Следы твоей нежности

Как-то летом они гостили у знакомых. Маленькая девочка лет пяти вышла за калитку, чтобы побродить по посёлку. Она шагала гордо, не торопясь, разглядывая новые и давно уже знакомые, развалившиеся под тяжестью времени, постройки.
Какими мыслишками была набита маленькая, упрямая головка в тот раз, никому не было известно, кроме неё самой. Да и сколько десятков, сотен и тысяч идей скрывали её хитрые прищуренные глазки, думаю, никому не пришло бы в голову пересчитать. Однако, в маленькой голове не всегда назревают именно маленькие и безобидные мысли. Её ребячьи помыслы были далеко не безобидны. Она уже давно не считала нужным обращаться за советом к кому-нибудь из взрослых, она всё делала по своему усмотрению. И теперь, возвращаясь к пристанищу и на ходу доедая купленное мороженое, она готова была привести свой план в действие.
Слова матери, сказанные накануне, произвели на неё удручающее впечатление. Нельзя и точка. Что такое "нельзя"? Ведь если так хочется, значит можно! Вопрос решился как-то сам собой. И уже больше нет "нельзя", уже не будет запрета и всяких там "табу". Теперь только "надо" и "так должно быть"!
Подходя к дому, она медленно распахнула калитку. На тропинке одиноко стоял маленький красный трёхколёсный велосипед. У неё даже не возникло желания сесть на него, она с отвращением отпихнула велосипед, преграждавший ей дорогу к дому. Возможно, при других обстоятельствах, никем незамеченная она села бы за руль и помчалась со всей скоростью, но теперь ей и в голову не могло прийти подобной мысли. Зачем? Ведь велосипед не её. А зачем ей нужно то, что не принадлежит ей?
Она не сразу направилась в дом. Завернув за угол, она медленно, словно хищник, подкарауливший свою жертву, украдкой, семеня маленькими ножками, пробиралась вдоль стены. Среди небольшого сада, где-то между баней и сараем находилась её заветная цель. На небольшой лужайке, отгороженной поржавевшей канистрой, переполненной дождевою водой, резвились маленькие, почти беспомощные тельца. В тени сарая лениво дремала кошка, видимо измученная шестью ненасытными писклявыми ртами.
Матушка Природа так удивительна. Она незримыми руками творит земную красоту. Здесь любой мизантроп вряд ли поскупится на слезу. Также не поскупилась и маленькая, чувствительная ко всему прекрасному, но гордая (слишком гордая в свои пять лет) девчушка. Ещё вчера, вот так же сидя на корточках за углом сарая, она, словно подвывая сельским собакам, маленькими кулачками растирала по лицу слёзы. Горькие слёзы своей маленькой гадкой беспомощности. Всё дело в том, что она никогда не оставалась равнодушной к живой природе, ей так хотелось всё и всех приютить, окружить заботой и нежностью, приручить и любить. Она была уверена, что её любви хватило бы на всех. Да вот только не всё бывает так, как тебе хотелось бы. Даже одного единственного малюсенького котёночка и того нельзя. Она понимала, почему нельзя и уже нисколько не сердилась на мать, но желание было сильнее её воли. Она осторожно приблизилась к котятам на корточках, чтобы не вспугнуть их, и взяла самого маленького на руки. Он ей понравился больше других именно своей медлительной тощей пугливой фигуркой. Его глазки-бусинки только на днях обрели возможность видеть и смотрели на неё так доверчиво, как будто понимали, что это существо способно согреть и приласкать не хуже родной матери. Минуты три две пары глаз, прижавшись мордочками, внимательно разглядывали друг друга, два маленьких сердечка колотились в унисон. Только этот котёнок, такой же несмышленый как она, не мог знать, что это было прощанием - её прощанием с ним, его прощанием со всем тем, что он успел почувствовать и увидеть с момента своего рождения до последних минут жизни. Девочка всё ещё прибывала в оцепенении, сама едва ли догадываясь, что за этим последует.
Не долго маленькие настороженные ушки прислушивались к звукам, исходящим со стороны дома. В случае внезапного вторжения можно было спрятаться за ту самую канистру с водой, которая по объёму чуть не дважды была больше самой девочки. Медлить нельзя было уже ни при каких обстоятельствах, ведь в течение получаса они с мамой уезжают к каким-то родственникам. Она, не выпуская котёнка из рук, подошла к канистре и заглянула внутрь. Дна не было видно, возможно из-за лёгкой ряби и всё обглодавшей ржавчины. Переместив тёплое тельце из одной руки в другую, сжимая растерявшееся животное за шкирку, она с яростью вглядывалась в испуганные глазки своей жертвы, одновременно указательным и большим пальцами другой руки ухватилась за кончик хвоста и, стиснув до скрипа маленькие зубки, всадила свои ноготки в нежную кожицу котёнка. Тишину нарушил хрипловатый вскрик котенка, переходящий по мере надавливания в вой, но это нисколько не умаляло намерений маленькой садистки, она ещё сильнее стиснула хвостик, пока почувствовала, как что-то упало ей на ладонь. Это был кончик хвоста. В испуге она выпустила котёнка из рук. Затем  решила, что так это дело оставлять нельзя, схватила кинувшееся прочь животное и окунула его в канистру с водой. От неожиданности она чуть не закричала. Холодная дождевая вода хлестнула её по лицу, но секундная паника вмиг испарилась. Разжав пальцы, девчушка медленно вытащила руку из канистры.
Удивлённо оглядевшись вокруг, она решила для себя, что ничего особенного не произошло. Просто то, что нельзя приручить, должно быть уничтожено. То, что не может принадлежать ей, не достанется никому. Теперь она с гордостью шагала по тропинке к велосипеду. Оглянувшись, чтобы удостовериться, что всё ещё вне поля зрения, она со всей силы пнула ногой цепь, которая тут же слетела, жалобно звякнув в ответ. Оскалив зубы в недоброй улыбке и медленно втянув ноздрями воздух, она раздумывала, не  "поправить"  ли что-нибудь ещё. Затем сорвала с велосипеда звоночек и закинула его в колючий куст крыжовника. Теперь уже можно отчаливать куда угодно, ведь никому и в голову не придёт обвинить эту миленькую маленькую озорницу в чём-либо непорядочном.