Москвичи

Хорошо в Москве жить! Город большой, шумный, веселый. Мажорный, одним словом. Потому и хорошо. Причем в любое время года. Я, например, осень люблю. Кто-то осенью грустить начинает со страшной силой, некоторые в запой ударяются, третьи перманентно гриппом да ОРЗ болеют, а мне осень по душе. Нет, правда, правда. Тут главное, чтоб парк рядом был. Ведь это совсем расклад другой: жить в огромном городе рядом с парком. Это ж такая отдушина!  Я возле Измайловского парка живу.  Да это неважно даже, как парк называется: Сокольники, Филевский, Лосиный остров или еще какой. Главное – чтоб рядом был.
     А Измайловский-то парк! Ого-го. Ему уж полтыщи лет! Кто тут только не гулял. Представляете: идешь так задумчиво, банку пива сосешь, а тебе навстречу сам… Петр 1. В ботфортах высоких, на голове шляпа с пером, на боку сабля болтается. Длиннющий, как коломенская верста. А шагает он на озеро ботик проверить, бомжи не растащили бы чего. Навигационные приборы-то все импортные, за валюту куплены,  глаз да глаз нужен. А тут ты навстречу шагаешь. А Петр смотрит на тебя глазами выпученными и говорит так вежливо, но зверея  плавно:
     - А на хрена ты, сволочь такая-рассякая, пустую пивную банку в кусты бросил? А ну, подыми немедля! – и прищурился нервно, руку на эфес положив.
     А ты ему: - А пошел бы ты… У нас демократия давно! Мы и царя-то последнего в подвале расстреляли вместе с родней евойной. Понял? – и зашагал дальше независимо. – А чего он сделает? При демократии?
     Нет, кроме смеха, люблю я Измайлово осенью. С дубов, берез, кленов, других всяких-разных деревьев лист разноцветный опадает – в глазах рябит, не видишь ни черта. А смотреть надо.
     - Раз! – и растянулся во весь рост. – Что такое? Листва вроде только что пружинила мягко так под ногами… устойчиво. И вдруг упал. – А-аа! Это ж я на собачьем дерьме поскользнулся. Вот что. Его тут: дерьма – навалом. На каждом квадратном метре по несколько куч. Фу… а это что такое? А, это я когда на одной куче поскользнулся, рукой в другую попал, вот от нее – руки-то, и свербит теперь. Говорю ж: полно дерьма.
     Ну, ничего, более-менее в порядок себя привел и дальше шагаешь. Это ж мелочи все, плюнул и забыл. Лучше оглянись вокруг. Вот дунул ветерок и сорвал с полуобнаженных веток кучу листьев: зеленых, розовых, коричневых. Дунул и затих. А листья планируют, покачиваясь плавно… как купюры денежные: доллары, евро… да хрен с ним, хотя бы наши «деревянные» «штуки» да «пятихатки»!..
     - Стоп. Закроем тему. Не к лицу интеллигентному человеку такие мысли. Это люмпену простительно, но ты же…
     А душа томится от воздуха прелого. Тишина вокруг, под ногами шуршит только: шур-шур. Вдруг треск, топот… Вскинулся, как  вратарь на мяч, пробитый с одиннадцатиметрового, но… поздно. Что-то лохматое, мохнатое уже рядом совсем. Пес. Огромный, какая порода не знаю – не интересно мне. Да и некогда. Мысль одна: это конец. Но самообладания не теряю, все ж таки в армии служил, какие-то навыки остались еще. За дерево успеваю спрятаться. Нырк – и нет меня. Пес мимо – вжик! Ураган. Пронесло, думаю. Оглянулся, а это он и не ко мне бежал. Это он за палкой, которую ему хозяйка бросила. Апорт называется. Хорошо еще, что этим апортом в лоб мне не засветила.
     Ладно, нечего переживать, можно дальше идти… тишиной  да покоем наслаждаться. Иду, под ноги смотрю, а в глазах рябит. Не от листьев – от банок разных. Квас, пепси, кола – чего только не пьют люди. Кстати, средь пустых банок можно и что-то путное найти. Моя дочка пятилетняя недавно часы наручные нашла. Глазки-то молодые, острые.
     - Папочка! – кричит, - смотли, чего я нашла! – Взял. У меня как раз часов наручных нету. А в другой раз рубашку, новую почти, в клеточку бордовую, опять дочка нашла. Скинул кто-то в экстазе. Мне даже неудобно перед дочкой: все она находит, а я только пустые банки вижу.
     - А вот… Чу! Кусты шевелятся. Что это? Неужто опять собака? Нет, не похоже. Пыхтит кто-то. И стонет. А-аа, это бомжи… любовью занимаются. А где им еще ей заниматься? На то они и Без Опеределенного Места Жительства. Чтоб в кустах этим заниматься.  Вот тоже – бомжи, а о повышении рождаемости думают. Невзирая на бытовые условия. А то она падает в России – рождаемость. Те, которые в квартирах живут, рожать не хочут. Хлопотно. Лишний рот. А им – бомжам, все равно жрать нечего. Ртом больше или меньше… Но ведь выживают как-то! Да еще любовью занимаются.
     А я уже до озера дошел. Вот где тишина. Вода тихая, даже ряби нет. Спокойное сегодня утро. Потому и рыбаков полно. Они тишину любят. А где еще её в городе найдешь?
     Вдруг – бултых! Как айсберг обвалился. Озеро волнами пошло, лягушки в раз замолчали, птицы в гнездах наоборот – загалдели тревожно. Что ж такое? А ничего особенного, как оказалось. Это группа женщин таких – оптимисток, в воду с разбега плюхнулась. А что им еще по утрам делать? Мужиков у них все равно нет. Те, у которых есть, по утрам в озеро не полезут. Они душевой обойдутся. А почему эти купаются «в чем мать родила»? А им все равно уже, они мужиков не стесняются. Тем более рыбаков. Да и какой из рыбака мужик? Он сам от жены скрывается, чтоб не приставала. А теперь и рыбалке конец: какая же рыба клевать будет, когда в воде такие туши плавают.
        Ладно, пора и назад. Кончать надо моцион. Обратный путь по асфальту пойду: на нем собачье дерьмо издаля видать, здесь точно не поскользнешься. Спокойней идти.
     Вдруг – раз! Просвистело что-то. И по заднице чем-то врезало. Хлестко так. И больно. А-аа, это лыжник пронесся. На лыжероллерах. Не хуже давешней собаки. Мощный такой. В спортивном трико, а на голове шлем защитный. Палками машет. Вот одна палка по моей заднице и отскочила. Хорошо не в глаз. Шлем-то нам одевать надо – пешеходам. Да и костюмчик кевларовый не помешал бы. Ладно, уехал лыжник. У него скорость – ни одна собака не догонит. Слава Богу.
     Иду, тишиной наслаждаюсь. Вдруг сирена в уши: -Клу-клу! – Подпрыгнул аж. И в сторону. На всякий случай. И правильно – велосипедист промчался. Куда там лыжнику, этот как стриж в поднебесье. И то – велосипед-то спортивный, 21 передача. И стоит поди как чугунный мост.
     Но вот и переход. Из спокойного тихого парка в шумный город. Жаль с тишиной расставаться. Тем более, что сразу за переходом продуктовый рынок. Продукты здесь дешевле, чем в магазинах, потому и народу… Как на митинге. Только и слышишь: - а почем сегодня сахарный песок? А окорочка?  Ёб… И греча подорожала? Етит… И так далее.
     Отдельной кучкой ребята смуглые стоят. Все жгучие брюнеты. Эти «почем?» не спрашивают. Гордо так по сторонам носами орлиными поводят и – Гыр-гыр-гыр! Мур-мур-мур! Ни хрена не понятно. Советуются, скорее всего, как им окорочка подешевле продать, чтоб не залеживались. А выражение на лицах такое, как будто они эти окорочка сегодня ночью сами в инкубаторах высидели.
     Вот тоже. Когда рынок только открылся, большинством торговых точек владели ребята и девчата славянской внешности. А как иначе? В Москве ж живем! Но прошло всего несколько лет и славян не стало. Каково? Никакой войны не надо, с помощью бабла все экономические высоты ребята с юга захватили. Ладно.
     А на рынке хорошо. Одно время даже вином да водкой торговали. Сейчас запретили. А зря. Какой ассортимент был! «Хванчкара», «Кинзмараули», «Саперави»! Петь по-грузински хочется! Но… подождем петь. Все эти «фирменные» вина из одной ванны набодяжены. И в унитаз их спускать надо сразу, не пропуская через желудок. Потому как чревато.
     Нет, хорошо в Москве осенью. А зимой еще лучше. Снег пушистый падает – дерьмо собачье присыпает. Вот и не видно его! А потом морозец вдарит! Снежок только похрустывать начнет, а его солью да химией –рраз! И кисель получился. Склизкий такой, как… дерьмо. Вот привязалось тоже! Его ж снежком присыпало. А морозы крепчают. Как постоят с недельку-другую, из-под земли фонтаны бить начинают. С горячей водой. Как гейзеры на Камчатке. Туда-то ты все одно никогда не попадешь, потому как билеты на самолет стоят… Туда-обратно как раз почти годовая зарплата.
     А  вот и оттепель. Снежок подтаивает. Дерьмо замерзшее опять наружу лезет. Кучками такими… замысловатыми. Но… хватит об этом.
     Тем более, весна на дворе. Первая капель. Сосульки с крыш падают. Могут и на голову упасть. Потому ходишь, как разведчик в тылу врага: шухаешься всего, стараешься к краю тротуара прижиматься.
     Настроение все равно весеннее: солнышко светит, ручьи журчат. Одеться хочется повеселее: джинсы голубенькие, курточку светлую… Но идешь по краю тротуара, не забываешь про сосульки!
     Вдруг… Раз! «Мерседес» промчался. Белый такой, с грязными разводами. Прям как я теперь: весь мокрый и в разводах. Только морда белая – от бешенства. Но и по ней струйка керосиновая медленно так стекает. Надо будет теперь рекламу внимательнее смотреть: каким порошком вся эта зараза лучше отстирывается.
     Про дерьмо уже не хочется писать, всем и так ясно, что весной оно наружу вылезает. Да и лето скоро.
     Жара. Плывет все. Асфальт дымится. Радиаторы кипят. Дерьмо собачье пенится. В метро совсем хорошо: в час пик людей набьется и все потеют. Духи, дезодоранты: дешевые, дорогие – все в одну кучу смешаются. Некоторых тошнить начинает.
     А вон парнишка к девушке прижался. Стоит, трется. Глаза безумные. А она ничего, не дергается, мужу только зубы заговаривает. Муж с другой стороны стоит. От парня.
     Так и живем в жаре. Но ничего – осень скоро.
    
                1999 год.