросли шиповника и через каждые несколько метров останавливаться, чтобы перевести дыхание. Сказывалась высота и нехватка кислорода. Тем не менее, он на ходу успел набил полные карманы сочными и необычайно крупными плодами шиповника. Дальше путь вел между огромными и необыкновенно высокими тянь-шаньскими елями, а сразу за ними появился изъеденный солнцем плоский снежный язык. Поднявшись по нему еще чуть выше, он прямо на открытом месте уселся в снег, предварительно подстелив под себя еловые ветки. Если сидеть спокойно, не шевелясь, то элики примут его за корягу или камень, торчащий из снега. Наконец, он перевел дух и осмотрелся. Вид с высоты на цепи гор и ущелье потрясал своим великолепием. Впечатляли своей мощью и сочной зеленью тянь-шаньские ели, но это было только с этой, южной, стороны. Противоположная, северная сторона выглядела каменной пустыней. Беспощадное южное солнце напрочь выжгло всю растительность. Но когда он внимательно присмотрелся в бинокль, то заметил какое-то движение по голым, почти отвесным скалам. Это было стадо архаров. Они с необычайной легкостью перепрыгивали с выступа на выступ этой каменной стены. Удивляло, как они цепляются за камни своими маленькими копытцами, а их лихо закрученные рога поражали своей мощью. Воздух был изумительно чист и прохладен, а шиповник сладок. Солнце ласкало, а снежок освежал натруженное тело. Благодать! В этот момент послышался далекий лай, началась охота. По его громкости, интонациям и направлению можно было судить о событиях, которые разворачивались внизу. Когда лай приблизился, а его тональность резко изменилась, он понял, что его час настал. Он приготовился и замер. Каким-то шестым чувством он угадал, что стадо выскочило на снег у него за спиной. Быстро вскочив и резко развернувшись, он заметил, что ближайший элик сделал то же самое, сделав изумительный по красоте прыжок в сторону кустарника. Такое чудо он встречал только на сцене Мариинского театра. Элик летел по воздуху, вытянувшись пущенной стрелой. На полпути его остановил раздавшийся выстрел. Тяжело ударившись о снег, он беспомощно покатился по насту вниз. На стене своей комнаты в Питере у него до сих пор висит шкура этого элика. А в памяти на всю жизнь остался этот изумительный, зависший в воздухе, полет.
Стащить элика вниз к дороге оказалось делом нелегким. По снегу он скользил легко, но когда пошел кустарник и камни, то пришлось потрудиться. Когда он спустился на дорогу, то обнаружилось, что у них гость. Это был киргиз-пастух верхом на маленькой лошадке. Он прискакал на место, когда услышал, что стреляют. По договоренности он помог отвезти тушу в Теплоключенку, где элика разделали, а шкуру дали вылизать собакам. Из мяса в огромном чане сварили бешбармак. Добытчику по традиции достались потроха. Утром он проснулся с головной болью от застолья. Со двора доносилась отчаянная брань Василия, в деревянной лохани он крошил груши для уток. Хозяйка ушла рано и все хозяйство оставила на него. На следующий день они сходили в тугай на фазанов. Тугай – это необыкновенно плотные, высокие и стройные заросли папируса, который рос на берегу реки впадающей в Иссык-Куль. Фазаны вылетают из него вверх свечой, стрелять просто, но интересно. Но неумолимое время подошло к концу, и они заспешили в обратный путь. Слава подарил удачливому охотнику на память за меткий выстрел по элику великолепный охотничий нож с костяной ручкой. Василий дал себя сфотографировать и приглашал приезжать к нему на охоту. При этом он искренне сокрушался, что не использовали все лицензии. Но время поторапливало.

Тревога за сложившееся положение быстро вернула его к действительности. Теперь он с каждым шагом удалялся от берега. Это его беспокоило. Сторожевик в проливе мог появиться в любой момент, а он все дальше и дальше уходил в это узкое и мрачное ущелье. Голова все спешила и поторапливала, но ноги безвольно плелись где-то сзади, не желая повиноваться. Под ними был не галечный, ровный пляж, а хаос из разбросанных волей природы камней. Ступни постоянно выворачивало в разные стороны, ноги болели нестерпимо, а он все подхлестывал и подхлестывал себя страшной мыслью, что в этот момент сторожевик подходит к заливу, а он упускает, может быть единственную, свою надежду на спасение. Но сознание упорно уносило его в прошлое.