Я. В. Брюс 4ч

 Руководство артиллерией

Фактически после взятия Нотебурга в 1702 году в России начинает свой победный путь новая русская артиллерия, кардинально преобразованная, а лучше сказать, созданная Я. В. Брюсом.

К тому времени артиллерийское дело в передовых странах Европы, особенно в Швеции, достигло очень высокого уровня. В конце XVII века было покончено с цеховой организацией артиллерии, началось промышленное производство на мануфактурах орудий и ядер. Артиллерия, окончательно введенная в состав армии, признавалась особым родом войск, и для нее открывались широкие возможности развития. Были унифицированы калибры артиллерийских орудий, значительно снижен их вес, улучшена конструкция лафетов. Благодаря этому значительно повысилась подвижность артиллерии. Тогда же получили распространение зарядные пороховые рубки, картузы, картечи. Произошло разделение артиллерии на тяжелую и легкую, чем были заложены основы тактики полевой артиллерии. Начали формироваться научные основы развития артиллерийского дела. Все это повысило в значительной мере очевидную мощь этого рода войск.

Россия же в этом направлении значительно отставала.

Русская артиллерия — «пушечный наряд» — комплектовалась личным составом аналогично стрелецким полкам: за свою службу пушкари получали денежное и хлебное жалованье или земельный надел. Служба пушкарей была наследственной. Подобно стрельцам, пушкари в свободное от службы время занимались торговлей и ремеслами. В военное время для обслуживания пушечного наряда привлекались дополнительно ратные люди, набранные от тяглового населения. Вся русская артиллерия подразделялась на «городовой наряд» (осадные и крепостные орудия) и «полковой наряд» (легкая и тяжелая полевая артиллерия). В составе полевой артиллерии выделяли «полковую», то есть приданную пехотным, стрелецким и солдатским полкам.

После разработки в 1621 году Устава ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки А. М. Радышевского началось усовершенствование старой русской артиллерии русскими мастерами. В XVII веке последними практически были решены проблемы создания нарезных и казнозарядных артиллерийских орудий. На русских мануфактурах в 1690-е годы проводятся попытки заменить и одновременно привести в единую систему их типы и калибры. И все же русская артиллерия в целом представляла собой разнотипную и разнокалиберную массу. Орудия были тяжелыми и вследствие этого малоподвижными. Дальность стрельбы и скорострельность русских орудий были незначительны. В войсках находилось большое количество орудий явно устаревших конструкций, некоторые из них были созданы еще в XVI веке.

Необходимость создания новой мощной артиллерии русский царь прекрасно осознавал. Брюсу в этом отводилась первостепенная роль. Обширные теоретические знания, особенно в области математики, пристальное знакомство с материальной частью артиллерии в Вулвическом арсенале в Англии в 1698 году, а также длительный боевой опыт позволили Я. В. Брюсу осуществить глубокие преобразования в области артиллерии.

Одной из важнейших проблем, стоявших перед воюющей со шведами Россией, была проблема обеспечения русской армии единообразным и надежным оружием. Для решения этой задачи Брюс разработал единую систему измерения всех частей артиллерийских орудий, в основу которой был положен калибр орудия. Им же были разработаны и введены в практику русская артиллерийская шкала и артиллерийский вес. Шкала представляла собой металлическую линейку, на которой были нарезаны диаметры каменных и чугунных ядер, соответствовавшие определенным линейным калибрам. Этот инструмент служил основной мерой не только при проектировании, но и при проверке готовых орудий и снарядов. Кроме металлической линейки в качестве проверочных инструментов применялись кружала и циркули. Одновременно Я. В. Брюс ввел понятие об артиллерийском весе, при помощи которого определялись калибры орудий и снарядов. За единицу измерения был принят вес чугунного ядра диаметром в два английских дюйма (5,08 сантиметра), вес составлял 1,2 торгового русского фунта. Этот вес получил наименование артиллерийского фунта, а ядро названо однофунтовым. Для разрывных полых снарядов был принят торговый вес.

Исполняя обязанности генерал-фельдцейхмейстера, Я. В. Брюс вникал во все процессы производства материальной части артиллерии, неукоснительно требуя единообразия в изготовлении не только орудий и снарядов, но также и лафетов, станков и даже колес к ним. Образцовые варианты их хранились в Приказе артиллерии. Те же требования он предъявлял и к производству стрелкового оружия. С принятием на вооружение в 1715 году штатных образцов ружей и пистолетов были введены и контрольно-измерительные инструменты. Для соблюдения точности калибра — медный эталонный цилиндр. Контроль за длиной стволов пехотных ружей и драгунских пистолетов осуществлялся при помощи деревянных шаблонов с печатью самого генерал-фельдцейхмейстера.

Я. В. Брюс принимал активное участие в разработке новых образцов вооружения. Известны его опыты над различными формами зарядных камор, в том числе и над вариантами так называемых бутель-камор, приведшие к проекту конической каморы для гаубицы с длиной ствола в 10 калибров, то есть удлиненной, что дало основание некоторым историкам материальной части артиллерии считать ее прообразом единорогов.

Опыты велись и с целью увеличения дальности стрельбы из орудий (гаубиц и мортир), в боекомплект которых входили разрывные снаряды.

Для повышения огневой мощи пехотных и драгунских полков с 1705 года разрабатываются различные варианты ручных мортирок. Брюс постоянно наблюдает за ходом этих работ, требуя, чтобы приклад у «мортирца» был как у фузей, для удобства стрельбы из него.

Приказ артиллерии стал преемником Пушкарского приказа. Наиболее вероятной датой образования Приказа артиллерии следует считать 26 июня 1701 года, когда во Вседневной книге Пушкарского приказа впервые официально упоминается Приказ артиллерии.

Личный состав приказа состоял из дьяков и подьячих. Подьячие разделялись на три категории — старых, средних и молодых, каждый из них возглавлял тот или иной отдел (повытье). Кроме них в распоряжении приказа были так называемые царедворцы — стольники, дворяне, стряпчие, жильцы, которые выполняли отдельные поручения. Денежной казной ведали бурмистры, а учетом и расходом артиллерийских припасов — целовальники. До 1712 года, по-видимому, никакого постоянного штата приказа не было, так как число его членов в разные годы было непостоянным. По штату 1712 года было определено иметь в Приказе артиллерии одного дьяка и 24 подьячих.

В ведении приказа находились: личный состав артиллерии; артиллерийские школы; полковая, полевая и осадная артиллерия; средства тяги артиллерии; артиллерийское производство; инженеры (саперы); колокольное дело и Гражданская типография (с 1706 года). Приказ также занимался вопросами обеспечения вооружением и боеприпасами всех войск. Кроме того, в его функции входило судебное разбирательство над личным составом.

Несмотря на наличие помощников, Брюс, как глава приказа, подробно вникал в его работу. Даже находясь в военных походах, он продолжал действенно управлять вверенным ему ведомством. Без его участия не решался ни один вопрос, который находился в компетенции приказа, вплоть до самых незначительных. Я. В. Брюсу посылались копии всех указов, отчеты о производстве вооружения, ведомости о наличии и расходе артиллерийских припасов, списки личного состава и росписи на выдачу денежного жалованья и хлебного довольствия, одним словом, все документы, требовавшие его решения.

Параллельно с Приказом артиллерии существовал еще один административный орган — Походная артиллерийская канцелярия, которая была создана при генерал-фельдцейхмейстере только на время ведения военных действий, когда он находился в походе. Первые упоминания о существовании канцелярии относятся к 1705 году. Штат ее состоял из трех человек: одного старого и двух молодых подьячих. До окончания Гродненской операции (1706) канцелярия упоминается под названием «Походная артиллерия в Гродне» или «Приказ воинский походный артиллерии».

С переездом Брюса в Санкт-Петербург в 1714 году его Походная канцелярия становится стационарной. Приказ артиллерии был разделен на две части — Московскую и Петербургскую. За первой осталось название Приказа артиллерии, вторая получила наименование Артиллерийская канцелярия. Постепенно с переводом центральных учреждений в Санкт-Петербург роль Артиллерийской канцелярии возрастает. Она становится фактически главной, а Приказ артиллерии — второстепенным административным органом[40].

Существование параллельно двух высших артиллерийских учреждений ничем не было оправдано и вносило лишь путаницу в организацию производства вооружения. В 1723 году управление артиллерийским ведомством было реорганизовано. Главным административным органом стала Главная артиллерийская канцелярия во главе с президентом генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом, который оставался им до своей добровольной отставки в 1726 году.

Я. В. Брюс в поисках усовершенствования артиллерии во многом опирался на знание и опыт специалистов, среди которых необходимо отметить «капитана на Москве» Якова Шперейтора. Выражаясь современным языком, он был техническим руководителем Московского пушечного двора. В первое десятилетие Северной войны именно этот двор стал своего рода лабораторией нового конструирования вооружения. Образцы вооружения, показавшие удовлетворительные результаты при испытаниях на пушечном дворе, либо в единичном экземпляре, либо опытными партиями отсылались «в поход» или в Санкт-Петербург, где проходили дальнейшие испытания в боевой обстановке.

Многочисленные справедливые нарекания военачальников на плохое качество лафетов, станков, роспусков и артиллерийской принадлежности принуждали начальника артиллерийского ведомства обратить пристальное внимание не только на их устройство, но и качество материала, из которого они изготавливались. Брюс обстоятельно разъясняет в письме Ф. Ю. Ромодановскому, в какое время года следует заготавливать лес для артиллерии и как его хранить. «Уведомлен я от тебя, государь, чрез писание, что дубовый лес на пушечные станы и колеса по росписи изготовлен нынешним летним временем. И тот, государь, лес к артиллерии делам будет не прочен. И ты, государь, оный лес по той росписи повели изготовить в декабре месяце и вывесть к Москве зимою. А водою ево не сгонять, дабы к оным делам был крепок и походам прочен». И в качестве приписки Я. В. Брюс разъясняет: «В познание тебе для чего летней лес нездоров. Когда отсекается и в середке остается сок, и от того гниет. А в зимнее время оной сок входит в коре, и такое дерево всегда бывает здорово».

Низкое качество шанцевого инструмента — лопаток, кирок, мотыг, которые являлись в то время дополнением артиллерийской принадлежности, заставляет главу артиллерии заняться и этой проблемой. Рассмотрев все предложенные виды кирок, мотыг и лопаток, Я. В. Брюс остановился на шведских образцах. Он потребовал, чтобы их образцовые варианты сделал шведский кузнец, только дополнительно для прочности на концах металлических частей «наварил уклад или сталь»[41].

В поле зрения Брюса находилась и форма одежды пушкарей. По-видимому, он справедливо полагал, что единообразный военный костюм — еще одна мера в организационном строительстве полевой артиллерии. Поэтому даже галстуки должны были быть сделаны по единому образцу, который Брюс прислал в приказ из похода.

Как глава артиллерии, Брюс пытался ввести строгую отчетность в приеме и отпуске артиллерийских припасов и установить сроки их доставки, ужесточив наказание за любое нарушение.

Немаловажной частью деятельности Брюса в качестве главы Артиллерийского приказа было непосредственное его участие в изготовлении артиллерийского знамени и литавренной коляски — главных регалий русской артиллерии, которые делались в 1706 году по чертежу и описанию самого Брюса.

Вот полное описание этого знамени: «Большое знамя надобно быть из белой камки (шелковая узорчатая ткань). Ширина тому знамени три аршина с четвертью, длина три аршина. То знамя сделать велено против чертежу. Пушке надобно быть желтой, а станок красный, орел черный. А положено то знамя писать письмом, которой живописец сам может лутче написать, чтоб сделать хорошим письмом. И к литаврам завеси из белой ж камки, ширина семь четвертей, длина пять четвертей. Орел черный, коруна желтая. Писать такою фарбаю (краской), которой самою лутчею может знать живописец. Бахрома: шелк белый и красный, и лазоревый»[42].

Эмблематика, изображенная на знамени: в центре — желтая пушка на красном лафете, а под ним орел с распростертыми крыльями — воспроизводилась впоследствии на всех артиллерийских знаменах XVIII века, в той же цветовой гамме.

Я. В. Брюс внимательно следил за изготовлением знамени и литавренной коляски, торопил со сроками, прекрасно понимая, как важно будет иметь артиллерии собственные регалии в походе.

Артиллерийское знамя и литавренная коляска 1706 года — единственные артиллерийские регалии, имена создателей которых сохранились. Знамя кроил Е. П. Зыбин, расписывали полотнище смоленские иконописцы Иван Андреев и Гаврила Степанов, копье к древку делал киевский мещанин Петр Федоров.

Литавренную коляску сделал по заданию Я. В. Брюса колесный мастер Томас Боуман, он же и «учинил на ней резьбу». Помогал ему станочный ученик Ингерманландской канцелярии Козьма Михайлов. Для украшения ее отдельными резными фигурами были привлечены киевские мастера-резчики — Иван, который вырезал государственный герб, и Юрий Бербар, изготовивший фигуру орла и двух «левиков» (львов). Живописные работы выполнял киевский живописец Афанасий Мартусков.

Наличие литавр требовало присутствия специального воинского чина — литаврщика. Строевой мундир литаврщика в 1706 году тоже был сделан «по Брюсову образцу»: кафтан и штаны были из малинового сукна; воротник и обшлага кафтана — из василькового сукна; галуны серебряные; весь кафтан украшен вышитыми золотом и серебром гербами; пуговицы обтянуты серебром; сапоги немецкие; шапка расшита золотыми и серебряными нитями; епанча из сукна василькового цвета. Кроме того, литаврщику полагались перчатки.

Ни в одной области военного дела не стремились к реформированию так, как в артиллерии.
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Брюс и вечные часы (окончание)

Оно и понятно. Брюс над этими часами 10 лет мозговал, а этот чертогон за месяц захотел в порядок привести их. А главное — не тот состав у него в голове был… У Брюса-то ум какой был? Один на всю Россию… Ну, может, Петр Первый превышал его. Да и как сказать? В одном-то деле и превышал, а в другом не доходил… Ну, а у этого похвальбишки какой-такой ум? Глупость одна. А раз в башке нет, из… спины не достанешь: спина есть спина — такой и почет ей. Вот в чем тут дело.

А министрам не терпится, хочется, чтобы он поскорее собрал часы. Идут к нему. А тот уже оделся, инструменты сложил в сумку — собрался уходить.

— Ну, как? — спрашивают министры.

— Хитра механика! — говорит хваленый мастер. — Тут, говорит, и сам черт ничего не поделает, а уж где мне: мое дело маленькое.

Тут министры и приступили к нему:

— А как же, говорят, подлая твоя душа, ты хвалился, что сделаешь?

А он отвечает:

— Что ж из того, что хвалился? Спервоначала, говорит, я думал, что штука тут не важная, а на поверку вышло — не нашего ума это дело.

Тут один министр развернулся — бац его в ухо! Тот и завертелся кубарем. А другой министр вцепился ему в волосья и давай таскать. И принялись они тут вдвоем разделывать своего «спеца»: один за патлы теребит, другой то в ухо засмолит, то по зубам стебанет… И невмочь стало мастеру, и тут заорал он на все горло:

— Караул! Убивают!

И вышел переполох на весь дворец. Бежит царица, бегут генералы.

— Что это такое? — спрашивает царица. — За что бьете мастера?

А министры говорят:

— Его, подлеца, убить мало! Нешто, говорят, это мастер? Это мазурик, он и нас, и вас обманул, с первого раза обнадежил, соберу, мол, часы, а теперь пошел на попятную, «не моего, говорит, ума дело».

— Ну, хорошо, — говорит царица. — Я это дело разберу, — и приказала взять мастера под арест.

И посадили этого поганца за решетку. Потом такое определение сделала Екатерина: министров со службы вон, а мастеру дать сто розог. Ну, разложили его степенство и нарисовали ему на спине разгонами и маятники, и пружины, и колеса, потом с зашейным маршем проводили из дворца. Так он, словно окаянный, бросился бежать, как будто собака бешеная гналась за ним. И после такой прокламации баста хвалиться, только одно и знал: «Наше дело маленькое». Вот как градусник понизился! А то «я» да «мы». А что такое «я»? Прохвост, и больше ничего. Только людям голову морочить можешь. Много таких «спецов» — свиньям хвосты закручивать! А ежели ты не брешешь языком, а с умом дело свое делаешь, то ты и есть настоящий спец. И цена тебе настоящая. Тоже вот и с брюсовскими часами: ну как можно было их разбирать да исправлять, ежели ты ихнее устройство не знаешь? После-то Екатерина каялась, сколько потом выписывала она этих мастеров! Только результату не вышло настоящего. Да и как ему выйти-то? Ведь каждый по-своему крутил, завинчивал, да молотком постукивал… Ну и докрутились, достучались — всё изломали, исковеркали, и уж понять нельзя было — часы ли это были или еще какая машина. И лежали, лежали эти пружины да колеса, да и выбросили их, чтобы глаза не мозолили. После-то ученые кинулись их искать, да где найдешь, ежели от них и звания не осталось? Человек столько ума положил, а тут такое хамское обращение. Вот и толкуют: «Брюс», «Брюс»…

Ну, Брюс-то, Брюс, а вот мы-то и не можем ценить его… Ну, что осталось после него? Всё изломали, всё испакостили. Вот только Сухаревская башня осталась, да, говорят, еще книги. Только говорят, а доподлинно-то не знают…

Записано в Москве в августе 1924 г.;рассказывал рабочий-штукатур Егор Степанович Пахомов.
Артиллерийские школы

Зная о потребности России в подготовленных и обученных специалистах, Я. В. Брюс активно участвует в создании первых таких школ. Причем он, в качестве руководителя артиллерийского ведомства, постоянно следит за состоянием обучения в школах и их материальным обеспечением. Так, например, 17 декабря 1708 года Козлов и Павлов донесли Брюсу, что «школьные ученики, которые учатца вынженерной школе, у инженера Петра Грана, просили слезно: оный де инженер, тому ныне другой год науке учит малое число, и за детми его ездили в денщиках, и всяку домовную работу работают».

Еще в 1698 году при Пушкарском приказе в Москве была основана школа «цыфири и землемерия» (то есть геометрии), где пушкарскому делу учеников обучал мастер Иван Зерцалов. Эта школа действовала под присмотром дьяка Пушкарского приказа А. А. Виниуса. Однако в 1699 году школа сгорела во время большого июльского пожара.

В 1699 году в Москве открылась Пушкарская школа A. А. Вейде. Одновременно с ней начала работать Артиллерийская школа при бомбардирской роте Преображенского полка. Одним из активных организаторов этих школ являлся Я. В. Брюс.

В 1701 году Пушкарская школа Вейде была преобразована в Артиллерийскую. В указе об учреждении школ говорилось: «…велено на новом пушечном дворе построить деревянные школы и в тех школах учить пушкарских и иных посторонних чинов людей детей их словесной и письменной грамоте и цифири и иной инженерной науке, а выучась, без указа с Москвы не съехать, также в иной чин, кроме артиллерии не отлучаться».

В январе 1701 года почти одновременно со Школой математических и навигацких наук была открыта возрожденная Московская пушкарская школа (Новая пушечная, или Артиллерийская школа). Размешалась она на Новом пушечном дворе. В 1703 году Виниус впал у царя в немилость, и школа осталась без присмотра. Кураторство над ней было передано новому начальнику Приказа артиллерии Я. В. Брюсу, немало сделавшему для закупки инструментов, приборов и учебных пособий для Математической навигационной школы как за границей, так и в самой России. Таким образом, Артиллерийская школа возникла не на пустом месте. По мнению B. А. Ковригиной, именно Пушкарская школа конца XVII века стала основой для Артиллерийской, а затем Инженерной школ.

Учебная программа Артиллерийской школы не ограничивалась, как раньше, обучением пушкарских детей чтению, письму, цифири (арифметики) и землемерию. Теперь эти науки постигали в «Нижней» (Цифирной и Словесной) школе. К изучаемым предметам в «Верхней» школе, благодаря Я. В. Брюсу, добавились тригонометрия, «артиллерия», черчение и «инженерная наука». Причем последнюю поручено было преподавать в 1704 году иноземцу на русской службе капитан-инженеру П. Грану. Для артиллерийской практики, обучения стрельбе по целям и скорой стрельбе из пушек и мортир школа получала с Московского пушечного двора порох, боеприпасы, фитили, пыжи и другое артиллерийское снаряжение.

Школа располагалась на Новом пушечном дворе до 1707 года, когда из-за строительства оборонительных сооружений вокруг Китай-города и Московского Кремля руководитель фортификационных работ капитан Преображенского полка В. Д. Корчмин «согнал» ее на Суздальское подворье. Благодаря настойчивым напоминаниям Брюса в 1706 году здание школы было отремонтировано. Если в 1701 году в школе обучалось 180 человек, то к концу 1704 года в ней было уже 300 учеников.

В условиях военного времени Я. В. Брюс не мог лично руководить школой, но посредством переписки с Приказом артиллерии старался контролировать ее деятельность.

Брюс следил, чтобы учебный процесс в школе шел нормально и ученики осваивали не только теорию, но и приобретали практические навыки. Он рекомендовал Н. П. Павлову отобрать из школьных учеников человек пять-шесть, хорошо успевающих по геометрии и фортификации, и «отдать их в науку Шперейтеру, чтобы он научил их не только чертить, но и стрелять особенно бомбами». Одним словом, чтобы «научил подлинному своему делу».

Знаменательно отношение главы артиллерийского ведомства к проблеме профессионального обучения. Узнав, что несколько учеников словесной школы бежали и записались в солдаты, Брюс потребовал от Ф. Ю. Ромодановского разыскать их и, наказав, отправить обратно в школу. «Нужды в них (как в учениках), — писал Яков Вилимович князю-кесарю, — больше есть, нежели в солдатах. Понеже всякий крестьянин может быть в солдатех, а не пушкарем».

Особо заботил Якова Вилимовича и подбор кадров для Артиллерийской школы. Грамотных специалистов катастрофически не хватало не только в учебных заведениях, но и в государственных учреждениях, в армии и на флоте. К сожалению, имевшиеся при школе преподаватели были далеки от идеала. Несколько писем Я. В. Брюс посвятил учителю арифметики в Артиллерийской школе С. Печорину. В мае 1706 года дьяк Приказа артиллерии Н. П. Павлов написал Я. В. Брюсу: «Цыфирной науки учитель, который взят из Математической школы, Спиридон Печорин, для учения школьных учеников учинился во пьянстве, и за то ему было дано поучение, бит батоги. И по се число он, Спиридон, от пьянства не лишился и в школу приходит изретко и в учении тем ученикам есть немалая остановка».

Понятно, что без учителя арифметики полноценно проводить занятия было невозможно. К нерадивому педагогу были применены методы дисциплинарного воздействия, которые не возымели действия — «бит батоги, а от пьянства не лишился». Тогда Я. В. Брюс в письме Н. П. Павлову распорядился: «И ты ево вели, сковав, в школе держать непрестанно, чтоб в учении учеников остановки не было».

Н. П. Павлов сообщил Брюсу, что «школьный учитель Спиридон… сыскан и скован». Неизвестно, водили ли Печорина на занятия скованного либо же он представал перед учениками без кандалов, однако в течение трех недель занятия шли успешно. Тем не менее в августе «зеленый змий» вновь одолел педагога и он умудрился учинить в школе какое-то «бесчинство» и «неистовство». Брюс узнал об этом от посторонних людей. Разуверившись в своих воспитательных методах, Яков Вилимович велел Н. П. Павлову не только не пускать С. Печорина в школу, но и на двор, а жалованье ему на 1706 год не выдавать. Брюс предложил заменить его кем-либо из учеников или сыном П. Грана. Брюс особо подчеркивал, чтобы новый учитель мог свободно разговаривать и вести обучение на русском языке. Вероятно, младший Гран не вполне отвечал этим требованиям, и на место С. Печорина, которого в том же году алкоголь свел в могилу, учителем был взят «Верхней школы» (то есть из старших классов) ученик Михаил Борисов «для того что по свидетельству той науки… достоин».

В июне 1706 года «директор» Артиллерийской школы П. Гран подал жалобу на подьячего Т. Кудрявцева, что тот не дает для школы ни чернил, ни бумаги. И однажды из-за этого в течение трех недель не было занятий. Кроме того, он же не разрешает чинить школу «где худые места».

За эти «бесчинства» Я. В. Брюс выговорил приказному дьяку: «При отъезде своем (в поход. — А. Ф.) приказал я ему (Кудрявцеву. — А. Ф), чтоб он в деле оному ж учителю никакой остановки не чинил. И тебе велеть Кудрявцеву у хоромного строения все худые места починивать. Також для учения оных учеников чернил и бумаги давать неотложно, чтоб за тем во учении остановки никакой не было ж. И надлежало бы тебе самому над школою присматривать, чтоб мне таких бездельных докук не было».

В 1706 году в связи с нехваткой профессиональных кадров в армии Петр I издал распоряжение о немедленной отправке в действующую армию школьных учеников, которые прошли или заканчивают обучение.

В соответствии с указом государя Я. В. Брюс в августе отдал Н. П. Павлову распоряжения о присылке учеников в поход: «Которые ученики выйдут из науки у Грана, и ты, о науке их изяв у мастера скаску, буде они подлинно изучены, и тех учеников присылай ко мне немедленно. Також отпиши в Берлин к Алексееву, который там остался, чтоб писал немедленно, чему он изучался. И буде подлинно науку принял, что ему преж сего повелено учить, дабы ехал к Москве не мешкав, а лутчей, чтоб на Киев, и явился б у меня».

Вскоре начальник артиллерии получил ответ, в котором содержался список учеников, которые, по словам П. Грана, «изучались» артиллерийскому делу, проходят «инженерную науку» и могут быть присланы в поход. Это были два бомбардира — Алексей Головачев и Василий Наумов, а также Михайло Борисов.

В конце того же месяца Я. В. Брюс, повторяя почти дословно царский указ, написал в Приказ артиллерии о присылке в поход «школьных учеников и бомбардиров, которые выучились геометрии и артиллерии, пушечным и мортирным чертежам кроме тех, которые малолетки». Однако в конце письма напоминал дьяку: «А достальные непрестанно были б в науке, и посмотри в нижних Цифирной и Словесной школах за мастерами сам»[43].

Подобная же Артиллерийская школа была учреждена в Санкт-Петербурге в 1721 году.

Наряду с артиллерийскими школами были учреждены и школы инженерные. В Москве — в 1712 году, в Санкт-Петербурге — в 1719 году (инженерная рота). В 1723 году эти инженерные школы были объединены в одну — в Санкт-Петербурге.
Первые результаты преобразований в артиллерии

В первые годы Северной войны, несмотря на определенные трудности с финансированием, подбором учителей, наличием учебных пособий, артиллерийские и пушкарские школы стали настоящей кузницей профессиональных кадров для действующей армии.

Был сформирован артиллерийский полк, объединивший полевую артиллерию. Сама же артиллерия становится самостоятельным родом войск. До этого артиллеристы (бомбардиры) только придавались пехотным частям.

В русской армии вводится конная артиллерия. На вооружение драгунских полков стали поступать пушки и мортиры, расчеты полковых пушек были посажены на лошадей. В этом Россия опередила Западную Европу на полстолетия. Конная артиллерия на Западе впервые будет введена в прусской армии Фридриха Великого в 1759 году.

В российской артиллерии вводится четкое разделение орудий на три вида — пушки, гаубицы и мортиры. Каждый вид орудий имел строго установленные калибры. Пушки отливались 3-х, 6-ти, 8-ми, 12-ти, 18-ти и 24-фунтового калибра; гаубицы ;, 1 и 2-х пудового калибра; мортиры 6-фунтового, 1, 2-х, 3-х, 5-ти и 9-пудового калибра. Были разработаны и разосланы на заводы чертежи для каждого установленного образца орудий. Отливка орудий производилась в точном соответствии с чертежами, составленными Брюсом. Окончательное установление артиллерийской шкалы калибров произошло в 1705 году.

Артиллерия получила четкое подразделение на полевую, полковую, осадную и крепостную, что обеспечивало более широкие возможности ее тактического использования. На вооружении полковой артиллерии состояла 3-фунтовая пушка и 6-фунтовая мортира. В каждом пехотном и драгунском полку имелось по две 3-фунтовые пушки и четыре 6-фунтовые мортиры. Последние располагались на боевой оси по обеим сторонам пушки и предназначались для усиления ее картечного огня. В полевую артиллерию входили 6-ти, 8-ми и 12-фунтовые пушки, 1 и ;-пудовые гаубицы, 1 и 2-пудовые мортиры. Осадная артиллерия состояла из орудий наиболее мощных калибров: 18-ти и 24-фунтовых пушек, 3-х, 5-ти и 9-пудовых мортир. Крепостная артиллерия имела орудия различного калибра, обычно в нее входили 3-х, 6-ти, 12-ти, 18-ти и 24-фунтовые пушки, 6-фунтовые, 1, 2-х и 5-пудовые мортиры, ;, 1 и 2-пудовые гаубицы.

Были значительно облегчены артиллерийские орудия, особенно орудия полковой и полевой артиллерии. Так, 3-фунтовая пушка, весившая раньше около 15 пудов, была облегчена на шесть пудов, вес 6-фунтовой полевой пушки уменьшен с 45 до 36 пудов.

Я. В. Брюсом было улучшено устройство лафетов. Это было связано с использованием пушек на марше — лафеты и колеса должны были выдерживать далекие переходы по бездорожью. В то же время в сражениях пушка должна была быть маневренной, а значит, лафет нужен был не очень громоздкий с надежными колесами. Как показали события Северной войны, эта проблема Брюсом была успешно решена.

На вооружение теперь поступали новые виды артиллерийских снарядов (чугунная картечь, зажигательные снаряды и др.). Для перевозки боеприпасов впервые вводились двухколесные зарядные ящики. Все это увеличило мобильность армии.

Главным источником познаний Брюса в этой сфере были разработки по артиллерийскому делу, к тому времени опубликованные. Об одном из изданий хотелось бы рассказать более подробно. Это учебник Э. Брауна «Новейшее основание и практика артиллерии», изданный в Гданьске в 1687 году.

В этой книге даны теоретические основы артиллерийского дела по классификации пушек и ядер, расчеты по определению угла прицеливания в зависимости от калибра, расстояния и высоты положения пушки. Даются практические советы по использованию полевых орудий.

Автор разъясняет, как возможно производить стрельбу не обученным геометрии (землемерии) пушкарям, дает практические советы при стрельбе разными ядрами (каменными, железными, свинцовыми) с расчетами масштабов для точности стрельбы, при использовании разного калибра пушек и мортир.

В книге содержатся описания составляющих порох элементов, способы обнаружения в земле селитры и ее приготовления для использования при создании пороха, подробно характеризуются различные пороховые составы и рецепты, где применяются селитра, сера и уголь, рассказывается об изготовлении «светящихся и дождевых ядер», применяемых для фейерверков.

В учебнике представлены составы ручных гранат, зажигательных и дымовых ядер, «потешных» ядер с бегающим по земле и воде огнем и даже даются пояснения, «как именной огонь делать». Также здесь содержатся сведения об устройстве фейерверков и салютов на различных увеселениях. Книга сопровождена приложениями, в которых приводятся не только расчеты, но и изображения различных видов орудий, ядер, гранат и устройств для фейерверков.

Во многом эта книга стала настольной для исполняющего обязанности генерал-фельдцейхмейстера Я. В. Брюса, поэтому и были очевидны успехи преобразований в российской артиллерии.
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Как Брюс из старого человека молодого сделал

В Сухаревой башне жил этот Брюс. Ну, тут только банки стояли с разными составами да подзорные трубы, а главная мастерская у него была в подземелье — там и работал по ночам. Мастер на всё был. Вот раз взял, да и сделал горничную из цветов. Настоящая девушка была: комнату убирала, кофий подавала, только говорить не могла. Приходит царь Петр Великий.

— Хороша, говорит, у тебя служанка, только одно плохо — не говорит. Немая, что ли? — спрашивает.

А Брюс говорит:

— Да ведь она нерожденная. Я, говорит, из цветов ее сделал.

А царь не верит:

— Полно, говорит, языком трепать, мыслимое ли это дело?

— Ну, говорит Брюс, смотри!

Вынул из головы служанки булавку, она вся рассыпалась цветами. Царь и смотрит, дескать, что это за чудо такое?

— Как, говорит, ты этого добился?

— Наукой, — говорит Брюс.

— Да ведь наука науке рознь, — говорит царь. — Может, волшебством? Ты, говорит, лучше признайся.

А Брюс ему отвечает:

— Мне, говорит, нечего признаваться. Вот мои книги, вот составы, смотри сам.

Посмотрел Петр книги. Видит — книги ученые. А Брюс не все книги показал ему: самые главные по волшебству были спрятаны в подземелье, тринадцать штук. Очень редкие и тогда были, а теперь и не найти. Но Петр все же не поверил ему. А без волшебства тут ничего не поделаешь. Только ведь это не такое волшебство, вроде колдовства. Это в деревне раньше были колдуны. Действительно, попадались знатоки… И так у них заведено было: от отца сыну передавалось, весь род — все колдуны были. Но до Брюса им далеко. Есть и теперь в деревне, только не колдуны, а выдают себя за колдунов, и не от науки действуют, а наобум святого Лазаря. Иной-то дуролом поймает лягушку и примется шилом ей голову колоть.

— Мне, говорит, надобно достать лягушиные мозги, чтобы сделать лягушиное масло.

А для чего, спроси. Он и не скажет — сам не знает. Он слышал звон, да не знает, где он. Тут не каждая лягушка годна, а нужна жаба, да и не мозги ее требуются, а сердце. Положат ее в муравейник, муравьи и объедят ее. Да ведь все с умом надо делать, а не на авось. Тоже вот и травы: надо знать, какая против какой болезни действует. А то дадут тебе такого настоя, что ты на стену полезешь или станешь на людей кидаться. На все нужна наука, но только без ума и наука ни к чему.

Тоже вот и Брюс: науки науками, а ум-то у него все разрабатывал.
Заботы первого года руководства артиллерией

Следует отметить, что в эти первые годы Северной войны генерал-фельдцейхмейстер еще не имел штаба, не было и канцелярии, и во многих случаях Я. В. Брюс вынужден был лично вести всю переписку и документацию по Артиллерийскому приказу. К примеру, отвечая на письмо артиллерийского комиссара Новгорода Дмитрия Екимова, сообщавшего о пушках, у которых «раздутые запалы» и неудовлетворительное состояние запасов, Яков Вилимович, находясь в Смоленске, советует: «Тебе наипаче порадеть, и тех пушек, у которых запалы роздуло, досмотри подлинно, а осмотря, у которых запалы гораздо разгорелись, вели налить меди впушку столько, коль дуло широко, а запал прикажи вновь повертеть перед заливкою».

В связи с перебоями поставок в Новгород и Ладогу Брюс 3 апреля просит у канцлера графа Г. И. Головкина: «Зело время поздает, а отмилости твоей ни седле ни узде не прислано, а привесть сюды к уреченному числу никоими меры буде невозможно, от чего мне бедство быть может. Того ради прошу, пожалуй, прикажи, государь, не мешкав те припасы к нам отпускать». После этого Брюс поручает артиллерийскому командиру в Москве, дьяку Никите Павловичу Павлову, получить, подремонтировать и направить в Смоленск присланные Головкиным палубы с пушками, вооружением и боеприпасами. Он торопит своих подчиненных, артиллерийских комиссаров, поскольку готовятся походы русских войск в Эстляндию, Лифляндию и Польшу.

Яков Брюс использовал и другие способы доставки артиллерийских припасов из Москвы в Смоленск. Об этом ему сообщает в своем письме боярин Т. Н. Стрешнев: «Послал я с Москвы в Смоленеск сподводчики человека своего Микиту Семенова, которые подводчики повезли свинец. Пожалуй к тому человеку свою всякую милость и тех подводчиков прикажи отпустит беззадержания, естли вазможна, Тихон Стрешнев. Из Москвы Майя в 5 день (1705)».

При получении этого письма Брюс, находившийся тогда уже в Витебске, 7 июня написал ответ Стрешневу: «…ты, государь, изволил ко мне писать, чтоб человека твоего, которой повез свинец до Смоленска, отпустить немедленно, и то писмо меня в Смоленску незастало; а естлиб застало, и яб за твою, Государь милость мог всячески услужить пожеланию вашему».

В Витебске же нагнал Брюса сам Петр, задержанный в Москве лихорадкой, и 12 июня царь с фельдцейхмейстером приехали в Полоцк, где находились фельдмаршал Огильви и генералы Репнин и прочие с пехотными полками, где также располагалась и полевая артиллерия.

1 июля 1705 года вся армия тронулась из Полоцка в Вильну. В этом походе Брюс получает весьма неприятное известие из Поречья от артиллерийского дьяка Ивана Козлова о состоянии артиллерийских частей. «Пушкари, которые ныне у меня в Поречье, таскаются по миру, а провиант им хлеба не дает. Изволь поговорить Семену Григорьевичу (кн. Волконскому), чтоб он о том к провианту отписал». Под «провиантом» понимается служба, которую с 18 февраля 1700 года возглавлял окольничий С. И. Языков. Эта служба и занималась поставкой хлеба армии. А ее руководитель имел звание «генерал-провиант».

Я. В. Брюс очень быстро отреагировал на это письмо, и артиллеристы Ивана Козлова получили провиант. Об этом Козлов сообщает через несколько дней уже из Москвы: «…благодарен за отеческую твою, государя моего благость. Что надо мною оботпуске удивил милость, что возздам? Воздаст тебе, государю, Бог вся благая на лета многа, и я убоги должен здомишком вечно Бога молить. И не остави милости твоея отмени, якоже и прежде, и отпиши о мне князь Федору Юрьевичю (Ромодановскому. — А. Ф.) милостиво. Неоткуду помощи чаю, токмо на Господа Бога и на твою, государя моего, милость».

Артиллерия Брюса стояла в Вильне до 10 августа 1705 года. К тому времени в Прибалтике военные действия происходили с переменным успехом. Русские войска под командованием Шереметева столкнулись со шведским войском генерала Левенгаупта под Гемауэртгофом и потерпели поражение, во многом из-за того, что Шереметев, не дожидаясь пехоты, атаковал шведские войска одной кавалерией. В этом сражении был оставлен шведам и обоз с пушками. Однако полного разгрома 15 июля под Гемауэртгофом не было, поскольку, опасаясь подхода русской армии, который мог привести к окружению шведов, Левенгаупт был вынужден отвести свои войска к Риге. Именно к Риге Петр приказывает отправить часть артиллерии, находившейся в Вильне.

Получив повеление царя отправить Двиною под Ригу пять и более мортир, Брюс пишет князю Ромодановскому, отказывавшему в безденежном отпуске бомб, гранат и железа из Сибирского приказа на Москве: «И о том как твое изволение: доносить о сем или нет царскому величеству? Я чаю, что не болно прилично будет. Того ради, прошу, изволь о сем комне отписать. А лутчеб оное у править бездокуки царскому величеству для того, что ево величество и без таких дел есть многое трудное управление»[44].

Неудача компенсировалась взятием Митавы 4 сентября. Причем Петр I, осадив Митаву, 17 августа посылает повеление Брюсу, чтобы он погрузил на суда 18-ти и 8-фунтовые пушки «да бомб сверх перваго наряду послал бы тысячу как наискорее». Именно артиллерия, посланная Брюсом, решила исход этого сражения. После четырехдневной осады была проведена изнурительная для шведской крепости десятичасовая бомбардировка, после которой крепость капитулировала. А через десять дней сдался и Бауск. Победителям достались огромные трофеи, в десятки раз превосходящие потери при Гемауэртгофе, — 290 пушек, 23 мортиры и 35 гаубиц в Митаве и 46 пушек, две мортиры и восемь гаубиц в Бауске[45].
Трагедия в Гродно

Из Вильны Я. В. Брюс направляется в Гродно, где планировалось разместить русскую армию на зимние квартиры. В Гродно прибыл король Август 11 и наградил русских генералов новоучрежденным орденом Белого орла, высшей в то время наградой Польши. Среди награжденных оказался и Я. В. Брюс[46].

Размещение на зимних квартирах в Гродно предполагало осуществление там не только военной деятельности. Для Брюса да и самого Петра появляется возможность заняться исследовательской работой и ремеслом. Не случайно 5 ноября Петр пишет в Москву Стрешневу письмо с просьбой выслать в Гродно токарный станок Я. В. Брюса. Сам же Брюс, занимавшийся усовершенствованием состава пороха, отправляет Шереметеву в Астрахань письмо, в котором излагается просьба о разведке залежей серы.

Б. П. Шереметев с частью русских войск был отправлен в Астрахань в июле 1705 года для подавления там восстания, начавшегося 30 июня.

Именно в Гродно Брюс добивается того, что артиллерийские полковники были сравнены в жалованье с высшими офицерами Преображенского и Семеновского полков. Кроме этого, именно в Гродно Брюс впервые вводит школу измерений английскими фунтами и дюймами вместо прежней аршинами и вершками, а также артиллерийские калибры, основанные на использовании английского фунта. Хотя фунтовые калибры были в ходу в русской артиллерии до 1705 года.

Вопреки планам Петра I пребывание нашей армии на зимних квартирах в Гродно едва не завершилось трагедией.

Зная о том, что крепость недостаточно приспособлена для обороны, Карл XII, игнорируя сложившиеся в то время законы военного искусства, начинает зимнюю кампанию, и в первых числах января 1706 года его армия оказывается в непосредственной близости от Гродно.

Шведский король пытается блокировать русскую армию в крепости, чтобы взять ее штурмом.

Возникает опасность разгрома нашей армии, тем более при подходе шведов к Гродно Август II, командовавший после 7 декабря объединенной союзнической армией, бежит из крепости 17 января в сопровождении шестиста драбантов и четырех полков русских драгун, якобы для того, чтобы привести на помощь осажденным саксонские войска.

По повелению царя выезжает из Гродно Меншиков.

Таким образом, положение осажденных в Гродно становится критическим. В этой ситуации Петр I проявляет твердый характер, настаивая на немедленном выводе армии.

Для Брюса эпопея в Гродно стала тяжелейшим испытанием. Не раз он слышал упреки от командующего русскими войсками генерал-фельдмаршала Огильви в том, что «артиллерийская упряжь и прочие подвозные снаряды плохи». Кроме того, Петр I приказывает выходить армии из крепости и советует «полковых пушек взять с собою сколь возможно (в чем зело смотреть, чтобы не отяготиться: брать зело мало, а по нужде хотя и все покинуть); тяжелую же артиллерию и прочее, чего нельзя увезти, бросить в воду, не взирая ни на что: только бы людей спасти»[47].

Когда же 24 марта армия, по настоянию и плану Петра, выходила из окружения, покидая Гродно, по приказу Огильви, тяжелые лошади Преображенского полка были впряжены под пушки вместо никуда не годных артиллерийских лошадей, а затем «пушки и свинец и всякие припасы полковые артиллерные пометали в реку, а телеги пожгли».

Так создаваемая с огромным трудом русская артиллерия понесла при осаде Гродно огромный урон. Но наряду с неудачами было и немало успехов в развитии артиллерийского дела.

По выходе из окружения Я. В. Брюс узнает о том, что уже к 1 февраля в Москве были отлиты по новым чертежам 100 мортирцов 6-фунтовых да 26 пушек 3-фунтовых, и у них уже «почели оттирать прибыли и ставить на сверло, и к ним начали станки делать и колеса оковывать».

Были сшиты и 460 пушкарских кафтанов, стоивших вместе с камзолами и штанами по 7 рублей 5 алтын и 20 января отправленных в Гродно дьяком Никитой Павловым.

Получил также Брюс письмо от князя Ромодановского, который 9 января писал из Москвы: «…челом бью на твоем жалованье, на гостинце, на терочке табашной. В доме твоем славили (с царем на святках) и все слава Богу исправили добре».

Стратегический план царя состоял в отступлении к Киеву. Брюс приехал в древнюю столицу Руси 8 мая 1706 года. Оказавшись в Киеве, он занимается составлением описи не только количества и качества необходимых к станочному делу досок, ступиц, косяков, осей, но и числа колесных ступиц с их мерою. Иными словами, Яков Вилимович предполагает совершенствование артиллерийской пушки и артиллерийского станка.

Даже находясь в гродненском лагере, он продолжал руководить Приказом артиллерии.

К сожалению, многие письма Брюса не доходили до адресатов, так как курьеров перехватывали шведы. Иногда в Москву (или в Гродно) попадали лишь дубликаты или трипликаты корреспонденции.
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Как Брюс из старого человека молодого сделал (продолжение)

И всё доступно было ему. Квартира его была на Мясницкой — жена там жила. И посейчас дом его цел, гимназия там раньше была. Так вот Брюс сделал вечные часы и замуровал их в стену. И до настоящего времени ходят эти часы. Приложишься ухом к стене и слышишь, как стучат: тик-тут… тик-тут… А сверху вделал в стену такую фигурную доску, а к чему — неизвестно. Ну, думает хозяин, к чему эта доска? Долой ее! Начали выламывать — не поддается. Позвали каменщика. Он стук киркой, а кирка отскочила, да его по башке тоже стук! Каменщик удивляется:

— Что за оказия? — говорит.

Да тут хозяин проговорился:

— Эту, говорит, доску еще Брюс вделал.

Тут каменщик и принялся ругать хозяина:

— Что же, говорит, ты раньше не сказал мне об этом? Пусть, говорит, черт выламывает эту доску, а не я! — и ушел.

Хозяин и приказал закрасить эту доску. Ну, выкрасили, а ее все еще видно. И вот тут что главное: как быть войне, доска становится красной. Перед японской войной замечали, перед германской… Закрашивали ее сколько раз, она все выступает. А где подъезд — медная доска прибита и на ней какие-то буквы вырезаны, и тоже неизвестно для чего. Приходили профессора, смотрели:

— Это, говорят, Брюсова работа, а что означает — ничего, говорят, не можем понять.

А ведь, гляди, не даром же прибита доска?..