Посланец из Эдема. гл. 4-4. Лжесвидетельство

            

       После разговора с архиепископом отец Амвросий долго размышлял: «Ну как сделать так, чтобы отделаться меньшим злом? Не хочется клеветать на этого преподобного отца Симона, будь он неладен, прости меня, Господи! И не хочется из-за него лишиться своего места, а вдруг, действительно, пошлют служить в какое-нибудь захолустье. Архиепископ зря слов на ветер не бросает.  Ну что делать?..Что? - ломал он голову, но ничего не мог придумать, чтобы уберечь упрямца. Не раз пробовал с ним говорить, уговаривая оставить свое служение, но тот  и слушать об этом не хотел.  - Что ж, я сделал всё, что мог. Придется  взять грех на душу, а потом замаливать  его  перед Господом». Испытывая угрызения совести, он продолжал ходить на служения опального священника и быть свидетелем его чудесных исцелений.
       Пока сгущались тучи над головой Божьего посланника, служение его все больше и больше набирало силу. Чтобы послушать  проповеди и увидеть исцеления или исцелиться, народ стекался  к нему со всех сторон. Бог исцелял через него увечных, глухонемых от рождения, слепых, парализованных.

       Храм уже не вмещал огромное число верующих, приходящих сюда издалека.  Некоторые покинули свои прежние церкви;  в новом храме никому вход не был заказан, всех принимали.   Слава отца Симона возрастала всё больше и больше, возрастала также вера прихожан в Иисуса  Христа, и приход сильно возрос. Прихожане  от чистого сердца приносили свои  пожертвования, кто сколько мог.
    Доходы церкви целенаправленно распределялись так: третья часть раздавалась очень бедным и многодетным прихожанам, четвертая часть  направлялась  на лечение заболевших прихожан, остальная сумма предназначалась на нужды церкви. Как правило, для прихожан устраивались обеды из  каш и супов.

      Однажды к храму, когда закончилось служение, подъехала коляска, из которой  вышел человек с закрытым густой черной вуалью лицом. Он попросил одного из служащих провести его к отцу Симону. Когда он предстал перед прославленным священником и снял  вуаль с лица, тот невольно ужаснулся: все его лицо было обожжено –  не лицо, а страшная маска. Пришедший был турком, пострадавшим в военных действиях. Он  упал на колени перед священником и воздел к нему руки: «Прослышал я, что здесь проводятся разные исцеления. Богом твоим умоляю: помоги мне вернуть прежний облик, или я  наложу на себя руки. Не могу я больше жить с таким лицом", - и он горько заплакал.
      - Без веры  в  Иисуса Христа, в его спасительную жертву, это  невозможно сделать, уважаемый, но я попытаюсь, - с чувством сострадания проговорил служитель Бога, зная, что посетитель мусульманин. - Ведь не я исцеляю, а Бог-Отец.

      - Я плохо знаю вашего Бога, но я верю, что если вы возложите на меня руки,   я исцелюсь. Иначе не жить мне на свете таким страшилищем.
      - Хорошо, подождите меня здесь. Я скоро вернусь, – с этими  словами посланец Божий ушел в боковую комнатку, где предался молитве  Господу за  несчастного мусульманина.
      После этого он  попросил  пострадавшего принести с улицы немного земли, взятой возле храма.  Когда тот принес землю, Симон сделал  брение и, читая молитву, обмазал ему обожженные части  лица и шеи. Затем  велел  закрыть лицо вуалью и ехать домой, а дома тщательно умыться теплой водой.

      Через день к храму подъехала коляска, и из нее поспешно вылез турок и  бравой походкой направился к священнику, которого  увидел во дворе храма, разговаривающим со своим помощником.
      - Святой отец! – окликнул он.
      Тот, отпустив помощника, подошел к приезжему и увидел перед собой счастливо улыбающегося  человека.
      - Вы меня узнаете?
      - Голос, вроде бы, знакомый. А...это не у вас ли было обожженное лицо? – попытался угадать Симон, рассматривая его.
      - Да, это  я. Я сделал все, как вы сказали, и теперь я - самый счастливый человек  на свете! Я даже не думал, что лицо мое не только станет здоровым, но и и помолодеет. Я стал лет на десять моложе.
      - Вот и хорошо.  Будьте благословенны. Идите с миром! –  улыбнулся посланец Божий, отпуская его.

      - Как это идти?  Я не могу так уйти, не отблагодарив. Вы не просто меня исцелили. Вы жизнь мою спасли. Теперь всякая красавица не откажется выйти за меня замуж, - изливался в благодарностях мусульманин. -  Сколько  вам дать за исцеление? Дам, сколько попросите, - проговорил он дрожащим голосом, еле сдерживая слезы от благодарности.      
        -  Исцеляет  Бог, а не я. Я лишь  инструмент в  Его руках. За  исцеление   у нас плата не берется.  Но если  желаете сделать пожертвование от чистого сердца, у  входа  стоит сосуд для приношений.
       - А не вернется больше ко мне  прежний страшный вид? - с боязнью спросил исцеленный.
       - Правильно спросили. Не грешите и за все благодарите Бога!  И еще прошу: не рассказывайте, что исцелились у нас, никому. Ссылайтесь на Аллаха.
       - Понимаю. Я сам  приехал сюда так, чтобы никто не знал... Благодарю вас за милость, оказанную мне, и вашего Бога за исцеление. Не смею больше задерживать вас, - отвесив низкий поклон,  турок направился ко входу в храм.  Преисполненный благодарности, он  вытряс из своего  увесистого мешочка все содержимое в жертвенный сосуд и, отвесив поклон, сел в коляску и укатил.

                ***

       Время  летело, прошло четыре месяца,  и архиепископ стал торопить отца Амвросия. Тот приуныл, не зная, как и в чем обвинить Симона, за что ухватиться. Помощь пришла неожиданно. У Амвросия подобострастно служил один монах по имени Аким, который  старался во всем ему угождать. Увидев опечаленный вид   своего настоятеля, Аким спросил:
       - Ваше преподобие, отчего вы так  печальны? Уж не заболели ли вы?  Может быть,  я чем-нибудь могу вам помочь?

      Отец  Амвросий посмотрел на него и подумал: «А что, если и в самом деле обратиться к нему за помощью  под благовидным предлогом».  Он  закивал головой и позвал  его к себе в кабинет, плотно прикрыв за собой  тяжелую дверь.
       - Видишь ли, брат мой, -  заговорщицки  проговорил  Амвросий,  - дело очень важное и трудное, и требуется большая  секретность. Это  не мое желание, а свыше (он приподнял руки к верху и возвел  глаза), но на меня возложили его исполнение, а я не в силах один справиться с порученным мне делом.
 
       - Что же это за дело, ваше преподобие? - загорелись глаза у монаха.   
       - Есть подозрение, что отец Симон, который служит в  храме  Христа Спасителя,  использует в своем  служении магию и колдовство, чтобы привлечь к себе больше  народу, но у нас нет пока никаких доказательств, но доказать надо.   Он не тот, за кого себя выдает.
       - Что вы говорите! Свят! Свят! – округлил  глаза  Аким и несколько раз перекрестился.
       - Чем быстрее мы это сделаем, тем  быстрее спасем  нашу церковь от прихода антихриста, – довольный  реакцией  верного  подчиненного,  проговорил Амвросий. - Готов ли ты помочь нашему святому делу,  дорогой брат? Господь не оставит тебя без награды.

        - О, ваше преподобие, я рад помочь святому делу и готов ради Господа на все, - прижал руку к сердцу монах. - Что для этого надо сделать?
        - Надо найти хотя бы двух свидетелей, которые могли бы показать на сверхъестественные,  темные силы, - Амвросий  сделал ударение на слово "темные»,  которые использует отец Симон, показывая чудеса исцеления.  Для этого  будет нелишне  заглянуть даже в его прошлое, может, он пользовался ими и раньше.
       - Я постараюсь сделать все, что в моих силах, ваше преподобие, - Аким  поцеловал массивный серебряный перстень с рубином на  руке Амвросия, откланялся и ушел.

                ***
       
        Через три дня монах привел к Амвросию сгорбленную,  бедно одетую старуху с  морщинистым лицом и  тщедушного мужчину, тоже одетого в  ветхую одежонку, заросшего и дурно пахнущего. При виде их отец  Амвросий  поморщился и, превозмогая  брезгливость, спросил Акима, придавая голосу  приветливый тон:
        - Дорогой брат, с чем  пришли эти  божьи люди?
       Тот с самодовольным видом отличившегося  слуги ответил:
        - Ваше преподобие, эти люди могут засвидетельствовать, что отец Симон  колдун и чародей, а также богохульник и алхимик, занимавшийся  подозрительными опытами в прошлом. 

        - Вот как?! - оживился  Амвросий. -  Это интересно! Я хотел бы узнать подробнее, каким же образом он проявил себя как колдун и чародей?   Предупреждаю вас, что это очень серьезное обвинение, которое требует веских доказательств. Кто из вас начнет?
        - Разрешите мне начать, ваше преподобие, - прошамкала старуха. Это была та самая  Ида, дальняя соседка Сусанны.  Зависть и сварливость мешали ей мирно жить с соседями; она не любила людей, которые  ни за что, как она думала, снискали к себе уважение, считая себя обделенной Богом и несчастной. Наконец-то ей представился случай «вывести их на чистую воду»!
       – Я хочу рассказать вам  о  связи  этого Симона с дьяволом,  прости, Господи,  что упомянула его, -   тут она перекрестила себе рот.
       - Слушаю вас внимательно, сестра, -  Амвросий  поудобнее  расположился  в кресле.

       - Мне довелось знать этого служителя церкви еще молодым парнем. Мы жили неподалеку от них. Он был тогда  жутко бесноватым.  Весь околоток его боялся, даже родные брат и сестра. Потом случилось странное  дело: к нему вдруг вернулся рассудок, ни с того, ни с сего.  Он ушел  из дому  бесноватым, а вернулся  нормальным человеком. Это позволило им  забрать  назад мельницу, которую после смерти их отца мать отдала в аренду одному уважающему человеку.  Потом   тот человек,  у которого они  забрали мельницу, странным образом погиб, якобы, был убит молнией, а  жена его, милейшая женщина, сошла с ума.

       А теперь я вижу, что этот бывший бесноватый  стал священником в  таком величественном  храме и занимается исцелением  людей. Ведь чем же еще, как не колдовством и чародейством, он  исцеляет людей? Когда такое было, и в какие времена? Он кто – апостол или пророк? А как  объяснить обогащение  их семьи? Трудом праведным не наживешь  палат каменных – так ведь?   (Отец Амвросий молча кивнул ей) Я думаю, что дело тут нечисто. Не иначе, как сам дьявол ему помогает, ваше преподобие, а Иисусом Христом и церковью  он только глаза отводит, - заключила  она.

       - Ну, что же,  спасибо, сестра, за ваше свидетельство.  В вашем рассказе, действительно есть, за что обвинить отца Симона, - поблагодарил  «свидетельницу» Амвросий. - Ну, а вы, дорогой брат, что можете добавить к сему свидетельству? - обратился он к мужчине.
       - Я хочу добавить, - зашевелился  тот, до этого  сидевший не шелохнувшись, втянув шею в плечи, - что видел его не раз приходившим  к алхимику Гасану. Зачем нормальному человеку ходить к этому неприятному,  нелюдимому человеку, который ни с кем не разговаривает и редко когда выходит  на улицу просто поговорить по-соседски? Я-то часами могу сидеть на улице и щелкать семечки.  Поем – и на улицу. Посплю – и на улицу. Все вижу, все знаю.
 
       Этот подозреваемый вами человек подолгу у него засиживался и даже ночевал.  Трудно  представить, что они  вдвоем там делали, но думаю, что  занимались колдовством, и с помощью  чародейственных заклинаний превращали одни вещи в другие.  Вечно из подвала какой-то непонятный  дым шел и запахи разные.  Надо вам взяться еще за  того алхимика, ваше преподобие, и привлечь за пособничество. У меня все, - мужчина с робостью  взглянул на Амвросия.

       - Непременно возьмемся, но пока нас больше интересует отец Симон.  А про него вы рассказали не густо, - сказал  Амвросий и поморщился. – Маловато фактов,  милейшие, надо бы побольше. Значит, так:  все, что вы мне рассказали, надо изложить на бумаге. Ну, можно еще что-нибудь вспомнить и добавить, например: превращал воду в кровь или навел на кого-нибудь порчу, а потом его, якобы,  исцелил. Ясно?
       - Братец Аким, - обратился он к монаху. - Сядь с ними и помоги  им все   изложить в письменном виде, как подобает, и пусть каждый подпишется под своими показаниями.

       Часа через два лжесвидетельства обрели документальную форму, и Аким преподнес их настоятелю. Отец Амвросий их перечитал и остался доволен. Затем из кармана вытащил пять серебряных монет и велел своему усердному помощнику три монеты отдать женщине, а две – мужчине, и пусть, мол, они убираются  отсюда с миром.  Монах,  отвесив низкий поклон, удалился.
        На следующий день отец Амвросий снарядил курьера к архиепископу, затем  перекрестился, возведя  глаза:
        - Прости, Господи, если оговорили ни за что человека, а, может, он и вправду  пособник дьявола, - святой отец уже был готов поверить и сам  тем выдумкам, что  сочинили про Симона.

                продолжение http://proza.ru/2016/05/25/272