Путь разума в поисках партии

   
  Алексей Иванович Шведунов, почётный гражданин нашего города попросил  меня написать всё, что я знаю о городских общественных организациях: ЛДПР, КПРФ,  Яблоко, Родина…. Ему хочется, чтобы я рассказал  историю возникновения этих организаций, от начала до конца, без ретуши, без преувеличений, не скрывая никаких подробностей, кроме географического расположения нашего города и его названия. Памятуя, что даже у животных есть имена, то в данном повествовании город бывших тракторостроителей  с населением в полтораста тысяч душ не остался безымянным и получил название: Рубцов-Бис (два). Но уверяю вас, к городу Рубцовску, этот рассказ никакого отношения не имеет.
    И вот, что из этого получилось.

  Мой однокашник, Серёга Пахомов, если б не пил, был бы лучшим товарищем в мире. В перерывах между запоями у него прекрасно работали голова и руки. Он был крепкого телосложения, высокого роста и довольно смазливый на физиономию. В школе мы учились в параллельных классах, он «А-шник», я «Б-шник». Алкоголь  расстроил его здоровье, он решил завязать с этим мерзким делом, последний раз закодироваться и посвятить оставшуюся жизнь «борьбе за освобождение человечества…». В один из таких «закодированных  деньков», 1995 года, Серёга забрёл ко мне в кооператив и, выждав когда никого из компаньонов не было, предложил организовать в нашем городе партию ЛДПР.
  - Жириновский, мужик, что надо, не то, что эти трусливые мямли: Травкин, Зюзя и Явлинский, - произнёс он заговорщицким тоном. – Давай, на твоей тачке сгоняем в Барнаул, там  штаб квартира региональной ЛДПР! Координаторы краевой организации: Баклан и Пяка. Кто они такие не знаю, но на бензин я тебе подкину. Ну, соглашайся, не то пропью бензинные  денежки.
  Я, как и следовало ожидать, сказал, что можем хоть сейчас сгонять в цыганский район за паленой водкой, потому как в ближайшие дни получу регистрационные документы; и предложил Пахомову войти в состав инициативной группы. Серёга соскочил с табуретки, сгрёб меня  медвежьими лапами и чуть не задавил в объятиях.
  - Задушишь, чёрт, - вскричал я, - не успею печать изготовить и провести первое  городское  собрание ЛДПР.
  Если, Серёга Пахомов, из дружеских побуждений мог меня задушить, то в  администрации города не скрывали, что они с огромным удовольствием прихлопнули бы проклятых коммуняк, жириновцев и яблочников, чтобы мокрого места от них не осталось. Лютая ненависть номенклатуры к новым партиям объяснялась тем, что это были всё те же представители запрещённой в России КПСС, которые всю сознательную жизнь только и занимались удушением свободы и любой маломальской инициативы. По утрам, жители города Рубцов-Бис могли видеть, как те величественно шествуют в свой «пантеон», устремив тупые взоры в пятое измерение и витая мысленно где-нибудь в Госдуме, Кремле или Межпарламентской Ассамблее.  Их суровые лица никогда не посещала улыбка. Слова: «не положено», «получите разрешение», «приходите в следующем месяце» запечатлены на их устах,  без этих слов они жить не могли.  Легче было построить космический корабль в сумасшедшем доме и улететь в иные миры, нежели зарегистрировать партию ЛДПР в городе Рубцов-Бис. И вот этот-то чиновничий  бастион, - осиный рой необходимо взять штурмом.
  На регистрацию партии по закону отводилось три недели, и если представители инициативной группы не укладывались в срок, то им приходилось начинать всё заново: проводить собрание, делать выписку из протокола и заверить её нотариально; изготовить печать и подать заявку на регистрацию.  Миновала неделя, вторая и, третья подходила к концу, а я всё обивал пороги городской администрации. Наша инициативная группа была в затруднительном положении. Если работникам администрации ответить на их  бессовестный саботаж и грубость, то партию не зарегистрируют. Если не ответить, то хождение по кабинетам превысит  регистрационные сроки, круг замкнётся и, всё надо будет начинать сначала.  Но самое главное испытание это надменные, брезгливые и кислые физиономии чиновников администрации города. Вот тут нужна выдержка, да ещё какая! Они, словно с утра объедались квашеной капусты и, страдая изжогой, хамили налево и направо, никого не желая  слушать.
  Некоторые общественные организации регистрировались с умопомрачительной быстротой, которую без крупной взятки и участия дьявольских сил никак не объяснишь. В частности,  так называемая «Гражданская этика», тоталитарная секта  последователей Николая Рехера - художника отщепенца, поклонника тибетских бредней,   зарегистрировалась за два дня.  А в качестве штаб-квартиры,  в центре города, под виадуком, им была предоставлена Детская  библиотека.
  Глава протокола, Сара Соломоновна  Зачеркно, женщина атлетического телосложения, которой японцы наверняка поставили бы  памятник во дворце «Кокугикана», как покровительницы  борьбы сумо, придиралась до каждой мелочи. То одно ей не нравилось в регистрационных документах, то другое. В итоге, она упёрлась и поставила условие, что на печати городской партийной организации ЛДПР не должно присутствовать слово «Россия».
  - Соколы или ястребы на печати пусть остаются, а «России» не должно быть. Не положено, - заявила Сара Зачеркно.
 Нетрудно представить себе, как закипело у меня внутри. Я был вне себя от негодования и всем своим существом презирал старый прогнивший режим, который довёл  мировую державу до абсурда.
- Хорошо, хорошо, - скрипя сердцем, согласился я, - на печати городской организации ЛДПР, «России» не будет. На это место поставим слово «Рубцов-Бис»: «Рубцов-Бисовая общественная организация либерально-демократической партии Рубцов-Бис!!!».    
   Nonsense!.. Чего только не наобещаешь чиновнику, чтобы отвязаться от него.
  С тем мы и разошлись.
  Дня через три позвонил Пахабов, начальник над общественными организациями и  предложил зайти в горисполком, подправить какую-то неточность в моих документах. Этот милый в кавычках человек, работал для меня буквально в поте лица. Впрочем, стоило мне намекнуть, что когда ЛДПР придёт к власти: он займёт место Сары Соломоновны, - подмётки Пахабова от старания начинали дымиться. Надо признаться, чиновники из администрации города, конечно, желали перемен в нашей державе, и перемен в своей собственной затрапезной, бесправной жизни. Но они побаивались говорить об этом вслух. Внешность  рубисовой номенклатуры не слишком привлекательна, но были и исключения. Так председатель избирательной комиссии Раиса Чиргинец и секретарь Татьяна Дехтярёва, были настоящими красавицами, а судя по их улыбчивым лицам, они вовсе не испытывали желания «придушить» лидера городской ЛДПР. Правда, долговязая Люба Яроферская, посоветовала вновь нарождающейся партии не высовывать носа: «вы никто и звать вас никак». Администрация города признавала только язык цифр, точнее, количество нулей после единицы на банковском счету. И чем больше на счету нулей, тем  более уважаемым считался гражданин. Однако никто из них не осмеливался отрицать, что Владимир Вольфович Жириновский, является ярчайшим политическим деятелем современной России.
  Наравне со мной обивали пороги городской администрации и представители других партий. Можно с уверенностью заявить, что Надежда Рубленко регистрируя партию «Родина», пытаясь перебросить мосты через пропасть непонимания, столкнулась с теми же трудностями, которые я пытался преодолеть. Зарегистрировать партию «Яблоко», коллаборационистов местного пошиба (collaboration — «сотрудничество» — осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом, в его интересах и в ущерб своему государству),  удалось только после длительной судебной волокиты. Если Надежда Рубленко была правой рукой редактора газеты «Вечерний Рубцов-Бис», а представитель «Яблока» - главный провизор города, то моя персона была никому не известна. Короче говоря, даже мудрейший из мудрых  в этом городе, без взятки, унижений и нервотрёпки, не в состоянии своего  добиться, не получив клеймо: «дурака». И больше тут сказать нечего.
  Итак, регистрация рубисовой ЛДПР подходила к концу. Надо было только явиться к  мадам Зачеркно и оставить для архива оттиск партийной печати, на которой, напоминаю, слова: «Россия» не должно было быть.
… Кабинет  главы протокола был увешан фотографиями кошек. Кошки были всюду и на столе и на шкафах, и на стенах; кошек не было только на потолке. Среди кошачьего царства, одинокий портрет президента Ельцина смотрелся выброшенным котёнком на лестничной площадке.
  - Я ничего не могу понять, - уткнувшись в лист бумаги, на котором красовался оттиск партийной печати, прогудела представительница борьбы сумо.- Всё осталось по-прежнему…  «Россия» на том же месте!?..
   Чиновница откинулась на спинку кресла и напыжилась, как роженица на гинекологическом столе.
 - Всё ясно как день! – пряча печать подальше, ответил я. – Россия, находится там же, где была вчера и тысячу лет назад.
  Её так и передёрнуло, словно от боли.
 - Правильно! – ответила она. – Молодец, обхитрил меня. Вот что значит быть молодым и напористым. Ну, ну! Поглядим что из вашей партии получится. Кыш, кыш отсюда!..
  Сара Соломоновна Зачеркно выпроводила меня из кабинета.

  Теперь, когда мытарства были уже позади, я почувствовал себя больным и разбитым. Казалось, что сил хватит только на то, чтобы лечь в гроб и испустить дух. В четверг, 25 сентября, 1995 года партия ЛДПР в городе Рубцов-Бис была зарегистрирована! Стояла чудная пора - бабье лето. Осенние листья шуршали под ногами инициативной группы. Солнышко освещало  радостные свежо зарегистрированные  партийные лица: Алексея Шведунова, Сергея Пахомова, Вячеслава Романчука, Игоря Сибирова и вашего покорного слуги. Что руководствовало маленькой инициативной группой, заставившей окунуться в бездну политических интриг,  – карьера, богатство или жажда власти? Такие мысли могут волновать в преклонном возрасте, но никак, не  в 25-40 лет, когда судьба России, казалось, находилась в наших руках.
  Вечером мы собрались у Вячеслава Романчука и во время застолья долго обсуждали планы предстоящей партийной  деятельности. Мне интересно было видеть эти новые для меня лица. Вот сидит Алексей Иванович Шведунов. Снисходительная улыбка играет на его губах, глаза прищурены, движения резкие, он часто вскакивает из-за стола, сердится, поучая Серёгу  Пахомова. А тот курит сигареты одну за другой, кося  шальным глазом на бутылки с водкой, - ведь он закодировался. Шведунов в инициативной группе самый старший, он кандидат технических наук, бывший член КПСС с огромным стажем. А вот сидит Игорёк Сибиров – он самый молодой, недавно демобилизовался из Армии. И, наконец, хозяин квартиры –  красивый мужчина лет сорока, с седеющей прядью волос и мягким спокойным голосом. Дошла очередь и до меня. Что можно сказать о себе: Борис   Ольшанский, «не привлекался», «не участвовал», «не состоял» - обыкновенный парень с  правильной сексуальной  ориентацией. Я тот ноль, с которым единицы становятся десятками и сотнями. Таких как я в нашем городе большинство: обыкновенные русские парни. Такими, надеюсь, мы надолго сохранимся в памяти горожан.
  Итак, мы сидели за праздничным столом с нехитрой закуской и обильной выпивкой.
 -  Уважаемые и глубокоуважаемые члены ЛДПР, - начал я свою застольную речь. – Тяжёлые испытания позади, наконец-то мы зарегистрировали нашу партию. Это событие войдёт в золотой фонд мировой политики и послужит оправданием всей нашей жизни.  Но это ещё не всё. Мы с Сергеем Пахомовым присмотрели в центре города для партийной организации однокомнатную квартиру. В квартире грязь и тараканы, но арендная плата невысокая. Назавтра намечаем эту штаб-квартирку  вычистить-выдраить, тараканов уморить и дать объявление в газету. Да, в штаб квартире имеется телефон, его номер: 3-11-33. Хозяйкой, то есть секретарём-референтом  рубисовой ЛДПР, Пахомов пригласил некую Ольгу Турняк. Ура, товарищи, выпьем за успех! Выпьем за нашу партию ЛДПР и за здоровье Владимира Вольфовича Жириновского! Ура, ура!
 Кому-то из нас на пьяную голову стукнула идея сравнить  российские  партии с художественными образами  литературных героев. КПСС оказалась точной копией Плюшкина, в дряхлой одежде, доведшего Россию до нищеты. Демократы – помесью Манилова и Собакевича. КПРФ – Павел Корчагин «в наши вагоны, на нашем пути, наши грузит дрова…». Яблоко – Иуда Искариот. Партия Владимира Жириновского, ЛДПР – юная леди, зачисленная на первый курс культпросветучилища. Почему именно «культпросветучилища»,  а не «циркового училища», объяснить толком по пьяной лавочке уже никто не мог.
  В тот день мы напились так крепко, что я смутно припоминаю, каким образом меня доставили домой. Помню (если это не сон), что Галя Романчук, супруга Вячеслава Романчука запихивала меня в такси, а я пытался её поцеловать.

  Первое, что нам нужно было сделать, это уничтожить наглых тараканов. Мы сидели в штаб-квартире ЛДПР за квадратным столом, а на нём возвышались горой: чистящий порошок, мыло, щётки, тряпки и увесистый баллончик дихлофоса в аэрозольной упаковке. Тараканы  толпами бегали по квартире. Оно и понятно, мы арендовали жилое помещение у  инвалида по зрению, для которого ползающие насекомые не существуют. Пахомов посмотрел на часы.
  - Сейчас подойдут две женщины, - произнёс он. -   За небольшую плату они согласились  всё здесь выдраить, а мы им поможем.
 Но явилась только одна женщина.
 - Разрешите войти? – прозвучал в дверях приятный женский голос:  - Ольга Турняк,  - представилась вошедшая и добавила: - Сергей Пахомов пригласил меня в штаб ЛДПР, секретарём референтом.
  Она посмотрела в сторону  Сергея и улыбнулась.
 У меня перехватило дыхание при виде такой  представительницы слабого пола.  Я ожидал увидеть дородную женщину в полтора обхвата, с крепкими мускулами, квадратным подбородком и сигаретой в зубах. Больше всего поражала её осанка – фрейлина царского двора! Коротенькая юбка, ноги от ушей, гордый, но незаносчивый взгляд, а глаза с ума можно сойти. Точнее, это были не глаза – это были два окна…  две форточки  в другой мир!..
 «Какая славная девушка, - подумал я, -  с  таким секретарём референтом не стыдно появиться  в Голливуде, на получение какого-нибудь «Оскара!.. Или омыть сапоги и женские ножки в Индийском океане…».
  Ольге было лет двадцать или чуточку больше. Её красивое загорелое лицо с нежной  и ухоженной кожей, её безупречная причёска каре, где каждый волосок знал своё место, её не вызывающая откровенность недорогая, но опрятная одежда – всё располагало в её пользу. Она была очаровательна! И признаться, для пользы общего дела было б лучше, если этого очарования было поменьше. В меру улыбчивая и немногословная – она в мановение ока создала в штаб-квартире атмосферу доверия и спокойствия. Ольга сходу достала из сумочки халат и резиновые перчатки и погрузилась в работу. Можно было подумать, что эта девушка мастер по наведению чистоты  и уничтожению тараканов. Глядя на неё, смутное чувство зашевелилось у меня в груди: жалость – не жалость, любовь - не любовь! Словно обидели маленькую девочку, а я каким-то образом  к этому причастен.  За такую натурщицу художники эпохи Глобализации заплатили бы большие деньги. Впрочем, я кажется, отвлёкся.
   Главное, что нам надо было сделать, это найти источник финансирования городской партийной организации. Оказалось, что кроме меня, Шведунова и Романчука  стрясти денег было  не с кого, - однопартийцы сплошь были неплатёжеспособные. Моё финансовое положение хотя и было безбедное, но крайне неустойчивое. В частный магазин «Радиолюбитель», что на Бульваре Победы, в помещение, которое я арендовал, поставщики доставляли ворованный товар: шоколадные конфеты, китайскую водку, бытовую технику и отечественный шампунь, который мои компаньоны переливали в  импортную упаковку, в результате чего цена подскакивала  в несколько раз, и многое другое. Так вот, на ворованном, как известно не разбогатеешь и далеко не уедешь. Поставщики сплошь все были пьяницы и мошенники. Сегодня с этими деятелями  можно подзаработать, а на завтра – ни товара, ни денег. Поставщики исчезали бесследно. У меня имелись и другие источники дохода, но все они были сопряжены с криминалом  и полукриминалом. Такой вот российский рынок.
  Итак, мы к обеду закончили уборку в штаб-квартире, съели по упаковке лапши быстрого приготовления и выпили по бокалу дешевого кофе. Своё первое сообщение я отправил по телефону в Москву, в котором уведомил Центральный Аппарат партии, что городская организация зарегистрирована и арендует помещение  по адресу, проспект Ирода Великого, 39-39. Напомнил, что координатором  рубисовой городской ЛДПР избран Борис Ольшанский, заместителем Сергей Пахомов, а секретарь-референт Ольга Турняк. На том конце провода ответили, что они  записали  наши координаты, аренду штаб-квартиры берут на себя и, желают успешной партийной  работы на благо родины. Да, и как можно больше напринимать людей в ЛДПР.  И народ  валом повалил в партию.
  Читатель, пожалуй, скажет, кому нужны эти регистрации, печати и партийные протоколы, скука, да и только? Но-но, поосторожнее. Без регистрации и печати не было бы и самой партии ЛДПР в городе Рубцов-Бис. Как не было бы и этого захватывающего повествования.

  На следующий день я заявился в штаб-квартиру без четверти девять, открыл дверь и чуть не задохнулся от спёртого воздуха.
  «Ну и вонище от этого дихлофоса, - раскрывая настежь окно и балконные двери, подумал я. – Не уморить бы очаровательную секретаря-референтшу».
  Ольга пришла ровно в девять и сразу же засела за печатную машинку. Напечатав нужные тексты,  она отметила в книге «Входящие и исходящие документы» поступившую информацию и включила кипятильник. Заварив два пакетика кофе, она, пригласила к столу:
  -  Ну-с, господин Ольшанский, со всех сторон о вас слышу. Вы делаете успехи. А помнишь, - она прищурила глазки и неожиданно перешла на «ты». -  Помнишь, как мы с тобой целовались в «седьмой» школе? Там ещё шапку у кого-то украли… а мы в окно выпрыгнули в глубокий сугроб.
   У меня глаза полезли на лоб!
  - Господи Боже, вылитая Анна Самохина!.. Оля, это ты!? – воскликнул я, восхищаясь собственной тупостью. – Восемь лет прошло… ты тогда маленькой девочкой была!..
  - Да, восемь лет. Что же ты во Владивостоке не остался, на родину потянуло?
  - На родину, на родину. Морской климат не по мне, - солгал я, хотя климат был не причём.
  В голове тот час всплыли «дела минувших дней»: новогодний вечер в школе № 7 и как танцевали, и как выпрыгивали в окно в снежный сугроб. В тот памятный, далёкий вечер Оленька покорила всех – нас постоянно вызывали на бис. Мы танцевали все известные быстрые танцы: твист, джайф и  рок-н-ролл. Я вертел её и подбрасывал как пушинку.  Публика в зале ликовала, её лицо сияло от счастья!.. Как можно не помнить маленькую девочку из нашего двора, которая  при встрече просила покружить её:  «Боря! Боря, покружи, - завидя издалёка,  бежала она  со всех ног. Я брал её за подмышки и кружил, кружил: «Ещё! - кричала она.  – Ещё покружи!..  Ты меня совсем не кружил!..»
  - Подрасти немного, и приходи в танцевальный кружок. Там я тебя покружу.   
  - Не вскружи ребёнку голову, - вмешивалась моя сестра, Ира, - она ещё маленькая девочка.
    Кто ж  кому вскружил голову?..
  Во Владивостоке я часто вспоминал эту шуструю девушку. Какая  судьба у неё сложилась, ведь мы ходили в один танцевальный кружек?  Оля была в младшей танцевальной группе, я -  в старшей. Но я решительно не припоминаю, где и когда мы могли с ней целоваться. «Детские фантазии, - решил я. – Маленькие девочки любят выдавать желаемое за действительное, призывая на помощь богатое воображение. Конечно, после исполнения танца, как это требует этикет, я целовал её руку и не более того. Но, чтобы в подъезде или в запертом классе… нет, такого не припоминаю».
  Первый день нашей официальной партийной деятельности прошёл благополучно. В штаб-квартиру, кроме членов инициативной группы и пьяного «демократа» Шуры  Монтекрыса никто не заходил.  «Демократ» ввалился в помещение штаба и стал корчить презрительные гримасы, придерживая штаны,  тряся опустившейся до колен мотнёй. Он, разговаривая сам с собой, гнул пальцы веером, бузил, изображая нового русского, имеющего большой вес в городе.
  - По-моему, безразлично за кого голосовать, за ЛДПР или КПРФ, - еле ворочая языком, пробурчал он. - Это всё та же шарлатанская КПСС, со своим единогласным «одобрямс».
   Я одёрнул демократа,  он, лязгнув зубами,  замолчал.  Немного очухавшись,  Шура Монтекрыс попросил денег на китайскую водку и ушёл.
  После трудового дня мы с Ольгой долго бродили по городу; заходили в гости к её подругам, пили чай и болтали о всякой всячине. Общаясь с секретарём-референтом, я открывал в ней всё новые и новые качества. Во первых она не курила, как большинство её сверстниц, а  во вторых, в этой девушке светилась какая-то потусторонняя тайна,  секреты которой я тщетно пытался разгадать.
     Так продолжалось недолго.