Тридесятое царство. Эпизод 12-й

Сочинитель
У нас, у русских, повелось,
В века ещё былые,
Всё полагаться на «авось», -
И так идёт доныне.
Авось, небось и как-нибудь –
Вот боги наши! Дремлет
Народ, познавший жизни суть,
Но скуку не приемлет.
Средь суеты мирских забав,
Сражения за злато,
Он – соль земли, и кроткий нрав
С отвагою солдата
В нём ужились, как горечь лет
С любовным поцелуем,
И нет преград, и смерти нет –
Пусть вечно торжествует
Земля бескрайних деревень,
Уездов, полустанков,
И нескончаемых полей,
Прекрасных спозаранку;
Земля Аленушёк, да Марьй –
Веснушчатого счастья,
Пусть твой не знает календарь
Наветов и напастей!
Пусть в добрый час проляжет путь!
И пусть не судят строго
Авось, Небось и Как-нибудь –
Три наших славных бога!

Иван и Дубрава подходят к царскому дворцу. Их встречает та же лужа. На одном из её берегов весело играют дети. Мимо проплывает струг, в котором сидит царь с Заглядой. Заметив их, он радостно машет рукой; съехавшая набок корона и облупившийся от солнца нос тщательно маскируют в нём циничного и вероломного тирана, и Дубрава машет ему в ответ, счастливая от того, что, наконец, оказалась дома.

Первый стражник
А что, Ерёма, хорошо б,
Наливочки, да помидорчик…
А после, солнце как зашло б, -
Вздремнуть и не работать больше!

Второй стражник
Мечтай теперь! Дурак ты, все ж!
Женился, да во цвете…
Глафирку, друг, не проведёшь,
Она теперь в любом букете
Изъян отыщет, - ведь жена
Затем живёт на белом свете,
Что б был не страшен сатана!
Теперь работы наказанье -
Твой тяжкий крест, осинов гроб.
Вот вам и нежные лобзанья –
Итог волнительных тревог!
Живёт мужик – топтает пашни;
Косая сажень, чёрный ус…
Ему ж любить совсем не страшно,
Ведь он сильней любовных уз!

Первый стражник
Ну, ошибался… Хватит, друже!
Ты тоже… - мог предупредить.
Иль я тебе как друг не нужен!
Вот, с кем теперь пойдёшь кутить?
Хотя… судьбою я доволен.
Нет, знаешь, - правда! Видит бог,
Пускай бы даже был я волен
Сменить супружеский острог
На воли птицу златоглаву, -
То и тогда б не стал бузить:
Менять Глафирушку – любаву
На воли призрачную нить!
Мы все любовными делами
Как шпагой колоты с мальства,
Нас всех извечными словами
Она лишила баловства.
И пусть неизлечимы раны, –
Сладка их боль, приятен зуд…
Милы нам те лишь только страны,
В которых любят, верят, ждут!

Царская лодка причаливает к берегу. Государь, не скрывая своей радости, идёт к Ивану. Загляда сдерживает чувства, искоса поглядывая на светящуюся от счастья Дубраву.

Царь
А вот, Ванюша, - наш изгнанник!
Из мест далёких – и сюда…
Прям пилигрим, богов избранник;
Здоров и весел, как всегда!
Гляди, Загляда, сколь полезны
Поездки долгие на юг!

Загляда
Так, ведь с зазнобой разлюбезной
И на Камчатке нам уют…

Царь
Скажи, Ванюша, - какого там?
Кафешки, пляжи, беляши…
Вот, брошу все свои заботы,
И – прямо к морю!

Загляда
Не смеши!
С твоей подагрой не дотянешь
И до Твери, - какой там юг!
Скорее ноги ты протянешь,
Чем совершишь подобный трюк!

Царь (наклоняясь к Ивану)
Ревнует… Жалко её, Ваня!
Мужик бежит от ней, как лось,
Иль ходит длинными кругами…
Чтоб им на свете не жилось!

Иван
А как Фико? Жених-то знатный!

Царь
Finita, спёкся, выдворён!
Секреты пёр он аккуратно,
И этим был лишь окрылён.
Его отправил я с обозом,
И денег не дал проездных…
А эта пламенная роза (кивает на Загляду)
С тоски забыла о родных…
Ну, ты-то как: теперь с Дубравой,
Иль чар её ослабла суть?

Иван
Увы! Влюбился я на славу…

Царь
Ну что, Ванюша, - в добрый путь!
Семейна жизнь – нелегка штука…
Ее пройти – не булку съесть.
То радость, счастие, то – мука…
Во век всего не перечесть!
Да, ладно… нам ли жить печалью!
Ты мне скажи: как там дела, -
У моря? Как тебя встречали?
Яга еще не родила?
Как там Котейка, – всё дуркует?
Азы истории плетёт?
Как там народец мой житует?
Небось, всё также горько пьёт?

Иван
Неправда ваша, царь-владыка!
В народе вашем удалом
Таланты редкие зарыты;
Он и руками и пером
Природный мир преображает.
Он весь в задоре молодом
Фортуны милости стяжает…
Дай только срок – он станет ввысь,
До звезд, до невозможных далей…

Царь
Ты выпил, что ли… а, колись!
Тебя зачем туда послали, -
Что б ты хозяйственный уклад
Своим окинул взором цепким,
Что б дал оценочный расклад:
Дотошный, вдумчивый и едкий!
А ты как юноша младой
Мне песни счастья напеваешь…
Ты мне скажи: налог какой
Мне с них взимать, - как ты считаешь?
А то, что наших мужиков
Ни грипп не сдюжит, ни простуда –
Про то я знаю не со слов,
Ведь каждый день в России – чудо!
К нему привык я, как к ведру,
Как кожаной упряжке…
С ним просыпаюсь по утру,
Иду на кухню к Машке;
С ним бью клопов, с ним кашу ем,
И пью квасок ядрёный…
С ним твёрже крепость наших стен,
Верней булат калёный!
Когда б оно, хотя б на день,
Покинуло Россию –
Не стало б наших деревень
И тьмы лесов красивых.
Но всё ж, пока оно живёт,
Скажи мне о налоге,
А мыслей пламенный полёт
Оставь ты, ради бога!
Как там Кощей, - крадёт?

Иван
Ничуть! Лишь то, что пало в руки.
Оно и так ведь пропадёт…
Скорее, лишь от скуки…

Царь
От скуки можно. Я и сам…
Чего там строить глазки!
Ну, ладно, что ж, - пойдём, Иван,
Расскажешь без прикраски…

Дубрава
А как же свадьба? Позабыл,
В чём клялся мне у моря!

Иван
Дубрава!

Дубрава
Что, - растратил пыл?
Прикрылся царской волей?

Царь
Ну, девка! Ты, Иван, - гляди!
Нырнёшь теперь как в омут…
Коль хочешь, то давай – иди!
Пришлю я ящик рому.
Ценю я с детства храбрецов,
И ты, видать, из этих…
Иди, женись, спасай лицо,
Но завтра, на рассвете
Ко мне с докладом, а не то –
В Сибирь – мостить дороги…

Иван
В Сибирь нельзя мне без пальто…
Женюсь – и руки в ноги, -
Тот час же буду во дворце!
Расчёт экономичный
Представлю в истинном лице…
Но буду тронут лично,
Коль ваши милости придут
К всеобщему застолью:
Немного выпьют, отдохнут...

Царь
А после, с дикой болью –
Страной огромной управлять?
Твои доклады слушать?
(К Дубраве)
А он - хитрец, ты слышишь, мать?
Твой суженый Ванюша!
Ну, - так и быть: даю три дня!
Гулять, и бить посуду…
Но, чтобы после у меня…
(Грозит кулаком)

Иван
Не буду, царь, не буду!

(Царь и Загляда возвращаются к лодке)
Загляда
Не будет он… конечно, верь!
Теперь недели на две
Балконну не откроешь дверь…
Дались нам эти свадьбы!
И вы, папаша, ведь опять,
Напьётесь, как башмачник!
Ведь вам – в историю шагать,
А скажут – неудачник!

Царь
Да, кто там скажет?

Загляда
Знамо, кто!
Историк-сочинитель…
Ума – на грош, в дырах пальто,
Но сам – веков блюститель…
Прищурит глазки, вперит взор, -
И – ну, варганить вирши!
Ему прибыток, нам – позор…
Смотри, папаша, ширше!
 
Царь
Ты не права, Загляда-дочь!
Народ учёный честен.
Им слово ложное невмочь
В строку вписать. И к лести,
Благой его не ляжет нрав,
Вранья – не возжелает…
Пусть пишет он, пусть будет здрав,
И счастье обретает!

Вместо послесловия

Жаркий южный вечер. У открытого окна сидит Учёный Кот. Раздирающее душу вдохновение впёрлось в его комнату сверкающей луной. Кот творит…

Кот
Когда гляжу спокойным взором
На годы, прожитые мной;
Немым, осмысленным укором,
Пронзаю дней ушедших рой…

В этот момент его больно кусает блоха. Кот подпрыгивает, и с ожесточением чешет оскорблённое место. Он грозит луне, но прорвавшееся вдохновение уже нельзя остановить.

…О, неспокойная эпоха!
Тиранов злобных и тупых
Скрывала ты уж очень плохо
От мыслей праведных моих!
Но я тебе не неврастеник;
Как бурей – правдой окружён…

Потеряв рифму, Кот с особым ожесточением почесал пострадавшее место, и буквально обрушился на разозливший его мир:

…Сверкнёт стрелой мой страстный гений,
А бездарь будет поражён!

Кот перестал чесаться. Мимо него прошествовала соседская кошка Гортензия, которую Учёный Кот ненавидел за божественную красоту и гордый нрав. Будучи отшитый ею уже не раз, он быстро впал в состояние упаднического декаданса и, чувствуя собственное ничтожество, продолжил катиться в пропасть интеллигентской безысходности.

…Луна… Чернеющие тучи…
И оспой срытые поля.
Не строй мечты, во тьме идущий!
Тебя родила не земля…
Пороки, скука и притворство
В глаза твои вдохнули страсть,
Твоя любовь – одно обжорство,
Твои мечты – ночей напасть!

Кот вошёл в раж. Шерсть на нём вздыбиилась; глаза светились оскорблённым огнём. Но тут, прошедшая мимо Гортензия, внезапно обернулась, улыбнувшись весьма многообещающе. Это обстоятельство заставило Кота замолчать. Какое-то время он сидел неподвижно, тупо отражая в диких зрачках мертвенный свет луны. Наконец, осознание счастья окатило его откормленное тело и Кота понесло…

…Луна, сверкающие звезды…
Как мало счастья нужно нам!
Когда годам вернуться поздно,
И нет доверия к словам;
Когда, вкусив объятья рая,
Изведал правды хлеб и соль, -
Я буду здесь, и твердь земная
Заглушит призрачную боль.
Я буду здесь: писать и грезить;
Любить, смеяться и жалеть.
Метаться в сумеречном небе,
И даром гения болеть.
Я буду жить и жизни прозу
Как звезд падение ловить…
И в снег, и в зной, и в бури-грозы
Её читателям дарить!