Отрывок из Железной Воли

Джон сидел в солидном кресле, отделанном черной кожей, перед тяжелым дубовым столом в хорошо освещенном помещении – кабинете директора завода – с множеством стеллажей вдоль стен по обе стороны от него. На полках располагалось множество папок, корешки их были подписаны по годам и категориям, с документами, содержащими в себе информацию о производственных мощностях, проделанных модернизациях, проведенных модернизациях, персонале и прочем. Все эти талмуды глядели на Джона с молчаливым осуждением, а стеллажи визуально делали кабинет меньше, так что (и, наверное, из-за внутреннего волнения) казалось, будто стены сжимаются. В конце этого своеобразного коридора из стеллажей, у дальней стены с небольшим прямоугольным окошком, за тем самым столом, перед которым на одном из двух одинаковых кресел сидел Джон, расположились три человека которые и представляли собой директора. Посередине восседал на кожаном офисном кресле человек, которому было за сорок, волосы его уже начала захватывать седина в некоторых местах, в строгом черном костюме и очках. Он сосредоточенно что-то писал, отрываясь от своего дела на какие-то доли секунды, чтобы бросить торопливый хмурый взгляд на тучный монитор на столе перед ним. По обе стороны от него сидели два худощавых мужчины и, по факту, занимались тем же, только, вероятно, оперируя с другими документами. И, несмотря на то, что за столом сидели трое мужчин, директор был всего один, не физически, а духовно.

В висок директора был воткнут и закреплен специальным головным обручем шнур, способный принимать и отправлять нервные импульсы, он тянулся вниз, через плечо и, загибаясь, уходил куда-то под столешницу, и у двух помощников были точно такие же шнуры, скрывающиеся там же. Джон, да и любой, кто мог бы находиться на его месте, прекрасно знал, что скрывается под столом – всего лишь с десяток сантиметров металлическая коробочка, начиненная заурядными механизмами, платами и проводами, такая незначительная, но дающая человеку возможность управлять не только своим, но дополнительным, чужим, телом. Это достижение современных технологий называлось нейроконтактный интерфейс, или просто интерфейс, а в документах обозначавшееся как НКИ. Ничего подобного в прошлые времена изобретено не было, да и что там говорить, наверняка подобное устройство не выпустили бы из-за предрассудков моралистов и религиозных фанатиков. Странный парадокс состоял в том, что после войны многие технические достижения человечества были утрачены: или производственных мощностей не хватало, чтобы реализовать самые смелые на тот момент замыслы или не было предшествующих изобретений, которые необходимы были для создания более совершенных устройств и реализации технологий. Но прогресс неуклонно следовал вперед, так что с каждым новым годом человечество приближалось к своему прошлому уровню развития, а в некоторых сферах даже опережало его. Условно работу НКИ описывали, как возможность подавить сознание объекта, принудительно вводя его в состояние глубочайшего сна, чтобы дать возможность субъекту контролировать действия объекта. Отходя на второй план, в область подсознания, сознание объекта (управляемого) уступало место другому руководящему сознанию – субъекта (управляющего), который мог контролировать любое действие объекта НКИ. При этом тело субъекта оставалось под его же контролем, таким образом, в распоряжении субъекта оказывалось два (и более) тела, которые могли быть сосредоточены на двух разных задачах. Невероятно, что это было не просто управление чужим телом, но распространение в него своего собственного сознания и воли. Это изобретение – нейроконтактный интерфейс – было удивительным переплетением гения инженерной, химической и биологической мыслей, позволявшее одному человеку без труда выполнять два и более абсолютно разнотипных действия в одно и то же время.

Некоторые, разумеется, восприняли появление подобного устройства, как преступление против морали, на телевизионных каналах эксперты горячо спорили о том, насколько гуманно не только повсеместное, но и в принципе применение подобного устройства на любое живое существо. Однако, после многолетних исследований, демонстраций и тестов, не было выявлено никаких побочных эффектов, отрицательного воздействия на разумы субъекта и объекта и даже больше того, не было замечено потерь в производительности или внимании при работе подобным образом. Мало-помалу споры улеглись, и новую концепцию приняли, однако лишь для служебного пользования, и в свободный доступ НКИ не попал. Так и вышло, что лишь на крупных предприятиях и в государственных канцеляриях имелись эти поразительные устройства. Ходили домыслы, что технология как-то просочилась, и на черном рынке можно было купить самодельный НКИ, но это были лишь слухи.

Наконец человек, что сидел посередине закончил свое дело, демонстративно расписавшись на бумаге, с которой работал.

- Итак, мистер Уоренс.
- Сэр.
- Мне уже доставили все необходимые документы, так же я посмотрел записи и прочитал отчеты о вашем представлении сложившейся ситуации, так что можете не утруждать себя рассказами о случившемся. Когда я принимал вас на работу, то был уверен, вы – первоклассный молодой специалист, который станет хорошим дополнение нашему отлаженному механизму – нашему заводу. Я сохранял свое мнение до сего дня, ибо не один первоклассный специалист не мог бы допустить такой глупой и незатейливой ошибки. Разумеется, все мы люди и у нас не такой точности, как у машин, но некоторые оплошности, увы, непростительны, как в повседневной жизни, так и на рабочем месте. К вашей ошибке привела не неисправность оборудования, а человеческий фактор – невнимательность. А ваш пост был весьма важен, так что после произошедшего производительность завода упала примерно на, – директор сверился с какими-то показаниями на мониторе своего рабочего компьютера, – семнадцать сотых процента. Непозволительная роскошь для завода такого уровня, как наш, мистер Уоренс! – последние слова были сказаны будто тоном учителя, который высказал очевидную вещь нерадивому ученику.

После недолгой паузы он продолжил:
- Полагаю, что у нас нет другого выбора, кроме как уволить вас. Это неизбежно, прошу вас, только не нужно протестовать. В глубине души вы и сам все понимаете, что подобные огрехи недопустимы, так что проявите благоразумие. Вы хороший человек, Джон, я знаю, поэтому я постараюсь как можно мягче записать в вашей характеристике об этом досадном происшествии, чтобы возникло меньше проблем на новом месте работы, но я не могу оставить без внимания данный факт, записать его придется. Делаю вам одолжение столь слабой мерой.  – Директор безразлично пожал плечами, вопреки своим словам.

На этом все и закончилось. За Джоном закрылась деревянная дверь, увенчанная металлической табличкой с именем директора завода. Абсолютно опустошенный он двинулся по пустым коридорам административных этажей завода к лифту, чтобы спуститься вниз и покинуть навсегда это место. Эти числа свалили его наповал: Джон знал, что даже малейшие отклонения он нормы вследствие ошибок караемы, он и подумать не мог, что какие-то доли играют столь важную роль! Конечно, если каждый на заводе сделает ошибку, влекущую за собой процентный упадок мощности, но конченая величина погрешности будет огромной, но ведь лишь он допустил оплошность, больше никто и этот один процент погубил его карьеру.

Джон доковылял до лифта, проползая мимо многочисленных дверей всевозможных отделов, де велись расчеты всевозможных заводских величин: мощностей, произведенной продукции, процент качества продукции, заработной платы и так далее. Что находилось за этими дверьми, он не знал. Возможно, громоздкие вычислительные машины, которые считали всю необходимую информацию автоматически, а техник заходил лишь изредка, чтобы проверить их исправность. Быть может там сидели люди за компьютерными терминалами, оперируя всеми этими данными, так как компьютерные технологии начали активно внедряться каких-то лет десять назад. Скорее всего, в каждой из этих заводских утроб административного блока находились люди, подключенные к одному единственному оператору, способному за их счет производить сотни операций на сотнях компьютеров, наверняка так и было. Зачем доверять сложную и кропотливую работу сотне людей, когда можно доверить ее одному надежному человеку, умноженному на сто? Это был еще один весомый плюс НКИ – он снижал вероятность ошибки за счет анального сокращения цепочки работников, обрабатывающих информацию. Таким образом, исключалась вероятность «испорченного телефона» и считалось, что данные лучше сохраняют свой изначальный вид.

Наверняка, думал Джон, если бы не ограничение передвижений во время использования интерфейса (на длину проводов накладывалось определенное жесткое ограничение, так что объекты не могли сильно рассредоточиться), то их – простых рабочих – уже давно бы заменили подобным мультичеловеком. Иногда так называли совокупность субъекта и объектов НКИ. Порой даже в какой-нибудь дискуссионной или научно популярной передаче мелькал такой термин, как мультичеловечество, обозначающий общество, которое повсеместно и везде перейдет на использование интерфейса; ко всему прочему сейчас велись исследования в области беспроводной передачи применительно к НКИ, хотя пока что они не увенчались успехом. Разумеется, подобное устройство весьма уменьшало бюрократизм, так как уменьшало чиновничий аппарат в Государстве, но какой ценой?