Ваша мама ку-ку

                Вешалка

Возле окна, в квартире со старомодной обстановкой середины двадцатого века, с тяжелыми, темными портьерами, стоит полноватая женщина.
     - Мне вчера исполнилось шестьдесят девять лет. Когда-то, в молодости, я думала, что не доживу до такого возраста…. А вот…. Жизнь прошла незаметно…. Когда то, в студенческие годы, мы играли в интересную игру, пытались представить человека в виде животного или предмета. Было забавно. Некоторые преподаватели и студенты получили меткие прозвища, которые тянулись за кое-кем всю жизнь…. Историк «Папирус» был вечно увлечен «Словом о полку Игореве» и курил папиросы. «Метла» - из отдела культмассового сектора, ворвется, во что-нибудь влезет, нашумит и исчезнет.
 Меня же звали тогда «Пипа», худосочный еврейчик из параллельной группы окрестил меня, так и прижилось, просто «Пипа» …. С чем бы меня сравнить…? Когда-то я сравнивала себя с тем диваном. То муж забирался на меня, то дети садились мне на спину, и я их всех везла….
 Женщина стала оглядывать комнату, шаря взглядом по квартире. Взгляд ее останавливался то на старинном столе с резными, точеными ножками, то на шкафу, тоже старом, с закругленными углами, со старым зеркалом.
 -Все не то.
Тут взгляд ее упал на старинную трехногую вешалку.
-Да, я, пожалуй, вешалка. Старая вешалка.
Она подошла к вешалке. Всякая вещь в доме для нее была живая, но как бы спала до того момента, пока на нее не обратят внимание. Она вспомнила свою молодость и эту вешалку. Когда переезжали в эту квартиру, она поднимала ее по лестнице на своих руках. Она была первымпредметом, который внесли в дом. С тех пор она стоит на том месте, где поставили тогда. Тогда она хранила запах лака, поблескивала как праздничный пряник. Сейчас же один рог обломлен, стоит наклонившись набок, вся обшарпанная, под облезшими слоями краски, пожалуй, уже не увидишь первого слоя.
- Да, я вешалка…. Правда она тонкая, изящная, а я? Я типичная бабушка, пышная, как и положено быть хорошим бабушкам. Тем не менее, мы с ней похожи. Я всю жизнь, как истинная русская баба, несла на своих плечах все их проблемы и заботы. Пальто мужа, самое большое и тяжелое. Когда мы поженились, я после техникума поехала за ним в другой город. Каких трудов стоило уговорить руководство отпустить меня, молодого специалиста, сюда. Снимали комнату, то жили у его родителей. Его все устраивало… Дети. Любочка и Васятка. Перспективы на жилье никакой. Бросила контору РАЙПО, пошла на стройку. Семь лет простой отделочницей! Потом… Курсы строполей, кровельщиков. На девятый год дали эту квартиру…
Васятке шел седьмой…. Сколько он болел…. А на больничный старались не ходить, подведем, как без меня?
Помню, как сорвалась та плита с крана, упала, меня отбросило. Очнулась, а ногу не чувствую, вся в крови…. Уже после, в больницу, все руководство пожаловало с подарками, заискивают: «Вы, уж пожалуйста, Нина Ивановна, если вас будут спрашивать, скажите, что вы сами без разрешения…». Ну и сказала. Дура.  Я, только рана затянулась, на работу, вперед! А они как ни в чем не бывало…. Правда перевели в кладовщицы на полтора года, на шестьдесят рэ…. Опять пошла в отделочники, жить то как-то надо. Мой-то как не приносил ничего, так и после этого тоже самое. А ведь мог же устроиться на хорошую работу. Видите ли, там коллектив.
      Любочка. Вон висит ее платок, отдала со своего плеча матери…. В музыкалку записала, инструмент надо. Купили. Целый месяц заму квартиру отделывали вечерами. Красивый, таки стоит с тех пор в углу.  Она его полгода помучила, а потом: «Не мое это». Думала, хватит на стройке работать, здоровье гробить, пора найти работу поближе к дому, поспокойнее. Любочка как-то быстро так повзрослела и замуж выскочила. А где жить, ну конечно же, у мамы, ведь у них нет своего угла. И пошла я в другое СУ, зарабатывать квартиру дочери.
Васятка. Вот с кем хлопот то-было. То поранился, то набедокурил, то заболел. Маленькие детки-маленькие бедки-это точно кто-то подметил. Когда он разбил новенькую машину, за которую еще не расплатились, да еще соседскую стукнул. Сколько унижений, сколько денег! И кто бы мог подумать, что из такого ангелочка, каким он был после рождения, вырастет такой сорванец. А сколько я про его проделки еще не знаю. Это он уже когда вырос, рассказал нам, как сгорели сараи, что были у нас во дворе.  Тогда мне было очень жаль бабушкину перину и половики, да и соления на год - все сгорело. А дело было так. Кто-то из парней поймал крысу в мышеловку.  Выпустили ее в большую металлическую бочку на пустыре, налили туда бензина и подожгли. Крыса от ужаса выскочила из бочки и пылающим факелом под сараи… Долго стояла стена из щербатых черных досок перед домом, наверно все лето, как напоминание. А подрос и на целину за романтикой, три года каждый месяц туда посылки посылала, даже когда женился. Живет сейчас в Целинограде, квартиру дали трехкомнатную на троих. А позвонить, письмо написать матери - не дождешься. Соскучилась я по нему, четыре года не видела…
 Муж мой, Лешенька, да и не муж будто бы, а как бы сосед – все происходящее наблюдает как бы издалека. Не боец, а амеба какая-то, полип, паразит присосавшийся. Вот пива попить, с друзьями – это святое. А как ремонт какой в доме, то не дождешься, сама, мол, затеяла вот сама и расхлебывай! А я на рыбалку с ночевой. Да, знаем мы эти рыбалки, видывали. А вот живу ведь с ним со сволочью. Да и не живем уж давно, а как бы существуем рядом, каждый сам по себе.
В дверь постучали. Вошла соседка, пожилая женщина, очень худая, с накрашенными глазами.
-Нинок, привет. Выручи до получки трешкой, мой опять запил, как не прячь, а все равно находит, паразит.
Нина подошла к комоду, молча достала деньги, протянула соседке.
-Слышала, у Машки Щипициной свекровь пропала, две недели искали. Нашли на вокзале в соседнем городе, в компании бомжей. Говорят, с ума сошла! Все говорит, что пошла за Витенькой в садик! А ее Витенька то уже на пенсии! В дурку ее не взяли, говорят, что для нее важно быть дома. А Машке придется сейчас увольняться с Пятого магазина, где она подрабатывала мытьем полов. Так может ты пойдешь за нее...?
Ушла, тараторка. А Шуру жалко. Вся жизнь прошла, а счастья так и не видывала.
Она подошла к окну.
-Вот как она, жизнь то, проходит. Живешь, живешь. А для чего, для кого? Детей вырастила, с внуками вынянчилась, что остается старой вешалке? -Ее взгляд устремился за горизонт.
-А ведь я почти нигде не была, никогда не путешествовала. Нигде, кроме родного Петрова, где живу и Коровина, где родилась и училась, я нигде не была.
Она представила Шуру, соседку. Вот она приехала в другой город, вот стоит с бомжами и пьет «Агдам» из грязного стакана…. Всю прямо так и передернуло, грязные руки, обросшие, заплывшие лица.
-Но ведь ей, наверное, было интересно, да и не осознавала она всего…. А меня-то что ждет? Сижу у себя в норе, одна, муж не в счет. Кончится все тем, что снесут через дорогу, кладбище-то рядом, попьют горькой, да и забудут. Нет к родительскому дню, конечно, вспомнят, но это так-то мало утешает. Неужели все?  Дальше одиночество и забытье. Жила, жила и все кончилось…. Даже Шуре можно позавидовать, теперь с ней дочь будет сидеть, разговаривать… Моя-то не пойдет на такие жертвы, хотя всю жизнь только для них. Что же осталось для себя?
 К дому подъехала машина такси. Из нее вышла Шура в сопровождении сына и дочери. На лице у Шуры была блаженная улыбка, будто бы она выиграла машину в лотерею. Сын и дочь взяли ее под руки и повели домой.
-Васятка не приедет, далеко, да и внуки пошли один за другим. Для меня правнуки! Какая же я старая! Вот бы прикинуться сумасшедшей, да и приехать к ним! А ведь как все повторяется, в его трехкомнатной квартире вместе с ними живут теперь их дети и внуки. А про маму забыли, некуда ее разместить. Да не по злу это, Васятка добрый, так сложилось.
Она посмотрела в правый угол окна, где виднелся кусочек кладбища. Печальные мысли снова пронеслись в голове.
-Что же делать?  Может прикинуться сумасшедшей, да и приехать, заявиться. Но тогда со мной никто не будет нянчиться, сидеть, разговаривать…. Да и сумасшедшим не продают билеты на поезд. Только слегка помешанным.
Червячок бунтарства, такой маленький в начале, начинал расти. Она вдруг физически ощутила, как ей опостылела эта квартира, из которой всю жизнь вила себе уютное гнездышко, а теперь сидит одна и ждет непонятно чего. Глаза ее начинали блестеть, губы сжались в самодовольной ухмылке. Она готова была к новому повороту судьбы. Заходила по комнате, собираясь в дорогу. 
- Ковров, там Люба, Надя, подруги по техникуму. Всё зовут в письмах в гости, они-то у меня были, а я нет, домоседка я старая. Надо исправлять. Посидим, поговорим, да и дальше поеду к Васяточке. Только вот добираться до них очень неудобно, они-то ко мне на машине, а я как? Поездом, так это такой круг, а автобус не ходит. На попутках опасно и ненадежно. Она прошла в детскую комнату, где висела карта области и Советского Союза.
- По карте вроде совсем недалеко. А сколько?
Она вспомнила школу, как когда-то была отличницей по географии. Но всплывало в памяти все не то. То значок золота в полезных ископаемых, то великие реки…
-Ага, вот. Масштаб: в одном сантиметре 30 километров.
 Она взяла портняжный метр и померила расстояние.
 –Восемь сантиметров. Двести сорок километров, в общем то не много. А вот и транспорт! - в углу за диваном стоял старый велосипед, на котором еще Васятка ездил в школу.
 - Когда-то я ездила на нем в сад, пока его, мой ухоженный уголок, не продали из-за той аварии. Так и стоит с тех пор бедняжка, моя лошадка в углу.  Ваша мама конечно ку-ку, но она кое-что помнит.
Велосипед был водворен на средину комнаты и подвергнут ревизии. В общем, состояние было не плохое, правда шины потрескались, но ездить можно.
-Теперь звонок Любочке и в путь! Ваша мама ку-ку, ваша мама ку-ку…- запела она неожиданно понравившуюся фразу на мотив новой, неизвестно где услышанной «Хепи бёздэй ту ю…».

                Дорога

   Из подъезда все того же дома вышла поджарая, далеко не старая, женщина, легко сбежав по ступенькам, она стояла и смотрела на три окна второго этажа.
 - Как будто ничего и не изменилось. А ведь все дома у нас в Союзе похожи и даже в Биробиджане… Муж не узнал - богатой буду. Старый прохвост, другую нашел, которая будет ему еду готовить, а я пойду обратно, до Владивостока, через всю страну, нечего мне здесь сидеть и смерти дожидаться…
На лавочке возле дома сидят два мужчины и пьют пиво, разливая его из трехлитровой банки.
-Смотри, Геша, какая стройняшка побежала! Кого-то ищет. Уж не меня ли ты ищешь - кричит он, явно обращаясь к незнакомке со спины.
Женщина обернулась.
- А, Лёнчик, здравствуй! Ты все пиво зузиш?! Привет тебе от Васятки из Петропавловска. Недавно от него. Все спрашивал, как там его дружки поживают. А я снова туда собираюсь.
- Тетя Нина? – после долгой паузы спрашивает удивлённый Лёнчик.
-А что, не узнал, сильно изменилась?
- ….
- Не удивляйся. Я ведь четвертый год путешествую. Всю страну, до Владивостока на велосипеде проехала. У Васятки погостила, когда туда ехала, и обратно тоже. Внуки у него: два мальчика и девочка, хорошенькие такие, забавные. Снабжение у них там хорошее, колбаса в магазинах всегда и без очереди. Обратно вот пешком, велосипед–то свой изъездила. А путешествую только на свою пенсию, да и лучше без велосипеда, где хочешь пройдешь, куда хочешь зайдешь.
- Ну, тетя Нина!!!
-На ночлег люди добрые пускают, а пенсию переводят на книжку, а я снимаю, где захочу. У вас-то тут как?
- Ну, тетя Нина!!! Да все так же…. Ну и тетя Нина!
- А сейчас вот собираюсь в Коровин, к подружкам. Давно у них не была. Погощу, а там и к Васятке. Ну ладно, Лёнчик, пойду я, счастливо оставаться, не поминай лихом.

         Долго она шла, не оглядываясь. Потом села на лавочку, что возле соседнего дома и заплакала. Какое-то старое забытое состояние одиночества ворвалось в её душу из прошлой жизни. Но она придавила его властным: «Не раскисай! Это раньше ты была одинокой, замкнутой размазнёй, а сейчас ты сильная, общительная женщина! Встала и пошла! Нет возврата к старому! Вперёд и только вперёд! Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути…»


                А я живу!

         День, как день. С рассветом вышла на трассу из провинциального красивого уральского городка под названием Камышлов, и пошла на запад, пешком вдоль дороги. Километров через пять, когда пересекла мост через речку, встала на лыжи. И вдоль этой дороги по целине до сумерек дошла до города Богданович, который встретил меня дымящимися трубами завода. Там еще километра три пешком наискосок города, с заходом в Горком. После теплого приёма главным комсомольцем города, обеда и одновременно ужина, отправились бодрым шагом по направлению недавно построенного пятиэтажного дома на окраине города. Там, в подвале дома молодые ребята после работы строили спортклуб. Был уже построен один большой спортзал, где уже проходили тренировки. а в остальных подсобках кипела работа. Как раз в большом зале на шесть часов была запланирована встреча с ребятами.
       Двадцать пар глаз внимательно смотрели на меня, за последние семь-восемь лет я уже привыкла быть общественным человеком. Постоянные встречи со школьниками, спортсменами, туристами, администрацией разных уровней сделали свое дело, и я сидела спокойно, не тушуясь. Прежде чем отвечать на вопросы я всегда вначале спокойно обдумывала ход ответа, а потом отвечала. Но небольшое волнение всегда присутствовало. Вот и сейчас мне показалось, что один из парней похож на моего внука Славика. Сердце екнуло, но внимательней приглядевшись, я заметила, что он лишь отдалённо похож. Как же давно я их не видела!
-Надежда Ивановна, а давно Вы путешествуете и где были? – смущенно спросил молодой парень в робе.
-Да, вот уже десять лет с лишним, как я вышла из Петрова, это в Карелии, и сейчас третий раз иду по нашей стране с самого запада до Владивостока и обратно. Начала путешествовать в шестьдесят девять, а сейчас мне семьдесят девять.
На лицах мальчишек и молодых парней после этой фразы читался ступор.

         Вопросы продолжались сыпаться: «А как вы справляетесь с холодом и не страшно ли одной идти по лесам, ведь там могу быть дикие звери?»
- Обычно я стараюсь не ходить по лесам и не углубляться в чащу. Мой путь идёт вдоль дорог шоссейных или железнодорожных, поближе к людям. Но встречи с хищниками были. Однажды, в районе Абакана, я решила срезать путь, и пошла через лес.  Я уже была недалеко от дороги, как повстречала волка. Это был старый волк, как мне потом объяснили, видимо его изгнали из стаи, и он охотился в одиночку. Он просто подошел ко мне и стал молча кусать меня. Я стала бить его острием палки. Так и боролись – он кусал, а я его била. Сколько поединок продолжался, не могу сказать, потому что потеряла отсчет времени, но всё-таки я его убила! Кое-как добралась до дороги и потеряла сознание. Меня кто-то подобрал и доставил в больницу. Я до сих пор не знаю, кто это сделал, но в любом случае большое ему спасибо. В больнице я провалялась три месяца, а потом снова в путь.
- Нина Ивановна, расскажите, пожалуйста, как вы умудряетесь преодолевать такие большие расстояния без лыжни? – задал вопрос мальчик, который сидел с краю, но ростом был в полтора раза выше меня, с правильными чертами лица и с большими глазками, как у девушки. – Ведь пройти сорок пять километров без протоптанной лыжни, по целине, не каждый подготовленный лыжник сможет?
- Это достигается привычкой и тренировкой совершать переходы по несколько десятков километров каждый день. Иногда я устраиваю себе выходной, чтобы помыться, постираться или просто пообщаться с интересными людьми.
- А как много километров Вам приходилось преодолевать за один день? – Не унимался парень с красивыми глазами.
- В этот переход я шла через Якутию. Так вот самый большой переход был восемьдесят километров, просто не было по пути жилья, где бы можно было остановиться. Конечно, это очень трудно, пройти столько за один раз, но деваться было некуда.
- Нина Ивановна, Вы так много прошли, наверное, с Вами в дороге происходили различные забавные случаи? Расскажите, пожалуйста! – на этот раз вопрос задала славная девочка с красивыми ямочками на щеках.
- Да, забавные случаи происходили. В третье моё путешествие, когда я шла во Владивосток. На озере Байкал уже глубокой осенью, когда около берега уже был лёд, в одном населённом пункте на мостки вышил пьяный мужик. Видимо он был очень пьян, так как не удержался и полетел в воду, начал тонуть. Поблизости людей не было и пришлось мне спасать его. Когда я его вытащила, так он меня же и обматерил. И вот так бывает.
- Нина Ивановна, а на что же вы живёте? Ведь для таких путешествий наверно много денег надо? – это спросил тренер боксёров, невысокий парень с сросшимися бровями.
- В основном хожу на свою пенсию. Пенсию переводят на книжку, а я в любом отделении сбербанка могу её получить. Ещё немного помогают спонсоры –«Комсомольская Правда». Вот этот большой плакат на груди у меня с городами, которые я прошла, это их помощь.
     После были ещё вопросы и ещё. Я отвечала и отвечала, но одного я им не сказала, что ведёт меня бог. Что молюсь ему и у него ищу помощи и совета. Это моё самое большое приобретение за время моих путешествий. Да и как сказать о боге этим комсомольцам и пионерам. Нет в их жизни такого понятия.

P.S. Я встречался с этой героической женщиной, в начале зимы 1986 года. В период, когда в нашей жизни всё стало постепенно меняться и переворачиваться с ног на голову. Невысокого роста, чуть выше ста пятидесяти сантиметров, в коричневых штанах с начёсом, она выглядела очень скромно. Но от того, что она нам поведала, у нас спортивных и молодых, просто мурашки бегали по коже. Какой силой духа нужно обладать, чтобы в корне поменять свою жизнь. После её рассказов в наших глазах она стала выше всех нас вместе взятых.
     Как закончились её дни, как не искал в интернете, так и не смог выяснить. Нашел только небольшую заметку, что она проходила через родной Петрозаводск, откуда десять лет назад и вышла, чтобы пройти нашу страну с запада на восток трижды!  …