19 01

Моя жизнь была кончена. Не потому что Мерфи ушла, и даже не потому что у меня не осталось никого рядом, а скорее потому что я потерял себя самого. У меня не было ни начала, ни конца. У каждого есть и начало и конец, а у меня просто его не было.

Все началось в октябре. Осень наступила нещадно, грубо срывая желтые листы со всех деревьев, чтобы в скором времени похоронить их под огромным слоем снега. В метро ездили люди, в интернете добавлялись видео, но со мной ничего не происходило. Я даже не помню точную дату, когда я понял, что потерялся.

Сначала меня бросила Мерфи, а потом и родители с друзьями. Если первая это сделала по понятной причине, то почему ушли друзья и родители - мне не понятно до сих пор. Вот так часто бывает, посудите, вы даже обычно не в курсе того, что ваша жизнь уходит прямо у вас под носом! Так и бывает, спросите у того, кто ее потерял, и он вам скажет то же самое.

Не сказать, чтобы я плакал, но я перестал слушать музыку (очень странно), перестал сидеть за ноутбуком, я его даже в шкаф запихнул. У меня была соседка сверху, я ее не знал, но она каждый день ровно в 19:00 садилась играть на пианино. Я начал слушать ее в семь часов вечера каждый день, начал прослеживать ее успехи и провалы. Помню, как она сыграла Моцарта, но изменив концовку. Для меня это было так неожиданно, что я замер прямо перед холодильником и простоял так до окончания мелодии. Я подумал: "если бы я мог, я бы сказал ей, что у нее большой талант"

Удивительно... становите этот кадр сейчас. Почему люди говорят "если бы я мог", а не "почему я не могу?" и пойти и сделать, потому что все ваши причины совершенно безнадежны и пусты, они полны вранья всем и лжи к себе.

Я сделал себе тосты, налил чаю. В дверь постучали. Все обычно происходит очень неожиданно. Вы обычно не бываете готовы к такому повороту событий. Я поставил кружку на стеклянный столик и прошаркал к двери. Глазка у меня никогда не было. Я отстегнул цепочку и открыл дверь. Прямо передо мной стоял почтальон. С каких пор почта приходит на дом? Парень был молодой, лет пятнадцать ему было, глаза голубые, волосы чистые, а движения неуверенные.

- Чем могу помочь? - спросил я его. Он потупил взгляд в пол несколько секунд, а затем с негромким "ах, да", достал из голубой сумки с письмами (она была пустой) довольно большой конверт с яркими голубыми буквами "STELL SH." Я никого "Стелл Ш." не знал, поэтому поднял одну бровь, взглянув на него не очень деликатным образом.

- Вам письмо, - сказал он. Я даже не протянул руку. В последние дни мое тело не делает ничего хорошего, кроме того, что нужно делать для сохранения жизни.

- Здесь не живет никаких Стелл Ш., – ответил я ему, она перевернул конверт, прочитал, что там написано. "А ведь адрес-то мой" - заметил я. – Ах точно! (здесь я начинаю врать) Мой двоюродный дядя же отдал мне эту квартиру! Это ему. Я могу взять?

Выглядело не очень, но парень быстро всучил мне в руки письмо и быстрым шагом удалился к лестнице. Я закрыл дверь, прошел к столу и сел. Письмо выглядело как минимум странно, потому что не было ни марок, ничего вообще, кроме вот этого имени.

"А имя ли это?" – спросил я себя. Взяв ножницы из ящика, я аккуратно разрезал конверт по краю. Заметил, что бумага довольно хорошая.

Внутри (я заставлял себя посмотреть минуты две точно) оказался листочек в клетку, где сразу же мне на глаза попалась надпись "Не Стелл Ш., а Теннант Л., извини, но если ты это принял, я буду знать, что ты хитрый врун, который сует свой нос не туда, куда нужно" Мне аж тогда перехотелось раскрывать этот маленький листочек. Странно, что конверт большой, а листочек маленький. Но я раскрыл его. Почерк был все тот же, что и написал мне "послание", но на листе было написано стихотворение. Я не очень хорошо учился в школе, да и университет прогуливаю уже неделю, но этого поэта я узнал сразу же. Но затем я резко перевернул лист, потому что понял, что имя-то мое!

Я отложил письмо и начал пить чай. Девушка сверху заиграла прелюдию, которую играла в прошлый понедельник. Вечер прошел хорошо.

Не знаю, что потом побудило меня разыскивать того парня-почтальона, пытаться разгадать загадку, но, наверное, меня побудила моя жизнь, в которой я находился тогда. Когда людям скучно и у них ничего интересного не происходит, они либо пытаются отыграться на чужих жизнях, либо строят целые воздушные замки из любой попавшейся детали, касающейся человека лично.

Меня и коснулось.

Парня я так и не нашел, да и не знаю, как бы выглядел я, если бы нашел его и спросил: "прости пожалуйста, а ты не знаешь, от кого это?"

Через неделю по утру ко мне постучались в дверь. Я встал с кровати, ужасно сонный, выглядел я явно плохо, прошел к двери и открыл ее. Под ногами нашел тот же конверт. Посмотрел на прошлый конверт, лежащий все на том же месте, на стеклянном столе. Немного растерялся, но где-то сверху хлопнула дверь, и я быстро поднял его и зашел обратно в квартиру, закрыв за собой дверь на цепочку. Быстро раскрыл конверт. На этот раз он был без имени вовсе. Внутри я нашел уже листочек в линейку, где ровно-ровно против этой линейки было написано стихотворение. Сев на пол, я прочитал его.

"Писать против линейки, это надо быть сильным человеком" - усмехнулся я. Стихотворение на этот раз было неизвестного мне автора. Мне захотелось его найти. Я поднялся быстро с пола, прошагал к шкафу, достал ноутбук. В квартире темно, я зашториваю все окна на ночь темно-синей плотной занавеской уже полгода. Сев на кровать, я раскрыл ноутбук. Потянулся к фонарику на прикроватной тумбочке, включил.

"Так, пусть я не сопутствую вам и не знаю..."

- Джон Китс, – улыбнулся я. Да я же его учил в школе, даже вроде это же стихотворение. Как я мог забыть?

Начали приходить эс-эм-эс, даже три сразу, почта обновилась. Я закрыл быстро ноутбук. Не хочу этого видеть, даже если что-то происходит, вернуться в сеть я не готов и не хочу.

Я был глупым, признаю. Настолько глупым, что не замечал очевидное. Письма со стихотворениями потом приходили. Однажды неизвестная мне девушка (уже известная), я понял, что это девушка, потому что почерк был явно женской руки, написала сонет Шекспира на пожелтевшем листочке клена. Вы представляете? А потом вовсе удивила меня в мой день рождения: подложила под дверь шоколадку с книгой Оруэлла. Я, честно, удивился очень, но самое обидно было, что я не знаю кто это, но она явно мне нравилась. Я понял это где-то в середине ноября, когда она написала сонет на листочке. Я все это храню до сих пор.

Догадки стали посещать меня в феврале. Тогда я, почему-то, и стал выглядеть лучше, и телефон включил, хотя интересного там было мало, потому что на нем не было интернета, это был (и есть) обычный телефон с кнопками. Сразу понял, что это девушка и она меня знает. Почему не следит? Потому что я не так уж и афиширую своих любимых поэтов и книг. У меня их даже на полках нет, у меня довольно пустая квартира была, ибо все осталось у родителей, а я ведь "уже самостоятельный". Кстати, в феврале я начал посещать универ, наверстал упущенное, но ни с кем так и не общался особо. Удивительное дело: если ты не хочешь с кем-то общаться, люди это заметят и не будут к тебе даже подходить, зная, что все равно не получат ответа! Это было полезное знание в моей жизни.

Тогда я решил развесить объявления, сначала это были просто десять листочков с надписью, написанной от руки: "давай встретимся". Я не знаю, каким образом до меня дошло это гениальное "писание", но оно не помогло. Затем я начал работать. Наступил март, весна. Но холодно было по прежнему. Я в принципе не на что не тратил денег, стихотворения стали появляться лишь раз в месяц, но каждые - как праздник. На работе один раз разговорился с сотрудницей, назначили "свидание" на следующий же вечер. Оказалось, что мы очень похожи. Мы порешали, что будем друзьями, потому что она влюблена, а я погорячился. Ее звали Рози, она была старше меня на два года.

Так вот я решил распечатать очень много объявлений. Вместе со всеми переменами я начал много читать (когда работаешь в соответствующем магазине - это несложно), гулять, посещать музеи и кинотеатры. Узнавал о мире кино, искусстве. А ведь все она, эта неизвестная девушка! Я просто поздно понял, что если я выйду, она будет смотреть на меня. Я это знал, и потому вышел. Человек очень забавно устроен, неправда ли?

Она нашлась.

Был вечер, я заканчивал работать, в магазине лишь в читальном зале находился старичок лет шестидесяти. Я сразу вспомнил о Своей осени. Листик с сонетом я положил в прочитанную-подаренную книгу Оруэлла. Открывал две раза в месяц, перечитывал. Даже выучил сонет.

Дверь открылась. В зал вошла девушка в коричневом пальто, завязанным на поясе. Волосы цвета осени впивались короткими иглами-прядями в плечи, а бежевая шапка (которая совершенно была не по наряду) спадала с головы. Она ее сняла. На ногах у нее были довольно холодные для той погоды ботинки, какие носят мальчики в моем университете. Тонкие ноги покрывали черные колготки и из-под пальто виднелась простая красная юбка из какой-то теплой ткани. Лицо... сейчас мне сложно писать. То воспоминание я до сих пор достаю из недр моего сознания довольно часто, потому что это было (и есть) прекрасно.

Она смотрела прямо на меня. Взгляд уверенный, брови прямые, густые, темные. Глаза цвета топленого шоколада, а на прямом носу две родинки. Губы. Я сразу понял, что не смогу отвести от них взгляда.

Она подошла ко мне, начала выбирать открытку на кассе, а я стоял, как последний идиот, который увидел девушку своей мечты. Затем я заметил, что у нее длинные пальцы, на которых виднеются несколько маленьких аккуратных мозолей. Картинка сложилась сразу.

Почему я сразу понял, кто она и что я слепой человек? Сложно объяснить. Она выглядела слишком родной. Слишком красивой. Я не знаю, как это выходит, вся эта химия, которую я не учил больше всего. Но она выходит, даже если ты ее не учишь - это факт.

Я пересчитал деньги, она ушла куда-то в зал. Ходила она уверенно, ступая твердыми шагами, но не тяжелыми. Дедушка ушел ровно в 18:59, а она подошла расплачиваться.

Я спросил ее:

- Музыка откладывается?

Она сделала вид, что удивилась, мне это ужасно понравилось.

- Откладывается, – кивнула она, и положила три открытки и две книги (одна из которых моего любимого поэта) и слегка улыбнулась, от чего я подумал, что сломаю кнопку открытия кассы.

- А что за важная причина, раз она откладывается? – спросил я ее, она отвела взгляд.

- Потому что есть на то причина, – ответила она. Все происходило как-то... тягуче. Время не двигалось, мы тоже не двигались.

Не знаю, что произошло в тот момент, но в 19:01 я поцеловал ее. И это было похоже на самое лучшее выступление в моей жизни.