Подливка - а ля Тур

      Долго рядили, почти три месяца,  как же назвать новорождённого, появившегося на свет ровно,  неделей  раньше даты рождения своего родителя, являющегося  обладателем красивого величавого имени Лев.

    Из-за недостатка знаний, думали, что это иудейское имя, хотя этимология  имени Лев проистекала  от латинского слова «Leo» — лев, и греческого «;;;; » —  тоже лев, и ещё и  царь зверей.

      Но помимо имеющегося зверя в природе, чья царственная особа была украшена огромной мохнатой гривой, вместо короны,  в жизни у людей, не у животных было очень много представителей этого имени -  и Лев Васильевич Тредьяковский  — губернатор Ярославской области, и Лев Иванович Поливанов -первый, который  декабрист. И тут же всем хорошо  известный,  Лев Николаевич Толстой  — великий русский писатель, а следом  же Лев Сергеевич Термен  — русский изобретатель, создатель оригинального музыкального инструмента — терменвокса, и Лев Иванович Поливанов (второй) —  русский педагог, литературовед….  их было и есть много, очень много, русских людей с этим именем царя зверей из мира флоры, и список можно было бы продолжать до бесконечности, потому что многие живы и их замечательная линия жизни  продолжается до сих пор…

      Да, разумеется,  и иудеи, чего так опасался новоиспечённый отец, тоже имелись,  тоже  были среди них  обладали  столь царственного  имени,  это и  Лев Борисович Каменев, всем знакомый по учебникам истории  и не только,   деятель Октябрьской революции, и тут же, куда ж,  без него, одиозный наделавший шума и бед  молодой  стране,   Лев Давидович Троцкий, ну, хорошо, всеми любимый  советский, которого называли русским  писателем,  Лев Абрамович Кассиль, явно не относящийся к  славянам… ну и что, что из этого? Что из того, что  Лев Давидович Ландау был евреем,  зато при этом,  выдающимся  советским физиком, а  Лев Николаевич Гумилёв  — русским этнологом, а  Лев Иванович Яшин оказался русским и  советским спортсменом,  и  Лев Константинович Дуров уже даже  российским актёром и тоже не имел отношения к иудеям… Всё это были люди, являющиеся  просто носителями  этого замечательного и красивого имени, и мало озабоченные своими национальными  корнями, зато этот Лев, у которого на повестке стояло, дать  сейчас  правильное имя своему отпрыску,  очень беспокоился, как бы, кто не принял его сына не за того, кого надо и потому нарёк его   Игорем, а следом одарил своим отчеством.

      Вот те раз, а сын Ландау, тоже имел инициалы по чистому совпадению -  Игорь Львович, но был-то последователем своего знаменитого  отца по всем аспектам, не только тоже став учёным-физиком.

      И опять, вот те раз, вот так попал, так попал,  Лев Алексеевич… Но есть  ведь ещё один Игорь Львович, по фамилии Бунич, ой-ой-ой, как не хорошо-то вышло, метил в русские, а попал, как кур во щи,  совсем в другое место отец своего  сына. Что значит, недостаток  знаний, хоть в чём-то…

      Но народившийся на свет  мальчик вовсе  не мечтал стать ещё одним  Ландау или просто выбиться в учёные мужи, он поклонялся судьбам совсем других людей, изучив вдоль и поперёк биографию американского промышленника Генри Форда. И ещё, желая во всём походить на основателя шведской   компания ИКЕА, очень популярной теперь и в России,   Ингвара  Кампрада, который начал свою деятельность, в пятилетнем возрасте,  покупая  оптом спички  в Стокгольме и продавая их  в розницу   в своей деревне своим же  соседям...  Его жизненный путь новоявленный подражатель    тоже вызубрил до всех подробностей и мелких  деталей.

        Как потом сложилась судьба этого предприимчивого мальчика из Швеции  всем известно, он придумал, как экономить вложенные средства,   на логистике, поставляя сборную мебель покупателям, которые правда, не экономили на этой вынужденной сборке, привезённых им досок, винтиков и шпунтиков,  зато прославился ещё и своей борьбой с коррупцией. Как ему это удавалось, продолжать придерживаться выработанных правил ведения бизнеса,  когда его  компания  вошла  и на российский рынок продаж, поддаётся пониманию с огромным трудом. Но,  тем не менее,   достижений этого предпринимателя  в области торговли с учётом огромного количествa филиалов, им созданных, и товаров,  пусть и одной направленности- мебель, которые пользовались большой популярностью и спросом у покупателей,  никак отрицать нельзя.

      Но наше повествование не  о тех, кто уже достиг высот, а о том, кто этого только страстно  желал,   как сложилась его жизнь, после того, как так удачно его отец дал ему имя Игорь с приложением своего царственного отчества - Львович, кем же он стал, если не Ландау и всё же даже ни  Генри Фордом…?

                ***

      Учитывая, что имел взрослеющий Игорь,  какие-то задатки будущего  бизнесмена,  резво торгуя жвачками в 90-х, подражая одному из  своих  кумиров шведу Ингвару  Кампраду, но,  тем не менее,  открыть свою собственную  компанию по производству этой продукции,  или хотя бы фирму по реализации данного  продукта, но  не питания,    у юного бизнесмена,  почему-то  не получилось.  Изученная,  замусоленная до дыр биография этого гения, история которого ассоциировалась с названием чеховского рассказа  «Шведская спичка», как видно всё же не помогла ему.

       Не достаточно же,  только иметь инструкцию перед глазами  по сборке мебели из ИКЕА, надо ещё обладать всё же мозгами и руками, чтобы из досочек соорудить стол со стульями.

      Но был у Игоря  ещё один непревзойдённый кандидат на поклонение,  это наш Хамзат Хамидович Хасбулатов, открывший в России сеть ресторанов Макдональдс.

        Этот тоже вызывал огромное восхищение у своего поклонника чужим талантам, но он - то был  ещё и доктором  экономических наук, чего удивляться развёрнутому на всю страну  успешному делу общепита быстрого обслуживания…    А,  вот  Игорь, получивший специальность «кулинар-педагог» только и мог, что   взахлёб рассказывать, как коровы и бараны, предназначавшиеся  на убой, а потом на котлеты для гамбургеров, слушают  музыку, им включают её  добрые работники скотобойни, и животные просто   млеют от счастья, уже не сознавая, что сейчас с ними будет, так увлекшись  произведениями классиков —  Чайковского и Глинки, предоставляя потом   своё здоровое, не подверженное болевому  шоку,  мясо людям на потребление в пищу.

     Ну, просто Игорь, перед тем, как прийти в такой неописуемый  восторг,  забыл самолично побывать в   тех местах, где,  правда совсем  ни в ложе и не амфитеатре или в  партере, а на поле брани  коровы и козы, куры и другие домашние животные в  реальности  внимали жутким звукам «му», когда с их товарищей по несчастью  заживо сдирали шкуру, опускали в кипяток, отрезали клювы, чтобы те, находясь в невыносимой тесноте, не забили друг друга, нечего есть будет голодному человеку, жаждущему гамгургеров и чисбургеров,   и  который даже не в курсе, насколько инфицировано не только мясо, но и молоко и его производные  антибиотиками и другими лекарственными препаратами,  полученные  от убитой  или еле доживающей до двух лет коровы, истощённой плановой дачей молочной продукции.

       И не видел этот  будущий бизнесмен, висящие опухоли у свиней под подбородком и маленьким смешным  хвостиком,  не слышал жуткий рёв убиваемых зверским способом, а не под музыку  Шопена  домашней скотины,  из – за   чего многие  и отказываются от  потребления мясных продуктов,  становясь вегетарианцами, не только от тех искусственных гамбургеров, на  которых,  по мнению Игоря,  клали замечательное мясо животного, а не синтетический продукт потребления, под названием "котлета из барана  и я её сейчас съем…"



      Впрочем, что говорить о бедных  коровках и свинках, лишённых всё же такого удовольствия, как перед  смертью иметь возможность   насладиться красивой музыкой  и в умиротворённом состоянии лечь под нож,  а потом на накрытый  изысками  стол, Игорь и сам не знал ни классиков-музыкантов, ни тех же, но литераторов… ни книг…  Его  внеклассное чтение  ограничивалось изученными биографиями тех  троих, видно, одному  ему известных, тех, кто являлся  всю его жизнь маяком для освещения пути к достижениям и успеху.

       Но успех и слава  его ограничились, по какой-то причине,     точкой   изобретения  какого-то  блюда, придуманного  им, когда он в вальяжной позе  лежал  на твёрдой койке  в трюме, на пароходе, что давно уже стоял у причала, выполняя функции    ресторана, и,  покуривая сигару, набитую марихуаной,  и вот тогда - то он   гордо и  назвал своё достижение   в соответствие   со своей фамилией,  украсив его  тремя первыми буквами, что звучало, как  « а ля Тур»,   от начала -  ТурчинскОй,  почти атлет Турчинский, но не он, как  и не Ландау, хотя и  Игорь и опять же  -  Львович.



                ***

           Короче, не став всё же ни тем,  не другим,  и ни третьим, Игорь Львович сильно при этом   преуспел, правда, всего-то    в ораторском искусстве, тоже гордо, назвав себя «тамадой»… Но всё больше его речи напоминали того, краснобая и  баламута, о котором ярко  высказался Владимир  Высоцкий.

            Не  надо всё ж таки   забывать  о той  массе прочитанной литературы этим уже не совсем молодым, во всяком случае, не юным,  точно, человеком, который давно  уже  внешне напоминал не своего почти однофамильца,  атлетически сложенного и накаченного  Турчинского, а пациента, страдающего хронической формой ожирения, которому требовалась  срочная медицинская помощь.

            Но, когда Игорь Львович надевал на себя шёлковую,  небесного цвета рубашку в меленький рисуночек, а на его мощной шее всегда висела  ещё и цепь, размерами, как на дубе том, венчающаяся образом девы Марии, выгравированной  на такого  же размера  кулоне, то больше в этом наряде он походил на  цыганского барона,  такого Ромалу, почему его так не назвали, просто загадка, а так подходяще вышло  бы..?  Что, собственно, было близко к истине, учитывая происхождение его матери. Галина была потомственной цыганкой,  если не гадалкой. И лицом сын очень походил на мать, правда, та не имела   такой  полноты, которой достиг молодой человек, успешно войдя  в стадию  ожирения.

         Да, разумеется,  принято считать, хорошего человека  должно быть много, а что делать, если он плохой, этот человек,  а его всё  равно так же  много…?  И что делать с теми многочисленными болячками, всегда сопровождающими  чрезмерную полноту? Как  от них-то   убежать на своих ногах, напоминающих мамонтовы ступни, а не мужские, сколько не включай хоть третью скорость передвижения? Ежели машина вышла в тираж, её уже не реанимировать, как и из покойника ни  сделать живого.

          Вся обаятельность  этого большого расплывшегося лица, концентрировалась, как  ни странно, в огромном двойном  подбородке, обрамлённом отращенной  узенькой  тёмной  бородкой по периметру этой части, особенно, когда молодой мужчина улыбался, какая-то мягкость и приятность разливалась по всему его лицу, но, дойдя до глаз, резко обрывалась. Тут происходило перевоплощение в того, кем он являлся на самом деле,  и только что доброжелательность тонула в его  карих отцовских  глазах,  становясь неприязненно безликой, наполняя весь его образ отчуждённостью…

         Тем не менее, развиваясь и совершенствуясь  таким  вот, образом, всё пребывая   в своих мечтах о великом, Игорёша, как называл его отец  с детства и до  самой своей смерти,  научился при случае,   пафосно произносить позаимствованную у Льва  Алексеевича,  его коронную  фразу:

           —   Да, что ты, вообще,  понимаешь?!

      Что означало, что он-то  знает абсолютно всё, а вот  остальные и его отец в том числе, которому он в старости тоже часто повторял, глядя в справочник, называемый "Гуглом", что,  дескать  тот, бедолага, ну,   ничего не знает, ну и,  конечно же, не понимает, ни  без этого.

           И вот эту весьма распространённую и актуальную,  особенно  в наше время, специальность, по  надуванию щёк, хотя,  куда ему-то было ещё больше надувать своё и так огромное лицо, он освоил  лучше всего. Но в жизни и не только его, происходят такие неожиданности, как лопнувший воздушный шарик, в случае встречи с тонкой критикой острой  иглы, от соприкосновения с которой,   не только лопается напыщенность и амбиции…  А критиковал молодого мужчину  даже его собственный отец за постоянные неудачи и не только он. Но только  до того времени пока не стал совсем стар и немощен. Вот тут Игорёша и смог превзойти собственного предка – наставника,  причём практически,  во всём.

             Ещё Игорь сумел перенять от  своего,  любящего его  без памяти, отца,  чрезмерную любовь, хотя, это чувство не бывает больше, чем надо,  к женскому полу, женившись два раза, и, вот тут просто неразгаданная тайна, произвёл на свет аж трёх своих  отпрысков, сына, такого же упитанного, каким был  и сам   в  своём самом  раннем   детстве, и   двух дочерей, но  уже от второй жены. И всё равно, как ни крути, это был его последний всплеск  на поприще супружеских утех, если он не хотел остаться совсем холостым, а своих,  случайно всё же,   рождённых детей сделать  сиротами,  ибо вес его увеличивался ни по дням,  и  даже ни по часам,  а по минутам и секундам.

          В общем, однажды,  что было весьма ожидаемо, все свои таланты по приготовлению фирменного блюда «а ля Тур» и  повседневной  пищи тоже, Игорь Львович переложил на плечи своей молодой жены, на которой к тому времени висели ещё  и малолетние  дети и все заботы по дому, и наконец, смог в полной  мере сконцентрироваться и погрязнуть в   своём эгоцентризме.

            Эта  вторая его законная пассия смотрелась не рядом с ним, а на его фоне, словно изжёванная, поникшая  лиана,  но  крепко обвившая толстый ствол баобаба, ни за что, не желающая отлипнуть от этого большего тела,  из которого, она,  выходя  за него замуж, тоже мечтала, они оба были мечтатели,  извлечь максимум финансовой выгоды. Её  выработанная или привитая кем-то   философия жизни  заключалась в том, что надо  бы  иметь по  бриллиантовому  колечку  на каждом пальчике от каждого встреченного  ею  мужчины, но пока что она ограничивалась лишь  подаренными  мужем простенькими  серёжками, оставшимися после смерти его матери, безвременно покинувшей этот мир, несмотря на свои цыганские крови, что предусматривали всё же колдовство и заклинания или заговоры. А  свободное  место на пальчиках  Зайчика, как ласково именовал Игорёша супругу, всё  так и оставалось пустовать. То ли мужчин было мало в её жизни, то ли бриллиантами,  как и муж,  не одарили они  её.  И даже извечный  принцип  «свято место пусто не бывает» тут не срабатывал. Как-то, именно  в этом молодой женщине,  всё не везло.

                И всё-таки, глядя на эту нелепую  пару, ну хоть бы она на пару размеров побольше была,  или он, наконец,  сподобился уже,  похудеть хоть  килограммов на десять, вспоминался анекдот…

            —   Ты, думаешь, что встретил свою вторую половину?
                Нет, просто вы два урода, и нашли друг друга.


               
                ***

                И Игорь с Заяй-Зайчиком  очень походили друг на друга, не внешне, конечно же, боже упаси,  тут вообще, мало кто мог похвастаться сходством с его объёмами, нет, просто их интересы были очень схожи.  Оба они  не читали книжек, и   у них   в доме не было ни одной,  даже затерявшейся обложки, или какого-нибудь задрипанного журнала, кроме тех, что по-прежнему,  всё штудировал Игорёша, не смотря на свой состоявшийся уже возраст,  всё надеясь,  наверное,  на чудо в своей жизни. И они всегда дружной семейной парой,  пока не родились дети, посещали игорные заведения, типа  казино, где давно стали  завсегдатаями.

          Как же сетовал позже а ля  Тур, что теперь и праздник, не праздник, и  надо  всё скакать и скакать,  туда и обратно,  будто он мог себе  позволить такого рода манёвры  при своём весе, такое  могло  представиться только в страшном сне, наполненном изощрёнными кошмарами,  а на самом деле каждый новый год  он   теперь должен был    сидеть  под искусственной, ярко - украшенной ёлкой и ублажать   своих дочек, хотя, это тоже очень спорный  вопрос, как и скачки туда и обратно,   а воо-т ра-аньше…

           Раньше они с Заяй-Зайчиком  только и делали, что ходили по  гостям, не только по барам и казино,  у Игоря Львовича ведь  были друзья,  ещё со студенческих времён, почти как «Одиннадцать друзей Оушена»,  ну, в том же количестве, во всяком случае,  если ни  качестве,  которые сильно преуспели и он считал себя  обязанным равняться на них,  и не отставать  абсолютно,   ни в чём…

            Потому,  а  не только от наличия безвкусия, но и от  необходимости  престижа, висела на его тучной, покрытой чёрными курчавыми волосами,   груди  та золотая Мадонна, не понятно только, кто тяжелее был, младенец этой Мадонны или сам  владелец  этой якорной  цепи,  что напоминала ту,  на  которой   был пришвартован уже  на века   ресторан,  где  Игорь по молодости лет  валялся   в трюме   с сигарой в зубах и,  как всегда,  в мечтах и чаяниях,  или всё же золотая  цепь перетягивала  сам   кулон, который во всех подробностях можно было рассмотреть даже   без бинокля с расстояния метров так, с   пятиста.

          Правда, этих оушеновских товарищей не смущала надетая на Игоре шёлковая голубая рубашка в цветочек, видно он им больше нравился  в роли тамады и цыганского барона, а не их делового партнёра. Потому то, и,  покрутив ещё какое-то время   барабан, выбирая между «красным» и «чёрным», Ромалу отдал свой дом, который  успел возвести в лучшие  в России  криминальные годы, отошедшие в историческое прошлое,   тем, кого называл своими надёжными друзьями,  и поселился в трёхкомнатной квартире  отца-Льва,  царя зверей, но никак не людей, со всем своим увеличившимся к  этому периоду семейством,  не в  количестве,  ставшем  культовым  и знаковым для него,  одиннадцати,  конечно же, а  четырёх человек…

        Старого отца он препроводил в «однушку», купленную тому, но оформленную на себя,  на ещё остававшиеся деньги, которые он не успел прокутить, имея на уровне династии,  дед его умер от алкоголизма, сам  Лев не сильно  отставал в количестве  выпитого,  любовь к выпивке, добавив к табаку  марихуану, и  те остатки, что ни  до конца   спустил   в казино  и не  проиграл   своим,   преданным   ни    в меру,   друзьям.

         На этом моменте и начался взятый им  низкий старт к финишу его сытой, покрытой золотом, но только  в виде цепи и уже горько   плачущей Мадонны всё висящей на  ней, потому что,  как известно, тем же драг. металлом Игорь не успел, или всё-таки,  не захотел одарить  свою милую  супругу, а ведь она так мечтала о колечке, на каждом пальчике.

          Но не всегда же все желания  воплощаются в реальность, а мечтать, здоровью не вредить,  а  иногда это даже способствует его  улучшению, если и не полной поправке.

        И потом мечты каждого взрослого мужчины он же,  успел-таки  превратить в быль, построив дом, правда, достоверно не известно, посадил ли он там, на участке за забором,  дерево, ну, и  чёрт с ним, с этим деревом, сына - то  произвёл на свет, тоже,  между прочим,  успел, а мог,   так и остаться ни с чем,  не солоно хлебавши, учитывая, что Денис по комплекции был точь в точь, что  и тамада  в голубой рубашке. Ну, что поделать, что в его  доме теперь разжигает камин один из команды Оушенцев, а сын одиннадцатилетний кинут на поруки первой  жене,   тоже пристроен,  и есть надежда теперь, что  и  дерево всё-таки  будет посажено, что из того, что  ни  его, а чужими  руками, Дениску ведь тоже папины родные руки не держат в крепком мужском, а главное, отцовском  рукопожатии.


 
                ***

             Он разгонялся на остатки финансов, что вот - вот могли  начать исполнять  родные ему, по материнской линии,  цыганские романсы, буквально  лезя из кожи вон, но,  как говорил сам, всё делая только  для дочерей, превращая хрущёвские  застенки в европейский стиль хай-тек, полностью меняя существующую планировку, но зачем-то при этом,  просто урезая имеющиеся не плохие,  всё же «трёшка», не отцовская теперешняя «однушка»,  квадратные метры, создавая антураж тюремного здания с камерами, с обычным  размером  два на два. Но  заключённым  и так  больше не полагается, а его  подрастающим детям и ему самому, тем более с  такими размерами, превосходящими оставшегося далеко  в ледниках мамонта, тоже большего не требовалось? Сам Игорь этим вопросом почему-то не задавался.

          Но,  тем не менее, три комнаты,  нормальная кухня,  по понятиям Никиты Сергеевича, коридор точно удобоваримый, и по теперешним меркам,  всё это на глазах превратилось в желаемый, но, к сожалению, не существующий в природе, во всяком случае,  в Европе,  европейский хайтековский  стиль.

          Теперь кухонное помещение  напоминало дачную кибитку, в которой уместилась  лишь плита для приготовления пищи, холодильник, который уже после окончания этих реконструкций, по большей части радовал  своей зияющей пустотой и чистотой  тщательно намытых  полок из пластмассы и стекла, и раковина,   в которой лучше было мыть руки, а не посуду,  ибо в,  так называемой,  ванной комнате теперь с трудом кто-то помещался,  ну и  шкафчики скромно и одиноко повисли там, где оставалось  место, на малой площадью   стенах.   Кое-какие предметы утвари ставились теперь на подоконник, благо и его великий комбинатор по части перепланировок не успел обрезать,  сделать покороче, чтобы  гармонировал  со всей обстановкой этого благоустройства, и до конца уж вписался  в этот клеточный антураж, к которому точно не стремились европейцы.

        Потому что всё остальное, что размещалось за пределами этого пространства,  в котором даже дышать можно было с огромным трудом, мало чем различалось. Двери в кухню больше  не было. Её снёс цыганский барон.  И правильно сделал. Как бы он свои габариты втискивал в ещё и  в необходимость что-то открывать и закрывать, назвав этот проём  величаво, по - петровски «окном в Европу»,  но из этого окна выглядывали не огромные  западные просторы с  расхаживающими иностранцами, а перегороженное обеденным столом помещение… Зачем? Для постоянного приёма гостей? Или все завтраки, обеды и ужины в этом  хоть и немногочисленном  семействе что,  совпадали? Вряд ли… Но стол стоял, занимая большую часть этого помещения, обозначенного гордым словом   «Столовая».  А  можно было сразу уже  «Ресторан высшего класса».

          Напоследок, отец  уложил  дочерей в двух-ярусную кровать  почивать, их комнатка была совсем малюсенькой, больше каморкой, наверное, девочкам не предполагалось даже   расти.  На худой конец, то, третье, что было когда-то самой   большой  комнатой   в этой,  уже совсем не   квартире,  что имела   теперь  вид  современной  гардеробной, вместо платяного  шкафа,  и   места для кровати, предназначающейся  для утех и сна,  а перед ней  площадка  в  пару   сантиметров,   ровно для  двух пар домашних тапочек, у этого супружеского ложа…    то есть вся квартира  его отца,  заботливо спланированная Никитой Сергеевичем,  увеличилась сразу,  аж,  на две лишние комнаты,  что значит,   в оригинале было три,  а стало четыре, и их - то и   могли папа с  мамой, в случае чего,  предоставить своим детям на выбор - гардероб  или место под кровать? Как,  кошелёк или жизнь..?. И это было бы правдой, потому что в таких условиях  выживали только самые-самые, каким и был Игорь Львович, а ля Тур…

         А этот "самый-самый" тоже  расселся, а не залез на второй ярус, хотелось бы заметить,   или всё же  уложил своё тяжёлое огромное тело, на угловом  диване в комнате рядом с кухней, в той, что теперь  была  «столовая», не забыв и этим, совсем  не маленьким  предметом мебели перегородить остатки квадратных  метров    теперь и  здесь,  и  с гордым видом посмотрел на свою лиану, вот, мол как же я хорошо, на большой мешок похож,  но это не всё, не все мои достоинства и   потому, с  привычно мечтательными интонациями в голосе   произнёс:

            —   Зая, а не устроить ли нам у той стены,— при этих  своих словах Игорь   озабоченно глянул на красный кирпич, которым он  подсократил ещё на несколько сантиметров квадратуру, так надо было, так  было лучше, — аквариум.


        Ещё на минуту задумался,  посмотрел теперь уже  на потолок,  на котором сиротливо болталась  лампочка без плафона и абажура, почти контрольная,  размеренно  пожевал губами,  и добавил:


       —   Запустим в него экзотических рыбок, детям радость будет! Как думаешь?

          Но, что думает  об этом его  Зая-Зайчик, он так и не узнал, женщина-лиана  в этот  момент ползала где-то у него под ногами с мокрой  тряпкой в руках,  с трудом вымывая изо  всех созданных её мужем закоулков из кирпичей,  мебели и    регипсовых перегородок грязь, и,  конечно же, она  не могла услышать ничего,  путного по любому,  из новых грандиозных  планов своего  непревзойдённого никем ещё, ну только, если Мишей Горбачёвым, перестройщика.

           Поэтому,  вскоре вместо дельфинов и осьминогов в этом месте у кирпичной стены,  ярко засверкал  плазменный  экран  телевизора, на котором мелькали герои современных мультфильмов, на уродливые фигурки которых с удовольствием взирали сёстры,  одной из которых было четыре, а второй  совсем  недавно  исполнилось  шесть.

            Но и папа не отставал от них. Он тоже подрос. Ему было уже 44, и он тоже с огромным, нескрываемым    удовольствием смотрел анимационный сериал  под названием  «Тёмный дворецкий» и даже,  сумев освоить что-то помимо  айфона,  а именно,   компьютер, он же вырос, правда,  как-то всё больше в своих глазах, делился ссылками  с другими взрослыми дядями и тётями, которые тоже увлекались аниме и манго,  и тоже восхищались героями этих  японских комиксов —  пожирателями душ и вампирами, мастерами  мечей и прочими, теми, с огромными глазами рисованными  персонажами, что означали добро, а с   прищуренными – злодеев, на которых с удивлением взирали  мальчики и девочки из  советских  времён, но теперь - то они, эти мультики, так преобразились, так  усовершенствовались,   стали такими многожанровыми,   тут тебе  были и  приключения,  и романтика,  и спорт, и  история с  юмором, и даже  научная фантастика, а ещё  ужасы и  эротика, и  даже  бизнес и ещё  многое другое.

           Но вот,  незадача, вся  эта многожанровость являла собой  лишь комиксы, по которым можно было,  словно на  пальцах,  объяснить, что такое, к примеру,  Япония, где она находится, как там живут люди  и что делают, что такое вообще,  эта, наша реальность, и при этом,  ничего не надо   читать,   можно изъясняться  почти жестами, это же  так здорово, так облегчает все тяготы и так непростой и совсем непонятной  жизни.

        Тем более, что играть в настоящее   казино Игорь Львович больше уже  не имел возможности, но зато он компенсировал  отсутствие реальной игры виртуальными заменителями, устанавливая   ссылки с игровыми  автоматами, где можно было выиграть  призы,  и не только, просто  испытать удачу на любимых слотах,  таких как,  Crazy Monkey, Fruit Cocktail, Resident, Lucky Haunter, Rock Climber, Lucky Lady's Charm…  их было  так много, такое огромное  количество интересного и незабываемого, что от этого   даже начинала  кружиться голова.

          Это же Слотомания — Новые игровые автоматы!

          «Что ты знаешь о видео-слотах, если не играл на 1000 линий или не пробовал себя в турнире против реальных игроков? Головокружительные выигрыши…»

 
            Призывно, словно глашатай правды,  кричал взрослый дядя по имени Игорь Львович, так и не ставший Ландау. Зачем? Он успешно варил супы и готовил вторые блюда в арендованной  привокзальной столовой, правда, не придумывая  больше новых «а ля Тур», а  по тем старым  рецептам, что  заучил во время своей учёбы.

         Зато он развился до уровня ещё одной игры под названием  «Крадущаяся панда, затаившийся лось»

        Это была такая добрая и такая  забавная игра, в которой можно было  подергать за усы виртуального  хищника или просто  получить по рогам! Словом, показать  всем, кто тут,  в лесу настоящий  хозяин!

        И маленький Игорёша, которому было давно и всего-то   за сорок, всё играл и играл, в настоящую жизнь, но  с тиграми и пандами, не сумев  заметить,  в какой симбиоз,  тем временем  превратились его отношения с родным отцом, который всю свою долгую жизнь только и хотел, что  получать, пользуясь  окружающими  людьми,  с успехом давая  возможность перенимать такие особенности своей натуры любимому  сыну, который точно так же стал относиться и  к самому  Льву, несмотря на то, что  в природе тот фигурировал,  как царь зверей.

          В общем,  так до конца и   не стало ясно, кто же из этих двоих,  на ком паразитировал, но то, что они использовали одну извилину  на двоих,  добившись,  в общем-то,  схожих результатов, это было точно и не оспоримо. Когда же отца не стало, буквально на следующий же  день после состоявшегося  конца, Игорь Львович вдруг вспомнил, что у  почившего Льва Алексеевича была ещё и дочь, которую тот когда-то, очень давно   оставил,  как и он сам Дениску, и набрал  номер её  телефона…  Но неожиданно узнал, что это его отец умер, а у той, что считалась  дочерью покойника, его никогда и  не было. И следом услышал насмешливое в  трубку:

                —   Ты  бы меня  ещё  и  на свои похороны пригласил,    идейка-
   то,  не плохая, так…

            А,  услышав ещё и  про симбиоз, понял, что его давно  раскусили или попросту дали по рогам, только не понарошку, как он привык, а по -  настоящему,  ибо никто даже не собирался делить  с ним  расходы по похоронам, как и  в своё  время,   сам  Лев Алексеевич, теперь уже покойник,  тоже побывал в подобной же  ситуации, когда умерла его мать, а была ещё и  сестра.  И,  всё повторилось, и хотя Игорь был тогда ещё  очень мал, но как-то непроизвольно перенял и эту манеру, чтобы теперь и самому лично  узнать, кто же  всё-таки, не  в лесу, а в жизни хозяин.

          Да, кто угодно, но только  ни его отец, который всю жизнь пытался зачем-то это доказать всем и каждому,  а теперь  помер,  и, конечно,  ни  он,  его сын, что так  и забыл развиться в свои 44,  а лишь получил навыки паразита, в  уже  распавшемся навечно  симбиозе двух милых сердец…

         А рядом, ни оушенцев, ни Форда с Хасбулатовым,  лишь кастрюли и неоплаченные коммунальные платежи, из-за которых уже вызывали однажды  в суд, правда верная липучка-лиана, всё же  не предала его, не смотря на так и не полученную мечту своей жизни,  и что  покорно  выслушивала  грозно  несущееся в очередное наступившее  серое хмурое утро,  в телефонную трубку:

         —  Зая, езжай домой, поедем тогда днём, мне нужен этот  спортивный костюм, ведь олимпиада на носу.

        Какая олимпиада, какой спортивный костюм  на такую непревзойдённую  мощь,  хотелось  спросить?

          Но  жена,  верная своему большому  мужу, после ночной смены, с опухшими от хронического недосыпа глазами, надев кое-как на  отёкшие от усталости  ноги зимние уги и натянув грязный свитер, непонятного  цвета, а  не коктейльное платье, в котором она ходила ещё недавно  по  казино и ресторанам,  правда, так и,   оставшись в статусе   Заи-Зайчика,  уже   громыхала в неприветливо - холодной электричке за тысячу километров  в обратном  направлении  от этого магазина, где не оказалось нужного размера одежды, потому что такого просто  ещё никто  не изобрёл, с тем, чтобы успеть  вернуться и может,  всё же купить желаемое, почти, как на того олимпийского  мишку из 80-х, что улетел навсегда, но вроде,   покидал   он наши просторы   в естественном виде, без крутого «прикида», держась за верёвку воздушного шарика, и  помнил, видно,  что его ждут малые  дети, такие же бурые, как он сам,   медвежата, которым будет нечего есть, если он будет так же  крут, как Игорь Львович под соусом и  подливкой  «а  ля Тур»…

14.02.2015 г
Марина Леванте