Закат христианской эпохи

Факт, христианство стремительно теряет свои позиции, уступая свое место новой идеологии, синтезировавшей в себе различные идеи, некоторые из которых в корне противоречат христианской системе ценностей. Если ещё век назад можно было говорить о том, что христианство будет в состоянии выстоять под натиском этой надвигающейся на неё бури, то сегодня остается лишь принять тот факт, что новая идеология, овладев умами людей, теснит христианство по всем фронтам. Эту новую идеологию, адепты которой порой представляют совершенно разные доктрины и учения, можно смело назвать антихристианством, т.к. порой единственное, что объединяет всех членов этой идеологии – это безусловное неприятие христианства, как доминирующей идеи, как образа жизни. И видя, как эта новая идеология вынуждает официальную церковь публично признавать свои ошибки, отрекаться от многовековых догматов, принимая новые положения, ещё вчера казавшиеся абсолютно неприемлемыми, не остается никаких сомнений, что утверждение антихристианства принимает окончательные формы. При этом у новых властителей человеческих грез совершенно нет необходимости в полном искоренении христианства, в уничтожении церкви, как общественного института, наоборот, им даже выгодно иметь этого «козла отпущения», эту «красную тряпку», в которую всегда можно тыкать пальцем. Внедряя же в церковные структуры своих адептов, обличая церковь в новых и старых грехах, антихристианство имеет возможность и дальше дискредитировать своего уже поверженного соперника, лишая его последних шансов на возвращение. Очевидно также и то, что силы противоборствующих сторон неравны. Антихристианство, пропагандирующее идеи персональной свободы, безответственности и плотских удовольствий, для толпы будет всегда более привлекательной системой, нежели догматическое и карающее за всякие прегрешения христианство. Действительно, отрицая христианского Бога, как Верховного Судию, и таким образом программируя человека на ощущение полной свободы, новая идеология становится для обывателя более соблазнительной химерой. К тому же, антихристианство, значительно раньше своего оппонента увидевшее преимущества новых технологий, активно проникло во все сферы масс-медиа, фактически монополизировав их. Вооружившись столь грозным оружием, установив полный контроль над этим новым «рупором человечества», антихристианству уже ничего не мешало доносить до потребителей медийного продукта свои идеи-постулаты. Телевизоры стали новыми храмами, мониторы компьютеров – исповедальней, журналы  – евангелием. «Звезды» шоу-бизнеса, ставшие армией новых апостолов, поющие о свободе, сексе, наркотиках теперь гораздо желаннее церковнослужителей-моралистов. Этим новым мадоннам, демонстрирующим все прелести безбожного образа жизни, теперь многое простительно, даже публичное сожжение символов веры. Церковь же, ставшая, в силу многовекового доминирующего положения, инертной и неповоротливой махиной, слишком поздно поняла, что нужно говорить с людьми на новом языке. Хотя, скорее всего, и это уже не помогло бы ей. Слишком уж сильны соблазны нового мира. Антихристианство, заинтересованное в своем тотальном утверждении, формирует новую культурную матрицу, новую картину мира, в которой уже не может быть места отжившим свой век «предрассудкам» христианского учения и всего культурного богатства уходящей эпохи. Музеи и оперы, классические музыка и живопись не могут уже противостоять новой культуре. Эта культура, характеризуемая некоторыми, как дегенеративная, пробуждающая в человеке низменные инстинктивные желания, совершенно противоположна культуре христианской эпохи, стремившейся укротить эти примитивные позывы в человеке. Фильмы, преисполненные насилием и похотью; размахивающие пистолетами, с падающими штанами, вечно бубнящие о долларах и тюрьмах негры; орущие в микрофон, вызывающие бафометов, металлисты; живописцы, прибивающие себя к брусчатке; прыгающие на камеру, трясущие всеми частями тела, обезьянки,- вот новое искусство, вот идеалы новой доктрины, охватившей большую часть прогрессивного человечества. И неудивительно, что в этой какофонии, в этой пестрой мозаике теряются и не слышатся те рациональные голоса, которые, безусловно, имеют место быть и в этой идеологии. Но, право слово, какое дело толпе, как главному носителю идей о новой свободе, до этих голосов, когда перед ней открываются такие возможности для развлечений и беззаботной жизни, пусть и в кредит. Христианство, основанное изначально на противоположных идеалах, не в состоянии в этих условиях конкурировать с антихристианством. И все её попытки адаптироваться в новых условиях, начать диалог с новой религией уже обречены на провал, так как любые подобные действия будут восприниматься антагонистами христианства как проявление слабости, что лишь усилит их веру в своей правоте. Христианство, подвергающееся ежедневно высмеиванию, безвозвратно уходит с авансцены, на которой теперь торжествует новая химера, вся суть которой заключается в поругании своего предшественника.

©28.10.15.