Непрошеный гость

               

 ВСЮ НОЧЬ ЕЙ СНИЛОСЬ МОРЕ. и проснулась она в дурном расположении духа. Накинув  на плечи халатик. Катя  побрела на кухню. Ее нос уловил приятный запах молотого кофе, а уши  слышали  легкое потрескивание вращающейся ручки кофемолки, которую  Маруся   держала между  колен, сидя на стуле.
-Будешь? – спросила она, повернув голову к Кате.
-Буду,- ответила Катя и уселась   за длинный стол, стоявший впритык к окну.
-К чему снится море? – спросила она.- Как будто я плаваю глубоко под водой, а вокруг меня вьются рыбы разные, дельфины играют.
-Дельфины не знаю,- сказала   Маруся,- а вода к болтовне.
 Маруся выдвинула маленький ящичек из кофемолки, куда ссыпались
  размолотые  зерна, - посмотреть , сколько насыпалось, и  вдвинула его на место.
-Умылась бы,- напомнила она
_ Потом,-  отозвалась Катя, дожидаясь, когда сварится кофе -  Но это не просто вода,- продолжала она свой рассказ-. Не из крана же.. А ты говоришь – болтовня.Меня всю ночь догоняли, а я уплывала.
 - Тоже русалка нашлась, - буркнула Маруся.-это тебя твои двойки догоняли.

Из  спальник послышался  голос, напоминавший шипение сковородки
-Утренняя разминка, - заметила Катя, подразумевая привычку отца по утрам отчитывать мать за бесхозяйственность. Мать преподавала вокал, вместо того, чтобы готовить к приходу мужа не менее пяти закусок.
 Через минуту на  кухне появился Степан Николаевич в рубашке без пиджака  Стоя, он выпил поданную ему чашку с кофе  и направился в прихожую, по привычке ощупывая задний карман брюк, где хранились утаенные от жены деньги.
Когда за ним захлопнулась дверь, Маруся вздохнула. – Опять на меня повесят
 готовку.
 Она уже заранее испытывала боль  в спине и в пояснице перед мукой хождения по магазинам   перед  приходом гостей.
Они являлись в дом почти каждую субботу. Без  званых застолий Степан Николаевич обойтись не мог.  На стол традиционно подавалась   баранина, начиненная чесноком и специями, пеклись пирожки с начинкой из капусты  сооружалась  любимая хозяином  запеканка с зеленым луком и яйцами. Конечно, не обходилось без селедочки  и красной икры.

 Из дубового шкафа, приобретенного в комиссионке из-за красивой резьбы в виде фруктов, извлекались тончайшие  бокалы, как уверяла мать, венецианского происхождения. Они издавали при соприкосновении  чудесный, долго звучавший   звон.
Катя не хотела, чтобы эти дивно звучавшие бокалы вертели  в руках  некультурные гости. Но кто бы стал ее слушать?
Среди гостей оказывались весьма почтенные люди, чьи плечи помнили о  тяжести погон  с  золотыми звездами,  однако всеобщее веселье как-то упраздняло  высокие звания, и гости вели себя как обыкновенные пьяницы Разговоры  велись об охоте   и сопровождались  богатой мимикой  и жестами прицеливающихся пальцев.  Хохотали, выражая одобрение неприличным анекдотам. Отвешивались шуточки в адрес таинственных,  не  присутствующих  на вечеринках женщин.
Кате не нравились эти грубоватые застолья. Закрывшись у себя в комнате, она готовила уроки. Ей семнадцать лет, она учится в пятьсот тридцать пятой школе, где нет ни  одного мальчика, только девчонки
 Ее уединение иногда нарушалось вторжением матери Веры Павловны. Эта полная.
невысокая женщина носила туфли на высоченных каблуках, чтобы казаться повыше. Она ухитрялась ходить в них по улицам, не боясь  застрять в трамвайных путях или попасть в решетку слива. Визит матери объяснялся ни чем иным, как  случайной вспышкой  любвеобилия, в обычные  дни не  наблюдавшегося.
-Посмотри, - говорила она, обнимая дочь за ее худенькие плечи,- в порядке ли у меня ресницы.
 Катя поворачивала голову  и  бросала нетерпеливый взгляд в покрасневшее материнское лицо. Ресницы, густо намазанные тушью, выглядели глупо, как у гуттаперчевой куклы с неподвижными стеклянными глазами. Катя отделывалась фальшивым одобрением  и утыкалась в учебник.
 Постояв у  зеркальной дверцы гардероба, Вера Павловна удалялась к гостям, нарочито твердо держась на своих высоких каблуках.
 Шум за стеной досаждает Кате. Ей хочется открыть дверь в столовую и крикнуть :-Убирайтесь отсюда!
Конечно, поступить так у нее не хватает духа. Ее протест в отношении   этих сборищ  выражается в том,   что она быстро одевается и выходит на улицу. Она идет к знаменитому дому, чьи стены увешаны мемориальными досками в честь знаменитых актеров и деятелей культуры. В этом историческом доме  живет ее подруга  Майя, дочь  знаменитого актера, фамилию которого – для сцены,- Катя никак не запомнит. Майя принимает участие в спектакле,  где  народный артист Щусев играет Ленина,  а она, Майя -  крестьянскую девочку, молчаливо сидевшую на печи, сооруженную работниками сцены из досок. Роль без слов, но приходится гримироваться,  из-за чего кожа у Майи становится красной и  воспаленной.
 Разговоры подруг вертятся  вокруг театральных событий, и иначе быть не может, когда живешь в окружении целого созвездия театров.

-Значит, ты будешь актрисой,- завистливо говорит Катя.
-Не знаю, - отвечает Майя. – Сидеть на печи и молчать неинтересно.
  Катя возвращается домой, когда гости, толпясь в прихожей, собираются  уходить.
-Гость стоячий хуже, чем гость  сидячий, - с трудом выговаривает мать заученную фразу.
 Ее полная рука протягивается всем подряд Отец, посмеиваясь, наблюдает сцену прощания.  Наконец, в меру потоптавшись у порога и изрядно потискав свои головные уборы, гости удаляются восвояси.
 Катя идет на кухню и отрезает кусок остывшей баранины. Маруся  сидит на  стуле и трет свои колени.  - Мозжат,- объясняет она Кате
 -Это как?-не понимает Катя.
-Гудут и гудут , - говорит Маруся. -  Постой-ка в очередях в Елисеевском.
 -Ну, так что, твоя душенька довольна? – доносится из столовой голос матери.
-Опять ты за свое1 – шипит в ответ отец.
-Да, за свое! Можно подумать, что у нас денег куры не клюют.
- Я обязан! – повышает голос отец.- Иначе  меня не поймут Мне нужны эти люди. Они ведь уверены, что я ворую.
  Бред какой-то, - думает Катя.- Кроме тонких бокалов венецианской работы, в доме нет ничего ценного. И одета я хуже Розки Гиллер, хотя ее отец не начальник чего-то, как мой.  Конечно, не ворует.
 Дня через три после субботнего застолья в квартире появился необыкновенный гость. Он был одет в старый лоснящийся ватник и валенки с калошами, которые нельзя было снять. Гость сидел на кухне в своих валенках с калошами, которые плакали грязью, и курил  самокрутку.
Мать угощала гостя кислыми щами. Он ел, громко прихлебывая, и нахваливал еду.
Маруся интересовалась  жизнью в деревне, откуда приехал гость. В ее вопросах чувствовалась уверенность знающего человека.
 - Курей много держите?- спросила она.
- Троих оставили, остальных – под нож. Налоги не дают держать больше,- ответил хозяин валенок.
 Вера Павловна шепнула вошедшей Кате, что приезжий  является родным братом отца. Катя уставилась в лицо  этого брата, пытаясь уловить сходство с родителем.  но  никакого сходства не было. Лицо у Тимофея Николаевича было большое, пористое и грубое, будто вырубленное топором. Это было лицо, предназначенное для курения махорки. Отец же отличался тонкой кожей, у него был правильный, тоже тонкий нос, впалые щеки  и острый  взгляд небольших, но ярких глаз. Ничего общего с этим пускателем дыма.
 Поздно вечером пришел с работы отец, и, увидев сидевшего на кухне брата, возмутился.
- Почему без моего ведома? Я же предупреждал – никаких посещений! Фу, накурил тут своей гадостью.
 Тимофей Николаевич, не вставая с места, сделал неопределенный жест рукой, возможно означающий приветствие, и прогудел прокуренным голосом:
- Налоги замучили. Даже яблоню пришлось срубить, чтобы не платить  душегубам.
 -Ты что, против советской власти ? Мало  тебе, что пять лет отсидел за свой язык?
- Думал, поможешь  по- родственному,- продолжал Тимофей Николаевич
-Я тебе не родня! – вскрикнул отец.- Ты своим поведением бросаешь пятно на мой партбилет. Таким, как ты, двери моего дома закрыты.
  -Степан,  уймись_ вступилась за гостя Вера Павловна.. Не виноват он, что на него донесли.
-А кто виноват? Пушкин? Виноват, если дал повод.
 - Папа,- подала голос Катя. – Как ты можешь? Поишь и кормишь своих подхалимов,  а родного брата  не хочешь знать.  Он же о помощи просит.
-Ах, тебе стыдно!-  закипел отец- А кто кормит и поит тебя забыла? Не доросла ты до понимания простых вещей. Общение с врагами народа опасно в том числе и для тебя. Понятно?
 Выпалив эти слова, Степан Николаевич удалился в спальню
- Я пойду,- тихо пробасил Тимофей Николаевич.
-Ну, как же так. Переночуйте у нас
,  - неуверенно сказала Вера Павловна.
 - Пойду.- повторил  гость и поднял с пола сброшенный им ватник.
Послышался звук отодвигаемой щеколды на входной двери..
Катя была в смятении. Ей хотелось удержать   обиженного отцом человека, но она не знала, как это сделать. Быстро  надела пальто, стала натягивать  ботики.
 Ты куда? – воскликнула мать.
От  таких, как вы!-  выкрикнула  Катя и хлопнула дверью.
 Тимофея Николаевича она настигла у железных ворот, ограждавших вход во двор
 - Где же вы будете ночевать!-  с волнением спросила она.
- На  вокзале устроюсь,- коротко бросил он.
 В голове у Кати завертелся калейдоскоп идей: добыть для него денег, поехать в деревню,  уговорить отца  изменить отношение к брату.
 _Скажите мне ваш адрес,- попросила она.
 У отца спроси! -  отрезал он и ускорил шаг, шаркая по асфальту своими валенками.. с калошами, которые нельзя снять.