Оттенки внутренней тьмы. Глава 3. Тёмно-синий

Предыдущая глава здесь: http://www.proza.ru/2015/10/24/147

Человек, придумавший будильники, заслужил в аду отдельный котел. Эта мысль приходит мне в голову каждый будний день в промежуток с семи до семи пятнадцати утра. Ну, это просто жестоко – выдергивать человека из сладкого утреннего сна. Я еще могу понять, когда это делает любимая женщина. Такое пробуждение особенно приятно, потому что может перерасти в нечто большее, чем совместный кофе и сигарета. А просыпаться по команде механического или электронного монстра… Вот уж воистину господство машины над человеком. И вообще, на месте Джона Коннора, свой крестовый поход за освобождение человечества я начал бы не с уничтожения Терминаторов, а с расстрела этих мелких железяк, портящих жизнь людей, задолго до того, как на землю ступил первый киборг.

Подобные мысли по утрам обычное дело. Вернее было обычным до вчерашней ночи. Сейчас я думаю о вещах куда более неприятных…

Она еще спит. Три года совместной жизни  отучили ее реагировать на будильник. Дышит ровно и спокойно. Щеки алеют. Интересно, что ей снится? Неужели – этот? Вон, точно, тянет руки, как будто обнять пытается… И наверняка не меня.

Злость. Как же мне хочется дать ей выход. Взять, например молоток и по одному размозжить эти пальчики с такими красивыми и ухоженными, на мои деньги ногтями. Пальцы, запятнанные прикосновением к другому мужчине.
 
Какие же все-таки у нее красивые руки. Тонкие и изящные. Пальцы длинные, ногти аккуратные. Я люблю их. Да, люблю. Люблю и ненавижу одновременно. Мне становится тошно от моего минутного желания. Сделать Ей больно. Невозможно. Лучше себя на части порезать. Или пальцы сломать. За то, что они не смогли подарить ей той ласки, которую Она заслужила.

Безумие. Бред. Так не нужно. Это, в конце концов, неправильно – я ведь могу все изменить. Спасти ситуацию. Надо думать именно об этом.  А самый правильный способ – взять себя в руки и пойти на работу. Проект должен быть сдан заказчику. Иначе я не получу денег. А без денег я буду не нужен. Да и на все мои дальнейшие действия они понадобятся.

Душ. Кофе. Рубашка. Мой любимый костюм. Темно-синий, правильного корпоративного цвета. Я вообще люблю классическую одежду, брюки со стрелками, рубашки и костюмы. Этот мне особенно нравится – Paul Smith, не как-нибудь. Я купил его сразу после повышения. Своеобразная такая веха, индикатор развития. Банально, конечно. Но, как учил мой инструктор по рукопашному бою, самые простые и банальные приемы являются самыми действенными. Так и тут: визуализация социального статуса меняет восприятие и как следствие – повышает эффективность.

Сейчас этот костюм стал для меня своеобразной броней. Броней, защищающей меня от мыслей о предательстве, страха и неуверенности в будущем. Я стильный, я безупречный, я готов работать. А остальное – потом. После.

Ключ. Дверь. Наушники. Такси. Кольцевая. Пробка. Из жизни вычеркнут еще один час. Сколько их таких уже было за эти годы. Часов, наполненных давкой и руганью общественного транспорта, забрызганных серой московской грязью, провонявших маслом, бензином, потом и дешевым парфюмом. Часов, когда только две таблетки наушников напоминали мне о том, что я жив, что этот город хоть и проглотил меня, но никак не переварит до конца.
 
А сколько их еще будет – таких вот часов. Я думаю, немало. Даже покупка личного транспорта ничего не изменит. Я просто приобрету дополнительный слой защиты от этого утреннего города. Дорогую броню, кажущуюся такой неприступной с виду. Но только с виду. Она без труда пробивается сигналами постовых, штрафами, налогами, ценами на бензин, гололедом. Пробками. Этими ужасными пробками, когда машины как эритроциты в крови алкоголика, скапливаются в одном из сосудов городской магистрали. Тромб, угрожающий больному телу мегаполиса. Только вот город не умирает, движение рано или поздно восстанавливается. День в день, год в год, пьяный, отравленный токсинами город, влачит свое существование. И я его часть. Очередная больная клетка. Деградирующий лейкоцит, влекомый по кровеносному сосуду улицы к бетонной могиле офиса.

Однако о чем это я? Пора подвязывать с этой меланхолией. Сегодня значимый день – сдача проекта «Его Величеству Заказчику». Бой за квартальную премию, который предстоит выиграть. А побороться предстоит – тут нет никаких сомнений. Заказчик – крупная фирма, занимающаяся разработкой газовых и нефтяных месторождений. Серьезные ребята с очень большими связями в правительстве и бизнесе. Их надо не просто удовлетворить, а сделать это на редкость изысканно, так чтобы они после этого завязали с нами долгосрочные отношения, выгодные в финансовом плане.

Сделать это сложно по нескольким причинам. Во-первых, я не имею достаточного опыта общения с заказчиками подобного уровня. Это привилегия Сан Саныча. Старый лизоблюд умеет сделать заказчику приятно, и не удивительно -  чиновничье прошлое и безграничный опыт по групповому удовлетворению разного рода комиссий. Но сейчас его не будет, так что отдуваться придется мне.

Во-вторых, мои подчиненные – люди невероятно творческие. Программисты с огоньком. А это значит, что пожелания заказчика они, конечно, реализовали в полной мере, но, к сожалению, в полной мере СВОЕГО понимания. А вот, захочет ли заказчик с этим работать – очень большой вопрос.

Ну и в третьих, Сан Саныч из каких-то одному ему ведомых  соображений урезал бюджет на тестирование. Так что проверяли все по остаточному принципу – запускается, считает и ладно. Поэтому риск того, что во время демонстрации вылезет какая-нибудь досадная ошибка весьма и весьма вероятен.

Вот в таких условиях мне и придется сегодня демонстрировать свой скромный профессиональный героизм. Надеюсь, все останутся довольны. А после я напьюсь, однозначно напьюсь, причем не чем-нибудь, а хорошим дорогим виски. Но это будет потом. А пока…

- Парни, все готово? – спрашиваю я с порога.
- Обижаесь, насяльника, висё-висё гатова, пираверь сам.

Это Саша, мой заместитель. Самый главный шутник в отделе. Двадцать восемь лет, рост метр восемьдесят. Телосложение атлетичное – в институте занимался академической греблей. Лицо прямое, открытое. Глаза карие с огоньком. Красавчик, одним словом. Девушкам нравится до экстаза.

Я этой его способностью активно пользуюсь. Особенно, когда надо согласовать какие-нибудь бумаги в бухгалтерии или написать письмо в отделе делопроизводства. Тамошние сотрудницы сдаются ему без боя. Мне полезно, да и ему приятно. Вот только почему он решил сегодня поиграть в Джумшута из  «Нашей Раши»? Нервничает, наверное.

«Сань, я проверю, конечно, а сейчас пошли, покурим», - говорю я максимально спокойным тоном. Очень уж не хочется показать ему свою неуверенность. Конкурент все-таки, хоть и потенциальный.

- Слушай, а можно я в пятницу на пару часов пораньше уйду, а? Я потом отработаю, - говорит он мне, как только мы закуриваем.
- Можно, а в чем дело, то?
- Да я Юльку на свидание пригласить хочу, а она только в пятницу свободна.
- Какую Юльку?
- Ну эту, блондинку, Катину знакомую с дизайнерских курсов. Она еще нас познакомила на твой день рождения.
- Аааа… Эту длинноногую. Она еще, кажется, волейболом занимается, - я начинаю вспоминать.
- Да-да, именно ее. Я влюбился, понимаешь. Как ребенок, ей богу!
- Сань, ты с этим поаккуратнее, девушки они ж не ценят хорошего отношения в большинстве своем. Вот изменит тебе с тренером, будешь знать.
- Мне? С тренером? Не смеши, ему уже под шестьдесят. А я молодой и в полном расцвете сил.
- Ну, ты все равно, поаккуратнее…
- Кто бы говорил! Сам со своей Кати пылинки сдуваешь. Ути-пуси, Катенька, ми-ми-ми!

Черт! Воспоминание о вчерашнем происшествии полоснуло меня как ножом, едва он заговорил про Катю. В голове потемнело. Как будто свет резко выключили. Я едва сдержался, чтобы не сжать кулаки.

- Ты чего?
- Да так, что-то живот скрутило. Волнуюсь, наверное – я едва выдавил из себя улыбку.
- Ничего, все будет нормально, первые пять минут больно, а потом глядишь – понравится.
- Личный опыт, да?
- Да ну, тебя, господин начальник, со своими гейскими шуточками!
- Ты первый начал.
- Ладно, насяльника, паидем работать.
- Пойдем.

*****

«Его Величество Заказчик» приехал в одиннадцать часов утра. Этот тип мне сразу не понравился, едва только он переступил порог комнаты для переговоров. Невысокий, мужчина, лет этак пятидесяти, лысоватый с несколько одутловатым безучастным лицом. На этом лице отражалась такая скука, которая была бы больше присуща пресыщенному жизнью аристократу, чем скромному менеджеру в должности руководителя отдела специальных проектов. Скуку, казалось, излучало все – опущенные складки тонкогубого рта, морщины на лбу, тусклые бледные глаза, безучастно смотревшие на весь мир из-под белесых кустистых бровей.

«Да уж, этого придется удовлетворять с огоньком» - подумал я, и начал свою презентацию – сорокаминутный монолог о том, какой полезный и важный продукт создал наш отдел за год напряженного труда. Изредка я прерывался, спрашивал, все ли понятно. Заказчик в ответ только молча кивал.
 
«Ну а теперь, давайте посмотрим наш продукт в действии» - заявил я после того, как рассказ был закончен. Заказчик снова кивнул. На экране появилось основное окно нашей программы.
 
Демонстрация состояла в том, что я показывал указкой на разные элементы окна, а оператор повторял мои действия, щелкая по ним указателем мыши. Каждое такое действие сопровождалось моим рассказом.  «Вот тут у нас сохранение файлов», «Вот передача файлов, вы можете даже послать их по сети» и далее в том же духе.

 «Это наш самый важный алгоритм, наша находка, ноу-хау, отличающее продукт от конкурентов» - я подошел к завершающей части демонстрации.
«Посмотрите, как он работает, это просто удивительно!» - я сделал знак оператору. Он нажал кнопку.

Результат удивил даже меня. Вместо положенной функции, программа вывела на экран сообщение о системной ошибке. Экран погас.

Меня охватила паника. Как же так? Я проверял эту функцию лично. Еще в пятницу она работала идеально. Даже сегодня утром все было нормально. И вот теперь… Что же делать? Что же, мать его делать? «Улыбаться»  - пришел откуда-то изнутри тупой ответ. В голове сам собой заиграл новый хит Айовы: «Улыбааайся, улыбааайся, невесомости поверь…». Я едва сдержался, чтобы не запеть в голос.
 
- Прошу, прощения, маленькая аппаратная ошибка. Техника старая, сами понимаете, - мой взгляд излучал максимальное добродушие, на какое я был способен. А в голове в это время пульсировало – «Найду урода, премии лишу!».
- А пока налаживают технику, проследуйте, пожалуйста, к столу. Вы, наверное, проголодались?
- Есть немного, - произнес заказчик скучным равнодушным голосом.

Меня выручил Саша. Со своими неизменными шуточками и прибаутками он не только умудрился угостить заказчика кофе, но и влить в него примерно грамм сто пятьдесят хорошего армянского коньяка, заботливо припасенного на такой вот случай.

Сбой устранили быстро. Программисты у меня толковые, хоть и раздолбаи редкостные. Я отделался лишь замечанием, акт сдачи-приемки все-таки был подписан. Это стоило мне целого года жизни и оставшейся половины бутылки коньяка.

Когда, наконец, секретарь проводила на выход шатающегося румяного заказчика я сел на стул посреди переговорной и закурил. Руки тряслись, голова едва соображала. Перенервничал. Не иначе. Я едва не потерял клиента – а в моем случае это значило, как минимум потерю премии, как максимум – увольнение. Но, по счастью, все обошлось. Саша выручил. Надо отблагодарить его при случае.
Через три сигареты ко мне вернулась способность соображать. Я позвал к себе Сашу.

- Сань, что за хрень творится? Кто вообще этим модулем занимался?
- Степа Бронштейн, кто же еще. Это он у нас великий математик.
- Степа?! Он же зануда и перестраховщик. Он каждую строчку по десять раз проверяет. У него ошибок нет по определению. Ты уверен?
- Да я сам видел. Он только сегодня полез в код, говорил, что в формуле коэффициент поправить надо. Ну вот и поправил.
- Ладно, зови его сюда, - я почувствовал как в крови, разбавленной пятнадцатилетним «Ноем» медленно закипает злость.

Через пять минут Степан Израилевич Бронштейн, лучший выпускник Мехмата МГУ и интеллигент в третьем поколении стоял передо мной, смущенно теребя край своего старого свитера. В его тощей фигуре явно читался страх. Интересно, что Саша ему наговорил? В прочем не важно, ведь именно из-за него я едва не потерял премию и возможно, работу.

- Степа, какого черта происходит? Зачем ты полез в код? Работало же и ладно. Какого хрена тебе там понадобилось? Ты едва проект не угробил!
- Но я…
- Головка от … – я едва сдержался, чтобы не выругаться. Степа человек интеллигентный и обидчивый, матерщину на дух не переносит. Выругаешься на него по матушке, а он «по собственному» напишет. Сложно с таким.

- Ну так зачем ты туда полез и все испортил? – говорю уже помягче.
- Я?! Меня Александр попросил, сказал, что надо оптимизировать. Я и сделал. Вы же знаете, я всегда все после себя проверяю раз по десять.
- Надо было еще раз проверить. Едва не завалили все из-за тебя!
- Из-за меня? Да что вы себе позволяете? Я завтра же напишу заявление по-собственному. Меня уже в Америку приглашали, - щеки Степана вспыхнули.
- Степа, не надо. Просто все пошло не так, я хочу разобраться, в чем дело. Может ты и не виноват то, просто я на нервах, понимаешь?
- Понимаю. Просто я всегда проверяю весь свой код. Всегда, понимаете?
- Тогда в чем дело? Может, кто после тебя, его трогал?
- Да вот я Александру показал. Он сказал, что еще раз проверит. Я думал обидеться, но видно было, что он волновался сильно. Вот я и решил не перечить.
- Слушай, Степа, а покажи мне то место в коде, где ты правил.
- Да вот же оно, смотрите! – Степа вывел на экран фрагмент кода программы.

Мы посмотрели. И увидели. Классическая ошибка программиста – принудительное обращение к области системной памяти. Как следствие – неминуемый сбой программы, вызванный критической ошибкой системы. Ярко. Феерично. Глупо.

Однако, это была уже не ошибка, а преднамеренное вредительство.

- Санек, говоришь?
- Точно так.
- Хорошо, Степа, можешь быть свободен. Премию твою не трону и замечаний к тебе никаких. Только, прошу, не говори об этом никому.

Степан вышел, не сказав ни слова. А я обхватил голову руками и крепко задумался. Неужели Саша под меня копает? Саша, для которого я был наставником, которому помог подняться от простого стажера до своего заместителя? Неужели человеческая неблагодарность может быть настолько сильной? И чего мне от него ждать в дальнейшем?

Два близких мне человека предали меня. За что? Что плохого я им сделал? И ведь, наверняка их ничто не гложет, совесть не мучает. Они просто делают – просто перешагивают через меня как через какую-то преграду. Для них я ресурс, источник благ,  в который можно безнаказанно плюнуть ложью и предательством. Он это ассимилирует, переработает и из него можно будет пить дальше. Как бы не так! Я верну им это сторицей. Буду выдавливать из них свою любовь, дружбу и уважение, как выжимают воду из губки. И когда выдавлю все до последней капли – я заставлю их впитать тот яд, который они породили в моей душе. А когда они насытятся им до краев и начнут корчиться в муках – я буду смеяться. Возможно, даже выложу их агонию в Ютьюб или социальные сети, чтоб остальным тоже было смешно. Страдашечки – это такая ржака. Особенно, когда страдаешь не ты.

А пока надо действовать. Саша. Надо выяснить, что он замышляет. Наверняка хочет стукнуть на меня Сан Санычу. Может уже и письмо накатал.  Надо его опередить. Я взял со стола телефон.

- Алло! Ну как там все идет? – отозвался телефон голосом Сан Саныча.
- Да вот закончили уже. Акт подписан. Одно замечание. Устранили его уже, так что можете работать спокойно.
- Какое замечание?
- Да так, пустячок. Александр решил немножко доработать код перед сдачей. Торопился, все как надо сделать хотел, только вот проверить забыл. Но мы оперативно все поправили. Вы уж на него не ругайтесь – он молодой, активный, о деле заботится.
- Вообще ругать и хвалить своих подчиненных – твоя забота, как начальника. А я рад, что все нормально обошлось. Успокоил старика. Я уже извелся весь в Петербурге то.
- Ну что, вы Сан Саныч!  Мы свое дело знаем.
- Ага, знаете. Знахари вы там все…
- Сан Саныч, это больше не повторится.
- Да знаю я. Просто ворчу по-стариковски, мне можно. Не обращай внимания. Ты молодец. И бойцы твои не подкачали. Приеду всем премию выпишу.
- Спасибо, Сан Саныч, до встречи.
- И тебе не хворать.

Я кладу трубку. Враг обезврежен. На время. Теперь любая жалоба Александра будет выглядеть явной ложью или попыткой подковерной борьбы. А наш старик этого крайне не любит. Так что сидеть моему незадачливому заму в пешках еще долго. Пока я не оступлюсь.

****

Я вернулся домой в половине десятого. Как водится, с ведерком мороженного «Мёвенпик» и бутылкой «Оубани» - истинный победитель. Катерина встретила меня на пороге своим дежурным вопросом – «Как дела? Поесть принес?».

Я беззвучно протянул ей пакет. Говорить, а уж тем более целоваться мне не хотелось. И так уже испачкался за сегодня. Хватит с меня этого. По крайней мере до ночи.

- Дорогая, я еще суши заказал. Привезут через полчаса.
- Ты ж мой герой. У меня весь день во рту маковой росинки не было.
- Кроме двух-трех бутербродов, я думаю.

Она виновато потупила глаза. Господи, какая же она трогательная и милая в этот момент. Мое ясное солнышко, моя маленькая голодная девочка. Эфирное создание, совершенно не приспособленное к решению бытовых вопросов. Ее беспомощность трогала меня до глубины души. За ее виноватую улыбку я готов часами стоять у плиты, бегать по ночам в магазин, прощать ей горы немытой посуды в раковине и разбросанную по всему полу одежду. Я готов для нее на все – даже сейчас, когда меня едва не выворачивает от боли.

- Дорогая давай выпьем. Я сдал проект. Это стоит отметить.
- Давай, я принесу стаканы.
- Ты это, не разбей ничего по дороге. А то споткнёшься об свой лифчик и прощай мой любимый бокал.

Она показывает мне язык и скрывается на кухне. Через пару минут оттуда доносятся звуки перебираемой посуды. Ищет. Уже хорошо.
 
Дальше все развивается по стандартной схеме. Мы пьем, едим суши, снова пьем. Общаемся.

- Дорогая, прикинь, мой зам Сашка Сокольницкий с твоей подругой Юлькой шуры-муры мутит. У них свидание в пятницу.
- Никакая она мне не подруга, шкура крашеная, - говорит мой ангел с некоторой злостью.
- А что так?
- Просто строит из себя невесть кого, а у самой таланта ни на грамм. Сколько бы Павел Петрович с ней не бился, толку не будет.
- Павел Петрович?
-Ну наш руководитель курсов. Художник со стажем.
- Ясно, - говорю я и целую ее в шею.
 
Суши и виски – хороший афродизиак. Через пару минут она уже сладострастно стонет в моих объятиях. А я. Я хочу заполучить ее целиком, обладать ею. Не ловить ее желания, а наоборот, навязывать свои. Брать жестко, доминировать, как и положено самцу-победителю. Брать то, что она хочет отдать или уже отдает другому. В этом есть что-то волнующее и поистине первобытное.

Через полчаса мы уже в состоянии разговаривать.
- Дорогой, что с тобой?
- В смысле?
- Ну сегодня ты какой-то странный, немножко грубый что ли.
- Тебе не понравилось?
- Наоборот, я почувствовала себя как-то по-иному. Мне было хорошо.
- Старался, - я смущенно улыбаюсь.
- Я спать. Устала очень.
- Приятных снов, дорогая.

Черед пару минут она уже спит. А я…

Мне надо кое-что проверить. Видит Бог, я этого не хочу. Правда, лучше все оставить как есть. Сегодня был хороший вечер, честно. Но ведь это ложь, иллюзия. А ложь недолговечна. И к тому же разъедает душу, как любой наркотик или алкоголь разрушает тело.  Правда намного более неприятна, – но она не деструктивна. На нее не садишься, как на иглу или таблетки.

Запускаю компьютер. Подключаюсь к узлу. Вывожу лог. Пароли, цифры, номера. Пара страниц непонятной абракадабры – видимо работала в какой-нибудь программе. И вот – цель моих поисков. Правда во всей ее неприглядной красе:

Artisan75>> Привет, красавица!
KatherineBrigt>> Здравствуй, любимый!
Artisan75>> Я скучаю.
KatherineBrigt>> Я тоже, мне тебя так мало.
Artisan75>> Может вирт?
KatherineBrigt>> Давай ^_^
Artisan75>> Мы сидим в номере отеля на большой кровати, ты у меня на коленях.
KatherineBrigt>> Я обнимаю тебя за шею. Твои длинные красивые волосы щекочут мне щеку. Так приятно.

Длинные волосы! Бред! Полный бред! Не могу читать это и не буду. Гадость! Мерзкая противная гадость! Они милуются в сети, какой пассаж! Такая романтика. Реальный противовес нашему сегодняшнему траху. Бесит. Я найду его и убью. Медленно и с выдумкой. А потом пошлю его предсмертные фотки ей с его же аккаунта. Пусть развлечется. Черт, а может и ее тоже убить. Нет, она же красивая и милая. Моя богиня. Она просто великолепна. Я не могу. Больно. Как же больно то. Твари, сволочи, выключите боль!

Надо покурить. Сигареты кончились. Прогуляюсь – холодный воздух взбодрит. Холод облегчает боль. Анестезия. Анестезия холодным вечерним воздухом. Это поможет. Я верю. Это не может не помочь.

Ночь на редкость тихая. Как будто весь город вымер. Тускло сияют фонари, изредка по асфальту шуршат шины редких автомобилей. Я поднимаю воротник плаща. Холодно. Внутри и снаружи холодно. Ночная луна сияет нестерпимо ярко. Этот свет проникает в душу. Режет ее как будто ледяным скальпелем. Хочется кричать от боли, а еще лучше встать на четвереньки и завыть. Прямо здесь, на пятачке возле сигаретного киоска. Кататься по асфальту и выть от боли и глухой тоски.

- Слыш, братиш, десяткой не выручишь? – чей-то прокуренный бас вырывает меня из этого полубезумного состояния.

Я поворачиваю на голос. Передо мной стоит типичный алкоголик в грязном пальто и немытыми сальными патлами, достающими до самых плеч.

«..твои прекрасные длинные волосы…»

Эта мысль срывает триггер в моей голове, и сознание медленно заполняется багровым туманом. «На!» - кричу я, и мой кулак с размахом врезается ему в челюсть. Затем локтем в ухо и коленом под ребра. Четкие, заученные движения, отточенные до автоматизма многократными повторениями. Еще раз кулаком в солнечное сплетение. Удар гулкий, как будто по баллону с воздухом. Когда дерешься в спарринге, такого звука нет, такой звук возникает тогда, когда бьешь кого-то, кто не думает защищаться. Как сейчас. Я помню этот звук с детства. Очень хорошо помню, ведь тогда били меня.

Через минуту меня отпускает. Смотрю на тело. Шевелится, дышит. Значит все в норме. «Подавись!» - швыряю ему тысячную купюру. Надо домой, спать. Мне еще предстоит найти этого «Артизана».

Болит рука. Сильно ушиб. Наверное, на ней будет синяк. Такого же темно-синего цвета, как и мой костюм. Моего любимого цвета.
(продолжение следует)