Ясмиля

               
     Миля внезапно почувствовала, что она давно одна. Не то, чтоб её это напрягало. Но непонятный  дискомфорт, похожий на раздражение, лишал ее обычного равновесия.  Она вышла из своего уютного  маленького домика в палисадник. Скамейка, клумба с желтыми «золотыми шарами» и понизу растущий «коврик» с мелкими стелющимися цветами ярко карамельного цвета. Низкий деревянный штакетник. Планки на нем Миля сама разноцветно покрасила в тон любимым с детства цветам  сочного «коврика». Такие же росли около их дома в Бухаре, когда Миля только начала ходить в школу.
Учительница – Мирьям Закировна,  очень любила разучивать со своими  детьми стихи. Каждый день. Как зарядку, они хором учили стишок. Миле это  нравилось.  Она шла домой и громко «распевала» новый стих. Если кто-то проходил навстречу, замолкала  и договаривала  строчки  до конца уже просебя.
 «Странно. Зачем в старости память возвращает нас в детство? Наверное, это для чего-то надо».
Мимо палисадника по тротуару потянулась вереница детей с рюкзачками. Рядом  начальная школа. «Какой-то класс пораньше домой отпустили,- подумала безразлично Миля,- Дети рады. Совсем, как у нас в Бухаре»:


 Маленькая Ясмиля; перешла через дорогу, увидела старика. Он, как всегда, сидел в своем чапане на  короткой деревянной скамейке, которую,  каждый день приносил с собой из  дома вместе с другой скамеечкой, пониже, но  пошире.  На низкую старик стелил вышитый «огурцами» достархан, раскладывал коробочки,  из которых торчали веселые золотистые! Розовые! Красные  петушки!  Соблазнительные.  Раз пососешь, так и будешь потом при одном только взгляде  на них  слюнки глотать.  Дешёвые петушки,  копейки стоят!
Дед знает, где их продавать. Никогда не уносит петушков домой, всех раскупают  ребятишки.
Ясмиля не покупает. Она старается бегом проскочить мимо старика.  «Когда у мамы и у папы будет  побольше денег, тогда и купят, мне и братику.  И сестричке». Так мама сказала.  Ясмиля набрала воздуху в легкие, чтоб не дышать, пока будешь пробегать мимо старика. Уж очень они пахнут, эти петушки. Почуешь сладкий запах, как не остановиться?  Как не оглянуться,  хотя бы посмотреть в ту сторону?
 И посмотрела.
 Старик сжал пальцы в худой маленький кулачок, только указательный не согнул, узкими глазами  весело помигал Миле и  пошевелил этим длинным указательным пальцем: подозвал!
 Она подошла, заставляя себя не смотреть на прозрачные густо красные петушки.
- Как тебя зовут?-
- Миля.
-Что за имя такое?
- Наше, татарское.
- Что-то я не слыхал  у татар такого имени – Миля!
- Это не по - настоящему.. Покороче. В школе меня так зовут.
 - А по- настоящему?
-  Ясмиля;.
- Красивое имя. – Цветок жасмина! Видела, как жасмин цветет?
 - Нет.   Не видела.
 - Я тебе покажу. Завтра на картинке. Жалко только, запаха ты не почуешь. Ну, ничего. Еще маленькая. Жизнь  тебе предстоит длинная. Еще понюхаешь жасмин.
 - Я не маленькая. У нас маленькая  Хатима. Ее только недавно из родильного  дома мама принесла.
 - Так ты – большая?
 - Да.
- А что  умеешь делать?
-  Много умею. Маме помогаю во всем. Полы мажу жидкой глиной, двор подметаю,  Хатиму качаю, а еще…
- А петь умеешь?
- Умею. Но слух у меня еще пока не очень развился,  Мирьям Закировна говорит.
 - А стихи знаешь?
-  Знаю! Я люблю стихи. Мы каждый день новые учим. Я очень люблю…
 - Ну, расскажи.
Ясмиля встала ровненько. Портфель старику отдала, чтобы подержал, а то мешает. И громко. С большим чувством стала декламировать стишок, который она только сегодня выучила в школе с Мирьям Закировной:
                НА ГОРЕ ИЗБУШКА,
                ОГОНЕК МЕРЦАЕТ,
               У ОКНА СТАРУШКА,
               СИДИТ, СИДИТ  - СКУЧАЕТ...
                БЕДНАЯ СТАРУШКА!
                СКУКА ОДОЛЕЛА...
                НУ, ПУСТЬ ОНА СКУЧАЕТ,
                А НАМ КАКОЕ ДЕЛО?

- Грустный стишок. А рассказала ты его весело. Может, так и надо. Конечно,  она сама виновата, чего ж сидеть и скучать? Надо жить, а не скучать!
- А когда скучают – не живут?- Испугалась Ясмиля.
Старик вытянул из коробочки красного петушка.
- Ну, какая же это жизнь, когда скучают?
- А что же делать, чтоб она жила?
  Глаза у старика  стали совсем, как две черточки:
-«А пусть она скучает, Тебе какое дело?» – и он протянул ей петушка,- Это тебе за стишок. Бери, бери! Что качаешь головой?
- У меня нет пятачка.
 -  И не надо. Ты заработала! Стишок рассказывала! Мне было грустно, а ты со мной поговорила. Хорошее дело сделала. Мне жить хочется. Ты больше не пробегай мимо меня быстро- быстро. Ладно? Остановись, поговори со мной…
 Ясмиля несмело взяла петушка за палочку:
- Так, может, и с той старушкой поговорить надо?
-  Зачем?  Ты же сказала: «нам какое  дело?»
-  Это не я! Это же – стих. А Вы про жизнь говорите…
- Стихи, Ясмиля,  всегда про жизнь.  Особенно – хорошие.               
  С тех пор дед каждый день качал указательным пальцем.Слушал стишок и угощал Ясмилю золотым петушком.


Миле расхотелось просто сидеть и вспоминать. Она  вернулась в дом, взяла  ляган*.
Под мышку сунула тетрадь для черновиков,  с прикрепленной к ней ручкой.  Понесла все в палисадник. Тетрадь оставила на скамье. А с ляганом пошла за дом к старому сливовому дереву, единственному в палисаднике. По пути остановилась у куста
с накрахмаленными белыми цветами. И накланяться не надо. Нежнейший аромат, изысканный ненавязчивый, проникновенный.
 «Жизнь тебе предстоит длинная. Еще понюхаешь жасмин».
Про старика только сегодня вспомнила. Неизвестно, почему. А жасмин посадила сразу, как купила себе этот домик. Просто почему-то  захотелось.
На рынке паренек окликнул: «Купите кустик жасмина, женщина! Не пожалеете!» Тогда еще «женщиной»  окликали. Теперь ласково: «Бабуля!» Какая я им бабуля!  В брюках, в маечке, в кроссовках. Стрижка модная. И кепчонка чуть набок.
               Миля набрала полный ляган слив. Большие, чуть меньше  среднего размера яблока,  круглые, фиолетовые, сквозь тонкую кожуру на солнце просвечивает розовая мякоть.
Прямо в лягане водой из шланга облила сливы. Но сизый налет на них так и остался. С ним слива выглядит аппетитней.

 *Ляган (Узб) – Большое расписное  керамическое блюдо.

                ***
Ели эту сливу ребятишки с удивлением  и радостью. Уселись на траву, ноги калачиком. Хрумкали молодыми веселыми зубами, болтали, рассказывали про школу, про родителей, про друзей. Одна девчушка даже сплясала. И стихи читали. Совсем другие. Веселые, озорные.
Не за сливы. Просто так.  Словно давно уже знают Милю.
- Конечно, знаем! Ты тут каждый день сидишь на своей скамейке. Мы только имени не знали.
- Ты нас  еще позовешь? У тебя весело!
 - Конечно, позову. Надо жить весело. Когда скучно, это не жизнь.
 - Когда скучают – не живут?
Лысенький мальчик,  рыжий, с большими ушами, пытливо заглянул ей в глаза и спросил точно так, как она, когда была маленькой Асмилёй.
- Ну, какая же это жизнь, когда скучают? – ответила.
- Вот почему мой папа умер…- вздохнул малыш.
 Потом они все ушли  по домам.
  А Миля долго еще сидела на своей скамье.  Писала, думала, снова писала, вычеркивала. Дописывала. Потом она почувствовала, что сказать уже нечего, а если и есть что-то, то все равно хватит. Пусть кто-то  додумывает сам. И тогда решила: готово.
« Конечно, можно попробовать прочитать стихотворение  детям. Но оно явно не для детей.  Хотя… Тот дед с петушками тоже говорил не детские  истины». И она уже отвлеченно, словно не свое, прочитала вслух только что написанное . А вдруг так совпадет, что дед услышит?

МОЖЕТ, СКАЗКА, МОЖЕТ, БЫЛЬ

Сегодня мне не хочется
О грустном говорить,
В избушке возле рощицы
прядет старушка нить.

Хоть нитями опутано
её веретено,
старуха слово путное
мне скажет все равно.
 
 «Слова легки на выдохе,
на вдохе – тяжелей.
Находишь – много ль выгоды?
теряешь – не жалей»

 «Дорога наша – быстрая!
Жить надо  веселей.
Жизнь – лошадь норовистая,
не трусь, скачи смелей».

Шепнула мне пророчица:
«Верхом скачи, верхом!
Живи! Живи, как хочется.
Не думай, что потом!»

Разноцветный «коврик» закрыл на ночь свои кисельно -  перламутровые соцветия. А  солнце окрасило жасмин в прощальный розовый цвет и,не спеша, выбралось из зарослей «Золотых шаров», чтобы легко опуститься за зеленый пригорок. И тогда наступила ночь. Миля зашла в дом. Переоделась, прибрала волосы ко сну. И, засыпая  в своей спаленке, улыбалась. "Совершенно ясно! -  поняла,- зачем в старости память возвращает людей к детству".