Осколки радуги

На родину в этот раз Александра попала накануне Вербного воскресенья. Убрались с сестрой в родительском доме, условились сходить перед баней за околицу, нарезать к празднику вербочек.   
Ольга зашла через час, окликнула:
- Санька, за вербами-то не передумала?
Александра  мигом подскочила:
- Только тебя жду!
Быстро собралась, кухонный нож прихватила. Мать окликнула:
- Шурочка, надевай мои резиновые сапоги, там вряд ли посуху подберешься.

За деревней открылся невеселый пейзаж: покосившиеся изгороди, хилые по-стройки на задах жилищ. Там, где была в годы их с сестрой беззаботного детства широкая поляна, на которой играли в лапту, бить-бежать,  где мальчишки до одури гоняли футбольный мяч, поселился глухой стеной непролазный бурьян. Александра невольно подумала: «Зашла бы в деревню с этой стороны и родительский дом не нашла бы…» Сестра угадала ее невеселые мысли, спросила:
- Не узнаешь родных мест?
- Ужасно, но не узнаю!
Ольга вздохнула:
- Никому мы тут не нужны! Друг дружку хоронить ходим. Вот умрет последний житель, и деревня исчезнет, палы кто-нибудь, пустит – ровная поляна останется.
С горечью рассуждали сестры о судьбе родной деревни. Сколько люду отсюда вышло: семьи-то многодетные были! Сколько сыновей и дочерей деревня в жизнь благословила! Разве она была кому-то мачехой?! Кто бы мог подумать, что такой разор ждет её два-три  десятка лет спустя?!
За разговорами добрели до зарослей вербы  в низине. Самые красивые стояли еще по колено в воде. Александра пробралась к большому кусту, принялась подтягивать и срезать распушившиеся ветки. Окликнула Ольгу:
- Оль, помнишь, в детстве съедали девять вербных почек, чтоб здоровье и счастье было?
- А то! Я и сейчас уже проглотила – бережёного Бог бережёт! Несколько веточек скотине скормлю, несколько оставлю - первый раз в поле выгнать, чтоб в сохранности была. И ты проглоти: верба плодовита, и тебе Бог ребёночка даст.
Александра грустно усмехнулась в ответ:
- Какой уж мне ребёночек – поздно! А ты молодец, сохраняешь традиции…
- Традиции не традиции, так наша мама делала. - Ольга резала с края, с тревогой посматривала на небо: - Однако дождь будет, не успели малость. Давай-ка быстрей, вымокнем как черти, посмотри тот край весь чёрный.

Вышли на большак и хотели идти прежним путем, как вдруг налетел ветер страшенной силы, а вместе с ним сразу, как из ведра хлынул дождь.
- Вот, в какую мы падеру попали! Сейчас ноги не протянуть по дороге, грязь-то нашу, поди, не забыла? Давай пойдем за деревней.
Свернули на поляну. Идти стало легче.  Вербное в этом году выпало рано, ещё зелень из-под старой дернины не проклюнулась. Пока обтирали о сухую траву вмиг намотавшуюся на обувь грязь, ветер поутих, выглянуло яркое слепящее солнце. Вот почему на Руси солнце называли Ярило. Так яростно, так ярко светить может только солнце! Дождь продолжал хлестать. Ольга с восторгом отметила:
- Слепой дождь! Сейчас он закончится, смотри, за деревней стеной стоит. Уходит, уходит, туда скатывается!
Действительно, дождь прекратился, а на смену ему на небосводе появилась яркая радуга. Сёстры не сговариваясь, скороговоркой как в детстве отчеканили:
Ах ты, радуга-дуга,
Ты высока и туга!
Не дай дождичка,
Дай нам солнышко.
Колоколнышко!
Александра отметила про себя, что такой сочной окраски радуги не видела, кажется с детства. Она таяла с каждой минуткой, вот от неё остались одни осколки по краям дуги и  отголоски, как на изношенной простыне цветочки в середине. Но в душе  её успело зародиться нечто свежее, тревожное и одновременно радостное, как откровение.  Оно вот-вот должно было открыться ей. И открылось!

Сестры завернули в проулок, что ведёт к родительскому дому. По этому проулку они с Ольгой в детстве по очереди и напару гоняли к речке гусей. А ещё в самом конце проулка, ближе к их дому была устроена карусель – высокий столб с ведущей звездочкой на торце. К звездочке на цепях прикреплены прорезиненные петли.
Да вот же она - стоит, как стояла! Земля у основания столба выбита глубоким корытом, радиусом метра в два. Сам столб иссечен цепями, истончен по конусу к вершине. Сколько же она тут стоит? Сколько поколений взрастила? Возможно, давно другую поставили, но главное, на том же месте!

Нужно было сесть в эту лямку-петлю, натянуть её до упора и, разбегаясь, от-талкиваться от земли ногами, набирая высоту и скорость на каждом витке все больше и больше. И вот ты уже летишь в свободном полете. Душа уходит в пятки от восторга и страха! Перед глазами мелькают дома и деревья, краски смешались. Смешались небо и земля.
 А за тобой несется еще кто-то, и невольно вырывается возглас восторга.  Карусель постепенно сбавляет скорость вращения, вот уже ноги достают до земли и опять сильный толчок – вверх! И еще раз вверх! Можно на лету протянуть руку и попытаться достать, дотянуться до соседа и кружиться уже со сцепленными руками.

Ночью Александре не спалось. В тусклом неверном свете луны чуть мерцали вербочки в вазе на столе. О чем думала?
Старая добрая карусель подняла со дна души целый пласт воспоминаний. 
Днём на ней каталась ребятня помельче. А уж к вечеру наступал черёд ребят повзрослее. Шум, гвалт, смех оглашали округу чуть не до полуночи. Молодежь не просто каталась, здесь устраивались своеобразные соревнования: то в баши (салки) играли, прямо на лету догоняя друг друга. Бывало, перехлестнутся соседние или смежные цепи между собой и получается куча-мала, а парням только того и надо! Глядишь, и понравившуюся девчонку ущипнут.
То придумают барьер преодолевать: кто-то с земли держит планку, набавляя  высоту с каждым кругом. Кто не взял препятствие, уступает место следующе-му. А желающих всегда хоть отбавляй.
Деревенские ребята крепкие, изворотливые. Катаются босиком в любую погоду, так сильнее толчковая нога работает.
Из всех ребят Шурочка для себя давно выделила голубоглазого Василька. Веселый нравом, сильный, ловкий не из таких ли ребят в Отечественную войну сибирские войска набирали?  Глядя на него в этом нет сомнения. Да не одна она заглядывалась на Василька.
В школе Шурочка первой ученицей слыла. А вот ее конопатая соседка по парте – Зойка училась кое-как. Бывало, спросит у Шурочки: «Ты сегодня на карусель идешь?» Шурочка глаза прибавит: «Какая мне карусель, я еще конспект по трудам Ленина не написала». Зойка смеется: «Добро, мне ничего не задают! Я только и думаю, как бы на карусель поскорее сбежать».
Вечером  Шурочка все же не могла удержаться от соблазна: хоть одним глазком на Василька поглядеть. Со временем и он стал смотреть в ее сторону. Даже проводил до дому пару раз. Да не сумела удержать парня, то скромничала чересчур, то напускала на себя строгость. А Зойка не терялась, обольщала как умела.
Вот на этой бойкой Зойке и женился Василёк после армии и увез в дальнюю даль.
Или вот сестра Ольга. После школы вышла замуж за простого деревенского парня. Трех сынов на ноги подняли. И каких сынов! А она, Шурочка, все стремилась к чему-то необычному, университеты заканчивала, потом по карьерной лестнице поднималась. О личной жизни, о создании семьи как-то не задумывалась, а теперь вдруг так накатила тоска: минуло отрочество, юность и молодость, всё кануло. А простое человеческое счастье прошло стороной, а ведь было так возможно!
Как же странно устроен человек:  в юности грезилось о том, как уедет в боль-шой город, будет жить в благоустроенной квартире, а теперь с болью в сердце вспоминается родная деревня и всё тянет, зовёт к себе,  и снится всю жизнь старый отчий дом с подслеповатыми окошками, скрипучими ставенками. Как в детстве мечталось прокатиться на городских аттракционах с расписными лошадками, на чёртовом колесе, на качелях-лодочках, а увидела сегодня деревенскую немудреную  карусель, и сердце зашлось воспоминаниями юности. Как ждала принца на белом  коне, а жалеет о простом голубоглазом Васильке.
Вот и радуга-дуга показалась ей сегодня ярче, чем в городе. А видела ли, замечала она её там  в суете-сует? Так и не вспомнила.
К утру сморил ее сон крепкий, слышит, как сквозь вату заложившую уши, что мать встала, но нет сил веки разомкнуть. Очнулась все же от полузабытой с детства материной причётки:
Святой Лазарь за вербой лазил,
Верба хлёст, бей до слёз!
Чтобы кости не старели!
Чтобы ножки не болели!
Не я бью, верба бьёт!
Верба красна – бьёт напрасно;
Верба бела – бьёт за дело!
Цвети, верба, расцветай,
Шурке суженого дай!
Верба хлёст, бей до слёз!
На красные яйца, на мягкие перепечи!
- Вербное воскресенье! Вставать пора! – мать легонько сечёт её по голым икрам  веточками вербы. – Шурочка, очнись, про какую радугу ты толкуешь?
Александра сладко потянулась:
- Доброе утро, мамочка! С праздником Христовым! Что ты спросила?
- Разговаривала ты во сне, про какую-то радугу поминала.
- Приснилась, наверное. Как сладко в родном доме спится!
За завтраком Александра тайком от матери проглотила девять пушистых почек  вербы, запила чайком и целый день ходила счастливая, с мечтательной улыбкой на устах.