Памятный день - Георгий Баль

Конкурсная работа. Номинация – Лирика. Проза.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2015", I этап.
Старые фото


Необъятна матушка Россия. Только у нас на вопрос; «Ты кто?», отвечая «Русский», надо дополнять - какой русский. Вот этот рыжий увалень с рязанскими веснушками - потомок Чингис Хана, этот «шпрехающий на дойче» на уровне общеобразовательной школы – немец c Поволжья,  этот уплетающий  мацу салом – еврей и все они русские, не по паспорту, а по духу. А ведь дух  какой? В каждом селе свой говор, свой норов и все замешано на русском характере. Сколько кровей перемешено в Сибири? Вряд ли кто сумеет вам ответить. Сначала орда за свежей кровью катилась на запад к «последнему морю», откатилась мутной волной, утратив свой напор. Вслед за ней Ермак «со товарищи». На край света двинулись первопроходцы и первопроходимцы. Всякой твари по паре. Охотники и лихие люди, казаки-разбойники и крестьяне. Кто воли искал, кто прибытку. Заселялись, роднились, по-родственному дрались, потом замирялись, роднились и рождались белобрысые детишки с раскосыми глазами.
БАМ увлек веселый народ в тайгу от Байкала до Тихого океана, еще раз круто замесив русское тесто из народов страны.
Откуда взялась синеокая светловолосая дивчина в  Таврических степях одному Богу известно, но из этих благодатных краев виноградных занесло её в страну вечно зеленных помидоров. Там повстречала суженного. Глядя на него, вспоминались сказки «Тысяча и одной ночи». Высокий, стройный, с тонкими чертами  лица,  с черными как смоль, длинными по тогдашней моде, вьющимися волосами он напоминал принца Гаруна аль Рашида. Изнеженный на вид он прекрасно играл в футбол, увлекался шахматами, учился на заочном факультете в институте. Она натуральная блондинка. Натуральная до глупости. Связывала их дочурка. Дивное, прелестное создание. Зуфар не чаял в ней души и сквозь пальцы смотрел на капризы молодой, взбаламошенной  мамы, которая не раз заводила речь о свадьбе, на что он обычно отвечал, придуриваясь, с хохлятским акцентом; «Некали. Трохи почакай».  Дождались. Надо отправлять ребенка в ясли, а у него оказывается и метрик - свидетельства о рождении, нет. Пошли в ЗАГС оформлять, а там заявляют; «Пишите заявление об удочерении».
-Как это? Своего, собственного ребенка усыновлять?
Возмутился Зуфар.
На что, непробиваемая, как гражданский кодекс, заведующая ЗАГСом, его же в этом и обвинила.
-Вы с гражданкой не зарегистрированы. Ребенок рожден вне брака и, вы должны подтвердить, что признаете себя её отцом.
-Так в чем дело? Зарегистрируйте нас и дело с концом.
-Не спешите, молодой человек. Сегодня примем от вас заявление, через месяц, согласно правилам зарегистрируем.
-А раньше.
-Я сказала, месяц.
Спорить с буквоедами себе дороже. Зуфар поступил проще. Поехал в ближайший поссовет, где договорился с секретарем за взятку в виде шоколадки на ближайший выходной.
В Советском  Союзе была славная традиция отмечать юбилейные даты, дни революционных торжеств трудовыми подвигами. Газеты пестрели от передовиц; «К юбилею Великого Октября наши славные строители построили и возвели». «К Первому мая наши сталевары выполнили годовой план» - интересно, что они будут делать еще восемь месяцев. Ударно трудилась и бригада, в которой работал Зуфар. Без выходных и праздников. Впрочем, почему без праздников. Дружно, интернациональной бригадой отмечали Восьмое марта и субботник в день рождения Ильича. На пасху катали яйца, на уразу байрам ели шашлык с пловом. Отмечали без фанатизма, для души, в остальное время строили светлое коммунистическое будущее. Предприятие готовилось к пуску, а  трубе требовалось подрасти еще на добрый десяток метров. Думаете труба – шутка. Тяп-ляп и готово. Даже если в избе так сделать – угоришь, не заметишь.  Труба ГРЭС издали не отличается от трубы котельной, но чем ближе подходишь, тем более она поражает своими размерами. Нет такого подъемного крана, что бы доставить стройматериалы и людей наверх. Поэтому внутри трубы ставился шахтовый подъемник. По нему наверх поднимались люди,  на него грузили бетон и арматуру. По мере  надобности его наращивали, он рос вместе с трубой. И хотя работы было невпроворот (начальство требовало наращивать скорость подъема),  бригадир, ради такого дня как торжественное бракосочетание, предоставил Зуфару отгул, пообещав вечером зайти поздравить молодых всей бригадой.
Комсомольско-молодежная свадьба это не тогда, когда на брак молодых благословляет с партийным билетов в руке вместо кадила секретарь райкома, это когда посаженный отец моложе жениха на пару лет, свидетельница соседка по коммунальной квартире, стол ломится от принесенных друзьями закусок. Это когда пляшут под испытанный магнитофон «Романтик» и от души поют под гитару бамовские песни. «Не шумел камыш», а « Где то багульник на сопках цветёт» и «Как молоды мы были». Гуляли от души. Каравай показал, кто будет в доме хозяином. Невеста танцевала босиком – утащили туфельки, и в качестве выкупа жениху пришлось пить из них шампанское. Хорошо лето на дворе, а сели бы зима то пришлось бы из сапога. В меру сил принимала участие в свадебном торжестве и Светлана Зуфаровна, она еще не умела кричать «Горько», но регулярно напоминала о себе звонким младенческим криком, требуя свою долю внимания и материнскую грудь. Лена кормила ребенка, когда постучали в дверь. Стук в дверь на праздник всегда не к добру. Желанный гость – заходит по свойски, дверь не запирается.  Цветы, поцелуй невесте, подарок жениху. Подарка нет? Все равно садись.
Не  добро, в  дверь постучалось, весть печальная.
Поутру, когда невеста прихорашивалась, подружки поставили овощи для винегрета,  жених ещё блаженствовал, радуясь возможности поспать лишний час, его бригада собиралась на работу. Автобусы на ГРЭС приходили переполненные. Распаренные, немного очумелые от тряской дороги рабочие выходили из них.  Радуясь утренней прохладе, легкому ветерку и еще нежному солнышку. С шутками и прибаутками спешили по рабочим местам. Сергей, самый молодой в бригаде и самый шустрый первым пришел к трубе и прихватив инструмент поспешил подняться наверх.  Знал, останься внизу, бригадир заставит делать работу подсобника, а он  плотник-бетонщик. Прошелся по площадке, проверил опалубку.  С высоты вся стройка как на ладони.  Кое-где сверкает сварка, там люди приступили к работе, а бригада только подтянулась. В трубе царили сумерки, его не разгоняли и две лампочки сороковки. Как из колодца высоко в небе тускло проглядывали звездочки,  Грузились в клеть торопливо, бригадир приказал захватить арматуру, вчера не  доварили. Закинули кувалду и пару ломов. Загрузились под завязку. Повизгивая, поскрипывая, клеть поползла вверх. Бригадир ушел к столу,  стал копаться в бумагах. Наряды, заявки, накладные. Пятница. К планерке надо подготовить отчет. Скрип перешел в скрежет, в грохот, поворачиваясь, он успел увидеть, как от бетонного пола со звоном отскочил лом … и темнота. У Сергея, любующегося сизой, дрожащей утренней дымкой над безбрежной тайгой, из под ног ушел настил. Едва успел ухватиться за опалубку. Повис, чувствуя под собой гремящую пустоту. По трубе шла дрожь, больно отдаваясь в намертво вцепившихся в доски руках.  Сергей, подтянулся, перевалился через край на железный каркас арматуры. Пересиливая себя, свой ужас, заглянул за край, но бездонная чернота клубилась, поднималась вверх. Что творилось внизу, на дне? А над миром светило яркое солнышко. Со стороны казалось, что ГРЭС заработала. Из трубы ветерок тянул сизый шлейф. Не сразу поняли на стройке, что произошла беда. Первым поднял тревогу водитель самосвала привезшего бетон. Вход в трубу был завален обломками металлических конструкций.  На крик, на зов никто не отвечал. Тишина прерывалась только потрескиванием оседающего завала. Росла бестолковая толпа у трубы, сквозь которую едва пробился директор стройки. Вслед за ним молчаливая толпа пропустила главного инженера.
-Расходитесь. Расходитесь.
Суетилась за спинами  маленькая, неприметная инженер по технике безопасности, на которую по привычке никто не обращал внимания. Что есть она, что нет. Штатная единица для перекладывания бумажек и отписок.
Директор стоял перед завалом, ветерок трепал его седые волосы. Толпа затихла, угрожающе мрачно слышался треск металлических конструкций.
- Ааа.
Разорвал тишину женский крик. Жена одного из работников бросилось к входу в трубу. Вцепилась в скрученное железо, словно своими слабыми руками могла разорвать, распутать многотонное сплетение рельс, уголка, профиля.
Зачем-то подъехала пожарная машина, сигналя, примчалась скорая помощь. Фельдшер, оказав помощь женщине бившейся в истерике, усадила её в салон машины.
Кто-то первым обратил внимание на слабо долетавший сверху крик. Задрав головы, люди пытались рассмотреть, что  творится наверху трубы. В синем небе знаменем на ветру реяла рубашка, которую Сергей снял с себя и, пытаясь привлечь внимание, боясь встать, боясь перевеситься через край, перекинув за доски опалубки одну руку слабо помахивал ей.
Живы. Люди живы. Гулом пронеслось по толпе. Словно ожив, директор стал отдавать распоряжения. Через полчаса затарахтел двигатель передвижного сварочного аппарата. Из ближайшего аэропорта был вызван спасательный вертолет.
К обеду Сергея сняли с трубы. Усталого, скованного ужасом происшедшего. Психиатров, специалистов по аварийным ситуациям в молодом городе еще не было. Фельдшер сделал укол успокоительного, и после короткого разговора с директором увезла его в больницу.
Директору представили список бригады. Кто-то из рабочих вспомнил о Зуфаре. О том, что он в отгуле, что у него свадьба.
Свадьба. За что пить не знали. За молодых? За жениха. За случай, оставивший его в живых. За погибших товарищей. В истерике билась молодая, кричавшая, что не отпустит его на трубу. Требующая со слезами, с гневом, что бы он менял работу. Раскапризничалась Светланка. Гости расходились понурые, с опущенными головами. Без обычных свадебных шуток и пожеланий молодым.
Завал в трубе разбирали несколько суток. Прилетела по вызову мать молодого парнишки, а до него еще не добрались. Через сутки горе матери не узнающего своего сына, вернее его останки. Первого,  в самом низу, в тяжелом состоянии, но живого достали бригадира. Спасло его только то, что он стоял у основания трубы, и когда после удара обломком упал, его не расплющило, не перемололо железом. Он не приходил в себя и медики не могли поручиться за его жизнь.
Зуфар вместе со всеми разбирал завал. Вся сложность была в том, что вырезали по метру, по полуметру конструкции и выносили наружу, а сверху давила, оседала многотонная масса металла и, прежде чем вырезать, приходилось крепить, приваривать оседающие части.
Трубу так и не возвели до проектной высоты. Замазали, сравняли вершину и все. Штырь молниеотвода украсили железной звездой.
На пуске, не желая омрачать торжество,  ни директор,   ни парторг с профкомом ни словом не помянули об аварии, о погибших рабочих. Зуфару слово не дали.
На трубе нет таблички с именами рабочих возводивших её. И все равно, со звездочкой наверху, стоит она как памятник погибшим.
Жены часто обижаются, что мужья не помнят день их бракосочетания. Зуфару этот день никогда не забыть. Не забыть, как второй день своего рождения. Не забыть, как день памяти своих товарищей. 
Строители не сидят на месте. Он закончил институт. Менялись адреса строек. Но всегда на стене  висят фотографии; труба со звездочкой наверху, рядом фотография бригады на маевке. Молодые, веселые радующиеся весне, жизни. Подросшая Светлана, не видевшая их, хорошо знает всех по именам и помнит день свадьбы родителей это еще и день поминовения друзей..