У страха тысячи лиц продолжение

Круг девятый   

  Шло время. Многое менялось в жизни Лэйзы: менялись города, квартиры, школы, знакомые. Неизменным оставался лишь Страх. Он всегда был рядом, и не просто контролировал Лэйзу, но стал частью ее жизни. На смену книгам сказок пришли учебники. С ними Лэйза засиживалась допоздна и временами засыпала сидя за рабочим столом. И только тусклый свет настольной лампы отражался в темном окне, очерчивая спасительный круг во тьме вокруг головы спящего за столом ребенка. Но как бы того ни хотелось мир Знаний, школа не стали для Лэйзы безопасным пристанищем, где можно было бы спрятаться от Страха. Он сопровождал ее повсеместно. Заглядывая в ее тетрадь или дневник через плечо  он шептал: «Опять двойка или тройка! Глупая! За что тебя любить? И мама любить тебя перестанет. Друзей у тебя нет. Все будут над тобой смеяться. И я, только я буду рядом с тобой всегда!» В такие моменты Лэйзе было невыносимо плохо и стыдно. Ей очень хотелось так уменьшиться, чтоб совсем исчезнуть. И однажды ей это почти удалось. Она как-то поняла или почувствовала, что у нее в голове есть место -  такая маленькая незаметная дверь, за которой очень тихо и спокойно. Там не может быть Страха – он ее там просто не найдет. За этой дверью комнаты живут странные фантастические существа, все там причудливых форм и размеров. Но там нет запахов, нет звуков, нет родных и знакомых. А значит и мама никогда не сможет найти там Лэйзу. Лэйза поняла, что платой за спокойствие и свободу от Страха будет полное одиночество и … она вернулась.
   А может ей это все приснилось? Но нет, досада и злость Страха от того, что он потерял Лэйзу из виду на какое-то время была почти осязаема. Значит выход все-таки есть. Значит он существует. Но плата за покой слишком велика… А Страх тем временем не терял времени даром…
    Папы уже не было. Давно. Ушел. Мама сказала, что не сошлись характерами, но мне-то ясно, что дело не в этом. Я злюсь на папу. Он нас бросил. Он меня бросил. Выходит, Страх был прав и меня не за что любить? Слезы предательски текут по щекам. Шмыгая носом, хочу собраться, хочу злиться…, но не могу… Выходит и в этом я виновата…
     Маму теперь вижу вдвое реже, т. е. очень-очень редко. В школе учителя зовут меня «Сиротой Казанской». Им это кажется забавным. И хоть я улыбаюсь им в ответ – мне очень обидно и горько. Бабушка говорит, что мама все делает и работает, чтоб нас «на ноги поставить» и что ничего хорошего из этого не выйдет, что с деньгами она обращаться не умеет, а нас разбаловала… Мне всегда хочется выяснить чем и съязвить – не вниманием ли?! – но я виновато еще ниже опускаю голову и молчу. Часто слышу дома про долги про проблемы в бизнесе и отсутствие денег и не могу справиться с приступами тошноты. Кажется, этот кислый вкус во рту и головные боли стали моими постоянными спутниками, составив компанию Страху. По долгу не могу уснуть, а когда проваливаюсь в тревожный сон – Страх уже там в тысячах обличий. 
     Просыпаюсь резко как от удара. Сажусь в кровати и тревожно всматриваюсь в темноту комнаты. Надрывается звонок входной двери, громко и нервно отдаваясь болью в голове. Мурашки ползут по спине. Хочу встать, но не могу – ноги не слушаются. Шаги мамины, босоногие, сонные по коридору. Она спрашивает: «Кто там?» - грубый голос что-то кричит в ответ. Слов разобрать не могу, но четко понимаю недружелюбный настрой посетителя. Съеживаюсь в кровати. Очень страшно. Щелкнул дверной замок. Дверь открылась. Кто-то входит. Их судя по всему двое. Мама просит не шуметь, потому что дети спят и проводит ночных посетителей на кухню. Я невольно прислушиваюсь. Слышны только отдельные слова. Разговор идет про деньги. Снова тошнит. Разговор уже продолжается на повышенных тонах, агрессия нарастает. Меня бросает в жар. На кухне уже кричат. Звуки разбитой посуды. Мне жутко. Я закрываю уши – не могу больше это слушать. Меня трясет. Слезы бегут по щекам. Мне страшно, очень страшно и за себя, и за маму. Мне надо пойти помочь, а я не могу даже пошевелиться и ненавижу себя за эту слабость. Дверью хлопнули так, что я чуть ли не подпрыгиваю в кровати. Ключ повернулся в замке. Снова босоногие тихие шаги. Выдох облегчения. Они ушли. Усилием воли вытаскиваю себя из кровати. Ноги как будто чужие. Но я должна. Мне нужно узнать, как мама. Тихо, опасливо прохожу на кухню. Вижу мамино бледное лицо в тусклом свете и огромные голубые глаза полные так и не пролитых слез. На полу лежит разбитая кружка и сахарница. Сахар крупинками разбежался по всему полу, как снег за окном. Сегодня мы пустили холод и   зиму в дом.  Мама удивленно поднимает на меня глаза: «Ты чего не спишь? Завтра в школу.» Пропускаю ее вопрос мимо ушей: «Мама, кто это был? Это из-за денег?» Мама тоже не отвечает на мои вопросы. Подходит, обнимает и говорит: «Не переживай. Мы все выдержим. Все наладится. Я же сильная». А я думаю, кому она это говорит – мне или себе… Понимаю, что сегодня не время для разговоров: «Да, мам, конечно. Тебе помочь?» «Нет, иди спать. Уже поздно», - целует меня в макушку мама.
  Комната. Темно. Страшно. За окном тихо падает снег,  и я как будто снова вижу сахар на полу нашей маленькой кухни. Зябко,  будто зима у нас дома. Чувство кромешной безысходности накрывает головной болью и уже такой привычной тошнотой. Засыпаю с одной мыслью в голове: «Как же мне помочь маме?» Проваливаюсь в тревожный сон, где меня уже давно ждет Страх. Несколько раз вскакиваю в кровати от угрожающего мерзкого звонка в дверь. Но, просыпаясь, слышу только свое сиплое дыхание и гулкие частые удары сердца. Сон – это только сон…