Давайте послушаем тишину

По папиной линии у меня есть дядя, талантливый ученый-кибернетик, профессор Всеволод Витальевич. Хотя я его не видела уже давно, но в памяти моей он оставил неизгладимый след.

Дядя Всеволод всегда одевался так, как пенсионер, которому уже лет пять не платили пенсию.. Старая вязаная пестрая кофта, растянутые штаны, несуразная шапка. Сгорбленные плечи и большие карие глаза, в которых сквозила вся грусть еврейского народа. Говорил он шепотом, ходил медленно и казалось, жил только в себе и в своем мире. Поесть он тоже часто забывал, окунувшись в кибернетические дебри. 

Папина сестра, Людмила, вышла замуж за Всеволода не по любви, а по настоянию  отца. Он считал перспективного ученого достойной партией своей дочери. Опускаться ниже академиков в этой семье, где царил культ науки, было нельзя. Ни о какой любви или даже симпатии между брачующимися речи не было. Всю неделю до свадьбы как Людмила, так и ее мать рыдали без умолку. По словам очевидцев, их свадьба напоминала партсобрание, где собрались преподаватели и партийные шишки и толкали пространные речи про свои достижения по научной и партийной линии.

Квартиру молодожены получили в Киеве недалеко от центральной научной библиотеки, здание которой высокомерно возвышалось в пяти минутах ходьбы от дома. Тетя Люда вскоре стала с презрением относится к своему брату который так и остался жить в провинции.Суетливая, говорливая, смекалистая, она была полной противоположностью дяде Всеволоду. Как будто кто-то пытался сложить картину из двух совсем разных кусочков паззла.

Со временем у них родилась дочь, а потом и сын. На поверхности они выглядели нормальной, здоровой семьей, хотя до меня доносились слухи, что у них было далеко не все гладко.

Во  времена своего нищего и неустроенного студенчества я иногда приходила в гости к ним, чтобы хоть немного впитать в себя уют комфортной квартиры, проникнуться им перед возвращением в студеное общежитие. Друзей у меня было мало, и я отчаянно тосковала по теплому родительскому дому, по телевизору и уюту.

В их большой трехкомнатной квартире всегда стояла тишина. Даже дорогое пианино тоже молчало. Моя кузина, Вероника, ходила по квартире на цыпочках. Я часто думала, как она росла в такой гнетущей атмосфере. Дядя Всеволод, погруженный с головой в кибернетику, не снисходил до того, чтоб выйти в коридор и встретить свою племянницу. Я думаю, он даже не знал про то, что я учусь в Киеве. Его жизнь была всецело отдана на алтарь науки и кибернетики. Иногда я видела, как он проскальзывал на кухню за батоном или стаканом кефира – не знаю, замечал ли он меня.

Надо отметить, что в этой семье не было традиции объединяющих семейных ужинов, а также редко бывала домашняя еда. Мать днями напролет писала свою диссертацию и научные работы. Каждый питался в меру своих сил, в основном булочками, кефиром, молоком и сладостями. Дядя Всеволод готовил себе сам, в основном каши на воде или без соли.

Когда мне хотелось посмотреть в гостях телевизор, которого я была лишена в общежитии, то Вероника опасливо оглядывалась в сторону кабинета отца. Смотреть можно только на очень маленьком звуке. Если же мы по неосторожности все-таки делали звук громче, то дядя Всеволод являлся и говорил свою сакраментальную фразу «Давайте послушаем тишину»… Телевизор выключался, и комната погружалась в  тишину, которую мы должны коллективно слушать.

Как-то мы отмечали у родственников день рождения моей кузины. Все торжественно пили чай c тортом, пирожными и другими сладостями. Мимо проходил глава семейства. Мы предложили ему тоже выпить чай. Он отрешенно посмотрел на стол:
- Спасибо, у меня есть своя еда.

И начал намазывать белую булку маслом.

Как-то раз я пришла к ним в гости, но моей кузины не оказалось дома. Я устроилась на диване в ее комнате и включила запрещенный телевизор на минимальном звуке. Шла какая-то передача про животных.

Вдруг скрипнула дверь и зашел дядя. Я протянула руку к пульту, ожидая сакраментальную фразу про тишину. Но Всеволод неожиданно сел рядом со мной и стал смотреть передачу. В комнате было темно, лишь блики настольной лампы падали на наш диван. 

- А знаешь, когда антилопа убегает от гепарда, у нее нет шансов спастись? Так как он бежит в десятки раз быстрее. Она обречена.

- Мне жаль, - пробормотала я, с ужасом почувствовав его руку на своем колене.

Его теплая ладонь поглаживала мое колено, а я все внутренне сжалась в комок. Мне бросало то  в жар, то в холод.. Это, наверное, дружеский жест, - говорила одна часть меня. А вдруг он скрытый маньяк, а я тут одна, - кричала другая часть. Это же пахнет инцестом, - и я все передернулась внутри.

Минуты тянулись мучительно долго, и я уже не соображала, про что говорит телевизор.

- Мне нужно в туалет, - резко вскочила я и прямиком побежала к спасительной двери.

Переждав пару минут, я выглянула в коридор, убедилась, что дяди там нет, быстро набросила свое пальто и ретировалась.

Больше мы с ним в квартире так и не виделись. После этого эпизода я появлялась там редко.

Увиделись мы только лет через пятнадцать за границей, на свадьбе Вероники. Он смотрел на меня равнодушным взглядом, в котором ничто не напоминало об этом случае. По европейской столице он ходил в спортивном костюме, а перекусывал вместе с женой бутербродами с сыром и колбасой, на лавочке в парке, хотя вполне мог позволить себе и ресторан.

Для меня дядя Всеволод так и остался загадочной вещью в себе.