КОЗА

               
                (быль)

Пасынка зовут Золик. С его матерью Семен Исаевич уже давно не живет, но считает себя обязанным позаботиться о судьбе  мальчика.
- Разве я не прав, Золтан,  утверждая, что тебе,–   отчим сделал паузу, закончил серебряной пилочкой полировать последний ноготь на левой руке, - пора жениться?
-  Правы, - Золик протянул руку к низкому столику с кудряво закрученными ножками, колупнул в вазе конфеты, отыскал  любимый грильяж.
 - За чем же дело стало? Институт у нас в кармане. Работу в Москве мне для тебя обещали…
- У Вас есть идея?- Золтан зашуршал золотистой оберткой.
 -  А у  тебя нет?
 - У меня  и без идеи … есть, –  он  громко разгрыз грильяж.
 -  Ну, одно другому не мешает, - отчим поморщился.  Хрусткие  скрипы грильяжа под молодыми зубами Золтана отзывались  сквозящим холодком  в деснах  Семена Исаевича. Его  керамические зубы не выносили таких звуков. Он тяжело встал, пошел к двери и, прежде чем выйти, оповестил:
- Ну, если ты не возражаешь, в эту субботу моя знакомая… - он прервал себя,  чтобы многозначительно уточнить, - моя очень близкая знакомая привезет к нам двух своих дочерей.  Асю и Анну. Прошу прибыть в 12 дня.  И останься на обед. Маму пока не приглашай. 

***
 «Обе хорошенькие провинциалочки, - подумал Золик,- и главное, перед ними не надо выделываться, изображать из себя усталого денди, угощать дорогими коктейлями, остроумными анекдотами».
 Они втроем бегают босиком по зеленым газонам подмосковной дачи Семена  Исаевича, хохочут, едят с кустов малину и черную смородину. Катаются на широкой плетеной качели, увитой  декоративными цветами.  В тяжелых  пушистых пучках сирени ищут пятилепестковое счастье.
-  Асенька! Зачем Вам искать счастье? Вы и так   счастливая! Золик любуется этим  солнечным  созданием. Ладненькая,  фарфоровая статуэтка из коллекции отчима. Только живая, стремительно подвижная.  Вокруг румяного лица с маленьким  носиком и ярким пухленьким ротиком  - золотистые локоны.  А вся она искрится,  излучает радость. С такой до смерти  и сам будешь счастлив.
-  Я? – Асенька подоткнула за пояс подол длинной юбки, показав ненароком красивую розовую ножку.  Смешливо подкинула вверх одну за другой туфельки и полезла в  небольшой искусственный пруд за кувшинкой, - я совершенно счастлива!
 - У Вас есть жених?
 - Нет! Да я и не собираюсь замуж. Это мама придумала.
-  А Семен Исаевич, он  Ваш отец?
 - Нет. Он первый муж нашей мамочки, отец нашего старшего братца. Ой! Держите меня! И она, поскользнувшись, ушла с головой под воду.
    Анна прямо в сарафане и в тапочках, без суеты, быстро спустилась по ступеням в пруд и вытянула оттуда за руку расшалившуюся сестренку. Потом они сидели на краю пруда, свесив ноги в воду, и брызгались и, как сумасшедшие, смеялись.
 
              Золик никак не мог утвердиться в  окончательном выборе.
 Анна поразила его уверенной и простой манерой держаться, не торопясь разговаривать, заразительно  искренне смеяться. Замечательнее всего: ее отличала от сестры классическая красота. Эти оленьи глаза, непроницаемые, таинственные, как безлунная ночь. Точеные чуткие брови, чуть смугловатая чистота нежного  лица, притягательные чувственные губы. Вальяжные движения рук, шеи. Плавные повороты головки, обрамленной блестящей  черной копной волос, укрощенных большой заколкой из черепахового панциря.
-  Анна, а Вы тоже не собираетесь замуж?
 - Почему? Я считаю, что мне как раз уже пора.  Образование получила. Не нищая. Хотя и не миллионерша. Здорова. Да и не дура. Умею  и люблю готовить.
Думаю, я буду не плохой женой и матерью.
 « Да, – подумал Золик, - с такой не пропадешь. К тому же…  ну, очень сексуальна».
                ***

Обед накрыли в зале. В шесть часов.
Перед  десертом включили большую люстру с лампами, похожими на свечи. По краям плафонов сверкали  стеклянные наросты, имитирующие  наплывы от  тающих свечей.
 Мама девочек, на правах  давних  отношений  и сохранившейся видимости дружеских связей, а так же в надежде на предстоящие обновления родственности, польстила хозяину:
 - Это что - то новенькое у тебя! Красиво!
–- Вы про люстру? - Уточнил Золтан, - и невинно, но со значением  добавил,- нет, люстра не новая. Это моя мама выбирала, когда я  только закончил  школу.
- У Вашей мамы хороший вкус,- улыбнулась  дама примирительно, мельком глянув на притихших своих   дочек.
-    А! Так это остатки от Вашей прежней жены, дядя Сема?- Асенька  бросила на Золтана  быстрый  чистый голубой взгляд.
– Ну, что-то в этом роде, - хмыкнул хозяин.
-  Ой! Наверное, это очень дорогая вещь!
 –  Если моей маме что-то понравилось, она непременно это  приобретает,  вот, как и эту люстру, - подчеркнул Золик еще раз свою принадлежность ко всему, что они здесь видят.    -    -Даже если это очень дорого? - Ася кокетливо склонила золотую  головку, улыбнулась Золику.
-  Да, Асенька!
 -  Странно…
 -  Что странно?
 Асенька сжала и без того маленький ротик, отчего личико ее стало необычайно трогательным,  оглядела всех. Задумалась: отвечать? Или промолчать? Махнула нежной ручкой, решилась:
 - Когда мне очень нравится вещь, и я ухожу… навсегда, я непременно  забираю  эту мою вещь с собой! Вот… А почему же эта бывшая Ваша жена, дядя Сема,  не забрала свою любимую люстру, когда вы разошлись?  Вероятно, она только выбирала,   приглядела ее в магазине, эту люстру! Да? А заплатили за неё  Вы?! Я угадала? Да, Золик? - Она звонко, по - детски  захлопала в ладоши и безобидно засмеялась.
Семен Исаевич  тотчас же  понял, что Асенька   тонко  куснула жениха, защитила  свою маму от ехидного укола Золика. 
 Дядя Семен посмеялся вместе с девочкой, ему нравились такие забияки.
- Ну? – Громко спросил, дружески подмигнув пасынку, - как она тебя? А? Вот они такие … милые девочки… Им палец в рот не клади! Укусят, дружок! Не так они просты, как тебе показалось!
                Мама невест и ее бывший  первый муж посидели еще в салоне на диване, а потом отправились каждый в свою спальню. Молодежь  спустилась в сад. Там они играли в прятки, болтали, обнимались, целовались, встретили раннюю летнюю зарю.
             Через два дня мама увезла невест домой в тихий, поселок, спрятавшийся за старым брянский лесом.
  - Девочкам, я думаю, твой пасынок  понравился, - сказала на прощание  бывшая жена Семена Исаевича,- а он пусть думает. Выбирает. И тогда созвонимся. А сыну нашему ты, Сема, все-таки звони чаще. Он, тактичный, опасается показаться тебе навязчивым. Хоть и взрослый уже, но, как и ты, – очень одинок.
                ***
                - Что скажешь?  Надеюсь, ты уже решил, какая твоя? – Как только проводил гостей, приступил к делу отчим.
 - Обе хороши.  А вот Вы, какую бы выбрали?
 - Если б мне сегодня выбирать, то хохотушку – золотушку. Язычок сладенький, наточен, как опасная бритва.  Вот  и препирались бы до самой моей смерти. Она бы мне изменяла, а всё равно любила бы. Потому как  - я сам веселый.  А если б раньше, когда я что-то еще мог… То  Анну, конечно! Это – порода! Лицо! Волос! Фигура – точеная. Стать!   На такую и в её старости мужики оглядываться станут. И остался бы с ней  – на всю жизнь! Первая и последняя.
 - Я ее с первой минуты хочу.
 - Бери, если потянешь. Обретешь жену и верную,  и мудрую. Детей  красивых народит,  карьеру тебе сама, не заметишь даже как, устроит. Но учти: и легко с ней, как у Бога за пазухой.  Но и не просто.  Придется соответствовать.
Отчим помолчал, и все – таки добавил:
-  Хороша! Королева!  Берем ее?
 - А берем! – Золик азартно облизал пересохшие губы,  налил себе в хрустальный бокал шипучего ситро  и залпом выпил.
          Отчиму понятен его порыв. Не корову выбирает парень. Жену! Сам-то Семен Исаевич трижды рисковал. А  вот все равно – один.
 -    …Ведь если на Асютке женюсь, - договорил Золтан,  осторожно поставив пустой стакан на маленький поднос из индийской кости, - все равно Анна будет душу мутить. Звоните!
- Погоди, дружок.   Они еще и до дому не доехали. Если б ты сразу, пока не уехали, решился, тогда да… А теперь надо погодить. Пусть попереживают. Милее будешь.
 Отчим не звонил неделю. В воскресенье до обеда еще тянул.  Дождался, чтоб  Золик приехал.  Только тогда набрал по междугороднему номер. Долго  не отвечали. Наконец, кто-то официально  отрапортовал:
- Алло. Вас слушают.
 - А Вы, простите, кто? 
 - Нет уж! Это Вы кто?- Голос  фальшивый, как пионерский горн у начинающего трубача.
- Да мы, собственно говоря, по поводу свадьбы. Тут вот жених стоит от нетерпения пылает…
 - Еще один? –изумился  «фальцетом» официальный голос.
- Что значит – «еще один»? Мы – и есть – первые.
  - Ну, не знаю, что и сказать вам. Меня-то тут оставили дежурить.  А все в кафе. На свадьбе, – голос откашлялся и помягчел, -  Аннушка наша нынче,  наконец, расписалась с Борисом.  Ведь они всё собирались, собирались. Весь поселок за них переживал, когда они рассорились. Уж очень  пара красивая.   Ну, теперь, слава Богу, помирились и  «навсегда не разлей вода».
- Та - а – а – к, - задумался  Семен  Исаевич. А что же - Асенька? Она, надеюсь, еще не выскочила замуж?
 -   «Аса» - то наша? Не - е – т! Эта еще не надумала.  Жужжит! Покружится- покружится да и ужалит кого-нибудь.  Так, шутя! Бедовая! К ней - ыть, ещё  не каждый и приноровится.
-Ладно! Скажите мамаше, мол, жених Асенькин звонил. Руку и сердце, так сказать, предлагает. Завтра в полдень еще раз позвоним.
- Дык, как зовут-то Вас, господин жених?
- Золтан. Зол - тан. Запомнили?
-  Ладно уж, я  и запишу. А то не одни Вы тут названиваете.  Передам.   

                ***
После всяческих расшаркиваний и поздравлений Семен Исаевич перешел к главному:
- Так что, Асенька!? Встречайте завтра гостей. Приедем свататься. Золтан выбрал тебя, девочка! Анна, конечно, хороша, но ты ему с первого взгляда полюбилась. Он просто извел меня: «Поедем, да поедем. Жить без нее не могу больше  ни дня». Так что, ждите!  Ася! Ты чего молчишь? Ты слышишь меня? Ало! Алло - о!
- Да не кричите Вы, дядя Семен! Слышу я …
 - Ну, так, а что ж молчишь? Не понравился тебе мой мальчик? Ты не скрывай, прямо говори, это ведь, не по тропинке погулять! На всю жизнь решение.
 - Хороший мальчик, дядь Семен… Только… Ой, ну не могу я  Вам этого сказать…
 - Так скажи – ему! Сама! Вот передам трубку, ска…
 - Нет! Нет-нет-нет! Не надо ему трубку…  Вот поговорите, лучше, Вы с мамой.
- Что там у твоей Асеньки? - Ему надоели эти бабьи ахи, тайны, недомолвки, сюрпризы.
 -   Припомни, с чего началась наша с тобой размолвка, доведшая  нас до развода?
-  При чем тут это?
-   Нет! Ты припомни! Не помнишь? Я напомню: ты заявил мне в один прекрасный день, что я противна тебе, потому что у меня всегда на капроновых чулках кривой шов и складки обвисшие.
- Ну, я виноват, виноват. А что я мог поделать, что,  как только я ложился в супружескую кровать и дотрагивался до тебя, у меня перед глазами начинали виться зигзаги кривого шва у тебя на ногах. Словно это ноги твои -  кривые и помятые. Я тебе говорил, а ты ноль внимания.
 - Вот! А наша  с тобой дочь Асенька, которую мы сотворили уже после развода и после того, как умер мой второй муж  Павел,  отец Анны…
-  Что? Ася – моя дочь?
-  Да. Ты приехал меня утешать  в связи с кончиной Павла… Я уже  носила капроновые чулки  без шва. И научилась их хорошо натягивать резинками…  И ты меня утешил. Но у тебя уже жила другая жена, мама этого милого мальчика Золика…
 - Ладно! Дорогая! Спасибо за дочь! Я сразу почувствовал родную кровь. Но ближе к делу! Зачем ты это все вспомнила?
 - Вспомнила, потому что она вся в тебя. Такая же брезгливая снобка! Знаешь, почему она не хочет твоего пасынка?
-  Ну?!
-  Она говорит: «Он хотел меня поцеловать.
Наклонился ко мне, так приятно. Но я не успела закрыть глаза. И увидела, что в его носу торчит…коза. Козюля!  Я не смогу выйти за него!
 Как только он хочет меня поцеловать,  наклоняется, сразу вижу эту  ужасную скользкую, мерзко и мокро торчащую из носа скрюченную козу».