Терзая мыслью ночи полотно

В его дворце еще никогда не было столько света!

Сегодня был особенный день. Изнурительно знойный, полный тяжелых забот, но особенный день. Поэтому принц Максуд, вопреки приказу отца, велел слугам зажечь все сто шестнадцать факелов, а сам удалился в небольшую оранжерею в восточном крыле.
Война вместе с укрощающим ее Повелителем столь далеки, а праздник мысли требует освещенных путей!
Здесь, в оранжерее, среди самых экзотических трав и цветов принц мог по-настоящему предаться размышлениям. О, сколько мыслей, выпестованных под луной, изложил он на тонкий заморский пергамент именно среди буйства этой неземной красоты! Сколько строчек, исполненных любви и нежных порывов души, отчеканила мужественная рука наследника престола среди столь изысканных ароматов! Сколько важных для государства идей посетило буйную голову под сенью удивительных творений природы! Вот и сегодня это место стало центром сосредоточения мыслей, тревог и переживаний Максуда. И ведь было от чего…
Об этом не говорили только немые. Да и те находили немудреные способы обсудить происшедшее событие.
Утром, через Зимние врата, в город вошла таинственная незнакомка. И все бы ничего, привычно как-то для столицы, если бы не пару вызывающих обстоятельств.
Первое. Зимние врата открывались только летом и зимой для свободного перемещения торговых караванов на восток, вглубь царства. В период длительных пустынных бурь этот путь, учитывая его естественную защищенность Белыми скалами, был наиболее выгоден. Пользуясь им, в город попадали купцы, да приставшие к ним в пути бродяги. Первых тщательно досматривала гвардия, а последние мало кого интересовали. Поскольку он пролегал через земли мятежников, которые стали причиной всех бедствий местного населения, миновать врата теоретически могли еще только они. При наличии стражи реализовать же подобное можно было, мягко говоря, небезопасно. А тут хрупкая, невысокого роста, уверенно шагающая молодая женщина!
Второе. При входе через упомянутые врата с незапамятных времен стояла старая каменная чаша на глиняной тумбе. Традиции города требовали от чужаков оставлять в ней лоскут верхней одежды, дабы подчеркнуть свою готовность отдать последнее во имя гостеприимства его жителей. Освобождались от этого древнего обычая лишь проживавшие или же родившиеся здесь, а также нищенствующие бродяги. А незнакомка, явно не имея отношения ни к кому, миновала чашу, даже не приостановившись для приличия возле нее!
И наконец, третье. Не представившись удивленным простотой и дерзостью гвардейцам, не обращая внимания на изумленных горожан, но учтиво опустив голову, покрытую черной вуалью, женщина направилась к дому Хромого Затворника, постоялый двор которого в интересах странствующих издавна был защищен законом от любого, даже властного любопытства.
Вот и ломай теперь голову в догадках! Благо рядом был верный слуга, немедленно отправленный на задание «все разузнать». Вести от него принц ждал с самым огромным нетерпением.
Тысяча мыслей, мешающих найти покой в объятиях прелестной наложницы, именно в эти минуты будто бы слились с ритмичным мерцанием сверкающих факелов вокруг. Городские нужды… оборонительные сооружения… миллион жалоб от обиженных… и прошений от обижающих… семейные дела… сотни более мелких забот… О, небо! И все нужно успеть. А тут появляется она, и все вокруг внезапно становится второстепенным.
Максуд ласково провел рукой по лепесткам недавно орошенных прохладной водой цветов.
«Терзая мыслью ночи полотно,
Я взгляд свой устремил заре навстречу…»
Любимое.  Из раннего.

«Ну, где же он?»