Последняя любовь

   Есть вещи, о которых трудно писать.
   Например, Любовь. Вторгаясь в твою жизнь, она непременно ставит все с ног на голову.
   Писать о любви, которая ушла легче. В этот момент ты выступаешь в роли патологоанатома. Ты препарируешь душу. Но эта душа уже умерла. Хладный труп ее лежит на операционном столе, в ожидании, когда заботливые руки врача расчленят ее, выпотрошат, проанализируют содержимое, все разложат по полочкам. А потом застегают ее ровными крупными стежками, закрыв зияющие пустоты…
   Все не так, когда еще любишь. Как резать по живому? Как вскрывать это ранимое, трепещущее тельце? Как извлекать истекающее кровью сердце?...

   …Она не сразу поняла, что он влюбился в нее.
   А когда поняла, испугалась…

   Его глаза становились такими пронзительно синими, когда он смотрел на нее.  Он робел от того, что сам не понимал, что с ним происходит. Он метался – то смущенно приближаясь к ней, то отдаляясь и прячась в свою раковинку. Когда он стоял в другом конце коридора, она чувствовала на себе его взгляд. И робела…
   Она не знала, что с этим делать. Его влюбленность – такая трогательная и пронзительная – сводила ее с ума. Его мучительно-синие глаза, которые вдруг начинали лучиться чем-то неземным, когда он смотрел на нее, словно пули пробивали брешь в ее защите. В ее тонкой коже, которая не могла защитить ее от неизбежного.
   Она понимала, что, если поддастся хоть на йоту, она погибла. Это конец ее карьере, ее профессионализму, да и ей самой тоже.

   И тогда она стала наказывать его. Нет, не буквально. Она просто стала отталкивать его, говорить колкости, показывать свою власть над ним. Она знала, что это разобьет его непрочные чувства к ней. Знала, что это не позволит ей упасть. Но знала и то, что, отталкивая его все сильнее, она все более страстно хотела, чтобы, несмотря на ее сопротивление, он устоял. Чтобы устояли его чувства к ней…

   Как много мы хотим от других! Как сильно верим в то, что другой человек сможет прочитать между строк наше сердце! Как глупо надеемся, что они поймут по нашим взглядам, оброненным случайно фразам, робким поступкам, что мы любим их, истекая кровью! 
   Как слабы мужчины, которые с легкостью верят, что если мы отталкиваем их, они нам безразличны!
   Как порочен мир легкодоступных женщин, которые могут навязывать себя мужчине… Как он растлевает мужчину, заставляя его верить в то, что лишь та, что бросается на него сама, и есть истинно влюбленная…
   И как страшно то, что любя, мы боимся подпустить к себе того, кого страстно любим. И все только потому, что боимся порицания, осуждения, насмешек или наказания…

   Рано или поздно ее отчаянное сопротивление его чувству стало приносить плоды. Его отношение к ней начало меняться. Он стал холоднее, резче, начал грубить ей. Он не понимал, что за стеной, которой она пыталась отгородиться от него, скрывалось влюбленное в него сердце. Сердце, которое надеялось, что спустя какое-то время, когда можно будет это сделать, оно сможет открыться ему.

   …Но он не мог ждать. Его чувства утекали, словно вода…

   Он все еще иногда смотрел на нее тем лучистым взглядом. Он все еще тянулся к ней. Однажды он даже осмелился погладить пальцем ее руку, забирая у нее тяжелую кипу бумаг, чтобы помочь. Сначала она думала, что ей показалось, что это была случайность. Но нет, он действительно коснулся ее. Трепетно. Нежно. Аккуратно.
   И сердце ее заныло. Застонало от желания не отпускать его. Удержать его.
   Ей хотелось, чтобы он понял, что, несмотря на строгость и неприступность, она любит его.
   И тогда она стала помогать ему, пустив в ход весь свой профессионализм. Она тратила на него часы своего времени, помогая, объясняя, уча. Она делала для него столько, сколько не делала ни для кого. Конечно, она прикрывалась тем, что он талантлив.
   Да, он был талантлив. Но дело было не в этом. Ей хотелось отдать ему свою любовь. И если она не могла сделать это как-то иначе, то пусть хоть так.
   Она верила – наивно, глупо, - что он не сможет не понять, не сможет не заметить, как трепетно она к нему относится, как старается сделать для него все.   
   Напротив, он начал грубить ей. Начал говорить ей колкости, резко оскорблять ее, обжигая ее тонкую кожу.
   Она пыталась говорить с ним.
   Он злился. Злился. Но не уходил.
   Злился на нее, за свое потраченное впустую время. Но сам не отпускал ее, когда она говорила ему, отчаявшись, что раз он все равно ничего не понимает, то хватит. Нет, отвечал он, договорим.
   А потом злился на нее за то, что разговор был таким долгим.

   Однажды они снова засиделись допоздна. Она помогала ему, и ей было хорошо с ним рядом. Хотя именно в этот день он подвел ее. Когда они закончили, он помог ей отнести бумаги и уже собирался уходить, когда она спросила его о произошедшем. Он робко замер в темноте. А потом начал объяснять. Оказалось, он собирается уходить. Не знает, получится ли. Он и сам не был уверен, что хочет этого.
   Услышав то, что он говорил, она села. Ноги не слушались, не держали ее. Если он уйдет, это конец… Она знала, что тогда их ничто не будет связывать…
Он долго рассказывал ей о себе, о своих чувствах и страхах. О прошлом… О настоящем… О будущем…
   Она забыла о том, что ее ждали друзья, с которыми она шла на концерт. Да и о каком концерте могла идти речь, когда рушился ее мир?! Она тихо встала и подошла к окну. «Мне будет очень жаль, если ты уйдешь.»  - грустно произнесла она. Она надеялась, что он услышит и поймет, что она на самом деле испытывает. Что он не сможет уйти, зная, как много он для нее значит…
   Но он не услышал.
   Не понял.
   Смог…

   Еще пару месяцев она судорожно пыталась его отговорить. Она пыталась что-то объяснить ему, что-то доказать. Но он стал прочнее камня, жестче, чем кремень. Она ничего не могла сделать. Неизбежность происходящего сводила ее с ума. Она плакала ночами, худела, бледнела. Кожа на теле начала вскрываться. Правда, теперь это происходило не на руках. Раны зияли каждый раз, когда, раздевшись, она вставала перед зеркалом. Кровавые раны. Казалось, это были незаживающие раны не на теле, а на ее душе…

   Когда он ушел, она устроила ему прощальную вечеринку и вручила почетную грамоту «Моей Любимой Звезде». Он смутился, но ему было приятно. Наверное, тогда он все-таки понял, что она испытывала к нему. Наверное…
   А она, хотя и надеялась, понимала, что он уже не испытывает к ней того, что заставило ее полюбить его. Больше она не видела синевы в его глазах…
Больше и не увидит…

   Он пришел к ней всего лишь раз. Спустя пару месяцев. Зашел в гости, рассказал, что у него все хорошо на новом месте. Обещал дать знать, когда еще сможет зайти, но не был уверен, что сможет…
   Вечером она позвонила ему, чтобы сказать, что все были очень рады его видеть, что он непременно должен прийти еще. Он сказал «хорошо», но по его голосу она поняла, что он усмехается. Она смутилась и завершила разговор.

   А потом она ждала и придумывала поводы, чтобы он пришел. Когда он отказался дважды, передав отказы через своих друзей, сердце ее начало болеть так, что она не могла дышать. И тогда его друг прислал ей смс, которое и спровоцировало ее. 
   Она позвонила ему. Он ответил сразу же, как будто ждал звонка. Она сходу сказала ему, что он обидел и ее, и остальных. А дальше разговор принял необратимый импульс катящегося под гору шара. Они говорили долго, задевая друг друга словами, что-то пытаясь объяснить, перебивая, не договаривая.
   А потом он, в сердцах, сказал ей, что она странная.
   Она задохнулась от этого слова. Оно, словно пика, пронзило ее насквозь. Ей захотелось рыдать, бросить трубку, вырвать этого человека, как сорняк, из своего кровоточащего сердца. Но надежда, эта глупая, маленькая птичка, держала ее на связи. А еще то, что он тоже не отпускал ее, хотя и повторял, что опять они тратят кучу времени. Но сам он не клал трубку, а когда она попыталась завершить разговор, настоял, чтобы она объяснила ему, что ее так задело. Она снова, как заезженная пластинка, стала разъяснять ему, что обидело ее. А он опять не понимал.
   Спустя почти час, он сказал, что устал, хватит. Она согласилась. И добавила: «Прощай.»
   «Что?» - переспросил он, словно не расслышав.
   «Прощай.»  - повторила она.
   Он запнулся на мгновенье, а потом сказал: «До свиданья.»

   До какого свиданья? – хотелось прокричать ей. Какое теперь свиданье? Их и раньше-то не было. А теперь… Она знала, что не станет больше ни звонить, ни писать ему. И звать его больше не будет.
   Думаете, это гордыня? Нет. Просто она не могла больше рубить себе хвост по кускам. Не могла ждать его прихода, письма, звонка. Не могла больше гадать, увидит ли его вообще, что он чувствует к ней, если вообще что-то чувствует… Она не могла больше жить в неведении… Или в понимании того, что не нужна ему…
   Парадоксально, но в тот же вечер, словно бы он знал, что она пишет стихи, у нее появилось несколько просмотров неизвестного читателя на сайте. Причем, стихи, казалось, были выбраны со значением. Все в тему. Об обиде. О любви. О воспоминаниях. О надеждах.
   Она надеялась, что это был он.
   Она надеялась, что он еще напишет. Или позвонит. Или придет.

   Но он ничего этого так и не сделал.
   
   И тогда она заболела. Она слегла, обессилев от боли, разочарования, любви. Она болела и плакала. Плакала и болела. И надеялась. Надеялась, что он почувствует, поймет, что-нибудь сделает.
   Она знала, что стоит ему прийти, позвонить, написать, она простит его. Простит, как прощала ему раньше его колкости, обидные слова, даже предательства.
   Только ей нужно было, чтобы он сделал шаг. Всего лишь один шаг навстречу. Как делал его тогда, раньше, когда был влюблен в нее…

   Она стояла у края и смотрела вниз. Там, далеко внизу, лежал грязный асфальт. С деревьев опадали последние желтые листья. Осень – это умирание и гниение. Что остается после нее? Холод? Одиночество? Смерть?
   Желтый цвет сменяется белым. В природе все не так, как у людей. Увядание и старость желтые. Смерть – белая. Ни осень, ни зима не носят траур. Они просто приходят и забирают то, что их по праву…
   Тонкая кожа на ее руке снова порвалась, и вниз потекли темные, тягучие капли крови… Темные и тягучие, как боль, которая перекрыв ей горло, не давала дышать…
   Глупо любить того, кто тебя больше не любит…
   Глупо желать всем сердцем вернуть того, кто никогда не принадлежал тебе…
   Глупо…
   Но любовь оглупляет. Любовь не желает видеть и слышать. Любовь готова верить и надеяться.
   До последнего вздоха...
   До последней капли крови…
   Пока смерть не разлучит вас…