История одного этюда

Эта история началась в далёком 1985 году. Я работал тогда в одном из московских проектных институтов. В начале осени 1985 года меня, как секретаря комсомольской организации, отправили в командировку в подшефные колхозы Серебряно-Прудского района Московской области для сверки списков работающих на уборке урожая сотрудников института. В те времена каждую осень на борьбу с урожаем, в помощь колхозам, московские предприятия отправляли своих работников, отрывая их на неделю-другую от основного вида деятельности. Инженеры, архитекторы, сметчики, изыскатели, бухгалтеры копали картошку, свёклу, морковь, а колхозники им, по мере сил, помогали. Вот и отправили меня тогда проверить: хватает ли работников умственного труда на полях, как у них с бытовыми условиями, здоровы ли и так далее.
На командировку мне было отпущено два дня. Посетить мне надо было три колхоза, располагавшихся в десятках километров друг от друга. Надо заметить, что передвигался я по району, от колхоза к колхозу на попутных машинах. Чаще всего – на уборочной технике: грузовиках, самосвалах и даже тракторах. Особо отмечу, что ни один водитель тогда даже не заикался о деньгах за проезд. Иду вдоль дороги, останавливается ЗИЛ, гружёный кормовой свёклой:
- Куда спешишь?
- В колхоз «Карла Маркса». В правление.
- Садись. Я туда же.
Сел и поехал. И по дороге беседа: о грибах, которых нынче много, о рыбалке, о погоде.
В рюкзаке у меня, помимо списков трудящихся на пашне коллег по институту, лежал маленький этюдник с масляными красками, кисти и грунтованный картон. Я очень надеялся, что найдётся время для живописи. И время-таки нашлось.
В очередном колхозе, то ли «Имени 1 мая», то ли «Имени пятого партсъезда» (тогда все колхозы имели звучные названия), меня нашёл председатель, и попросил задержаться, так как к вечеру должен был подъехать главный инженер нашего проектного института с бумагами важными, и их необходимо было согласовать со мной. И я остался. До вечера времени было много, и я вышел за околицу, присел на траву и стал писать этюд: дорога, закат и прочее.
К вечеру я вернулся в правление. Картон с этюдом нёс в руке – масляная краска долго сохнет. Встретился с главным инженером. Сверили списки, обсудили обстановку. Главный инженер (жаль – забыл, как его зовут!) похвалил мой этюд, напоил меня крепким чёрным кофе из термоса. И я тогда подумал о том, как же я повезу этот этюд домой. Он сохнет долго, а мне ещё на следующий день в колхоз очередной топать. Поделился проблемой с главным инженером. А тот нашёл выход. Приехал он на собственной машине. И говорит:
- Давай я его заберу. А ты, как приедешь из командировки, так и возьмёшь его у меня. Только, на всякий случай, подпиши сзади – фамилия и номер проектной мастерской.
Я так и сделал.
Приехав в Москву, я, за суетой, про этюд забыл. Да и главному инженеру было, видно, не до меня.
И вот прошло тридцать лет.
Этим летом я приехал как-то на рыбалку в Щукино на Москву-реку. Бродил по берегу со спиннингом. И вот, было дело, тащу я окуня, а рядом, гляжу, рыбак стоит. Наблюдает. Потом подходит ко мне.
- Здрасти.
- Здрасти.
- А вы не тот-то из «Диалогов о рыбалке»?
- Тот.
- Здорово. А я тут рядом живу. Недавно стал рыбу ловить на спиннинг. Можно, я с вами половлю, поучусь?
Николаем назвался. И пошли дальше вместе. А вечером, к концу рыбалки, Николай сказал:
- Дмитрий! А не хотите ли вы со мной на Истру съездить? У меня там дача. От отца досталась. Я там всего пару раз был. Прямо на берегу стоит. Можно с ночёвкой. Половим рыбку, вы меня поучите.
И я не отказался от приглашения. Телефонами обменялись.
А спустя пару недель я позвонил Николаю. И поехали.
Целый день мы бродили по берегу Истринского водохранилища. Блеснили. И наловили окуней и пару щучек. Вечером вернулись на дачу. Домик был небольшой, деревянный, уютный. На террасе почистили рыбу для ухи. И вот тут, на террасе, на стене между буфетом и дверью в спальню я увидел этюд в рамке. Очень уж мне знакомым он показался. Я попросил Николая снять его со стены. И, действительно, на обратной стороне картона стояла моя фамилия и номер проектной мастерской. И тогда я рассказал Николая историю этого этюда. И новый мой товарищ, обрадовавшись, что этюд нашёл хозяина, попросил, чтобы я забрал его. А я, за беседой, всё отнекивался: пусть, мол, висит, где висел.
Уха в тот вечер, надо сказать, была замечательной. А потом всю ночь напролёт мы с Николаем беседовали о рыбалке, потом о живописи, потом о телепрограммах, потом ещё о чём-то. А утром разъехались по домам. Уже на стоянке перед домом я вспомнил про этюд. И думал, что он очень гармонично смотрится на даче Николая на стене между буфетом и дверью в спальню. А оказалось, что этюд этот лежал на заднем сиденье моей машины. Он вернулся ко мне ровно тридцать лет спустя. Вот такая история.