Дауны

Я не буду делать больших предисловий, а просто скажу, что эта история реальна. «Based on a true story» - так говориться?! Произошла она в большом, даже по сегодняшним глобалистским меркам, городе, который по праву считается одной из столиц нашей страны. Нет, это не Москва и не Питер, хотя Петербург близок по звучанию. Да и применять слово «произошла» к тому, о чем я хочу вам поведать, будет не правильно. True story происходила, происходит и будет еще какое-то время происходить.
Начну рассказ традиционно – теплый весенний вечер, уединенный район, мне шестнадцать лет, и я прогуливаюсь по сухим улицам вместе с девушкой. Зовут ее В., ей также шестнадцать, и она также, как и я заинтересована в нашей встрече.
По своей природе я одиночка, не аскет и не мизантроп, а просто одиночка. Не люблю шумных компаний, особенно малознакомых. Не являюсь большим любителем и активного времяпрепровождения – посещений кафешек, кинотеатров. Куда комфортнее посидеть дома, полистать интересную книгу за чашечкой зеленого чая, посмотреть сериал. Моя спутница принадлежит ровно к той же категории, замкнутых и живущих собственным миром людей. Хамелеонов. Найти, различить, такого человека в громоздкой толпе тяжело. Мы легко накидываем на себя чужую оболочку и становимся «как все» - та же музыка, та же одежда, те же манеры. В действительности, мало кто, особенно в таком возрасте, знает, чем мы живем взаправду. Наши музыкальные вкусы уходят далеко вглубь экспериментальных стилей, а по-настоящему поразить нас способно лишь скандинавское кино.
На одной из вечеринок, устраиваемых друзьями с завидной регулярностью, мне удалось обнаружить в толпе незнакомых прежде людей, как раз-таки аналогичного мне – хамелеона. Особь была весьма миловидна, и под этой миловидностью легко скрывала свое отсутствие интереса к происходящему на протяжении вечера. Но я то ее раскусил, выдали мелочи – равнодушие к алкоголю, проявляемое в так и не допитой за несколько часов бутылке пива, кулон с изображением героя популярного сериала, фальшивый смех, кокетливое игнорирование противоположного пола и взгляд, подобный открытой книге, на деле же, между строк, доверяющий легкое признание равнодушия к происходящему.
В тот самый теплый весенний вечер я прогуливался с этой дамочкой. Мы много разговаривали, смеялись, однако, до сих пор были стеснены непривычностью, непритертостью, а вместе с тем и неловкостью нахождения в приватной компании друг друга. Мы держались за руки, однако, и этот факт являлся лишним подтверждением нашего стеснения – выпустить свою руку из другой никто не решался, так мы и продолжали движение, обреченно думая, о чем бы еще поговорить в ближайшие минуты, и как бы не выпустить чужую руку, дабы потом вновь не делать неуклюжих попыток вернуть ее на место.
Его я заметил издалека. Он был известным персонажем нашего города, звали его толи Вася, толи Ваня. Вася/Ваня был, в прямом смысле этого слова, дауном – больным человеком с особыми социальными, медицинскими и еще целой кучей потребностей. Известно было также, что он был бездомным попрошайкой. Вася, а точного его имени не знал никто, был любимцем местных старух, кумиром, находящейся поблизости, христианской секты и прирученным зверьком, проходящих в этом районе на работу и с работы, крепких заводских мужиков, что регулярно подкармливали его остатками столовской трапезы. Для всех остальных он являлся огромной головной болью. Служители порядка, не смотря на порой неадекватное поведение, его игнорировали, подростки всячески измывались, за что доставалось самим подросткам от всех вышеперечисленных групп. Остальные прохожие были вынуждены терпеть присутствие Васька, засовывать куда подальше свое искреннее желание отучить бедолагу и идти дальше. Бездомный мог в любом момент подбежать к тебе, толкнуть в грязь, выбить из рук телефон, напугать, выпрыгнув из-за дерева и прочее. Несколько раз, на полном серьезе, его пытались привлечь к ответственности, за то, что он нацарапал на автомобиле бранное слово, или за то, что выхватил из рук молодой рассеянной мамаши коляску с ребенком и пытался, радостно гогоча скрыться с ней. Но в полиции сказали, что, мол, он больной человек и спросу с него нет.
Так вот, заметил я его издалека. Шаркающая походка, грязная куртка, свисающие из носа сопли, какие-то пожитки в руке. Моя спутница, хоть и не была жительницей моего района, видимо также была наслышана о Ваське, а потому поспешила сойти с его пути, отталкивая меня к краю тротуара. Наши разговоры были вмиг свернуты, а взгляды обращены на проезжую часть, дабы лишний раз не вызвать интереса у неадекватного гражданина. Ванёк же шел и радовался жизни. Весна бурлила красками и заставляла его идти едва ли не в припрыжку.
Все произошло очень резко. Неожиданно как для меня, так думаю и для упомянутого выше персонажа. Вася, за пару метров до нас, вдруг вырулил на нашу траекторию, смело бросился между нами, расцепляя руки и по свинячьи хохоча рыгнул в лицо моей спутнице. Сказать, что я был в смятении – это значит не сказать ничего.  Полусекундная мысль о том, чтобы заехать обидчику по лицу, была сметена, подсознательным осознанием, что он больной человек. Да и людей вокруг было достаточно, заступники парня не заставили бы себя долго ждать. В следующие пол секунды, у себя в голове, я увидел следующую картину – вокруг меня и моей дамы собирается приличная толпа, окружает меня и начинает бранить по чем зря:
- Он же больной, ты разве не видишь? – кричит какая-то старая женщина в сером платке.
- Как тебя земля носит, юродивого обидеть? – кричит ее давнишняя подруга в темнозеленом пальто.
- А будь ты на его месте? – тыкает мне в лицо сорокалетний труженик, начальник цеха.
А юродивый в это время сидит на асфальте и увлажняет его своими слезами и соплями. Ему помогают подняться, щедро протягивают плитку шоколада, хлопают по плечу, мол, не реви, мы тебя в обиду не дадим. А мне и моей спутнице неимоверно стыдно, даже не за то, что я нашел в себе силы ударить Васька, а за ситуацию вообще, за нарекания, переходящие в угрозы, и за улыбку парня, когда у него в руках оказываются сладости. Мы – дерьмовые люди, а ему за это шоколадку. Виноват он, а стыдно мне.
Поэтому, единственное что я сделал – это с нескрываемым пренебрежением и злостью, сказал:
- Ты идиот?
- Да! – радостно ухмыляясь ответил Васек.
- Не обращай внимания, пойдем, - девушка взяла меня за руку и повела дальше.   
О девушке спустя пару месяцев я уже не вспоминал. Общение не ушло дальше обсуждения просмотренных сериалов, а дружба не перешла грань интимности держания друг друга за руки. Однако, сама ситуация засела тонкой занозой в моей голове. Не один и не два раза я обдумывал произошедшее – правильно ли я поступил? Бытовые переживания легко преодолели грань личной обиды и вылились в рассуждения глобального характера. Конечно, всем известен пример спартанского воспитания мальчиков – агогэ и распространенный миф о том, что больных или слабых физически детей сбрасывали в пропасть, обрекая на гибель от полученных повреждений, либо от обычного истощения. Я, благодаря паре книг о жизни античных обществ, отчетливо понимал, что это заблуждение, или как я ранее сказал – миф. Но мой личный опыт, задействовав воображение, рисовал в кровавые картины. В них я, облаченный в спартанские доспехи, поигрывая мускулами на слепящем солнце, стоял возле края огромной ямы. В моих руках находился младенец, маленький Васек, чье уродливое лицо готово было затмить это самое Солнце. Ребенок, улыбаясь, пускал слюни и сопли, что стекая тонкими струйками с его толстых щек, попадали мне на руки. Мое предназначение состояло в том, чтобы выяснить является ли это дитя пригодным для жизни, достойно ли оно стать мужественным и воинственным героем своего времени, или же Васек обречен достаться на поедание крысам и червям. Внешний вид отчетливо говорил мне о том, что ребенок болен и ему не место среди нормальных людей, однако, я сделал последнюю попытку достучаться до его адекватности и задал ему простой вопрос:
- Ты идиот?
На что ребенок, не секунды не задумываясь, также продолжая пускать сопли и слюни, ответил:
- Да.
Реакция была адекватна ответу – Васек, выпущенный из моих крепких объятий, летел вниз, всеми своими силами радуясь переживаемому моменту. Затем гулкий стук от соприкосновения тела с землей, тишина и похлопывание по плечам стоящих рядом со мной перекачанных спартанских воинов: «Мол, все правильно сделал, мужик!»
Вторая картина, которую неистово рисовала моя фантазия – это вымощенные камнем улицы предвоенного Берлина. На мне приталенная военная форма, зализанная на бок челка и напоминающие ровное кукурузное поле усы. Рядом со мной моя дама – предел совершенства. Мы неспешно прогуливаемся на утреннему городу, весна дает силы жить, а прохожие, что радостно машут нам вытянутыми руками, дополняют атмосферу уюта. Глаза в восторге от каждого увиденного момента, от каждого листочка, распускающегося из светло-зеленых почек, от великолепной архитектуры, поражающей своим величием. А какие люди вокруг! Все – чистокровные немцы! Мужчины – богатыри, выправленные, сильные, готовые в любую секунду броситься в бой за Великую Германию! Женщины, одетые по последнему писку моды, приветливо улыбаются и дарят всем прохожим цветы. Картину портит лишь грязный молодой человек, идущий мне на встречу. От него отворачивают свои взгляды прохожие, молодые листочки обратно започковываются, а женщины, одетые по последнем писку моды, стараются спрятаться за могучими плечами мужчин, готовых в любую секунду броситься на защиту Великой Германии! Маленькое недоразумение в мире блеска и величия толкает мою даму в плечо и ехидно хохоча, почесывает у себя между ног. Я, конечно же, не могу стерпеть подобного обращения и кричу этом проходимцу:
- Du bist ein idiot?
- Ya ya, майн фюрыр! - отвечает он мне, улыбаясь во все свое грязное лицо.
- Хватайтен этот недочеловекен, - кричу я в сторону внезапно возникших рядом бойцов СС. – Кидайтен его за решеткен и убивайтен его!
Можно подумать, что я излишне зациклился на этой ситуации. Первое время да, она не давала мне спокойно спать и каждый раз, замечая Васька на улице я представлял, как расправляюсь с ним. Однако, новых хлопот он мне не доставлял, и я убедил себя в том, что даже мысль об этом себя не стоит. До поры до времени.
После окончания школы я поступил в университет. История вполне привычная. Точно такой же, привычной к этому, рукой декана, спустя два года я был отчислен с пометкой «За невыполнение учебного плана». Погуляв пару месяцев и успешно откосив от армии, я загорелся мыслью взяться за ум и попытать счастья в высшем образовании еще раз. Для этого нужны были деньги, поэтому грамотно рассчитав график поступления и подачи документов, я пошел работать. Пять месяцев работаю, откладываю зарплату, живу на обеспечении родителей и полученной суммы мне вполне хватает на оплату полутора, а то и двух лет обучения.
Без высшего образования, без опыта работы и без хороших знакомых, пригретых в разного рода фирмочках, в коих бы мой лишний рот не прибавил не убавил, найти адекватную по моим меркам работу было сложно. Потому, не долго думая и наткнувшись на первое рекламное объявление о вакансии продавца, я позвонил по указанному номеру и записался на собеседование. Оно происходило в специально оборудованном подвале старого дома, где помимо моей потенциальной фирмы-нанимателя ютились также копировальный центр, магазин товаров для животных и лавочка с завлекающим название «Джинсы из Турции». Не буду вдаваться в дальнейшие подробности, а лишь скажу, что работать мне предстояло в одном из ларечков в торговом центре, торгующих поддержанными мобильниками и разного рода аксессуарами к ним. Не скажу, что меня очень вдохновила подобная альтернатива, зато работа не предполагала особых усилий. Еще одним плюсом являлся, завлекающий пункт в трудовом договоре, который давал к моей зарплате целых семь процентов от продаж. 
Спустя пару месяцев аналогичной бесперспективы я окончательно разочаровался в выбранном мной месте, однако, работать продолжал. Скудное начальство души во мне не чаяло, а все по причине высоких продаж. Мне же откровенно это льстило. Тут-то я и встретил своего старого знакомого. Оказалось, что этот объект всеобщей любви перебрался именно в мой торговый центр и именно здесь началась знакомая история с подкармливанием, поглаживанием и всяческой другой помощью моему знакомцу. Первое время хлопот он мне не доставлял, Васек бродил по дальним залам, вечером пил пиво с охраной. Затем произошло неприятное. Напротив меня работала дама, которая продавала цветы. Ранее женщина выставляла их на стол, теперь же он пустовал и раз от раза, неприкаянный Васек усаживался на него, показывал прохожим неприличные жесты, блажил матом, в общем, вел себя так, что любой здравомыслящий человек стремился как можно скорее покинуть данное место.
Терпение мое кончилось на третий день. Люди проходили мимо, а, следовательно, продаж у меня было мало, что существенно отражалось на моей дневной выручке. Сначала я как человек, хоть и достаточно эгоистичный, но все же гуманный подошел к Ваську и вежливо попросил:
- Слушай, иди в другое место.
- Зачем? – спросил у меня Васек, корча при этом дебильные рожи.
- Ты мне мешаешь. Окружающим мешаешь. Там охранники пивом угощают, метнись-ка туда.
Васек, на сколько мог, не доверительно посмотрел на меня, но все же слез со стола и пошел в указанном мной направлении. Я был доволен собой, договорился с человеком, с которым договориться было невозможно. Пошли продажи, с прилавка ушло два мобильника, но Васек вернулся. Он вновь сел на прежнее место, вновь принялся хаять прохожих, только на этот раз он был явно по градусом, и добавлял еще, попивая, очевидно, подаренную ему бутылочку «Клинского». Я решил подойти к нему еще раз, вдруг, второй раз также будет удачным:
- Иди отсюда, - резко бросил я в его сторону, на что Васек лишь с пьяной улыбкой от уха до уха ответил:
- Гы!
- Иди, говорю, отсюда, ты мне мешаешь!
- Неа. Гы!
- Я же тебя по нормальному прошу…
- Гы! – Васек принялся раскачиваться на столе из стороны в сторону, совершенно не думая о моих чувствах.
- Там еще пиво дают, иди.
- Неа. Гы! Гы! Ха – ха!
Я вернулся к себе в ларек и начал думать, как прогнать ненавистного соседа. В уме я посчитал, что за эти несколько дней, что этот паршивец ошивается напротив меня, я потерял N рублей. Сумма не большая, однако, в условиях моей максимальной экономии ее практическая стоимость возрастала в несколько раз. Надо было действовать. Охрану было звать бесполезно, им куда выгоднее, чтобы этот неадекват находился подальше от людей, в моем маленьком закуточке, нежели слонялся по центральным залам и коридорам. Полностью выставить Васька из ТЦ им видимо не позволяло воспитание или религия.
Решение пришло почти сразу. Я схватил стоящую на полу жидкость для мытья стекол, которую я периодически использовал по прямому назначению, и с уверенностью техасского ковбоя двинулся в сторону Васька. Настроил пульверизатор так, чтобы вместо разбрызгивания из него ударяла струя. Не доходя до своего обидчика метр, я применил в действие свое страшное оружие. Струя, сбивая и растворяя грязь на лице Васька, привела его в неистовство, он принялся визжать как раненный кабан. Апогеем действа стало мое неаккуратное движение, в результате которого, мощная по своему химическому составу жидкость, единым потоком угодила в открытый глаз Васька. Крик раненного кабана превратился в визг сотен свиноматок, несущихся от настигающих их исполинского размера гильотин. Бутылка пива вылетела из рук, упала на пол и разбилась. Васек катался по столу и истерил. Финалом действа стало падение парня со стола на осколки. Изрезанные руки, кровь, сопли и визги, от которых лопаются барабанные перепонки.
На крики сбежались все. Охрана, продавцы, покупатели… Тонны негодования полились в мой адрес, подобно слезам орущего дауна: оскорбления, упреки и угрозы физической расправы…
Меня, конечно, уволили, но я не сильно переживал по этому поводу. Зато теперь, видя своего «друга» на улице или в метро, я каждый раз прокручиваю кадры своего «триумфа». «Триумфа», за который можно осудить, сделать это всегда найдется очередь из желающих, которые не станут разбираться в причинах. Для которых обидеть юродивого, без семьи, без образования и без государственной поддержки, кинутого на произвол судьбы всеми, в том числе и ими – это табу. Это они проходят мимо таких людей, пряча взгляд. Это они держатся за устаревшие моральные устои и не видят, что мир изменился. Это они готовы купить Ваську бутылку пиву, посмеиваясь над тем, как он пьянеет выпив ее половину. Это те, кто может стать этому Ваську семьей, заложить в него хоть какие-то правила поведения и знания о мире, но предпочитают отсиживаться в своих уставленных изысканной мебелью стенах, утыканных плазмами. Это те, кто предпочитает дать в беспроцентный долг сотни миллионов очередному просящему помощи «союзнику» на мировой арене, отчетливо понимая, что этих денег он больше не увидит, но считает каждый рубль, потраченный на своих граждан. Глобальное всеобщее равнодушие.
Я закончил.