Стена. шестнадцатая глава

Глава 16.
Музыка.

Она не вынесла и пяти минут лежания на холодной каменной плите. Рахиль вновь встала, но и  бетонный пол жег холодом ступни, неимоверно, до судорог. Она принялась бегать в проходах между каменными плитами, это помогло немного согреться, но быстро утомило. Не останавливаясь, переводя дыхание, она перешла на медленную ходьбу. При дыхании пар шел изо рта, холод продолжал делать свое черное дело и вскоре она почувствовала боли в горле. Не желая сдаваться Рахиль терла ступни ног и горло и в очередной раз проходя мимо железной двери с силой пнула её пяткой, да так , что сама взвыла от боли.
Как не странно это подействовало на её тюремщиков. Заслонка внизу двери открылась и она остановилась напротив двери. Некоторое время как будто бы ничего не происходило, но  вдруг она различила, какое-то слабое шипение. Она присела на корточки и наклонила голову, как можно ближе к дыре , только теперь она поняла, что кто- то с ней говорит шепотом, шипящим, тихим, шепотом, как змея.
- Прошшшунь ношшшку в дырку, прошшшунь.
- Кто вы? Почему меня здесь держат? Здесь очень холодно.
- Прошшшунь ношшшшку.
- Ну на тебе ножку – и Рахиль выставила свою голую ступню в дверную дыру, - Только объясните мне , что здесь происходит. Э-э-эй вы меня слышите. – После этого она вся обратилась в слух пытаясь уловить хоть что-нибудь. С другой стороны послышался странный звук, как будто, кто-то в нетерпении очень громко сглатывает слюну и после этот кто-то упал на колени и маленькая волосатая ручка принялась суетливо, вся дрожа от возбуждения, гладить белую нежную кожу девочки.
       Сначала у нее возникло брезгливое чувство к этим коротеньким волосатым пальчикам, так бесцеремонно щупающим её , но потом любопытство взяло верх  и она попыталась рассмотреть незнакомца, присев на второй ноге. К сожалению дыра была слишком низко и она ничего не смогла рассмотреть. Она решила опереться руками на пол, чтобы присесть еще ниже и попала прямо в зловонную бурую жижу, разлитую у двери. С отвращением она отдернула руки, так и не рассмотрев незнакомца.
- Прошшшунь ношшшку дальшшше. – жадно с вожделением прошипел вновь незнакомец.
- Вот уж фиг. Если вам так нравится моя ножка, обеспечьте её теплом и комфортом. А то это не ножка, а какая-то ледышка стала.
- Ну прошшшунь прошшшшу.
- Нет, я сказала! И она решительно убрала ногу подальше от двери. – Все переговоры относительно высовывания ножки, только после обеспечения теплой обовью.
     За дверью недовольно хмыкнули и послышались удаляющиеся, мелкие, семенящие шажки.
- Эээ, уважаемый, и курточку прихватите. - На несколько минут всё стихло. Затем незнакомец вновь появился и в дырку аккуратно просунули и поставили две женские туфельки. Остроносые, закрытые спереди и открытые сзади на небольшом каблучке.
- Ура. – мысленно прокричала Рахиль, - наконец то я согреюсь, но каково было её удивление, когда она обнаружила, что эти туфли деревянные. – Вы что мне принесли? А еще ножку хочет. Какая наглость. – Но просунув ножки в туфельки и сделав несколько шагов, она поняла, что в них довольно удобно и главное действительно тепло. Хотя они были несколько великоваты и явно рассчитаны на взрослую женщину, но всё равно туфельки пошли на ура.
- Ношшшку,  прошшшшу  ношшшшку.
- Заладил. А куртку? Я тоже просила куртку. Так где она?
За дверью злобно хмыкнули и вновь послышались торопливые, удаляющиеся шажки. Через несколько мгновений куртку уже просовывали в дыру.
     Вид у нее был ужасный вся засаленная, от грязи непонятного цвета и рванина такая, что казалась её сняли с самого последнего бомжа. Но Рахиль  не раздумывая, сразу одела её. Зажимая нос от страшной вони исходящей от куртки, она опять продолжила переговоры.
- Э-э-э, как вас там? Мне нужно еще одеяло и матрац.
Да и пригласите какого-нибудь милиционера, или кто у вас там главный? За что меня здесь вообще держат? Я на вас в суд подам. – немного замешкавшись Рахиль, что-то судорожно вспоминала секунду и затем решительно добавила, - Гаагский, кажется, суд. В общем вам всем по шее дадут, отпустите меня немедленно!
Из-за двери резанул оглушительный визг, - Нетшшшш!
Нетшшшшшшшш! Ношшшку давай шушка, ношшшку.
Рахиль испугано отпрянула от двери и чуть слышно прошептала, - сам ты баранка, козел вонючий, а вернее баран. Но холод по прежнему пробирал до костей.  И ей ничего не оставалось делать, как вновь выставить свою ножку в дыру, грязной пяткой вперед, в надежде возобновить переговоры. – На пользуйся, можешь даже полизать, только бомжочка, бомжочик милый одеяльце раздобудь, а. Даже дырявое пойдет. – она почему то представляла невидимого любителя ножек, грязным оборванным бомжем.
 Громкий визг привлек внимание, кого то третьего,  к двери быстро приближались чьи то гулкие тяжелые шаги. Маленькие волосатые ручки с силой пихнули ногу Рахиль внутрь камеры и быстро отдернулись прочь. Заслонка захлопнулась. Но девочка не отошла, она прильнула ухом  к двери, пытаясь понять, что там происходит. Послышались два голоса, один повизгивающий, заискивающий, как будто шкодливый щенок, виляя хвостиком просил прощения у хозяина и второй властный, громкий, не терпящий никаких возражений. Говорили они на непонятном, никогда не слышанном Рахиль, языке, сплошь состоящем из шипящих и каркающих звуков, как будто говорили какие то фантастические змеевороны. Послышался звонкий хлопок и затем глухой удар. Визгливый незнакомец за дверью, жалобно заскулил, и мелко семеня ножками быстро убежал.
И вдруг Рахиль услышала нашу родную русскую речь. – Не смейте  трогать меня, слышите вы скотина, не прикасайтесь ко мне. – Дверь слегка приоткрылась, и в дверной проем стали впихивать упирающегося человека. Он был повернут лицом к Рахиль, но длинные седые волосы до поры скрывали его лицо. Наконец его впихнули в камеру. Движением головы он откинул прядь седых волос назад. В его неистовых глазах сверкали громы и молнии негодования.  Хлопая ресницами, он некоторое время привыкал к полумраку, а потом взгляд его  глаз уперся в Рахиль. Но она узнала его гораздо раньше. Сомнений не было, это был тот самый стройный, моложавый старик с бездонными, голубыми глазами. Счастливая  улыбка сама собой расплылась по лицу девочки, радость и счастье наполнили её сердечко, руки не произвольно потянулись к нему. – Это вы? Вы со мной? – радостно говорила она, как будто весь мир непременно должен был знать об этом. И вдруг моментально погрустнев добавила, - Они тоже схватили вас? Что им надо? Кто они? Скажите мне.   
        Старик подошел и присел на корточки перед ней. Нежно взяв её за плечики руками, он ласково и грустно посмотрел в её глаза. – Здравствуй милое созданье. Значит они и тебя забрали, а я надеялся на лучшее.
- Да кто они?
- Если бы я знал милое дитя. Помнишь, мы вышли из подъезда? Впрочем, как ты можешь помнить, ты же спала у меня на руках.  Сразу подъехала машина, из нее выскочили два здоровенных, бритоголовых детины. Один выхватил тебя у меня из рук. А второй запихнул меня на заднее сидение машины и приложил к моему лицу какую то тряпку, очевидно пропитанную эфиром, в общем я моментально отключился. И далее я проснулся в такой же камере, как и эта.  Эти же бритоголовые верзилы приказали мне сегодня утром пройти сюда  и передать заключенному из этой камеры следующее: Ни в коем случае не сопротивляться и делать всё что тебе прикажут беспрекословно, иначе Митя погибнет. Я не знаю кто такой Митя. Да и вообще предположить не мог, что этим заключенным окажешься ты – милая девочка. Боже мой какую дрянь они напялили на тебя. – он сорвал с неё грязную куртку и запустил её в дальний конец комнаты, затем сняв с себя, и одел на её худенькие плечики, свой дорогой кожаный плащ. Рахиль смотрела сквозь него, куда то в глубины пространства, совершенно не реагируя на его прикосновения, она молчала, нижняя губа её подрагивала. Развернувшись к окну она сделала несколько неуверенных шагов. Покачиваясь, как пьяная, казалась она вот-вот упадет, но добравшись до стены, оперлась на нее чтобы удержать равновесие. Плащ тянулся за ней по полу длинным шлейфом. Постояв несколько секунд неподвижно, она наконец найдя в себе силы, развернулась к старику.
- Они так  и сказали, если я не подчинюсь, они убьют Митю?
- Да я боюсь, что это они и имели в виду. Я не  зная кто он. Но вижу, что он очень дорог тебе. Поэтому девочка делай всё, что они будут требовать. А я попытаюсь разобраться, что здесь происходит и вызволить нас от сюда.
     Послышался лязг засовов, открываемой двери. Старик быстро выпрямился и попятился назад спиной к двери, не отводя не на секунду взгляд своих добрых голубых глаз от Рахиль. Она с удивлением смотрела на него. – Зачем вы это делаете.
- Я хочу смотреть на тебя постоянно, ангельское мое создание. И запомни делай всё, что они скажут. – он с трудом протиснулся в слегка приоткрытую дверь и она вновь захлопнулась.
       Она легла на каменную  плиту, в несколько слоев закутавшись в плащ старика и попыталась заснуть, но тревога, страшная тревога за Митю не давала покоя. Она вновь вскочила  и принялась , как маятник ходить из угла в угол. Мысли постоянным сплошным потоком неслись у нее в голове. – Да я всё что угодно, всё что угодно сделаю для тебя любимый. Я даже умру за тебя. – слезы брызнули из глаз девочки. Вдруг резко остановившись она сбросила с себя мрак страшных переживаний.  Она встала посередине комнаты, держа в руках воображаемую скрипку и смычок. – Я буду играть тебе Митенька свою самую лучшую музыку. Закрыв глаза, она водила воображаемым смычком по воображаемой скрипке и беззвучная музыка заполняла в одно мгновение всю её тюремную камеру и неслась, неслась сквозь зарешеченное окно к любимому.
    В дверь громко забарабанили и закричали, - Прекратишшшш немедленношшшш. Прекратишшш сейчасссс жешшш. Шушшшка. Дряньшшшш. Убьюшшш!!!
 - Они слышат, они слышат её!!!
Нате, получите скоты, - и она заиграла что было мочи, страстно и яростно.  И музыка рвалась, сметая все стены и засовы, сметая всех тюремщиков, сметая всю тьму и мрак, к нему и  только к нему.