Мост Её Величества. Главы 3-7

Очередная порция текста нового романа.
 Главы 3-7.
 "Семейная пара отправляется в Англию - в надежде подзаработать и рассчитаться с кредиторами. После контакта с британским журналистом их жизнь волею Её Величества превратилась в настоящий триллер..."

    Г  Л  А  В  А   3

     В томительном ожидании прошло около двух часов.
     Все это время я оставался в зале прибытия, расположившись как можно ближе к «шлюзу», через который мы выбрались из зоны таможенного и пограничного досмотра.      Через хорошо наблюдаемый мною от ближнего ряда кресел проход в зал, как паста из кондитерского кулька – неравномерно, под меняющимся по чьей-то воле давлением – выдавливаются  новые потоки приезжих.  В основном, это люди другого цвета кожи; так что, появись здесь моя благоверная, мне было бы совсем не трудно ее выделить, обнаружить в этой человеческой сутолоке.
     Минул уже час времени, как с табло пропала надпись о прибытии в Хитроу нашего рейса. Мы уговорились с тещей, переехавшей на время нашего отсутствия к нам, и взявшей на себя заботу о нашей с Татьяной дочери, что я обязательно позвоню – из аэропорта, сразу по прибытию.
    - Оставайся здесь, смотри за вещами!
   - А ты, Папаня? – встревожился Тень.
    - Отойду, позвоню своим.


     Ближайший работающий автомат обнаружился в торговом пассаже на выходе из зала. Дозвонился я сразу; сказал, что мы на месте, в аэропорту, но Татьяна почему-то не приехала. Тёща ответно проинформировала, что звонка из Саутгемптона на домашний телефон пока не было. Я сказал, что перезвоню позже, после чего дал отбой. Некоторое время еще  тупо стоял у таксофона, пытаясь сообразить, что бы все это значило. Можно предположить, что если бы у моей благоверной изменились планы, она наверняка бы позвонила матери и сообщила, что не поедет в Хитроу. Так подсказывала мне логика. Впрочем, я уже не раз убеждался в том, что прямолинейная – «железная» - мужская логика зачастую не имеет ничего общего с логикой женской... В любом случае, - решил про себя я – останемся пока в Хитроу, а уж если Татьяна не появится здесь в ближайшие час или два, отправимся в Саутгемптон.
      Хотя мои мозги заняты тревожными мыслями, меня все же неприятно поразила скорость, с которой пятидесятипенсовые монеты проваливались в прорезь автомата – всего-то пару минут поговорили, а  эта прорва сожрала двенадцать монет.
      На обратном пути, когда шел от таксофона по пассажу обратно в зал, увидел Татьяну.


       По правде говоря, я сначала засомневался, она ли это. На женщине, которая шествовала  впереди меня в сторону зала прибытия, темно-зеленая куртка с отброшенным на плечи капюшоном и серая юбка ниже колена. На ногах ботики без каблука. Голова туго повязана платком. Нас разделяло всего шагов десять; должно быть, она вошла в зал через боковой проход. Мне следовало окликнуть жену, - или женщину, которую я мог ошибочно принять за нее - но я потерял на какое-то время дар речи... Стало трудно дышать; внутри что-то екнуло, так, словно меня ударили под дых.
       Сейчас – еще в большей степени, чем прежде – я ощущал себя виновным в том, что между нами произошло.  Вернее сказать, я пока сам еще толком не разобрался, что же именно произошло; но уже то, что я не смог предотвратить отъезда жены, не нашел возможности – и времени – отговорить от этой поездки, характеризует меня в собственных же глазах не самым лучшим образом. И это не говоря уже о том, что я не бросился сразу – и не бросил все свои дела – вдогонку, а валандался три недели (отсутствие наличных денег меня нисколько не оправдывает).
      Как же мне её не хватало все последние дни.


     Женщина направилась к моему приятелю - тот стоял спиной к проходу; он уплетал кебаб, купленный в ближайшей забегаловке, и, определенно, был целиком сосредоточен на этом занятии. Подошла к нему со спины, постучала ноготком по плечу.
   - Так, - сказала она. –  Кебаб. С чесночным соусом... Решил покончить жизнь самоубийством?
    - Татьяна? – Тень поперхнулся. – А! Привет!..  Мы тебя тут заждались с Папаней.
    - Такую дрянь могут есть только те, кому жить надоело... А где Артур?   
     «Надо было купить цветы, - запоздало подумал я. – Вот же идиот...»
      Тень увидел меня.
   - Так вот же он.
   -  Здесь я... – Я кашлянул в кулак. - Отошел, чтобы позвонить.  Здравствуй, дорогая.
       Я попытался было обнять жену, но она уклонилась.
   - Давай без этих телячьих нежностей, ладно?
     - Я тоже рад тебя видеть, любимая.


      Татьяна посмотрела на меня долгим взглядом. Хотя я выше жены ростом на двадцать сантиметров, в данном случае будет уместно сказать, что не я, а она смотрела на меня сверху вниз.
   - Почему на этом типе твой плащ? Ему что, нечего было надеть?
   - Пришлось приодеть товарища в соответствии с «легендой», - сказал я.
   - Я же, ира, сам папане говорил, что Таня, ира, будет недовольна. – Тень вытер жирные пальцы носовым платком. - А Папаня, ира, сказал, что иначе, ира, на границе  будет полная «ира».
   - Чего  это он через слово поминает свою подругу? – глядя на меня, спросила Татьяна.
   -  Я взял с него клятву, что он не будет употреблять бранные слова.
   - Хм. Ну, и при чём здесь Ирина?
   - Не знаю, - я пожал плечами. – Я так понимаю, что он выбрал это слово в качестве «эвфмеизма»...
   - То-то я думаю, что ни в одной из трех произнесенных им фраз не случилось ни одного матюка. – Татьяна даже не улыбнулась. – Ты зачем его привез?
     - Вообще-то, он взрослый мужчина.
    -  Я, ира, решил тоже посмотреть Англию...
    - Ладно, сформулирую вопрос иначе... – Татьяна проигнорировала реплику моего спутника. - Зачем он здесь?
     «Это гиря на моей ноге», - подумал я.
      Но вслух сказал другое:
    - Он сбежал от своей подруги. С одним вот этим чемоданом, - я посмотрел на бэг с колесиками. – Это первое. И второе – он помог мне кредитом...
     - Понятно, - тихо сказала Татьяна. – Как я и думала, ничего хорошего ждать от твоего приезда не следует.
         

      Я съел это молча; надо сказать, я заслуживал еще и не таких слов.
   - Так и будем здесь торчать? - после небольшой паузы спросила Татьяна. – Что ты собираешься делать, Артур? – Она вновь посмотрела на меня своим особенным взглядом – как бы сверху вниз. – Зачем ты прилетел? Какие у тебя планы?
   - Хочу забрать тебя отсюда,- сказал я. – Завтра... в крайнем случае, послезавтра, мы летим обратно.
   - Ты идиот? - резким тоном спросила она. – Ты думаешь, о чем ты говоришь?
   - Но это же не нормально, Таня... Сорвалась... с какой-то незнакомой женщиной...
  - Ты хочешь, чтобы я ушла? – Ее глаза сузились. – Ты этого добиваешься?
   - Прости... – выдавил я из себя. – Что-то я не то говорю... У меня есть определенные планы. Но, думаю, будет лучше, если мы поговорим  об этом в другом месте... и наедине.
   - Где вы собираетесь остановиться? Ты об этом подумал?
   - Забронирован номер в гостинице... в Саутгемптоне.
   - То есть, ты собирался приехать в Саутгемптон?
   - Да, в любом случае.
  - И такое желание у тебя не пропало? 
   - С чего это вдруг? – сказал я. -  Я рад тебя видеть...
     Я взял жену за руку; попытался поцеловать  ладонь, но она вырвала руку. На ее лице появилось – как мне показалось - страдальческое выражение.
   - Ну так что, поехали?.. – сказала она. – Берите вещи и идите за мной.


     Спустя минут двадцать мы были уже на  Heathrow Central Bus Station. На улице начало темнеть; но сам комплекс аэропорта был залит электрическими огнями. Приобрели в кассе три билета до Саутгемптона. Я позвонил еще раз домой, сообщил последние новости (в этот раз семь металлических фунтов ухнули в прорву).
      Автобусы National Express, как выяснилось, ходят по весеннему расписанию - с часовым интервалом, причем, посадка в соответствии с живой очередью.
    - Я могла бы опоздать и на большее время, - вдруг сказала Татьяна. – Просила дать мне выходной, но на пакгаузе в смену людей не хватало, пришлось выйти на работу...
    - На пакгаузе?
    - Приехали «вэном» тоже с опозданием... Пакгауз в пятнадцати милях, автобусы там не ходят... Пришлось ждать окончания смены.
    - Ничего не понимаю...
   -  Попросила высадить рядом с вокзалом, водитель обещался забросить пакет с рабочей одеждой по адресу. Пока добралась до Хитроу, пока нашла зал, через который ваш рейс должны были пропустить... Думала, вы меня не дождетесь.
   - Пакгауз? – переспросил я. – Почему – пакгазуз?
   - Потому, - сухо произнесла моя половина.
  - Но... Ты же работаешь во флористическом салоне?!
   - Хм...
   - Не понял, о каком пакгаузе речь? Ты можешь толком объяснить?
     Татьяна покосилась на нашего спутника.
   - Он говорит по-английски?
   - Кто? Тень?
   - Как ты его назвал? Тень?..
   - Да это я так... не обращай внимания.
   - Я, ира, всё, что знал, забыл!.. – подал реплику спутник. - Хорошо, ира, что папаня помог...  А то, ира, мне был бы полный, ира...
   - Да, вот такой вот сюрпрайз, - процедил я.- Почти пятнадцать лет в море проходил. С английским – глухо. Прикинь.
   - Не... ну я, ира... – Тень насупился. – Я могу... Вот, счас...  Ай лайк зе Юнайтед Кингдом!.. Ай вери лайк зе... З-зе... Дз-зе...
    Татьяна удивленно посмотрела на него, потом на меня.
   - Что это с ним?
   - Заело на нервной почве.
   - Вы ведете себя, как клоуны, - сердито сказала Татьяна. – И вы оба, по-моему, еще не поняли, куда вы приехали.
   - Вообще-то, дорогая, я уже бывал в этой стране, - уточнил я, смягчив реплику ласковым тоном. – Раз двадцать, по крайней мере.
   - Я, ира, тоже... – сказал наш спутник. – Англия... ну и чё?
   - Через плечо, - отреагировала Татьяна, удивив меня столь неизысканным оборотом. - Можете засунуть себе ваши прежние представления об этой стране в одном место.
   - Но...
   - И провернуть до щелчка.

 
     К стоянке подкатил наш автобус. Очередь, - а она насчитывала на этот момент уже более сотни желающих добраться до Саутгемптона – развалилась на глазах; и уже вскоре превратилась в нажимающую со всех сторон толпу. Один водитель отправился открывать секции для багажа, второй, силясь перекрыть звучным голосом шум толпы, стал запускать пассажиров по одному в салон.
     Случившееся было настолько неожиданным, что я просто опешил. Только что все было спокойно; и тут вдруг в считанные мгновения на перроне образовалась толчея. Такой давки, такого явного игнорирования гласных и негласных правил, я не видел, пожалуй, со времен наших лихих девяностых...
   - Ну, чего застыли?! – Татьяна толкнула меня в бок. - Час пик! Не пропускайте никого вперед, иначе придется ждать другого «баса»!..
    

    Пришлось куковать на вокзале еще час; нам  удалось сесть только в следующий  автобус. Причем, наш спутник оказался самым шустрым – первым просочился в салон и занял три места.
   - Мама дала тебе почитать мои письма? – спросила вдруг Татьяна.
   - Да... три письма?
   -  Три. Так вот, то, что там написано, не совсем правда.
   - То есть?
   - Не знаю, готов ли ты воспринять правду такой, какова она есть, - сказала она.
   - Так расскажи мне. – Я вновь попытался взять жену за руку. - Я ведь для этого и приехал.
   - Боюсь, тебе это не понравится. Сильно не понравится.

     Татьяна наклонилась чуть вперед. Коснулась рукой мужского плеча – впереди нас устроился Тень, компанию ему составляет какой-то краснощекий пожилой англик. Она что-то шепнула нашему общему знакомому; вскоре они поменялись местами.
     Всю дорогу я пялился в окно; но ничего толком не видел. 
     Настроение у меня испортилось окончательно. Конечно, рейсовый автобус не самое удобное место для разговоров на околосемейные темы. Но можно ведь было сказать по-человечески - "помолчи, пожалуйста", "поговорим об этом позже", или что-то в этом роде. Нет же, предпочла уколоть - и укол получился весьма болезненным для моего эго.


      На автовокзал портового города, называемого морскими воротами Лондона, мы приехали уже затемно. Моросит мелкий дождь; под тусклым светом фонарей глянцево поблескивает покрытие быстро опустевшей  привокзальной площади.
   - Добро пожаловать в Саутгемптон, - хмуро произнесла Татьяна, когда мы извлекли вещи из багажного отделения баса. – Как называется ваша гостиница? Та, где вы собираетесь ночевать?
   - Сначала мы поедем в другое место, - сказал я.
   - Куда именно?
   - Я хочу посмотреть, где ты живешь.
   - Ты хочешь посмотреть, где я живу, - странным голосом произнесла Татьяна. – Ты тоже хочешь посмотреть? – повернулась она к Тени.
  - Конечно! Я же, ира, не чужой вам человек!..
  - Ладно, - сказала Татьяна. – Раз уж вы так настаиваете... Поехали, покажу вам свои апартаменты.
       
*****    

Г Л А В А   4

    Водитель таксомотора свернул в тихую улицу. По обе стороны тянутся шеренги однотипных двухэтажных строений из темно-красного кирпича. В окнах некоторых домов горит свет, но темных оконных проемов намного больше. На часах начало одиннадцатого по местному времени. Похоже, местные обитатели привыкли рано отходить ко сну.
       Когда мы прибыли на место, я, должен признаться, облегченно перевел дух. По дороге я бог весть что себе нафантазировал: мне представлялись мысленно окраинные трущобы (не знаю, правда, есть ли таковые в Саутгемптоне), брошенные здания с пустыми глазницами окон и дверей, где находят пристанище на ночь  асоциальные типы, старые баржи в порту, где ютятся нелегалы, ночлежные дома и прочие нехорошие вещи. Но всё оказалось не так уж и плохо; во всяком случае, на первый взгляд.
     Мы находимся на Оксфорд-стрит, это практически центральная часть города. Дом, у которого остановился шофер, – Татьяна назвала ему адрес – внешне ничем не отличается от других строений в этом городском квартале. Фасад смотрит на улицу четырьмя окнами, по два на каждом этаже. Через проём одного из окон первого этажа наружу сочится  голубоватый свет. Вокруг очень тихо, так, словно мы оказались в деревне. На самой улице практически не видно припаркованного у тротуаров транспорта. Чуть раньше, на въезде я заметил «кирпич»; но, видимо,  водителей таксомоторов, не говоря уже про служебный транспорт, этот запрет не касается.
      Я рассчитался с кебмэном по счетчику. Мы с приятелем выгрузили сумку и чемодан из багажного отделения.
   - Ну чо, - подал реплику Тень.- Дом, как дом.
   - Такой же, как и другие дома на этой улице, - сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
   - Т-с-с! – Вполголоса подала реплику моя половина. – Не шумите - народ здесь рано ложится спать.
     Татьяна достала из кармана куртки кошелек, открыла, извлекла ключ. В тот самый момент, когда она собиралась вставить его в прорезь «французского» замка, раздался щелчок; в следующую секунду кто-то изнутри открыл входную дверь.
       В проеме, удивленный, верно, не меньше нашего, застыл некто, кого я, со свойственной писателю фантазией, в долю секунды мысленно охарактеризовал как «ужас в ночи».


        Татьяна отступила чуть в сторону; сделав шаг вперед, я оказался между ней и этим существом. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что передо мной не демон, не исчадие ада, а  всего лишь парень с другим цветом кожи. С виду ему лет двадцать или немногим больше; на нем темная  кожанка, мешковатые брюки спадают складками на кроссовки, на голове повернутая козырьком назад бейсболка. Выше среднего роста, довольно крепкого телосложения. Внешне смахивает на рэпера или на члена уличной банды (зачастую это суть одно и то же). На черном, как смоль лице выделяются белки широко распахнутых глаз; этот тип, напоминающий настороженного зверя, неотрывно смотрит на меня.
      Парень, похоже, не ожидал увидеть здесь нашу компанию; но он, надо сказать, быстро пришел в себя.
  -  Hi! – произнес он, скаля зубы. - Let me go, brother?!
      Я молча посторонился, одновременно придерживая жену за руку.
   - Fuck! – процедил темнокожий субъект. - It's a fucking madhouse!..
   - Эй, полегче! – процедил я. – Следи за базаром.
     Парень прошел разболтанной походкой мимо нас; но направился не в сторону улицы, а двинулся вдоль узкого палисадника. Подойдя ко второму – от дверей  - окну, он, стукнув костяшками пальцев в оконную раму, выкрикнул:
    -  This is my room, dude!.. 
        Кто-то изнутри открыл форточку. Мгновение спустя с той стороны донесся сердитый возглас:
   - Wracaj do Afryki, ma;pa!
  - Ou, ou! – возмущенно крикнул цветной парень. -  You freaking racists chocks!!
    - Id; st;d, czarny kutas!.. – донеслось из дома.
       Татьяна дернула рукой, пытаясь высвободиться.
    - Отпусти! – сказала она. – Мне больно.
    - Извини... – Я высвободил ее руку. – Прости... как-то неожиданно все случилось.
    - Вот так и живем, - сказала она. – Ну, чего застыли? Проходите в дом.


      Татьяна пропустила нас с вещами внутрь, затем заперла дверь на замок.
   - Осторожно, – сказала она. – Смотрите под ноги.
      На полу в небольшом и  довольно узком вестибюле лежит затертая до дыр ковровая дорожка неопределенного цвета.  Вдоль стены, в ряд  почти до самой лестницы, выложена обувь. Здесь с полдюжины пар  резиновых сапог, относительно чистых и со следами засохшей грязи, а еще женские боты, зимние кроссовки, а еще огромные  заскорузлые ботинки, которые наверняка пришлись бы по размеру самому Гулливеру... 
     Довольно сложный аромат из разных запахов: пахнет сырой одеждой, кислой капустой, мясом, жаренным на углях, табаком, какими-то парфюмерными запахами...  Из трех лампочек в потолочном плафоне вкручена лишь одна. Справа от нас коридор, в него выходят двери двух комнат. Сам этот проход, как я предположил, ведет в гостиную, и далее в помещение кухни, если таковая здесь вообще имеется. Словесная перепалка прекратилась; похоже, темнокожий парень, не найдя понимания у того или тех, кого он назвал dude, удалился восвояси.
   - Нам на второй этаж, - вполголоса сказала Татьяна.


      Я поднялся вслед за женой по узкой, освещенной тусклым светильником лестнице.
    - А  что это за перец? – спросил я. - Вот этот чернокожий парень...
   - Сэм? Я слышала, что он задолжал хозяину за аренду комнаты... Ну, и тот на днях вселил туда двух полишпиплов. 
      Пока Татьяна открывала ключом дверь, к которой мы подошли, я успел немного осмотреться. Судя по всему, здесь, на втором этаже, оборудованы четыре небольшие комнаты. «Спальни», как говорят местные... Всего я насчитал пять дверей, но одна из них наверняка ведет не в жилое помещение, а в туалетную комнату.
      Татьяна вошла в комнату первой; включила свет.
   - Проходите... Это и есть мои апартаменты.
      Я перешагнул порог; какие-то мгновения стоял недвижимо, рассматривая обстановку.
      Комната показалась мне крошечной – площадь комнатушки едва ли превышает десять квадратных метров. У противоположной от входа стены установлена узкая односпальная кровать; постель накрыта клетчатым пледом. Значительную часть правой от меня стены занимает обшарпанный шкаф, словно перенесенный сюда из советской эпохи – «полированный» трехстворчатый, с отделениями для верхней одежды и белья. Остаток пространства с этой стороны занят тремя навесными полками: одна используется для хранения посуды, на другой банка с растворимым кофе, коробка для чая и какие-то пакеты с приправами; на нижней полке шампунь, мыло, дезодоранты...
    У другой стены - по левую руку – стоит небольшой стол, застеленный клеенкой. Сбоку приставлен стул; есть еще табуретка, она убрана под стол. Под потолком, в центре этой квадратного сечения комнатки, висит лампочка, частично прикрытая дешёвым абажурчиком малинового цвета. С левой от двери  стороны, там, где расположен стол, и где находится изголовье постели, потолок падает под углом к стене – часть и без того дефицитного пространства съедена покатой крышей. Внешняя стена глухая, окна в этом помещении нет.
     Пока я рассматривал убранство комнаты, Татьяна успела снять куртку. Обругав себя последними словами за невнимательность, я попытался было исправиться, и потянулся за курткой, чтобы повесить ее в шкаф, но моя благоверная лишь усмехнулась.
   - Я сама, - сказала она. – Ну, чего это вы замерли?..  А, может, мои апартаменты вам не нравятся?
   - Нормально, - сказал я чужим голосом. – Очень даже неплохо.


       Мы с компаньоном занесли вещи в комнату. Чемодан временно определили под кровать, мою сумку сунули под стол, вытащив предварительно оттуда табурет. Сняли верхнюю одежду. Татьяна сунула ноги в домашние тапочки. На ней клетчатая фланелевая рубашка навыпуск; что-то не помню, чтобы она носила такие наряды дома.
     Татьяна села на кровать - у торца стола. Я уселся на стул, Тень оседлал табуретку.  Разговор не клеился, и это еще мягко сказано.
   - Я здесь, кстати, не одна живу, - сказала вдруг Татьяна.
   - Так... -  облизнул пересохшие губы. – Не одна, значит. А с кем?
   - С одной девушкой... Она - полька. Зовут ее Стася.
     Не стану кривить душой – в этот момент я облегченно перевел дух.
   - Как вы тут размещаетесь? - спросил Тень. - Мля... – он обвел глазами комнатушку, - да у меня кухня в полтора раза больше.
   - Володя, думай, что говоришь! – сказал я, слегка ткнув приятеля кулаком по ребрам. – Забыл, какие ты клятвы давал?!
   - А я чо... Я только спросил, Папаня. Ну, и чего ты сердишься?
   - Я сплю на кровати, - сказала Татьяна. – Стася на раскладушке. – Она показала рукой на довольно узкий проход между столом и шкафом. – Вот здесь... Тут все так живут – по два, или даже по три человека в комнате.


      Увиденное мною не соответствовало тому, о чем писала Татьяна в отправленных уже из Саутгемптона письмах. Это первая загадка, с которой мне довелось здесь столкнуться. И, как подсказывает чутье, наверняка не единственная.
    - А где сейчас эта Стася? – спросил я.
   - Она собиралась заночевать у каких-то земляков. – Татьяна кивнула в сторону глухой стены. – В одном из соседних домов.
    - Да?
    - Я сказала, что ты приезжаешь, что поеду в Хитроу тебя встречать... – Татьяна нервно погладила правое запястье. – Приглашала ее прийти, думала, посидим немного за фужером вина... Но мы изрядно задержались.
  - Ты сказала, что приезжает муж?
   - Я сказала, что ты, возможно,  захочешь приехать в Саутгемптон.
   - Что значит – «захочешь»? Я к тебе приехал.
   - Ну, ну, - глядя куда-то сторону, сказала моя благоверная. – Не слишком-то ты торопился.
    - Ну что это мы, ира, как не родные? - подал реплику Тень. – Надо бы, ира,  отметить...
    - Мы привезли кое-что с собой, – сказал я, пропустив мимо ушей очередную колкость. - Имеется в виду – спиртное.
   - Вы, наверное, проголодались? Времени, чтобы сварить обед у меня не было. – Она скупо усмехнулась. – Но кое-что, думаю, найдется... если только не случился очередной набег на холодильник.
      Она посмотрела на нашего давнего знакомого, которого я, подобно прикованной к ноге цепью гире, вынужден теперь буду таскать за собой до нашего отъезда из Англии.
   - Пойдем, Володя, поможешь мне принести снизу закуску.
      Я поднялся  на ноги.
     - Я пойду.
     - Ну... ты, так ты, мне без разницы. 


   - А много здесь проживает народа? – спросил я, когда мы спустились по лестнице. – Хотя бы примерно.
   - Только примерно и можно сказать.
    - И сколько здесь жильцов?
   - Где-то... человек пятнадцать. Иногда хозяин подселяет еще одного или двух...   Бывает, что приводят своих знакомых или земляков... это если им переночевать негде. Так что, по-разному.
     Мы прошли по узкому коридору. Татьяна, щелкнув включателем, зажгла в гостиной свет.
   - Ну вот, опять устроили свалку, - недовольно сказала она.
     Из мебели в гостиной узкий, короткий диван с вытертой обивкой, на которой видны подозрительного вида пятна, и кресло с подставленными вместо отвалившейся правой передней ножки двумя кирпичами. А еще пластиковый стол и четыре сложенных стопкой для экономии пространства пластиковых же кресла грязно-серого цвета (должно быть, приволокли  с ближайшей  свалки или спёрли из какого-нибудь паба). На столе громоздятся грязные тарелки и кружки; здесь же на тарелке засохший нарезанный хлеб; довершают картину две полные окурков пепельницы.
     В гостиной обнаружился камин;  в закопченном проеме вместо стопки дров или прогоревших углей громоздятся пакеты с мусором. Но, хотя камин нынешние обитатели дома, судя по всему, давно не использовали по прямому назначению, в помещении довольно тепло: источником тепла является включенный калорифер, вокруг которого на переносных щитах, тоже явно откуда-то спертых, развешена нуждающаяся в просушивании одежда.


     Миновав узкий арочный проход, -  я на всякий случай пригнулся - мы оказались в помещении кухни. Электрическая плита с навесом для гриля, два холодильника, встроенная в кухонный комплект раковина, откидной стол. Как и в гостиной, здесь не убрано; в углу стоит доверху набитая мусором пластиковая корзина, в раковине отмокают чугунная сковородка и кастрюлька с остатками какой-то каши.
   - Здесь «мужской» туалет, - Татьяна показала на нишу с дверным проемом, которую я ошибочно принял за кладовку. – Тот, что наверху – «женский». Там же душевая кабинка.
   - А эта куда ведет? – я кивнул на дверь, оклеенную плакатом с голыми красотками.       
   - Во внутренний дворик. Про эту дверь, кстати, полезно знать тем, у кого не в порядке документы.
   - Что, ходят по домам с проверками?
   - Зависит от того, какие связи у собственника или субарендатора. И еще, как мне сказали, от поведения постояльцев, а также от времени года.
   - Таня, нам надо поговорить.
      Татьяна открыла ближний к нам холодильник.
   - Надо же, - сказала она. – Ничего не покрали.
   - Возможно, я был не прав...
   - Держи, - она передала мне блюдо, затянутое сверху пищевой пленкой. – Здесь нарезка.
   - Я, наверное, слишком глубоко погрузился в свой внутренний мир... в свои  писательские дела...
      Она достала пакет с нарезанным хлебом.
   - Хлеб из супермаркета, другого нет.
   - Ты меня слышишь?
   - Еще есть банка лечо... Шпроты... ты будешь смеяться, латвийские.
   - Не притворяйся, что ты меня не слышишь! – теряя терпение, сказал я. – Мы ведь с тобой договаривались как-то, что не будем больше в эти вот игры играть!..
   - Напомни, милый, когда именно мы об этом договаривались? – в голосе моей благоверной зазвучали знакомые мне опасные нотки. – После какого из наших разводов?
   - Таня...
   - После первого развода?  Или после второго?
   - Я хочу знать, почему ты оказалась... в этом месте? И в этом окружении?!
     Она повернула голову на звуки голосов.
   - Что произошло, Таня?
   - Не надо шуметь.
   - Я уже не спрашиваю даже, почему ты вдруг решила отправиться в Англию! Меня интересует другое...
   - Так, - сказала она.  – Кажется, Стася пришла.      

 Г Л А В А   5
            
      Мы поднялись на второй этаж – с захваченной из кухни закуской. У двери комнаты стоят двое; Таня подала голос:
   - Стася?! Марек! Cze;;!
   - А! Tanja! – отозвалась молодая женщина. - Cze;;!
      Мужчина заговорил по-польски; если я правильно понял, он сообщил, что они увидели свет в окне, а потому и решили нагрянуть.
   - Тсс! – сказала Татьяна. -  Что вы шумите... как поляки! – Она сдержанно улыбнулась. – Заходите.
      В комнате, и без того не слишком просторной, стало совсем тесно. На столе литровая бутылка «Абсолюта», бутылка Martini Extra Dry и коробка конфет – это добро приятель достал из моей сумки. Визитеры сняли верхнюю одежду, и сами определили ее в шкаф, повесив куртки на вешалки. Они принесли с собой бутылку вина и пакет с краснобокими  яблоками.
   - Познакомься, Артур, это Стася... Она спасла мне жизнь.
     «Спасла жизнь? – пронеслось у меня в голове. – Вот так новость!..»


     Я уставился на гостью (хотя, по правде говоря, в этой комнате гостем был я сам). На ней джинсы в обтяжку и длинный вязаный свитер голубовато-серого цвета. На вид ей лет двадцать пять; щеки румяные, под стать бочкам яблок, которые они принесли. Волосы цвета густого мёда забраны на затылке в пучок. Веселая, смешливая особа – хохочет, стреляет глазами по сторонам...  Если бы не широкий нос, несколько смазывающий общую картину, ее можно было бы назвать симпатичной.
   - Poznajcie si;, – продолжила после паузы Татьяна, -  to jest Arthur, to Stasia, to Marek.
      Стася, улыбаясь во весь рот, протянула мне руку. Я аккуратно пожал женскую ладонь, после чего поинтересовался:
   - Так вы, Стася, значит, спасли жизнь моей жене?
      Выждав паузу, – и заметив, что девушка покосилась на мою половину – задал тот же вопрос на английском.
   - Co? Nie, panie Arturze, to jest ;art!.. – Глядя на меня, она добавила. - Is that your wife saved my life!..
   - Ничего не понимаю, - пробормотал я. – Кто кого спас? И отчего именно?..
   - Tania, jaki masz wybitny m;;!..
   - Муж объелся груш, - вполголоса сказала моя благоверная.
     Я посмотрел на поляка. Он постарше Стаси, ему где-то между тридцатью пятью и сорока. Примерно наш с Татьяной сверстник. Одет почти по-домашнему: на нем спортивные брюки и теплая рубашка на выпуск. Крепкий, коренастый, основательный такой мужик. Лицо с крупными чертами украшают пшеничного цвета усы. Не слишком разговорчивый; хотя, возможно, его сковывает мое присутствие.
   - Это наш со Стасей приятель, - сказала Татьяна. – И еще он водит один из разъездных «вэнов».
     Марек, или как там его, протянул ладонь для рукопожатия; но я решил – сам не знаю, почему - не подавать ему руки.


    Наше застолье продолжалось уже около часа.
    Татьяна отказалась от «Мартини», хотя это ее любимый напиток. Как и Стася, она попивало вино, изредка пригубливая из фужера. Мой приятель на удивление быстро снюхался с поляком, что стало для меня еще одним неприятным сюрпризом. Тень ни  бельмеса не понимает ни на английском, ни на польском,  - ну, разве что разбирает некоторые схожие по звучанию и смыслу слова – но они как-то нашли общий язык. Разговаривали, кстати, в основном про легковушки разных марок; мой приятель на русском, поляк на своем родном наречии.
      Дамы общались на польском; когда Татьяне не доставало языкового запаса, она вставляла в разговор слова или фразы на русском и английском. Они говорили преимущественно про какого-то «Джито» (если я правильно понял, этот тип местный, он небольшой начальник или бригадир, и он же является арендатором дома, в котором мы сейчас находимся).
     Когда-то, еще на заре наших отношений, мы жили в Вильнюсе. Года два или чуть больше. Польский в этом городе, наряду с литовским и русским является языком повседневного общения. Татьяна пыталась тогда завести своё дело: арендовала место в одном из универмагов литовской столицы, закупала через посредников итальянскую обувь. В этом бизнесе в ту пору были почти сплошь поляки, поэтому она довольно быстро заговорила на польском. Ну и вот, спустя годы – кто бы мог представить себе раньше такие расклады – сносное знание Polskie,  похоже, ей весьма пригодилось.
      

     В какой-то момент я совершенно выпал из этой компании. Марек выпил две или три рюмки водки; свое нежелание выпивать дальше он объяснил тем, что ему завтра с утра пораньше садиться за руль. Тень был явно не против того, чтобы закидываться водкой наравне со мной, но, получив под столом чувствительный пинок, подуспокоился и уже не протягивал рюмку каждый раз, когда я брался за бутылку «Абсолюта».
    В отличие от этих двух, я пил не из рюмки, а из стакана.
    Сначала наливал себе на дно;  потом увеличил дозу.
     Я пил водку, как воду – залпом, не чувствуя ни ее вкуса, ни запаха. За прошедший час я убрал, по меньшей мере, половину содержимого литровой бутылки. Какой-то частью сознания я понимал, что выбрал не самую лучшую тактику поведения; но было нестерпимо тяжело; я был удручен до крайности.
     Пока я накачивался водкой, дамы закончили обсуждение интересной им темы и допили по последнему фужеру вина. Все вдруг дружно встали из-за стола; я невольно последовал их примеру.
   - Я буду ночевать у соседей, - холодно сказала Татьяна, набрасывая на плечи куртку. – Марек нас проводит.
   - Почему ты уходишь?
   - Потому.
   - Марек вас проводит... – угрюмо произнес я. – Так, так. Интересный поворот. А как же я?
   - Можете остаться здесь.
     Татьяна, подойдя к двери, поставила замок на защелку.
   - В таком положении замок не действует, - сказала она. – Ключ от комнаты только один, не хочу оставлять, а то еще потеряете.   
    - У нас забронированы два номера в гостинице, – сказал я, прислушиваясь к неприятному звону в ушах.
    - Вас могут не впустить в отель. – Татьяна покосилась на бутылку «Абсолюта», более половины содержимого которой находится сейчас в моем организме. – И как вы туда доберетесь?
   - А ты, значит, уходишь?
   - Да.
   - Ну, так и мы здесь не останемся.
     Пара поляков уже выбрались из комнаты. Татьяна, чуть задержавшись в дверном проеме, тихо, лишенным эмоций голосом, сказала:
     - Делай, что хочешь.   
   
   
      Я услышал, как хлопнула входная дверь. Ушли...
    - Фигасе... – пробормотал Тень. – Круто...
    - Одевайся, - сказал я.
   - Зачем? – удивленно произнес мой спутник.
   - Переночуем в гостинице.
   - Папаня...
     Я достал из закутка свою сумку.
   - Можешь остаться, Володя, - хмуро сказал я.
   - Не, не!.. Я, как и ты.
   - Тогда вытаскивай из-под кровати свой чемодан.
      Я подхватил сумку, не забыл взять и кейс.
   - Будешь уходить, выключи свет! – сказал я. -  Закрой комнату на замок. Я подожду тебя снаружи.


      Спустя примерно четверть часа мы вышли на кольцо Sharlotte Place – мы проезжали эту площадь, когда ехали в адрес с автовокзала. Отель, в котором я по интернету забронировал и оплатил два номера, находится в другой части города, на восточном берегу, где-то в районе Биттерн. Пешим ходом, да еще с багажом, да еще в условиях незнакомого города нам туда точно не добраться.
    Значит, надо ловить такси.
    В воздухе висит морось; не разберешь, то ли дождь, то ли мокрый снег.
   - Дубак, однако... – пробормотал Тень.
    Да, к  ночи заметно похолодало... Но лично мне в эти минуты было так жарко, что я даже не стал застегивать плащ.
    Поблизости обнаружилась автобусная остановка, закрытая навесом из прозрачного пластика. Мы перебрались туда. Поставили вещи на скамейку. На наручных часах половина первого.
      Некоторое время я изучал подсвеченную карту городских маршрутов, убранную под стекло. Судя по схеме, последний автобус, на котором мы могли бы добраться в нужный нам район, ушел с этой остановки более часа назад.
   - Что у тебя в пакете? – спросил я.
   - Не пропадать же добру, - сказал Тень. – Я еще и парочку бутербродов захватил.
      Он передал мне бутылку; я, судорожно вздохнув, приложился из горлышка.

*****

Г  Л  А  В  А   6

День второй.
Утро.

    Из кромешной тьмы соткались два человеческих силуэта. На них какая-то униформа, но я не могу разглядеть подробности – не достает света. Полицейские? Констебли? Или как там называются британские правоохранители?
    - Przynie;; co; do picia? - спросил женский голос. - Wody? Soku?
    - Lepiej napi; si; w;dki, - подал реплику ее напарник.
    - Jak by;?
   - Nie dotykaj go! Widzisz, on teraz gdzie; na niebie...
     Да, да, на «небе», я помню – тринадцатый ряд, второе от иллюминатора кресло...   Похоже, наша воздушная арба всё еще выполняет перелет из пункта А в пункт Б. До чего же утомительны эти полеты!
     Ну вот - очередная яма:  резкий провал, неприятное, тошнотворное чувство невесомости, – и беспомощности -  а следом такой же резкий набор высоты... Если к нам подойдет стюардесса, и предложит угоститься напитками, я таки попрошу у нее яду. Только не для моего компаньона, - кстати, куда это он подевался? – а уже для себя.
     Как же мне хреново.
   

     Спустя какое-то время поблизости вновь зазвучали голоса. Похоже, это уже какая-то другая компания...   Они говорят на знакомом мне с детства языке. И хотя я сам уже лет двадцать как не разговариваю на воляпюке, мову я отнюдь не забыл.
   - А це що, чоловiк Тетяни?
   - Кажуть, що так...
   - То це вiн довбився в дверi?
   - Та їх ніби двоє приїхало, цих кацапів... А, Петро!.. Скажи, це цей ломився в двері душової?
      Послышался голос третьего из этой компании.
   - Так, це вiн...
   - Вiн що, психованный?
   - Та майбуть перебрав вчора...   Але не патякайте!
   - А у Тетяни файна дупа...  – сказал первый. – Справна така жiнка.
   - А ты шо, вже вiдвiдав ту справу? – отозвался второй.
   - Тихіше, бо чоловік почує!
      Я хотел подать голос; хотел сказать этим уродам, что все слышу, и что за «файную дупу» сейчас кто-то ответит...  Но у меня не было сил не то, что бы  говорить, я не смог даже открыть слипшиеся веки.
   -Та він вирубився… Спить, як мертвий!
   - Збирайтесь швидче, бо зараз вже бусик приїде...  – Сказал третий из этой компании. - Джито буде лаятися, якщо ми знову спізнимося!


     Следующим в мой кошмарный сон – а мне представлялось, что я сплю; и почему-то никак не удавалось прервать этот тягостный сновидческий сюжет – заявился некий чёрт:  черное, как смоль лицо, белый оскал крупных острых зубов.
   - Hello, brother! How are you?
     Этот некто принялся тормошить меня за плечи.
   - Are you okay, bro?
     «А! – подумал я, - это тот темнокожий парень, которого мы встретили на входе... Как там его? Бен? Сэм?..»
   - Отвянь, парень! – с трудом разлепив губы, сказал я.- Fuck off!..


      Когда я очнулся, то еще некоторое время не мог понять, где именно нахожусь, и как попал в это место.
     Черепушка трещит от боли; некоторое время я сидел, обхватив голову руками. Болит поясница, ноют почки, ноги ватные; все члены затекли.  Внутренности ссохлись; я ощущал себя в эти мгновения големом, слепленным из глины; и глину эту для создания меня замешивали не на крови и яичных желтках, а на крепком спиртном.
      Я сверился с наручными часами – без пятнадцати девять. Место мне показалось до странности знакомым. Через проход видна кухня; там горит оставленный кем-то включенным свет.  Я с усилием повернул голову – виден камин, забитый пакетами с мусором... Так, так... Одежды, помещенной с вечера на просушку, нет,  видимо, забрали. Сам отопительный прибор выключен. На пластиковом столе стоит электрический чайник; к грязным тарелкам добавились еще три кружки и банка с кофе. Пепельницы, наполненные окурками, на прежнем месте.
       Послышался чей-то прерывистый – с всхлипом - вздох. Должно быть, это я так обреченно вздохнул; кроме меня здесь нет ни одной живой души.
       Не знаю, как к этому относиться... Но, определенно, я нахожусь в тот самом строении на Оксфорд-стрит, куда нас привезла Татьяна; в том самом доме,  который я на пару с компаньоном покинул среди ночи, прихватив свои вещи. Саднит левая рука; но на фоне головной боли это пустяк.
       Вокруг гробовая тишина.


     Я не без труда поднялся из кресла, в котором, видимо, провел какое-то время.  Обнаружился мой плащ – он переброшен через боковую спинку дивана; на нем не видно грязных пятен, он даже не выглядит таким уж мятым.
    Пошатываясь, перебрался в помещение кухни. Туалет довольно грязный; запашок, как в вокзальной уборной эпохи позднего советского строя...
      Я с трудом справился с рвотными позывами. Открутил вентиль с холодной водой в раковине. Некоторое время ждал, пока сбежит вода; затем, наклонившись, держась рукой за край раковины, принялся жадно лакать.
     Уже напившись вволю, я подумал, что вода в местном водопроводе наверняка не предназначена для питья. Возможно, в неочищенном виде, не пропущенная через фильтр и не прошедшая процесс кипячения, она вредна для здоровья. Не исключено, что в ней есть опасные для человеческого организма примеси и бактерии. Какие-нибудь кишечные палочки, к примеру.
       А, плевать. Мне сейчас так плохо, что жить не хочется... На костяшках левой руки повреждена кожа. Я подержал кисть под струей холодной воды. Кое-как отмыл запекшуюся кровь. Пальцы и запястье вроде бы не сломаны...
      Интересно, где, при каких обстоятельствах я получил эту травму?
      Ничего не помню о последних нескольких часах.
      Абсолютно ничего, какой-то провал образовался.  Очень странное ощущение; и очень неприятное, надо сказать. И хотя я в курсе, что некоторые представители человеческого племени периодически страдают потерей памяти, - в особенности те, кто регулярно бухают или употребляют вещества - сам с таким явлением столкнулся впервые.
      

       Я кое-как вытер мокрое лицо и руки носовым платком. Прихватил в гостиной плащ. Поднялся на второй этаж. Дверь душевой оказалась почему-то не на штатном месте; ее прислонили к стене рядом с дверным проемом. Странно.
      Я постучал в знакомую по вчерашнему вечеру дверь.
    - Татьяна... Таня, открой, это я.
       Из комнаты, вместо ответа, донесся громкий храп. Я замер у двери.  Сколько знаю, моя благоверная не издает таких звуков. 
       Значит, в комнате спит какой-то мужик...
       Дернул за дверную ручку; дверь оказалась не запертой. Секунду или две  я стоял в дверном проеме, глядя на разлегшегося на кровати мужчину.
       В проходе – на полу – стоят чемодан на колёсиках и дорожная сумка. Подойдя к постели, я принялся трясти своего компаньона за плечо. Тот спал мертвецким сном; мне пришлось прогуляться в душевую, и набрать там полную кружку воды.
     -Что?! Ип-пать!...
     Тень, утирая рукавом мокрое лицо, уселся на кровати.
    - Ты чего, Папаня?
    - Где Татьяна?
    - Не знаю...
    - Она что, не  появлялась?
       Мы умудрились задать этот вопрос одновременно.
   - Иди, умойся, - сказал я. – Потом расскажешь, где мы были, что делали этой ночью, и как здесь оказались. 

      - Папаня...
        Тень смотрел куда-то мимо меня. Я обернулся; через дверной проем увидел жену – она стояла возле душевой и разглядывала сорванную кем-то с петель дверь.


      Татьяна прошла в комнату. Неспешно сняла куртку, повесила ее в шкаф на плечики.
    - Доброе утро, милая, - выдавил из себя я. – А мы тут... мы тут тебя дожидаемся, да. Думал,  что ты только вечером появишься.
    - Я взяла выходной, - сухо произнесла жена. – Так...
      Она внимательно посмотрела на меня, потом на нашего приятеля; и вновь на меня.
    - Молодцы, - сказала она. – Показали себя... во всей красе.
    - Эмм?..
    - Не прошло и дня, как вы здесь, а о вас уже знает весь квартал!.. Утром только и разговоров было, что о ваших похождениях.
      Я вопросительно посмотрел на товарища. Тот открыл рот, потом закрыл его и пожал плечами.
   - Что у вас ночью было с полицией? – спросила Татьяна, глядя на меня.
   - С полицией? – переспросил я, морщась от головной боли. – А что у нас было с полицией?
   - Не юли, - сказала благоверная. – Я попросила Марека, чтобы он проследил за вами... Он видел, как вы дошли до остановки на кольце. Там, на остановке,  пили водку... Потом приехала патрульная машина.
   - А, за нами была установлена слежка, значит, - мрачно сказал я. – Вот как.
   - Дурак, - сказала Татьяна. – Я же вам говорила, чтобы вы  остались здесь, в доме. Но тебя ж было не остановить...  Поэтому я и попросила знакомого, чтобы он понаблюдал за вами.            
    - Спасибо за заботу, - мрачно заметил я.
    - Так что насчет полиции? – повторила вопрос моя благоверная.
       Я принялся тереть лоб. Прежде, чем я нашелся с ответом, подал реплику наш приятель:
   - Ну так, ира, Папаня сам же и вызвал ментов.

*****


Г  Л  А  В  А   7

     Я слушал своего приятеля с не меньшим интересом, чем моя лучшая половина.
     Тень рассказал, что мы некоторое время оставались на остановке, и что я надеялся поймать таксомотор, который отвёз бы нас в отель. Так прошло с полчаса, может и больше; такси поймать не удалось, их попросту не было в это ночное время.
      Потом – со слов Тени – я нажал какую-то кнопку: она обнаружилась там же, на остановке; вмонтирована рядом со схемой городских автобусных маршрутов. Там даже вроде бы имеется переговорное устройство; он слышал своими ушами, что Папаня – я, то есть, - пытался с кем-то разговаривать.
      Минут через пять примерно приехала патрульная машина.
   - Почему они вас не забрали, Володя? – спросила Татьяна, опередив с этим вопросом меня. – И не отвезли в «обезьянник»?..
   - Ну так Папаня с ними разговаривал. Нормально так, вежливо, ира, культурно типа.
    - О чем можно говорить среди ночи с полицией?
      Ровно такой же вопрос крутился на языке и у меня. Тень, пожав плечами, продолжил рассказ:
   - Они показали, ира, где находится ближайшая гостиница. До нее, ира,  от остановки  рукой подать. Метров сто, не больше. Они просто указали, ира – вот там, типа... в той стороне.  – Тень вытянул руку. - Это даже я понял.
   - А! – сказал я. – Именно об этом я у них и спрашивал - как пройти к ближайшему отелю.
   - Вы пошли в этот отель?
     Я вопросительно посмотрел на компаньона.
   - Да, ира, туда прямо и пошли – с вещами! А менты поехали по своим делам.
   - И что было дальше? Вас впустили?
   - Ну да. Папаня говорил с парнем, который открыл. Менеджер, или как там его.
   - Дежурный портье, - сказал я наобум.
   - А почему не остались там на ночь?   
   - Почему не остались? – задумчиво переспросил я. – Хм...      
   - Ну, так свободным был только «одноместный» номер, - пришел на выручку приятель.  – А там, ира, только одна кровать.
   - И что?
     Папаня сказал этому, ира, служащему, что так не пойдет. Он сказал... - Тень пожевал губами. – Сказал, «мы не педерасты, чтобы спать в одной постели».
    -  Что, вот так прямо и сказал? Ты же не понимаешь «инглиш»?
    - А Папаня, ира, это по-русски сказал... Ну, мы, значит, ира, и ушли оттуда.


    - Вы отправились обратно? – спросила Татьяна. - В этот адрес?
    - Не, не, ира, не сразу. – Тень шумно высморкался в не слишком чистый носовой платок. Убрав его в карман, он продолжил рассказ. – Там рядом какой-то парк... или сквер.
   - Да, есть тут неподалеку парк. И что?
   - Ну, сели, ира, на лавочке... Стали, ира, думать.
    - А где вторая бутылка водки? – спросила Татьяна. -  Вы привезли две литровые бутылки «Абсолюта», так?
    - Да, кстати, Володя. - Я посмотрел на Тень. – А где твоя бутылка?
   - Ну так это, ира, мы же с тобой...
   - Мать твою, - пробормотал я. – Ты же обещал! Я думал, что на тебя можно хоть в чем-то положиться...
       Татьяна взяла с полки фужер. На столе стояла бутылка сухого «Мартини» - еще со вчерашнего вечера. Сама открыла ее, сама налила себе.
    - Вам не предлагаю,- сказала она. – Вы свое уже выхлебали.
      После чего почти залпом, по-мужски, опорожнила фужер.


    - Ну, мы там час примерно просидели, ира, - продолжил приятель. – Потом  Папаня сказал: «не, так не пойдет - возвращаемся!...»
   - В гостиницу?
   - Нет, сюда, в этот дом.
      Татьяна слегка усмехнулась.
    - Надо же, не заблудились, нашли обратную дорогу.
   - Обижаешь, ира, мы же моряки с Папаней! В любом состоянии, ира, доберемся до родного причала.
   - Ну, про дальнейшее я кое-что слышала.
   - Что именно? – спросил я.
   - О том, что вы в соседний дом долбились...
   - Да? – Я подавил тяжелый вздох. – Тут все дома на одно лицо, клоны, близнецы... Немудрено было перепутать.
   - Потом всё таки «причалили» к нашему дому, - сказала Татьяна. - Стали колотить в двери, а еще и  в окна, как мне рассказали, стучались.
   - Так?.. Этому негру вашему, Сэму, или как там его,  можно стучаться, а нам нельзя?
   - Ну, хлопаки вас впустили... Будь на их месте я, вы бы у меня на улице ночевали.
   - В этом я даже не сомневаюсь.
   

      Некоторое время мы молчали. Татьяна налила себе в фужер, но на этот раз не стала пить залпом, а лишь слегка пригубила свой любимый напиток.
   - Ну, а здесь что за цирк ты устроил?
   - Я? Ты меня ни с кем не путаешь, дорогая?
   - Не прикидывайся невинной овечкой. – Татьяна покосилась на меня. – Ты умеешь производить на людей впечатление порядочного человека... Вон, даже полицейские вас не забрали... Но меня-то ты не обманешь.
    - О чем речь?  - удивленно спросил я.
    - Да ты же перебудил здесь всех!! Поднял людей с постели среди ночи! Колобродил по дому, стучал в двери комнат, требовал, чтобы я вышла!..
   - А... – На этот раз я не смог сдержать тяжелый вздох. – Ну... наверное, я беспокоился о тебе.
   - А зачем ты сломал дверь душевой?
   - Что?! Я?  Сломал дверь душевой?
   - Не идиотничай! Конечно – ты.
      Я посмотрел на приятеля; тот медленно кивнул.
   - Ну... Зачем... – Я принялся чесать в затылке. - Да, зачем я это сделал?..
   - Это было без четверти пять! Крик, мат, грохот на весь дом!...
      Тень вновь качнул головой – утвердительно.
   - Ну... наверное, я тебя искал?..
   - В душевой комнате был Петро! Есть тут один такой... с западной Украины. Здесь очередь с утра! Все расписано.
   - Хм... А я, значит...
   - Ты кричал: «Татьяна, открой!  Я знаю, что ты там!..»
   - А почему же этот Петр не сказал, что...
   - Он подавал голос.
    - А я...
   - А ты принялся вышибать дверь.


        Некоторое время мы молчали.
      - Так что происходит, Артур? – спросила жена, глядя на меня. – Что это всё... – Она сделала рукой неопределенный жест. – Что вот это всё означает?
        Я облизнул пересохшие губы.
     -  Это от того, что я тебя люблю... Что там у тебя?
        Я только сейчас заметил синячный след  на запястье её правой руки. Да, это было похоже на  синяки, оставленные на нежной женской коже чьими-то пальцами.
        Я попытался взять ее за руку, - чтобы получше рассмотреть это повреждение - но она  вдруг вскочила со стула.
    - Отстань! Это не твое дело!..
    - Так... – Я тоже  поднялся на ноги. – Кто это тебя хватал за руки?!
    - Идиот...
    - Ты что, переспала с этим... как его... Мареком?
    - Я даже не подозревала раньше, что ты можешь быть таким... сумасшедшим, таким  безбашенным.
     - Ответь немедленно – да или нет?! – глядя на супругу, процедил я.
     -  А с чего это вдруг ты так забеспокоился? Надо же... Ревнуешь, что ли?!
        Наш общий знакомый вдруг принялся метаться по комнате.
     - Таня... – Случившийся некстати очередной приступ «головняка» мешал мне найти нужные слова.  – Не шути так со мной!..
   - Что это с ним? – удивленно спросила Татьяна. – Теперь что, еще и он сошел с ума?
     Тень остановился среди комнаты; я тоже уставился на него – у мужика был такой вид, как будто у него в мгновение сдернуло крышу.
   - Папаня... – прыгающими губами произнес приятель.
    - Чего?
    - Папаня!
    - Ну?
    - Папаня!! – в третий раз выкрикнул тот.
    - Да говори уже!
       Тень схватился за голову.
    - Барсетка пропала!..
   - Что? Там же у тебя документы и деньги?!
   - Кстати, Папаня... твоего кейса тоже нигде не видно.

*****

Продолжение следует

Страница проекта на Сбор-Нике:
http://www.sbor-nik.ru/kick.jsp?id=sbor6194936005263360