Бумаги Эйнштейна. Часть 1. Дорога к озеру. Гл. 4

– 4 –

Видите ли, матушка наша – из поволжских немцев, Марта Крюгер. А в Германии до сих пор действует программа по переселению этнических немцев и их ближайших родственников. Так что мы не простые казахи. Однако, Вы  наблюдательны, заметили и запомнили табличку с моей фамилией на двери.
– Табличка? Хм-м, табличка, да-да... Жарко тут у вас.

Я встал, снял пиджак и, аккуратно расправляя его на спинке стула, не оборачиваясь, спросил:
– А как тут, кстати, Дмитрий Евграфович поживает?
В ответ – тишина. Повернув голову, я увидел совершенно другого человека. Совсем другого. Вместо доброжелательного улыбчивого доктора на меня сурово взирал рыцарь Тевтонского Ордена, но, одновременно откуда-то изнутри, из глубины тёмных глаз  выглядывал ещё кто-то, тоже воинственный, хотя совсем не европеец, то ли один из потомков Чингизидов, то ли Тимуридов...

Непривычное, завораживающее впечатление.

Рыцарь слегка наклонил голову и некоторое время молча сверлил меня взглядом из-под очков.

Мне стало не по себе. Весь жар моего тела бросился в лицо. Зазнобило. Я посмотрел на свой пиджак:
– Жарко у Вас тут как-то. И холодно. Снял пиджак со стула и опять накинул себе на плечи. Скользнул взглядом по лицу доктора и присел в кресло, съёжившись, как нашкодивший подросток.

Преобразившийся Сексембаев холодно и строго задал вопрос:
– Откуда Вы знаете Ржавина*?
– Ну, как сказать... заочно.
– Вот как? – Главврач забарабанил по столу пальцами и внезапно наклонился ко мне через стол. – Знаете что, мне все это не нравится. Тайны, секреты...  За пределами клиники, пожалуйста, а здесь – здесь я всё должен знать. Рассказывайте, рассказывайте, рассказывайте, голубчик, и досконально, без утайки. Всё, что вам известно.

Рассказывать не хотелось, но я сознавал, что оказался в клинике по блату и с самого начала портить отношения с главврачом не собирался. А вдруг назначит уколы?! Я промямлил:
– Да ничего такого мне не известно. Просто, некий человек, с которым я познакомился в одной компании, бывший, как-бы э-э... литератор, недавно лечился, в смысле, отдыхал, в вашем заведении. Он-то и рассказал мне про Ржавина, героя войны. Вот и все. Больше и... ничего.

– Александр Сергеевич Арапов*, маниакально-депрессивный психоз на почве алкоголизма, при поступлении находился в маниакальной фазе, купировали нейролептиками, уже год как выписан в удовлетворительном состоянии; для профилактики возможных приступов показаны соли лития, – не отводя от меня взгляда, отчеканил главврач. Наконец вздохнув, он расслабился, поднял глаза к потолку, представлявшему из себя сплошное зеркало.
– Странный тип, недолго пробыл у нас, все твердил о каких-то рукописях, рецензиях... А с Ржавиным они, действительно, сдружились, впрочем, старика уже здесь нет, забрали родственники. И еще.

Он опять жестко взглянул на меня:
– Советую вам не употреблять в этих покоях такие слова, как «заведение», «клиника», «пациенты». В нашем пансионате проводится курс реабилитации нервных срывов и расстройств. Здесь обычные люди отдыхают от различных жизненных проблем и неприятностей. Никто из них никогда не признается в том, что он пациент. По крайней мере, себе. Так-то, так-то, так-то, хм-м...

Впрочем, оставим это. Пора заняться Вашими делами, – смягчил тон психиатр. Он выдвинул ящик из стола, достал стандартный лист бумаги и протянул его мне.
– В стакане карандаши, цветные и простые. Выберите один, или несколько, как Вам покажется, и рисуйте, пока я буду рассказывать. Историй у меня предостаточно, я расскажу Вам одну из них... о казахах и немцах. Каких только перипетий не случается в жизни! А Вы – рисуйте.

Я покачал головой.
– Да не умею я рисовать.
– Что значит, не умею? Линии, зигзаги, кривые всякие, квадратики, круги и овалы, треугольнички можете изобразить? Цветочек, человечка – голова, «огуречик», две руки – палочки и ножки, можете? Домик, заборчик, река, ёлочка? Вот и рисуйте, всё, что в голову придёт. Теперь слушайте.


---
* См. «Рецензии к "Прибытию Поезда”: http://www.proza.ru/avtor/andre62&book=2#2».


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/29/1939